скачать книгу бесплатно
– Нахуй! Нахуй! Нахуй! – с удовольствием подхватил народ провокационные выкрики.
– В жопу всё, что навязывает общество! В жопу все правила и морали! Лучше сдохнуть молодым, чем гнить долгие годы!
Паренёк выдавал лозунг за лозунгом и несомненно находил поддержку в обезумевших неформалах. Фрики были готовы на всё ради протеста и эйфории.
– Я вижу перед собой слишком много энергии! Кажется, пора вам ребятки немного друг другу надавать по ебальничкам! Я считаю, что слэм – для девочек! Вы так не думаете? Устроим мош-пит!!!
Я большинство слов пропускаю мимо ушей. Каждый гиг сопровождается примерно одними и теми же фразами. Но упоминание мош-пита меня оживило. Ненасытный огонь вспыхнул во мне. В мире существует не так много способов заглушить свои внутренние переживания. Физическая боль помогает лучше всего. Я кровожадными глазами посмотрел на Фуджика. Тот был всегда спокойным, но очень легко склоняемым к совместным дружеским подвигам.
– Иди нахрен! Вот просто иди и всё! – начал причитать преданный друг. – Если меня там вырубят, то тебе придётся мою тушу волочить до самого дома!
– Хоть до самого Вьетнама! – потер я с усмешкой ладони.
Заиграло вступление, предвещающее тяжёлые басы, которые должны были воссоединить детские мордашки и вонючую обувь. Фуджик тяжело дышал и качающимися движениями собирался с силами.
– И бате моему ты завтра будешь помогать с обувью на рынке! – не унимался он.
– Договорились, братан!
Какие-то выскочки метались по центру, якобы выстраивая боевые ряды. Они махали ногами, топча пол, и явно перебрали с «дорогами». Меня хотел отодвинуть назад один из таких, но вместо этого получился приличный толчок. Я собрал волосы и не спускал глаз с зазнавшегося голого по пояс паренька. Страха и тревоги не было уже продолжительное время. Их вытеснили возбуждение и ярость, проявляющие себя приятным зудом в ногах и руках.
Наконец, под шум гитар и барабанов смельчаки бросились в круг, размахивая ногами. У всех получалось по-разному. Крупного телосложения парни били неловко, но больно. Подобные мне наносили более ловкие и чёткие удары. Жалость к толпе сковывала только первые секунды. Когда же прилетало по роже, гуманизм исчезал. Я попал в бедро выбранной жертве. Тот не удержал равновесие и свалился на пол. Я занял экстремальную позицию в центре, но через мгновение уже обнаружил себя в стороне на полу. Боли не чувствовал, мой азарт лишь больше раззадорился. Я уловил испуганный взгляд Фуджика. Он пытался держаться в стороне, но его настиг какой-то убойный здоровяк, который с закрытыми глазами и звериным воем размахивал мясистыми конечностями, вращаясь вокруг своей оси. Я понял, кто был инициатором и моего падения.
Музыка сменила тональность. Нам помогли встать подобревшие уцелевшие фрики. Парни забегали по кругу, радостно выплясывая под вопли накачанной наркотой рок-звезды. Каждый себе выбрал жертву, которой в тайне собирался отомстить. Дзен появился в поле зрения. После флирта с девчонками, этот блаженный чудик любил весь мир. Мощные басы предвещали очередное столкновение. Здоровяку было плевать на правила и ожидание, он чувствовал физическое превосходство и бесцеремонно пихал рядом стоящих доходяг.
– Если что, пусть Дзен нас двоих домой тащит! – крикнул я на ухо Фуджику.
Он посмеялся, не подозревая, что я замышляю. Прозвучал припев, и я с плотного толчка двумя ногами влетел в тело здоровяка. Нас отнесло друг от друга метра на два. Я не успел встать, как на меня накинулись уже с кулаками его дружки. Пьяные удары сосредотачивались на черепе. Все негативные мысли выжигались адреналином. Я не прикрывался руками, душа ликовала. Меня начали оттаскивать парни. Раздавались стоны и плач под музыкальный аккомпанемент.
