Кроха для олигарха

Аня Васнецова

Кроха для олигарха

Глава 1

Демид

– Ма-а? – очень печальный детский голосок выбивается из общей обстановки.

В огромном холле моего небоскреба, моего проекта, сочетающего в себе центры отдыха и развлечения, торговый и бизнес-центры, такого быть не должно.

Толпы людей, которые спешат на распродажу последних праздничных дней, должны быть.

А вот малыша, не очень устойчиво бредущего по глянцевому полу, и грустно тянущего маленькие ручки к мимо проходящим, нет.

Он совсем маленький. Ему год то есть? С другой стороны, раз ходить может, то, по идее, должно быть больше года. Но я в этом не разбираюсь. Вообще в детях не разбираюсь. Могу только пол определить по внешнему виду. Единственное, с нынешними подростками это не всегда работает.

Мальчик. Темные штанишки с лямками. Толстовка. Карманы топырятся от невидимого мне груза.

Тут чувство равновесия у малыша не справляется с силой злой гравитации. Будь она неладна. И мальчик бухается на четвереньки.

Какого он вообще один? Где мамаша? Или папаша. И почему на него внимания другие не обращают?

А, нет. Обращают. Но те так, как, на мой взгляд, должны. Никто не спешит помочь ребенку найти родителей. Все идут по своим делам.

– Ой, какой кроха! – с восхищением и улыбкой на лице заявляет одна девица, наткнувшись на карапуза. И…

И, обойдя, проходит мимо.

Эй! Ты женщина или кто?! Где материнский инстинкт? Почему не спешишь помочь малышу? И зачем мне глазки строишь? На малыша смотри! Он один!

А этот малыш встает на ножки, и с очень печальным видом оглядывается по сторонам. Он тянет ручки к какой-то женщине.

– Ма-а?

Но та проходит мимо, разговаривая с кем-то по телефону. И ребенок чуть снова не падает, заглядевшись на высокую взрослую тетю.

Устояв на своих ножках, он продолжает свой путь, грустно вглядываясь в проходящих мимо прохожих. Особенно женщин. То, что он потерялся, и дураку понятно.

Непонятно другое. Почему ни один дурак не обратит внимание на ребенка, потерявшего и ищущего свою маму? И почему охрана ослепла, которая должна следить за обстановкой? Почему мамаша, потерявшая ребенка, не спешит сама к охране, чтобы объявили об этом по громкоговорителю?

Кроха обнаруживает неподалеку меня. И замечает, что я на него смотрю. Осознав, что привлек хоть чье-то внимание, спешит к наблюдателю. Ко мне, то есть.

Неуверенно бредет в мою сторону. Тянет к моим ногам ручки, как к спасительной соломинке. Крохотные ладошки сжимают мою штанину. Голова малыша запрокидывается. И наши глаза встречаются.

У малыша они ярко-синие. В них отражена вселенская печаль.

– Ма-а?

– Вообще мимо. Совсем не «ма-а», – качаю головой.

Малой шмыгает носом. Глаза его увлажняются. Но плакать он не начиняет. Отпустив мою штанину, снова крутит головой в поисках своей мамы.

И что? Столько сотрудников в найме, а мне самому все делать?

Ладно. Буду разбираться.

– Ты только не разревись, – говорю малышу, осторожно хватая руками.

Очень осторожно. Боюсь просто поломать. Ребенок как маленькая хрупкая игрушка в моих лапищах.

Ухватив, поднимаю. И слежу за реакцией карапуза.

Нет, реветь не начинает. Испуга на лице тоже не наблюдаю. Скорее, удивление. Которое по мере удаление от пола становится более выразительным.

Правильно. Когда еще тебя на руках поносит двухметровый дядя?

Карапуз расширившимся глазами смотрит в пол. Потом переводит взгляд на меня.

– Уу-у, – указывает пальчиком вниз. – Топ-топ.

– Все тип-топ, не переживай, – остается мне ему ответить.

А что еще говорить?

Дел с детьми никогда не имел. С бандитами, гопниками, отморозками, возомнившими себя рейдерскими захватчиками, политиками, бизнесменами и олигархами – сколько угодно. С рьяными охотницами до моего тела и кошелька тоже немало. А с детьми мои интересы никогда не пересекались. Опыта в налаживании диалога ноль целых, ноль десятых.

– Ти-и-ип? – переспрашивает малыш.

– Ага. Сейчас передам тебя одним типам, они быстро найдут твою маму, – успокаиваю ребенка. – А то, за что я им бабки плачу?

– Ма-а?

