скачать книгу бесплатно
Владимир усмехнулся и взглянул на свои пальцы.
– Да, не впервой. Я сам уже умирал.
– Я видела в вашем досье информацию об аварии, – произнесла Вика. Ее привычная язвительность потихоньку уходила. Веяло от собеседника мужиком. Не в плане запаха пота и грязи, которыми пропиталась палатка, а именно первобытной силы. Правда, чаще всего на таких надежных жены и пишут заявления о домашнем насилии. В любом случае хорошо, что допрос она начала с него, по крайней мере, раздражения не вызывает, как оставшиеся «мальчики», в сорок лет живущие с мамами.
– Так, давайте перейдем к делу. Это вы обнаружили трупы?
– Да, – ответил Владимир и отвел взгляд в сторону, будто вспоминая картину сегодняшнего утра. Не дожидаясь следующего вопроса, он продолжил. – Проснулся ближе к семи. Пошел в туалет и, выходя, глянул в ту сторону от холма. Ну и увидел среди кустарников…
Голос дрогнул.
– Интересно, а вы всегда туалет по утрам по кругу обходите?
– Нет, конечно, – как-то слишком быстро ответил Владимир. – Но тем утром решил посмотреть, вот и все.
Он явно занервничал, будто на ходу придумывая оправдания. Вика сделала себе отметку и продолжила задавать вопросы:
– Где вы были прошлой ночью с двенадцати и до утра?
Владимир, не отрывая взгляда от следователя, сказал:
– Спал в своей палатке, – голос вновь стал спокойным
– Один?
– Ложился один. Матвей еще гулял.
– Во сколько ваш сосед вернулся с прогулки?
– Не знаю, я не слышал, – пожал плечами Владимир. – Я лег в районе одиннадцати и проснулся уже утром, когда захотел в туалет. Матвей спал рядом.
Вика кивнула.
– То есть той ночью ничего подозрительного в лагере не происходило?
– Насколько я знаю, ничего.
Владимир вновь посмотрел Вике в глаза, демонстрируя, что ему нечего скрывать. Но следователю этот взгляд не понравился. Она была почти уверена, что Владимир что-то недоговаривает, но также и не сомневалась, что просто так он ей своих секретов не выдаст.
– Давайте вернемся к вашему приезду на остров, – перевела тему Вика. – Не было ли чего-то странного в первые дни?
– Странного? – вот тут Владимир усмехнулся, будто ожидал этого вопроса. Усевшись поудобнее, он ответил. – Было, конечно. Кое-что интересное расскажу.
9 мая. Ночь
Владимир проснулся от какого-то движения рядом. В первую секунду он даже не понял, где находится. Холод, темнота, спина болела от жесткой постели, точнее, от неровной земли под туристическим ковриком. Ну конечно, Валаам. Владимир вытащил руку из спальника, пытаясь достать мобильник и посмотреть время, но вспомнил, что телефоны они оставили в Сортавале в камере хранения. Вместо них участникам раздали наручные часы с подсветкой. «1:23». Свет фонарика, бивший в сторону, видимо, чтобы не пугать еще сильнее, позволил разглядеть сидящую рядом худую фигуру. Ничего страшного не произошло – это был ночевавший с ним в одной палатке Матвей.
– Что случилось? – тихо спросил Владимир.
– За фонариком вернулся, – прошептал Матвей. – В туалет пошел, а там никакого освещения.
– А как же фонарь? – Владимир помнил, что вечером, когда они ложились спать, все работало. Туалет им организовали в виде деревянной будки, на возвышении, чуть в отдалении от лагеря. На двери закрепили фонарь, чтобы ночью понимать, куда идти.
– Не знаю, – ответил Матвей. – Вышел, а тут полная темнота. Вот и вернулся за фонариком.
В его голосе послышались тревожные нотки. Владимир поморщился, но выпитое накануне по поводу приезда спиртное давило на мочевой пузырь, так что он произнес:
– Пойдем вместе проверим. Мне тоже не помешает.
