Искушение

– Я надеюсь, что вы никому больше его не показывали, – убитым голосом произнёс Люмьер. – Только вам и мне как творцу и его модели дано видеть истину на этом портрете. Другие могут увидеть на нём искажённую реальность.

– О чём это вы, д’Экзиле? Что ещё помимо написанного мной можно там увидеть?

Вместо ответа Люмьер накрыл его руку, всё ещё лежащую на его плече, своей.

– Это уже не важно, mon cher ami4. Просто не показывайте его никому, как и прочие мои портреты, которые вам довелось писать. У лжи есть лишь один враг – время. И чем больше проходит времени, тем больше ложь уступает истине… Правильно ли я понимаю, что вы не собираетесь выставлять меня прочь?

– Не делайте из себя слепого, – мягко рассмеялся Роган. – Вы же прекрасно видите, что я больше не держу на вас зла.

– Вижу, – кивнул Люмьер с отсутствующим видом. – Это-то меня и удивляет.

* * *

Всё следующее утро прошло в напряжённом ожидании, и когда наступило наконец время обеда, Селия узрела своего литературного кумира во плоти. С почти богобоязненным трепетом взирала она на высокую фигуру в простом синем платье и бледное лицо, чья небольшая угловатость ещё больше роднила её с суровой директрисой. От волнения Селия начала заикаться, мгновенно устыдилась этого и смогла только молча протянуть руку для пожатия, опустив глаза.

– Миссис Кроуфорд, – низким грудным голосом приветствовала Морриган Вейл, ничуть не удивившись такому фамильярному приветствию. – Вы ещё более юны и прекрасны, чем я полагала.

– Разве это плохо? – прошептала Селия, уже усмотрев в её словах первое замечание.

– Ничуть, – скупо улыбнулась мисс Вейл. – Просто для писателя это необязательное, но приятное дополнение. В конце концов читателя должны интересовать его мысли, до внешности его ему не должно быть никакого дела.

– И всё же приятно осознавать, что обладаешь сразу двумя привилегиями: умом и красотой, – несколько саркастически заметил Люмьер, в свою очередь приветствуя гостью.

Селия похолодела, испугавшись, что издательница воспримет его сарказм на свой счёт. Морриган Вейл усмехнулась и окинула Люмьера агрессивно-оценивающим взглядом.

– Блестяще, сэр, ваша красота, как я вижу, вполне эквивалентна вашему острому языку, а значит, ваш комментарий применим и к вам.

Люмьер ответил ей натянутой улыбкой. Селия отметила, что мисс Вейл, либо не осведомлена о его княжеском титуле, раз величает его «сэр», что маловероятно, либо сам Люмьер предпочёл именоваться по-простому, и на время отвлеклась от своих волнений, задумавшись над этим решением. Но мисс Вейл прервала её размышления.

– Если вы не против, господа, я бы предпочла сразу перейти к делу, – решительно заявила она.

За обедом Селия получила возможность рассмотреть издательницу получше. Люмьер был прав, утверждая, что её имя исключительно подходит ей. Её густые смоляные волосы были, по всей видимости, довольно длинны и густы, из-за чего её кожа казалась до того бледной, что будто светилась. Тяжёлые дуги бровей придавали её лицу выражение постоянного неодобрения и даже злости. На собеседника мисс Вейл взирала серо-голубыми глазами, что едва можно было различить из-за крупного зрачка, который почти закрывал собой всю радужку. Глаза эти были удивительно умными и вместе с тем жёсткими, будто таили в себе нечто тёмное из пережитого прошлого, и оттого казались тусклыми, словно у мертвеца. Телосложения она была худосочного, руки с длинными пальцами, освобождённые от белых перчаток, оказались узловатыми и какими-то артрозными, как предположила Селия, от постоянного письма.

– Вашу историю, миссис Кроуфорд, придётся почти полностью переделывать. Она вполне прилично написана, и ваш слог не достоин такого низменного сюжета.

Селии показалось, что она оглохла, услышав слова, которые больше всего боялась услышать, в её голове будто начали бить в набат. К тому же озвучены они были так просто и резко, как зубной врач вырывает больной зуб.

– Н-но… – начала было Селия, но её перебил Люмьер.

– Правильно ли я понял, что вас удовлетворили писательские способности миз Кроуфорд и вы хотите заключить с ней долгосрочное сотрудничество? – уточнил он в той же манере.