Спросив последнее, с повеселевшим лицом начинает оглядываться по сторонам. Поняв, что мамы рядом нет, разводит руки в стороны, пожимает плечами и как-то очень грустно выдает:

– Ма не-е…

Плечи опускаются. Огонек в глазах тухнет. Крохотный лобик мальчика утыкается мне в плечо.

– Не кисни, – советую ему. – Лучше держись крепче. Сейчас полетаешь.

И прихватываю малыша. Животиком вниз. Его грудь свободно помещается в мою широкую ладонь. Удержать такую пушинку легче легкого.

Я рос без отца. Всегда с завистью смотрел на детей, с которыми играли их папы. В памяти запечатлелся момент, когда один из мужчин во дворе вот так вот играл со своим ребенком. Крутил его на руках, словно тот летает. Малыш радостно визжал. А я сам, будучи еще дошкольном, представлял, как у меня появится папа и будет точно также со мной играть.

Не знаю, есть ли у этого карапуза отец, играл ди он с ним подобным образом. Мне без особой разницы. Просто возникает некое удовлетворения, что могу воплотить свою детскую мечту для другого малыша.

Мечта, не мечта, а восторженные глазки карапуз вылупил. Даже улыбка проявляется на лице.

Подхожу к ближайшей информационной стойке с дежурившим сотрудником.

– З-здравствуйте, – испуганно здоровается молодая девушка, задирая голову. – Вам нужна помощь?

Понятно, чем испугана. Вернее, кем.

Вообще, редко сам подхожу к рядовым сотрудникам. На то имеются определенные должностные лица. Те тоже меня стороной обходят. Еще про меня тут слухи те еще ходят. Может детей в подвале не ем, но лют, суров. И, если что не по мне, сразу уволю. А в дополнение порву голыми руками в качестве выходного пособия.

Выгляжу соответственно. Меня КМС по боксу стороной обходят. Причем, даже те, которые не знают, что я сам кандидат. Мог бы и мастера в свое время взять. Но тогда у меня были другие цели. И все время уходило на них. Из-за чего официальный спорт оставил.

Слухи не развеиваю. Не вижу смысла. Хотят бояться? Их дело.

– Ему нужна помощь, – показываю на малыша.

– Не ма-а, – ребенок выглядит разочарованным.

– Ты не мама? – на всякий случай спрашиваю девушку.

Да, что же ты. Так дрожишь-то? Не съем я тебя.

– Не-е-ет, – мотает сотрудница головой.

– Си-и! – дергается в моей руке малыш.

И тянет руки к… декольте девушки.

– Си-и! – повторяет ребенок требовательно.

И я и девушка понимаем, куда карапуз тянется.

Девушка становится пунцовой и спешит застегнуть верхние две пуговицы форменной блузки.

– Рано тебе к женской груди тянуться, – качаю головой. А девчонка еще больше краснеет. – Или, наоборот? Еще пока можно?

Обращаюсь к сотруднице, прочитав имя на бейджике:

– Анна, объявите о потерянном ребенке.

– А? – непонимающе смотрит на меня.

Потом, быстро соображает, в чем дело. Суетливо хватается за микрофон громкоговорителя. Но замирает.

– А как его зовут?

Перевожу взгляд на малыша.

– И как тебя зовут?

В ответ ребенок хлопает себя ладошкой по щеке. Медленно опускает ее, натягивая кожу и двумя крайними пальцами задевает губы.

– Ф-фль – выдает неразборчиво сквозь смятые губы, втягивая в себя слюни.

Очень доходчиво. Вариант – Филя, откидываю сразу.

– Он не скажет, – поворачиваюсь к Анне.

Стоило и самому догадаться. Просто ситуация странная. Думаю, и девушка ступила из-за волнения.

Сотрудница берет себя в руки и начинает надиктовывать в микрофон громкоговорителя информацию о потерявшемся ребенке. По холлу разносится ее, немного измененный динамиками, голос, перечисляющий описание малыша. Штаны, толстовка, голубые глаза, светло-русые волосы и так далее.

Сначала я рассчитывал просто отдать ей малыша. Свалить всю эту проблему на нее и уйти по своим делам. Без меня разберутся, найдут горе родителей.

Но что-то подсказывает, девушка не готова к такой ответственности. И я не про работу. Отбор на должности в моей фирме был жесткий. Значит, человек на своем месте. Сотрудница не готова к ответственности за ребенка. Она сама еще как дитя.

Ладно, сейчас мамаша и папаша прибегут, отдам малыша, не забуду при этом укоризненно посмотреть им в глаза, тогда пойду…

Минута идет за минутой. Через пять Анна дублирует сообщение. Еще через пять минут снова.