– У него сломаны рёбра! Скорее вызовите скорую!
– Пора сваливать! – сообразил первым Фуджик.
Прихватив растерявшегося Дзена, мы бросились незаметно к выходу, пока не начались разборки. Очереди в гардеробе не было, и нам быстро удалось взять верхнюю одежду и смыться.
– Чувак, ты ему рёбра сломал? – Фуджик вылупил глаза, и они стали походить на глаза европеоида.
– Ну, я треск слышал, – уверил я его, доставая из пачки зубами сигарету.
– Почему вместо того, чтобы кувыркаться с тёлками, вы всегда выбираете потных мужиков?! – недоумевал возмущённым голосом Дзен.
– Потому что девочки не заслужили такую травму как ты на всю жизнь, Дзен! – бросил ему Фуджик.
– А мне кажется, всё потому, что вы педики! Но я вас всё равно люблю! – снова протяжный ржач.
Погони за нами не наблюдалось. Охрана в скуке топтала асфальт, ожидая хоть какого-нибудь мордобоя. Но мы их тогда обломали, покинув концертный зал раньше всех как ни в чем не бывало.
– Где, черт побери, этот Цыган?
Мы начали искать недостающий элемент компании. Но не стоило и прилагать особых усилий – паренек с конским хвостом на голове сидел на бордюре. Он безмятежно курил сигарету и любовался вечерним столичным пейзажем.
– Кто бы сомневался, что этот нежный романтик свою сладкую жопу просиживает! – бросил Дзен и направился к нему строгим маршем.
Мы последовали за ним. Фуджик исподлобья оценил нанесённый мне урон. Но я сам понимал, что смертельных травм нет, голова лишь немного гудела – после концерта это довольно частое явление.
– И куда ты пропал, чудик?
Цыган был самый странный из парней, которых я знал. Он всегда был себе на уме, особо ни с кем не разговаривал. Потому о нём никто ничего не знал, кроме того, что он любил музыку. Тип создавал ощущение, что на него можно положиться и ни разу не дал повод усомниться в себе.
– Меня охрана не пустила во второй раз, – совершенно спокойным голосом без капли обиды заявил Цыган.
– А зачем вообще ушёл?
– Нам бухло притащить, – снова абсолютная непоколебимость эмоций.
– И че ты это всё время делал? – Дзен же являлся крайней эмоциональной противоположностью, поэтому на фоне Цыгана всегда смотрелся забавно.
– Да ничего. Вас ждал. Залипал на здания.
– А это откуда? – увидел я за спиной товарища незнакомую гитару.
– Это я у одного панка обменял на бутылку водки.
Мы все хором заржали от души. Никто не был удивлён суперспособности Цыгана вытворять всякий абсурд.
– Так, – оборвал свой демонстративный смех Дзен, – это что, получается, мы без водки остались?
– Нет. Я же панку всучил чужую бутылку. Там под той тачкой уже целый склад организовали.
Мы засмеялись пуще прежнего. Цыган же сохранял свой естественный отрешенный вид. Сколько не пыталось людей вывести на эмоции этого человека, ни у кого так и не получилось.
Мы собрались в обратный путь. Глуша из горла водку и закуривая одну за другой сигареты, парни обсуждали события насыщенного вечера. Конечно, не обошли стороной и мою выходку. Я не реагировал на провокации и колкости, потому что испытывал к этому инциденту безразличие. Мне необходимо было насилие, и я даже этого не скрывал.
В метро никого практически не было, кроме мигрантов, возвращающихся с работы. Цыгану пришлось начать бренчать на гитаре, чтобы отвлечь Дзена от шуток. Нарцисс обладал неплохим голосом, поэтому не мог упустить момента похвастаться талантом.