Накинув на себя куртку поверх толстовки и спортивных штанов, в которых он спал, и, взяв в руку фонарик, Владимир вылез из палатки. Вокруг была кромешная темнота. Небо еще вечером затянуло тучами, поэтому ни звезд, ни луны не было видно. Владимир вдохнул дурманяще свежий воздух. Вот за что он любил северную природу и переехал из Сибири не в Краснодарский край, а поближе к Карелии. Холодная хрустальная тишина, которой никак не надышишься. Аккуратно светя фонариком себе под ноги, он пошел в сторону туалета. Матвей двигался вслед за ним.
В лагере сейчас в шахматном порядке стояли четыре палатки. В крайней поселились Владимир с Матвеем, в соседней – Марк и Евгений, затем Надежда с Александрой и в последней – Лилия с Яной. Чуть поодаль стояла еще одна палатка, которую организаторы предусмотрели для уединения парочек. Владимир, впервые увидев амурчиков на фоне карельских камней, сразу представил на тамбуре табличку: «Не беспокоить. Идет секс». Вроде бы и задумка проекта ему казалась интересной, но подобная пошлость угнетала. Он чувствовал себя неудачником, причем не просто, а выставленным напоказ. А это ощущение ему крайне не нравилось. Хорошо хоть организаторы обещали, что не будет никаких скрытых камер как в реалити-шоу нулевых. Типа цель у них совсем не хайпануть – а показать на живом примере эффективность разработанного тестирования.
– Вот, посмотри, – Матвей осветил карманным фонариком крышу деревянного сооружения с дыркой в виде сердечка на двери (хорошо хоть Амура не вырезали). На крыше была установлена солнечная батарея. Так как туалет организовали на самой высокой точке, где тени в принципе не было, дневной подзарядки вполне должно было хватать на недлинную майскую ночь. Батарея толстым проводом соединялась с фонарем, закрепленным снаружи под крохотным навесом, образованным торчащими вбок досками крыши. Но сейчас фонаря там не было.
Владимир попытался дотянуться до крыши, но роста все равно не хватило.
– Подсади, – произнес Матвей, облокотившись о плечо напарника. Он отличался худощавым телосложением и весил раза в полтора меньше Владимира.
– Куртку не запачкай, – произнес Владимир, присаживаясь на корточки и нагибаясь к земле. Матвей шустро облокотился коленом на его спину и на несколько секунд придавил своего соседа по палатке еще сильнее к мерзлой каменистой почве.
– Ну что там?
– Батарея на месте, а вот провод вырван, – произнес Матвей, спрыгивая на землю. – Кто-то унес фонарь…
– И кто же это мог сделать? И зачем?
Мужчины на секунду замерли, будто не желая делиться своими худшими подозрениями. Шорох у них за спиной заставил вздрогнуть. Владимир быстро повернулся, вспоминая армейские навыки, и в темноте увидел стоявшую у них за спиной фигуру. Почти рефлекторно его рука сжалась в кулак, готовясь нанести удар.
– Вы что здесь делаете? – раздался сзади резкий, с визгливыми интонациями голос.
– Марк? – Матвей осветил лицо пришельца.
– А ты сам что здесь делаешь? – опуская руку, но не разжимая пальцев, жестко произнес Владимир.
– Я услышал шум и вылез из палатки, увидел, что вы идете с фонариками к туалету.
– И решил посмотреть, чем мы тут занимаемся? – зло усмехнулся Владимир. Марк не понравился ему с первого взгляда, и он ничего не мог с собой поделать.
– Да мало ли… Странно, что двое мужчин ночью гуляют.
В его освещенном фонарем лице мелькнуло какое-то странное обиженное выражение. «Ревнует как будто» – вдруг подумал Владимир. Надо последить за ним повнимательнее, педиков еще тут не хватало. Вспомнилась армия. И как к нему, восемнадцатилетнему пацану, один такой лез. Офицер медицинской службы. Заработал по морде. А Владимир получил три дня на губе за драку, зато больше тот к нему не прикасался.