Эти родители совсем в край… опухли?!

Анна опасливо посматривает на меня. Ну, да. Я не психую и не показываю, что нервничаю. Это мне не свойственно. Меня обычно посещают немного другие эмоции.

Как мне кто-то сказал, для стороннего человека в моем взгляде мрак, что ни сулит окружающим ничего хорошего. А в купе с моим ростом и габаритами, многих мой образ действительно страшит.

Карапуз же, которого я посадил на столешницу стойки, нисколько не пугается. Он достал из кармана игрушечную машинку. И теперь катает ее по гладкой поверхности рядом с собой.

Жду еще пять минут и очередного оповещения о пропаже. После, двигаюсь к пункту охраны. Там у них мониторы. Сейчас посмотрим по записям камер, кто ребенка оставил.

Девушка за моей спиной шумно и облегченно выдыхает.

Вообще, нужно бы просто сдать ребенка сотрудникам полиции. Пусть сами разбираются. Но у меня к ним такое себе отношение. Понимаю, что оно предвзято из-за моей далеко не легальной деятельности в молодости. И пусть в последнее время мне попадаются адекватные сотрудники правоохранительных органов, ничего не могу с собой поделать.

Тем более, в моих силах самому разобраться с этой ситуацией.

По камерам вычислим маму. Если вдруг случиться, что она сейчас не в здании, то все равно найдем. И вручим пропажу. А еще обязательно проведу разъяснительную беседу.

– Вжж! Снова полет, – комментирую, пока несу малыша на руках.

Тот довольно лыбится.

Сбоку доносится:

– Смотри, какой папочка!

– О, как мило! И с малышом одно лицо!

Папочка? Я? Одно лицо?

– Ты это слышал? – интересуюсь у моего «близнеца».

– Бзззз! – отвечает он мне, расправляя руки. – А-ой-от!

Поворачиваюсь на женские смешки.

Две не очень молодые особы, но старающиеся таковыми выглядеть, и это, надо отдать им должное, у них получается, улыбаются мне. В глазах огонь и кокетство.

Такие из категории решительных: «пойду на все».

Подмигиваю им и иду дальше. Не сказать, что я любитель таких. Это просто, как знак вежливости.

По пути попадаются спешащие на рабочее место сотруднички охранного подразделения.

На мой закономерный вопрос «где вас черти носят», только более грубыми словами, охранники вжимают головы в плечи. И лепечут что-то про хулиганов.

Поняв, что мне их бормотание ничего не говорит, объясняют подробнее. И рассказывают про группу, предположительно подростков, о которой я уже и так знаю.

С самого открытия Башни, так называется это высокоэтажное и прибыльное строение, появились некоторые асоциальные личности. Почти каждый день происходит мелкая кража в одном или нескольких местных магазинах. И недалеко от украденного товара появляется небольшое граффити.

Хулиганы умудряются рисовать там, где не просматривают камеры. Из-за чего я приказал заменить их на более качественные и широкоугольные. Да, и больше этих камер напихать. Чтобы темных зон не сталось совсем.

По словам охранников, сегодня удалось поймать одного из хулиганов. Вернее, одну. Совершеннолетнюю девушку. После обнаружения новой граффити, стали производить обыск подозреваемых в магазине, где произошел инцидент. Так и нашли виновника. У девушки в сумочке был использованный баллончик с краской и украденная заколка.

Воровка клялась и божилась, что ни при чем, и первый раз видит эти предметы. Яростно сопротивлялась и пыталась вырываться. Но теперь это дело следователей. Охранники как раз давали показания, потому не присутствовали последние пятнадцать минут на своем месте.

Высказал, что думаю по поводу оставления рабочего места без замены на время отсутствия начальнику отдела безопасности. Вадим покорно кивает и кается, что больше не повторится.

Посмотрим. Мужик он бывалый. Знает, что повторный косяк не прощу.

С камерами выходит облом. Полный.

– Так вы же сами сказали заменить! – пытается оправдаться ответственный за видеонаблюдение. – С утра пришло новое оборудование, вот и меняли все сразу. Мы и накопители в серверной заменили. Камер же больше стало, и качеством лучше. Место под видео еще больше требуется. Но мы же с вами согласовывали.

Мда…

Мы уже вышли из кабинета в общий холл на втором этаже. Рядом продолжают сновать посетители Башни. Ребенка ставлю рядом. Тут стеклянный высокий бортик от пола. И безопасно, и вид открывает на первый этаж. Карапуз как раз заинтересованно пятится на разбор декораций после праздников. Под балконом находится небольшая сцена.