– Снова забыл прищепку с яичек снять, – прокомментировал его пение Фуджик.
– Да пошёл ты!
– Не прикидывайся певцом, у меня унитаз мелодичнее сливается.
– А ты… Ты… Ты вьетнамцем не прикидывайся! Таджик!
Мы перелезли через забор и оказались на платформе легендарной станции Петровско-Разумовская. Все приключения начинались с неё и заканчивались под мостом возле местного вокзала. Электричка подъехала, мы зашли в последний вагон. Контролёры обычно ночные рейсы оставляли в покое.
– Идите, я вас догоню, – кинул я пацанам и остался в тамбуре докурить сигарету.
Дзен с Цыганом, не оборачиваясь, пошли занять места. Фуджик задержался и остался со мной. Мы подружились ещё в самом раннем детстве, когда вместе пинали футбольный мяч во дворе. Поэтому он чётко определял, когда у меня в жизни происходит переполох. Я уставился на мелькающие огни за стеклом. Фуджику не нужно было видеть лица, чтобы просканировать моё нутро.
– Что случилось?
– Ничё.
Он выдержал паузу.
– Батя?
Мне и не требовалось отвечать, чтобы он всё сразу понял.
– Сколько уже бухает?
Я сплюнул, выдохнул дым и, нервно раскачиваясь, выдавил:
– Я не помню, чтобы он прерывался.
Товарищ глубже затянулся сигаретой и опустил глаза. Вся подноготная моей неблагополучной семьи ему была хорошо известна. Именно он приходил на выручку, когда в доме был невыносимый погром, позволял у него переночевать мне и моему младшему брату. Его то семейка была до невозможности тихая: отец с матерью пашут с утра до вечера на рынке, и у них нет сил на какие-то разборки.
– Можешь у меня остаться. В приставку зарубимся.
Я не ожидал ничего другого, поэтому нашёл в себе силы на улыбку.
– Я бы просто хлестал водку и шлялся с вами всю ночь.
Фуджик улыбнулся в ответ и решил меня больше не доставать, понимая, что мне мало что может помочь. Мы направились к друзьям. Дзен что-то интенсивно затирал всегда готовому выслушать Цыгану.
– Че ты докопался до человека? С тобой никто не хочет общаться!
– Да отвали, якут! – отмахнулся тот от Фуджика и продолжил своё повествование, – У того парня-инвалида реально такая же фамилия! Прикинь!
– Вы о чем? – вклинился я в их диалог. Точнее сказать, монолог.
– Да тут до меня на днях слухи дошли от одного чувака из интерната про семейство Пятки…
– Снова ты со своим Пяткой! – взвыл Фуджик. – Когда вы уже с ним в задницы потрахаетесь и успокоитесь?!
– Он бы тебя за такие слова сам трахнул! – с серьёзным видом мстителя заявил Дзен.
Пятка обладал авторитетом, который перешёл ему по наследству от отсидевшего не раз на зоне отца. Слава парня была сомнительной. Кроме совращения малолетних, грабежа и нанесения тяжких телесных ему нечем было больше гордиться. Дзен же нашёл в нём бесстрашного кумира и постоянно бегал за ним, как собачонка.
– Так что за слухи? – решил вернуть я Дзена на позитивный лад.
– Короче, – он легко повёлся, – в Твери по соседству с интернатом есть дом инвалидов. Там с годовалого возраста прозябает мальчишка, которому сейчас уже 25 лет. У него с рождения выставлен диагноз дистрофии двигательного аппарата. Суть в том, что он ходить не может, расти не может, а размышляет, как нормальный человек. Ему 25, а выглядит он как недоношенный пятилетний ребёнок. Фамилия его Пятаев.
– Мало ли однофамильцев, – отхлебнул я из горла водку и поморщился.