– Ты ничего подозрительного не слышал? – спросил Марка Матвей. – А то мы обнаружили, что фонарь украли.
– Кто?
– Не знаем. Может, ты? – Владимир демонстративно навел фонарик на лицо чиновника.
– Что за бред! Я ничего не делал!
– Слушайте, – вдруг заговорил Матвей, – вы пока тут пререкаетесь, можно я в туалет-то схожу! И давайте потом уже спать, все равно ночью ничего не выясним.
С этими словами Матвей скрылся за деревянной дверцей.
– Ну раз здесь очередь, я пока в палатке погреюсь, – не дожидаясь ответа, Марк развернулся и пошел назад к лагерю.
А Владимир остался стоять у туалета, решая в голове, что хуже: думать, что фонарь украл кто-то из своих, или подозревать, что в лагере появился чужак. Жизнь научила его, что доверять нельзя даже самым близким людям.
Пять лет назад. Томск
Когда машина загорелась, и Владимир понял, что не может открыть дверь, то почему-то не вспомнил ни сына, ни жену. Перед глазами была картинка из старого фильма, увиденного в детстве, где на костре сжигали ведьму. Она жутко орала, а он сидел и не мог оторвать взгляда от экрана, наблюдая за тем, как лицо ее постепенно превращается в почерневший череп с налепленными лоскутами кожи. Ему казалось, что нет ничего страшнее, чем сгореть заживо. Владимир еще раз со всей силы толкнул дверь, но нет, она не поддалась. А кабина заполнялась дымом. Он попытался задержать дыхание, но надолго сил не хватило. Дым ворвался в легкие, заставив закашляться. Становилось жарко. Он снова вдохнул гарь от плавящегося пластика. Сил думать уже не было, все тело сводило спазмами. Он не мог вспомнить потом, в какой момент потерял сознание, но никакой другой мысли не было, кроме: «дышать».
Говорят, что ждать смерти – страшнее, чем, собственно, умирать. Но он теперь знал точно, что еще страшнее – возвращаться. Тогда он не чувствовал боли. Его отравленный угарным газом организм отключился вовремя: когда начала гореть кожа, он был уже без сознания. Чувства появились позже – точнее одно: боль. В фильмах показывают, как счастливы люди, понимающие, что они выжили в катастрофе, когда они приходят в себя в больницах и видят рядом близких. Он не видел никого. Зрение еще не вернулось. Голоса слышал, как и слышал шаги, по которым определял медсестер. Их приход означал: скоро будет укол, который хоть ненадолго вернет его в сон, где не было боли. Человеческий организм совершенен, даже с таким количеством ожогов он находил силы регенерировать кожу. Так писали в умных статьях. Однако почему-то там не упоминали, что ты буквально чувствуешь, как она прирастает. И эта боль настолько сильна, что порой тебе хочется расчесать, содрать новую кожу. Да и просто умереть.
Ему сказали: «Повезло, что столкнулся с машиной сына министра из областного правительства. Был бы кто из простых, ну посадили бы его – тебе б от этого легче? А тут, ну подписал, что сам забыл поворотник включить, и лечение в Новосибирске оплатили, и еще денег дали, что не только на новую машину, но и на квартиру хватит». Так могла бы сказать и его жена. Если бы не ушла. Ее ли винить? Они и так-то уже давно жили как соседи. А тут: у тебя сосед лежачий больной, которого и сыну показывать жалко. И это не неделя, не две – она выдержала полтора месяца. Тварь. Или не тварь? Он вот смог бы так ухаживать за ней? Надо быть честным – вряд ли. Деньгами бы помогал, сколько сумел – все-таки мать его сына. Но больше? Нет, не стоит судить. Баба, она и есть баба – что с нее взять. И сын весь в нее – отца видеть не мог в таком состоянии. Ему бы все подарки, что из командировок привозил. А тут – судно выносить. Быстро разлюбил.