Но тут мисс Вейл удивила обоих неожиданной просьбой:

– Я чувствую от вас запах табака, сэр. Не возражаете в таком случае, если я тоже закурю?

И с этими словами она извлекла из сумки превосходную пенковую трубку, никак не вяжущуюся с тем же простеньким платьем, и принялась набивать её мелко нарезанным табаком из кожаного кисета.

– Однако! – рассмеялся Люмьер. – А ведь я действительно выкурил сигару – больше восьми часов назад с моим другом Кроуфордом. С таким феноменальным обонянием вам следовало бы стать парфюмером, а не издателем.

– Словом я орудую лучше, чем носом, уж поверьте, – усмехнулась мисс Вейл и чиркнула спичкой.

Селия всё сидела ни жива ни мертва, но пока мисс Вейл раскуривала трубку, она нашла в себе силы произнести:

– Н-неужели это так необходимо? Я сама признаю, что история не блещет, но может лучше будет оставить её как есть?

Морриган Вейл уставилась на Селию взглядом хищной совы и выдохнула дым.

– Разве ваш литературный агент обратился ко мне с тем, чтобы оставить всё как есть? – она указала кончиком мундштука на Люмьера. – Или может вы просто хотели услышать отзыв о вашей работе? Что ж, извольте, я его вам покажу.

Мисс Вейл достала из сумки рукопись Селии и подтолкнула к ней. Селия только мельком взглянула на количество пометок и замечаний, и ей стало дурно.

– Чтобы вы понимали, миссис Кроуфорд, – это всё претензии к истории. У меня нет ни единого замечания к самим героям, к тому, как вы их прописываете. Но вы не находите, что рукопись могла бы быть гораздо лучше, не будь история такой плоской и вульгарной? Я понимаю, что это всё следствие сегодняшней моды на простенькие романы, описывающие все радости первой влюблённости, но ведь вы способны на большее.

Селия почувствовала резь в глазах, в горле встал ком, а мисс Вейл безжалостно продолжала:

– Вы ведь хотите вырваться из этого замкнутого круга – иначе не обратились бы ко мне. Так ответьте мне, готовы ли вы сами отказаться от проторенного пути и совершенствоваться?

– Мисс Вейл, – заговорил Люмьер, – ваше рвение поработать с рукописью миз Кроуфорд без сомнения льстит ей, но есть множество других рабочих моментов, которые необходимо обсудить…

И князь обрушил на неё поток вопросов, приземлённых настолько, что даже сильнейший творческий порыв оказался бы придавлен. Но Морриган Вейл отвечала на них без малейшего промедления, кратко и чётко: обрисовала текущее положение дел издательства, его финансовые возможности относительно конкурентов и перечислила весь небольшой штаб сотрудников.

– Но как вы должны понимать, – подытожила она, – пустышку хоть и проще продать, но намного сложнее удержать на ней внимание надолго: ей нужно быть либо вопиюще бесталанной, либо до жути вульгарной, чтобы остаться в истории.

Она встала и посмотрела на погрузившуюся в уныние Селию почти сочувственно.

– Я действительно хотела бы поработать с вами, миссис Кроуфорд. Из вас определённо вышел бы толк.

– Уже уходите? – осведомился Люмьер, поднявшись вслед за ней.

– К сожалению. У меня ещё довольно много дел. Благодарю за обед.

Проводив мисс Вейл, Люмьер вернулся и снова услышал плач, как накануне в библиотеке. Несколько раз взвесив все за и против, он решил было не тревожить Селию, но она сама его окликнула.

– Я не слышала, как вы вернулись, – с трудом произнесла она, – но каким-то образом почувствовала ваше присутствие.

– Если бы вы знали, сколько раз за всю жизнь мне говорили нечто подобное, – вздохнул Люмьер, обращаясь скорее к себе самому, чем к ней.

В отличие от Вильгельмины, Селия не слишком пыталась скрывать слёзы. На коленях у неё лежала многострадальная рукопись. Люмьер присел рядом с Селией.

– Мисс Вейл оставила свою карточку, – сказал он и протянул ей небольшой прямоугольник картона, не слишком украшенный. Селия отшатнулась от него, словно то была ядовитая змея.

– Мне кажется, я не смогу с ней работать, – пролепетала она, тщетно пытаясь сдержать очередной приступ рыданий.