– Так слушай. Тот пацан, ну из интерната, рассказал следующее. У него опекуны проживают на одном этаже с семьёй Пятаевых. Он мамке задал вопрос о нелепом совпадении, а она схватилась за голову и начала подсчитывать года. С её слов: Пятаева была беременна первенцем, но потом куда-то пропала на долгий срок, а когда вернулась, убедила всех, что произошёл выкидыш. Ребёнка никто не видел, но по числам как раз всё сходится с тем инвалидом. Он всю жизнь провёл в койке, здраво осознавая, что родителям стал не нужен. А мамаше хоть бы что. Это уже потом она ещё родила тройню. Все вроде нормальные, здоровые…
– Кроме Пятки, – подытожил Фуджик.
– Он самый толковый в понимании жизни, чел, – на этот раз спокойно заявил Дзен. – Оспаривать глупо.
Я уставился в соседнее окно. На душе было паршиво. Семейные драмы задевали за живое, потому что имели и со мной непосредственную связь. Водка не помогала.
– Погнали раскуримся, – предложил я, вспомнив, что у Дзена имеется заначка чугара.
– Вот именно, а то уже надоело слушать сплетни.
– Это чистая правда, чувак! Я гнать бы не стал!
– Да ты ещё тот балабол!
Без каких-либо лишних рассуждений мы всей компанией двинулись в тамбур. Осмотрев горизонт, Дзен достал бутылку и «камень». Дым казался мягким, но уже в первые секунды, я понял, что перебрал. Меня развезло, и я начал ржать над Фуджиком, потому что из-за улыбки и курева его глаза совсем пропали. В ответ пухлая вьетнамская физиономия смеялась над моим неадекватным поведением, тем самым создавая порочный круг. Все ржали, как умалишённые, и никто не мог ни найти причину смеху, ни остановиться. Лишь Цыган оставался с непробиваемым каменным лицом, что ещё больше доводило остальных до истерики.
Пока мы с Фуджиком держались от боли за животы и только успевали вытирать от смеха слезы, Дзен начал бегать взад-вперёд по вагону. Кудрявый псих то забирался на полки для багажа, то скакал по посадочным местам, изображая дикую обезьяну. Мы наблюдали теперь за его спектаклем и не могли угомониться.
– Пацаны, зацените! – на пике своего шоу он заигрался, спустил штаны и сел на корточки.
Прямо в середине вагона на пол выпала куча говна. Дзен ржал с покрасневшим от напряжения лицом. Мы сморщились и заорали на него от мерзости. Творческой натуре великого актёра было плевать, он продолжал гадить и смеяться. В конце своего перфоманса он напялил обратно штаны и кинулся к нам. Мы от него заперлись в тамбуре и заблокировали дверь.
– Пацаны откройте!
– Нет, ты засранец!
– Пацаны, умоляю! Пожалуйста!
– У тебя жопа в говне!
– Мне страшно, парни! Парни! Там кто-то идёт!
Тут мы поняли, что Дзен словил паранойю. Мы отошли от двери. Он в слезах забежал к нам в вагон и в панике начал на нас орать.
– Меня могли убить! Вы что! За мной шли! Чуть не зарезали! Вон там! Там!
– Там только твоё говно, успокойся.
Нас, наконец, стало отпускать. Мы тяжело выдохнули и стали переводить дыхание в размеренный темп. Дзен некоторое время подозрительно присматривался к соседнему вагону, а потом заржал.
– Действительно, говно!
Затем этот ненормальный бросился к кнопке для связи с машинистом. Никто не успел его перехватить.
– Ковальски, приём! Обнаружено дерьмо! Обнаружено дерьмо! В последнем вагоне незаконно проезжает на полу кучка дерьма! Повторяю! Оно непредсказуемо и опасно…
Мы с Фуджиком оттащили клоуна от кнопки, но было уже поздно. Через минуту раздался в микрофон утомлённый приказ:
– Охране поезда немедленно пройти в последний хвостовой вагон!
– Что ты наделал?! – Фуджик ударил себя по лбу.