Когда спустя два года, он, наконец, смог вернуться к полноценной жизни, от полученных денег мало, что осталось. Продал квартиру в Томске, но на квартиру в Питере не хватило. Поселился в Выборге – а почему нет? С юности любил север, после армии даже думал там остаться. Финляндия рядом. Грузы возить – всегда работа найдется. Фургон себе новый купил, так и началось. Через три года на него работало уже пятеро водителей со своими машинами, а он все больше клиентов выискивал. Деньги появились, женщины тоже. Повезло ему тогда, что при пожаре основные ожоги на спину и руки пришлись. Лицо ему поправили врачи, шрамов почти уже и не осталось. Все, что ниже пояса, в рабочем состоянии осталось. Правда и сейчас он просил спину не трогать. Говорил, что шрамы до сих пор болят. Врал. Просто любое прикосновение напоминало о лечении, а значит – о боли. Секс был, ребенок тоже, пусть и в Сибири, алименты платил исправно. Задачи выполнены. Дом на окраине Выборга строить начал и даже успел в него переехать. Пока там была обжита одна комната, но это дело времени. Зато он вновь начал чего-то хотеть. Перемен. Перестать жить одним днем и перестать жить одному. Дом – не холостяцкая квартира, в нем должна быть хозяйка. Может, поэтому он и зацепился за странную идею – уехать на остров в поисках пары. А почему бы и нет? К походным условиям он был привычен, так что хватит скрываться, пора начинать жить.
13 мая. День
Вика вылезла из-под амурчиков, когда погода совсем испортилась. Накинув капюшон дождевика, она побежала по грязи в сторону поставленной поодаль большой армейской палатки, в которой организовали нечто вроде штаба. Дел предстояло еще много. Допросы, допросы… Нашли бы уже этого пропавшего, и дело с концом. Добиться признания и завершить следствие, а не мокнуть под дождем, выслушивая истории жизни тридцатипятилетних неудачников.
Вика начала допрос с Владимира, потому что он обнаружил тела, да и в целом, показался ей самым адекватным из всей компашки. Даже злость из-за этой поездки немного отпустила. Вот человек выжил после сильнейших ожогов, долго восстанавливался, жена, стерва, ушла, а он все заново начал. Была в нем какая-то сила. Вика оглянулась и увидела, что Владимир стоит под дождем и смотрит ей вслед. Она тут же отвернулась, стараясь не показывать, что о чем-то задумалась.
Проскочив в палатку, Вика присела на раскладной стул в уголке и достала из рюкзака ноутбук. На вертолете они привезли с собой мощную рацию и большой пауэрбанк для электричества.
– Не нашли? – спросила Вика у проходящего мимо полицейского. Молодой лейтенант покачал головой:
– Нет, ни его, ни лодки не видно. Вертолет сделал круг и уже возвращается в Сортавалу, погода плохая, а такие поиски очень дорого стоят. Теперь только на катер МЧС надежда.
– Куда он мог доплыть за это время на веслах?
– Ну, если считать, что он не спортсмен, – ответил парень, – то, скорее всего, не дальше архипелага. Если поплыл в нужную сторону. Голый – самый дальний из Валаамских островов. Если его унесет в сторону Питера, то на веслах он может еще долго скитаться.
– Интересно, что же его заставило ночью, без подготовки, уплыть в такую даль? – задумчиво произнесла Вика.
– Ну, двойное убийство, такое натворить, – в голосе парня послышался интерес. Вика чуть внимательнее посмотрела на своего коллегу. Лет ему должно было быть больше двадцати, так как у него уже было офицерское звание, а без высшего образования его не дают. Но выглядел парень моложе. Чуть пухлые щеки и белокурые волосы с легкими волнами придавали его лицу невинно-детское выражение. Даже странно было повстречать такого херувимчика в этой дыре.
– Однако никто ничего не видел и не слышал. Мог бы лечь спать и сделать вид, будто ничего не произошло, – задумчиво добавила Вика.