– Насколько я успел заметить за время нашей с вами работы, критические замечания обычно не оказывают на вас столь удручающего действия…

– Дело не в этом, – замотала головой Селия. – Я не раз ловила себя на мысли, что в этой женщине есть что-то зловещее. Какая-то недобрая аура окружает её и пронизывает все её слова и действия. Вот почему её высказывания так на меня подействовали.

Люмьер слушал её, скептически подняв брови.

– Уж не хотите ли вы сказать, что женщина с такой аурой смогла бы разглядеть потенциал в стольких авторах и прославить их?

– Для такого дела аура не нужна, – рассеянно ответила Селия. – Теперь я понимаю, чем вызваны все эти толки о ней.

Видя, что Селию не переубедить, Люмьер сказал:

– В таком случае может оставите эту рукопись и предложите мисс Вейл на рассмотрение историю, которую вы пишете сейчас?

Селия снова замотала головой. Всё это время она избегала встречаться с Люмьером взглядом, словно ребёнок, пытающийся найти оправдание своим плохим оценкам в школе.

– Нет, она… она ещё не готова. Пусть она не вульгарна, но и не слишком выдающаяся. Такую рукопись мисс Вейл ни за что не примет.

– В таком случае у нас остаётся лишь один издатель. Если и в этом человеке вы сумеете узреть дьявола, вам придётся выбирать меньшее из двух зол.

Селия сникла. Люмьер сдвинул брови и нагнулся к ней.

– Или же вы хотите разорвать нашу договорённость прямо сейчас?

Она в ужасе вскинула на него взгляд полный отчаяния, явно даже не помышляя о том, что он сказал.

– Вы абсолютно правы в одном, князь, – мне нужно будет выбрать. И я отнесусь к этому выбору со всей ответственностью, с холодной головой. Только… не покидайте меня сейчас!

Люмьер на пару мгновений прикрыл глаза, лоб его прочертила складка, а когда открыл, улыбнулся Селии обезоруживающе, но с едва различимой горечью.

– Да будет так.

Глава 3

Кто бы ни был ответственен за подобную иронию, но следующий день ознаменовался очередным письмом. На этот раз оно содержало в себе приглашение «многоуважаемого мистера Рогана Кроуфорда» и его «во всех смыслах замечательной жены мисс Селии Кроуфорд» на приём к барону де Мору, Френсису де Мору.

– Это ещё что за «во всех смыслах замечательной жены»? – пробормотала уязвленная Селия.

– Полагаю, это стандартная формулировка используется для всех жён без исключения, – полунасмешливо-полуутешительно произнёс Люмьер. – Всё же не каждая супружеская пара может похвастать тем, что и муж, и жена занимают определённое положение в сферах творчества. Выделить кого-то одного значило бы оскорбить всех тех, кто не делает вообще ничего.

– Вы посмеиваетесь, однако и вы приглашены на этот приём, д’Экзиле, – усмехнулся Роган и протянул ему точно такой же конверт.

– C’est absurde !5 – Люмьер с видимым раздражением взял его и разорвал без всякого почтения. – Как я могу быть приглашён к вашему барону, будучи гостем из страны, с которой ваша страна почти всегда была на ножах?

– Это называется «дипломатия», друг мой, – рассмеялся Роган. – А может, через вас барону де Мору поручено узнать об истинном положении в империи, кто знает. А вообще мне кажется, что вы просто ищете любой предлог, чтобы не поехать.

Селия невольно улыбнулась, и Роган почувствовал себя ободрённым: это было первое дружественное проявление с её стороны со времени их ссоры. Люмьеру же не было дело ни до каких проявлений вообще.

– Нет-нет, здесь какая-то ошибка, – упрямо произнёс он и небрежно кинул конверт на стол. – Я не собираюсь становится причиной очередной войны, уж увольте.

«Очередной?» – подумала Селия и непонимающе посмотрела на него.

– Позволю себе заметить, Ваша светлость, – подал голос Розье, – что отказ от приглашения такого ранга может внушить местной власти определённые подозрения. А эти подозрения в свою очередь также могут привести к серьёзным последствиям.

– По крайней мере, ваша репутация в глазах общества точно пострадает, если вы откажетесь: прослывёте ксенофобом вообще и англофобом в частности, – озабоченно добавил Роган.

– Я слышал, что на подобных приёмах подают отличные угощения.

Люмьер резко посмотрел на Розье, чуть ли не испепеляя его взглядом. Камердинер невозмутимо повёл плечом, но его ответный взгляд ничуть не уступал княжескому в зловещести. Селия вздрогнула – ей на мгновение показалось, что во взгляде этом читался волчий голод.

