Рождественский билет

– Я понимаю, – он не стал спорить. – Просто хотел… увидеть тебя в нормальной обстановке.

– Это, – она сделала легкий жест рукой, указывая на зал, «нормальная обстановка» для меня шесть дней в неделю. Вы здесь – гость. И я прошу вас оставаться в этой роли.

Он снова кивнул, приняв правила игры. Больше они не разговаривали. Она принесла ему вино, потом еду, меняла приборы, спрашивала, все ли в порядке. Он отвечал односложно и вежливо. Диалог сводился к служебным репликам, но напряжение между ними было осязаемым. Другие гости, атмосфера, даже само время – все отступило на второй план. Существовали только этот столик и этот поединок двух людей, разделенных годами и невысказанными словами.

Когда он закончил, она принесла счет. Он положил на него кредитную карту, а сверху – сложенный вдвое плотный листок бумаги.

– Прочитай. Пожалуйста, – сказал он тихо, но так, что слова прозвучали не как просьба, а как необходимость.

Он не стал ждать ее реакции. Взял карту, расписался в чеке и встал. На пороге обернулся, встретившись с ее долгим взглядом еще раз и вышел в холодную ночь.

Эрика стояла, сжимая в руке поднос, на котором лежал счет и этот белый квадратик. Она отнесла все на служебный стол у бара и, наконец, развернула записку.

Почерк был уверенным без лишних завитушек.

«Та девушка – моя сестра, Лила. Я привез ее, чтобы показать город, в котором прошло мое лучшее детство. Я искал тебя.»

Коротко. Просто три факта, выстроенные в колонку.

Эрика медленно опустилась на стоявший рядом барный стул. Шум ресторана накрыл ее с головой, превратившись в монотонный гул. Она смотрела на эти строки, и тяжелый камень обиды, который она носила в груди столько лет, сдвинулся. Всего на миллиметр. Но этого хватило, чтобы в образовавшуюся трещину просочилось что-то другое – горькое понимание. Он искал и помнил все.

Это ничего не меняло, сказала она себе, сжимая записку в ладони. Не меняло боли тех лет, не отменяло ее страха перед праздником, не стирало выстроенной жизни с Марком. Это был всего лишь факт. Еще один кусочек мозаики, который, будучи поставлен на место, не делал картину целой, но менял ее смысл.

Она не выбросила бумажку. Аккуратно сложила ее и сунула в карман фартука, где она лежала рядом с ручками и чековой лентой. Работа продолжалась. Она улыбалась гостям, разносила заказы, но где-то внутри, под слоем автоматических действий, тихо звучали новые, тревожные вопросы: если он искал, то что именно надеялся найти? И что, черт возьми, теперь собиралась делать с этим знанием она?

Глава четвертая

София обладала тем редким даром – умением настаивать, не вызывая раздражения. Ее предложение прогуляться по Рождественской ярмарке в старом парке прозвучало так легко и естественно, что у Эрики не нашлось веских причин для отказа. В глубине души она подозревала подвох – за последние дни подруга слишком часто и будто бы невзначай упоминала имя Лилы, восхищаясь ее эрудицией и тонким чувством юмора.

Их знакомство было на редкость простым. София, вечно что-то забывающая, в панике искала в университетской библиотеке конспект по искусству Возрождения за день до зачёта. Она металась между стеллажами, роясь в стопках книг на общем столе, и её отчаяние, должно быть, было столь красноречивым, что привлекло внимание соседки.