– Может быть, в крови перепачкался, – пожал плечами лейтенант.
Вика скептично посмотрела на паренька, не пытаясь скрыть сомнений в его компетенции:
– Крови не так много, чтобы ночью в озере не суметь отмыть, а потом переодеться. Причем забили камнем одну, а вторую-то задушили.
Лейтенант сразу чуть стушевался. Но Вика решила его не добивать.
– Пока неизвестно, было ли изнасилование? – спросила она, переводя тему.
– Нет еще, – вздохнул лейтенант. – Трупы только увезли в Сортавалу, туда вызвали судмедэкспертов из Петрозаводска. Но пока они еще доберутся. Сами понимаете, такое дело – огромная редкость.
– Понимаю. У вас же одни монахи, преступность нулевая должна быть.
– Да… Тут дел-то особо нет, – будто оправдываясь, сказал паренек. – Чаще всего, своруют что-то у паломников. Нас, местных-то, почти не осталось. Монастырь за свой счет квартиры в Сортавале жителям покупал, лишь бы уехали. Редко что-то такое случается, из-за чего нужно следователей с земли вызывать.
– А ты чего остался? Ты же с самого Валаама, правильно? Как тебя, извини, забыла…
«Точнее, и не пыталась запомнить», – добавила про себя Вика.
– Пантелей.
Вика чуть не подавилась слюной, услышав непривычное имя.
– Я девятого августа родился, в день целителя Пантелеймона. Поэтому так и назвали, – произнес парень, увидев ее удивление. – У меня мать очень верующая, при монастыре работает. Вот я пока с ней и живу. Она уезжать не хочет, ну и мне привычно. Работа нетяжелая.
– Поняла… Ты кого-то еще успел допросить?
– Совсем коротко. Женщины в шоке, конечно. Но говорят, что ночью ничего не видели и не слышали. Я еще сам с таким не сталкивался, допрос тяжело идет.
– Хочешь, со следующим пообщаемся вместе? – вдруг смягчилась Вика.
– С Лесницким?
Вика поморщилась:
– Ну, с точки зрения расследования, конечно, стоит начать с него.
– Да, говорят, что у него был роман с убитой.
– Хорошо. Сейчас я сделаю записи по прошлому допросу и тебя позову.
Пантелей вежливо отошел от Вики и встал в паре-тройке шагов от нее.
«Занялся бы чем-нибудь, ну что за детский сад!» – со злостью подумала она, открывая рабочий файл. В обычном вордовском документе Вика записала самые важные моменты из допроса. Картинка происходящего на острове вырисовывалась интересная, но это лишь одно мнение, нужно было узнать и другие. Она отвела взгляд в сторону и заметила, что Пантелей все еще стоит рядом.
«Точно, я же обещала провести допрос вместе с ним. И кто меня за язык дернул?»
Вика нехотя закрыла ноутбук и кивнула Пантелею. Пора было выслушать от первого лица любовный роман с несчастливым концом.
9 мая. Утро
– Мы должны сообщить организаторам! – чуть ли не кричала Александра. – А вдруг на острове еще кто-то есть? А вдруг тут маньяк? Меня сын дома ждет! Я не хочу здесь умирать!
Матвей смотрел на девушку, думая, высказаться ему или нет. Но желающих поорать и без него хватало.
– Думаю, в этом нет никакой необходимости, – довольно спокойно произнесла Яна. Ее глаза, спрятанные за линзами очков в широкой оправе, смотрели куда-то вдаль, будто девушка напряженно соображала. Удивительно, но ее не хотелось прерывать. Хотя Яна и была самой молодой из всех, она выбивалась каким-то внутренним спокойствием и уверенностью в себе. – Ну, скажем мы им? – произнесла она, поглаживая безымянный палец на правой руке, будто теребя кольцо, которого сейчас не было. – Как вы думаете, что они сделают? Отменят все? Представляете, сколько денег вложено в проект?