– Следи за языком, – процедил князь, отворачиваясь. – И не вздумай сказать нечто подобное на приёме у барона – ещё решат, что любезные Кроуфорды морят голодом своих гостей.

– То есть, вы передумали, д’Экзиле? – удивился Роган. – Обычно вас не так просто переубедить.

Селия перечитала приглашение и тут заметила кое-что интересное:

– Вы заметили, здесь сказано, что на приём приглашены «любимцы лондонского бомонда, чтобы обеспечить самое лучшее развлечение»? Могут ли это быть «Парад дю Дестан»?

Роган заглянул ей через плечо, опасаясь, как она воспримет этакую вольность, но Селия не была против и даже показала ему на цитируемое место.

– Вполне возможно, – сказал он, ощущая неимоверное облегчение и с нежностью посмотрев на жену. – Интересно узнать, как там поживает наша маленькая хозяйка театра после того, как мистер Галлахер обеспечил ей сотрясение мозга.

Селия горячо кивнула.

– Раз они будут на этом приёме, значит, всё с ней должно быть в порядке, – Люмьер махнул рукой слегка пренебрежительно. – Людей её типа не так-то просто выбить из седла.

– Вот и спросим у неё завтра, – весело заключила Селия. – О, и ещё нужно сообщить о приглашении Мине. Как думаешь, Роган, она захочет поехать с нами?

От того, что Селия обратилась лично к нему, Роган совсем растаял.

– В последние дни она стала более нелюдимой, – заметил Люмьер. – Полагаю, вам придётся приложить некоторые усилия, чтобы вытянуть её на этот приём.

Селия заверила, что возьмёт это на себя. Но вопреки её ожиданиям, уговоры дались ей непросто: по какой-то причине Вильгельмина заупрямилась так, будто её звали не на приём к барону, а на медвежью травлю особой кровавости. Кончилось это тем, что Селия довела до отчаяния себя и до переутомления Вильгельмину, и ей пришлось оставить её в покое.

– Никак не могу её уговорить! – посетовала она, спустившись в гостиную добрых полтора часа спустя.

Роган всё ещё испытывал эйфорию от того, что их с Селией конфликт разрешился, и оттого несчастный вид жены привёл его в какой-то сакральный ужас.

– Может, в таком случае не тревожить её? – предположил он, усаживая Селию.

– Но что она будет делать здесь в полном одиночестве?

– Отдыхать от вашего любвеобильного общества, к примеру.

Селия с укором посмотрела на Люмьера, но тот и бровью не повёл.

– Ничего не понимаю, – вздохнула она. – Отчего она впала в такую апатию, ведь ещё на прошлой неделе всё было хорошо…

Ко всеобщему удивлению, наутро следующего дня Вильгельмина изменила своё решение, смущённо попросив прощения за доставленные нервные хлопоты, но что именно заставило её передумать, она так и не призналась, хотя румянец, заливший при этом её щёки, был весьма красноречив. Селия почти не сомневалась в том, что Вильгельмину уговорил Люмьер, несмотря на то, что сам наравне с Роганом призывал не давить на неё. В один момент Селию развеселила мысль, что Люмьер захотел иметь товарища по несчастью, так как сам не горел желанием ехать на этот приём, и с тех пор посматривала на князя с лёгкой насмешкой.

Вечером же все четверо, а также (к неудовольствию Селии) княжеский камердинер Розье, отправились к барону де Мору, каждый в разном настроении. Роган ожидал приёма в лёгком волнении, до сих пор неуверенный в том, что действительно получил приглашение такого уровня, будучи простым – хоть и известным – художником. Селия же, которой доводилось бывать на высокоранговых приёмах когда-то давно, ещё в девичестве, с родителями, ожидала этого с предвкушением, по всей видимости, уже забыв и простив безличную формулировку, которой её наградили в письме. Люмьер явно надел на этот приём свой самый лучший костюм – броню с острейшими иглами, и было очевидно, что любого, кто осмелится заговорить с ним сегодня, ждёт прискорбная участь. Что до Вильгельмины, та казалась безучастной к происходящему, но безучастность эта, как подметила Селия, вполглаза следившая за ней всю дорогу, была напускной. Казалось, она также предвкушала этот вечер, но по несколько иным причинам, нежели Селия, скрытыми от глаз.

Великолепие приёма барона Френсиса де Мора буквально кричало о том, что повод для него должен был быть довольно серьёзным. Гости были в ажиотаже и пытались вызнать друг у друга, что же за повод это может быть, но безуспешно, так что когда появился сам барон, все уже сгорали от любопытства. Френсис де Мор оказался статным, но невысоким мужчиной средних лет, немногим старше тридцати, с элегантными усами, из-под которых не переставала сверкать счастливая улыбка. Весь сияющий вид его почти не оставил у Селии сомнений, а через минуту после приветственной речи, её догадка подтвердилась: двумя вечерами ранее у барона де Мора родился наследник. Как только гости об этом услышали, по залу тут же прокатился вздох умиления со стороны женщин, и одобрительное ворчание со стороны мужчин.

– Каким же невероятно счастливым может сделать человека рождение ребёнка.

Селия посмотрела на Вильгельмину, произнёсшую эти слова. Её прекрасные глаза затуманили слёзы, отражавшие свет газовых рожков и свечей.

– Так вот что тревожило вас эти дни, Мина. Мысли о будущем, – предположила она мягко.

– О будущем. И вместе с тем о прошлом, которое уже нет возможности изменить, – произнесла Вильгельмина и улыбнулась через силу. – Но я не хочу, чтобы вы волновались за меня, тем более в такой вечер! Приглашение барона, должно быть, большая честь для вас с Роганом.

– Мина, – Селия решительно взяла её за руки, – меньше всего я хочу наслаждаться какими-то там приёмами, если знаю, что тем кого я люблю сейчас плохо. Я надеялась, что сегодняшний вечер поможет вам отвлечься от грустных мыслей, и я сделаю всё, чтобы так и было.

Растроганная до крайности Вильгельмина утёрла слезу и уже хотела что-то сказать, когда рядом с ними выросла высоченная фигура.

– Как прелестно! Вот что я люблю в женщинах больше всего – их сентиментальность.

Селия с удивлением и толикой ужаса узнала этот медоточивый баритон и обернулась, вскинув голову, чтобы встретиться взглядом с виконтом Аластором.

– О, неужели я вижу изумление в ваших глазах? – негромко рассмеялся он. – Я настолько неожиданный гость здесь?

– Что вы, виконт, просто я, – Селия кинула быстрый взгляд на Вильгельмину, которая ожидаемо взирала на виконта Аластора с толикой страха, – как раз недавно вспоминала о вас – и вот он вы, во плоти!

Она рассмеялась слегка нервно и неохотно представила ему Вильгельмину. Виконт галантно склонился, чтобы поцеловать ей руку.

– Очарован. Мне начинает казаться, моя дорогая Селия, – вы же не против, если я зову вас так, вы с Роганом для меня уже почти как семья – что в вашем обществе собираются только прекраснейшие люди! К слову, миссис Галлахер, вас должно быть тоже покорил некий князь, Люмьер д’Экзиле? Он ведь тоже был приглашён сегодня, но что-то я его не вижу… – виконт начал оглядываться по сторонам.

Вильгельмина предательски залилась краской после упоминания о Люмьере, и Селия поспешила ей на помощь.

– Конечно же, очаровал, по-другому он, по всей видимости, не умеет. Должно быть он захотел засвидетельствовать своё почтение барону де Мору и поздравить его…

Виконт Аластор расхохотался.

– Трудно представить, чтобы такой гордый с виду человек вдруг решил засвидетельствовать своё почтение кому-либо. Видится мне, что если бы он умер и предстал перед Господом Богом, он и перед Ним не склонил бы головы.

Селия, чувствуя неимоверную неловкость и стыд от его слов, искала предлог, чтобы проститься с виконтом и спасти Вильгельмину, когда она внезапно спросила:

– А вы сами верите в Бога, виконт? Я вижу у вас на груди интересную брошь.

Селия непонимающе перевела взгляд сначала на Вильгельмину, а затем на грудь виконта. Там посверкивала небольшая брошь из чёрных и белых камней, формируя собой цветок.

– Ах это! – Виконт Аластор нежно коснулся пальцем броши. – Это цветок анемона.

– Что он значит? – спросила Вильгельмина без всякого выражения, будто заворожённая.

– Много чего, моя дорогая, – улыбнулся он. – Как и любой цветок: у каждого могут быть разнообразные значения, зачастую совершенно противоположные. Для кого-то анемоны могут быть символом чистоты и лёгкости. Но мне они напоминают о быстротечности жизни и о том, что всех нас ждёт после смерти…

Не в силах больше выносить его разговоров, Селия решительно взяла Вильгельмину за руку и потянула за собой.

– Кажется, я вижу там мисс Делакруа, я как раз хотела познакомить вас с ней, Мина, она шьёт великолепные шляпки! Простите, виконт, увидимся позже!

Вслед им донеслось:

– Если вы хотите, я могу подарить вам такую же в любое время, миссис Галлахер! Только скажите!

В его словах было столько приторной насмешки и в то же время угрозы, что у Селии чуть не подкосились ноги. Когда они отошли достаточно далеко, Селия выдохнула и повернулась к Вильгельмине.

– Какой же это страшный человек! Клянусь, если он держит в подземельях своего поместья бездомных с улицы просто чтобы над ними издеваться, я ничуть не удивлюсь!

– О ком это вы?

Селия чуть не подпрыгнула от испуга. Впрочем, то же самое сделала и Вильгельмина, поскольку на этот раз к ним подошла Дева-Смерть, озорно улыбаясь. Разглядев, кто перед ней, Селия рассмеялась от облегчения.

– Как же я рада видеть ваше лицо после лица того человека, мисс!

– Да о ком вы хоть говорите? – рассмеялась Дева-Смерть.

Узнав, что им повстречался виконт Аластор, хозяйка театра скривилась.

– Чудо, что я его ещё не встретила, – проворчала она. – Миссис Галлахер, рада видеть вас в добром здравии, я думала о вас.

– Взаимно, – ответила Вильгельмина, скупо улыбнувшись. – Вы, мисс, как я вижу, полностью оправились после позорного рукоприкладства моего… моего… – Вильгельмина прочистила горло, но предложение так и не закончила.

– Большое спасибо! – с готовностью отозвалась Дева-Смерть и улыбнулась. – Кажется, в начале мы не очень хорошо поладили, но я надеюсь, что это в прошлом.

Селия покосилась на Вильгельмину, опасаясь, что та снова обозлится, как в тот день, и ответит грубостью, но Вильгельмина только неопределённо кивнула, ничего не сказав. Тут дверь за спиной Девы-Смерть чуть приоткрылась и оттуда показалось смуглое лицо, а затем и рука, которая опустилась на плечо Девы-Смерть.

– О, мне пора, – встрепенувшись, сказала она. – Приготовления закончены. Надеюсь, мы ещё поговорим после выступления, у нас буквально парочка номеров и всё.

Она быстро кивнула и змейкой просочилась за дверь.

– Селия, вы не упомянули, что сюда приглашены и они, почему бы это?

Явный упрёк в её словах заставил Селию покраснеть.

– Уж не опасались ли вы, что я ничем не лучше Лиама, и в суеверном ужасе опущусь до насилия?

– Как вы можете так говорить, Мина, я даже не думала об этом! – почувствовав себя, преданной воскликнула Селия. – Я прекрасно помнила, что вы не поладили, и боялась, что услышав о том, что «Парад дю Дестан» будет здесь сегодня, уж точно останетесь дома.

Вильгельмина хоть и устыдилась своего выпада, явно не была намерена так легко отпустить ситуацию. Один из лакеев барона де Мора объявил о начале представления и попросил пройти всех гостей в малый бальный зал. Толпа разделила Селию с Вильгельминой, и в зал они вошли порознь.

Глава 4

Ровно тогда, когда гости потянулись навстречу выступлению «Парад дю Дестан», Люмьер заметил, что Розье делает ему знак. Вместе они незаметно вышли в сад, ярко освещённый гирляндами.

– Я обнаружил кое-что, – сказал Розье.

– Что, неужели к красному мясу собираются подать неподобающее вино?

– Шутите, шутите, господин, а мне уже осточертело притворяться человеческим слугой… – огрызнулся Розье, но тут же смягчил тон. – Женщина, что недавно родила…

– Баронесса де Мор? Причём здесь она? И что ты всё мнёшься, как девица на своём первом балу?

Розье действительно вёл себя подозрительно. Привычка вести себя с Люмьером почти на равных всё чаще уступала несвойственной ему подобострастности. Его глаза совсем почернели, лицо исказилось до неузнаваемости, тело скрючивалось и ломалось так, будто по нему проходили судороги.

– Новорождённый младенец, наследник барона де Мора вскоре умрёт. Протянет самое большее до утра.