Ответственный за видеонаблюдение продолжает оправдываться. А я не особо слушаю. Весь в размышлениях.

Кто привел малыша в Башню – не узнать. Пока не узнать. Сфотографировал ребенка. И отправил ребят на опрос сотрудников и посетителей.

Нужно мелкого куда-то деть. Не ходить же мне целый лень с ним до тех пор, пока родители не найдутся. А так, он прикольный, когда не впадает в грусть и не тянется ко всем женщинам подряд, ища маму. Сейчас достал из кармана маленький пистолет, пытается отгрызть дуло.

Меня отвлекает вибрация входящего вызова. Мама звонит. Блин, сейчас же начнет мозг выносить по поводу внуков. В последнее время особенно активизировалась по этой теме.

Ну, вот какие мне сейчас дети? Да, и кто его родит?

«Девушку тебе нормальную надо, – часто повторяет мама. – Настоящую».

Да, где такую взять при моем образе жизни и круге общения?

Смотрю на дисплей. Брать, не брать?

И только собираюсь принять вызов, как меня окликает мой собеседник.

– Ребенок, он… – и указывает рукой немного в сторону.

Оборачиваюсь туда, где должен находиться малыш. Его там нет. Теперь смотрю, куда мне указывают.

Это когда он успел туда убежать?!

– Стой! – кричу ему подрываясь следом.

Но кроха меня не слушает. Лезет туда, где ему, видимо интересно. Туда, куда точно не следует.

Подвешенное металлическое бревно с подсветкой, которое использовали для выступления гимнасты, оказалось подвешено в уровень с полом второго этажа. А ограждение в том месте временно убрано работниками, что разбирают декорации. Там, конечно, натянули предупреждающую ленту и предупреждающие конусы поставили. Но разве это помешает ребенку пролезть?

Добежать не успеваю. Рабочие тоже спохватываются поздно. Миг, и ребенок ползет по декоративному бревну, что нависает над полом первого этажа на добрых семь метров.

Глава 2

Демид

Малыш ползет по декоративному бревну, рассматривает причудливый узор на нем и цветные лампочки, встроенные в реквизит в изобилии.

А я замираю. Кажется вот-вот и малыш сорвется. Даже звать ребенка не хочу. Начнет разворачиваться и потеряет равновесие.

Хорошо, что бревно висит на жестких тросах и почти не шатается.

– Снимайте его! – приказываю так же замершим вокруг рабочим.

– Как?! – выпучив глаза спрашивает один из них. – Я на бревно не полезу! Точно свалюсь! А я чо-о акробат?

– Я тоже не полезу! – присоединяется другой.

– Так за тросы спустите! – рявкаю на них.

– Вибрация будет сильная, когда механизм запустим! – возражает еще один работяга. – Ребенок точно сорвется. Чудо, что до сих пор не упал.

Гадство!

Кроху нужно обязательно спасать. Помимо чистосердечного желания сохранить малышу жизнь, есть еще и шкурный интерес. Не хватало, чтобы у меня в Башне ребенок погиб. Такая шумиха поднимется, пойдут судебные процессы…

– Взрослого человека выдержит? – спрашиваю, указывая на бревно и отбрасывая сейчас ненужные мысли. – Такого как я?

Так-то понимаю, что реквизит должен держать мой вес. Но лишнее уточнения не помешает.

На выступлении на нем крутилось три взрослых гимнаста и девочка подросток. Предположим, я весом с трех гимнастов. Кроха на подростка по весу не тянет. Значит, у нас тут прочность с запасом. Это хорошо.

– Выдержит, – кивает рабочий. – Сами решили лезть?

– Сам, сам…

А что еще делать?

Склоняюсь к бревну.

Времени ждать спасательную службу и тянуть резину нет. Малыш может сорваться до приезда спасателей. Сами рабочие не полезут. Да, и кроха испугаться может незнакомца, неосторожно дернуться и… А к моему грубому лицу он вроде привык и не пугается. Так что, вперед.

Какими бы тросы не были жесткими, снаряд подо мной начинает немного шататься. Стараюсь лезть плавно и медленно. Ребенок все еще держится, увлеченно рассматривая цветные огоньки на поверхности реквизита. Он что-то весело бормочет, улыбается.

А мне совсем не весело. На лбу выступает пот. Не от страха за себя. В себе то я уверен. Не сиди на бревне ребенок, давно бы перебрался на ту сторону. У меня отличная физическая форма и чувство координации.

Но сейчас я боюсь сильно толкнуть бревно, что приведет к трагедии.

Оседлав снаряд, упираюсь руками перед собой. И плавно подтягиваю тело вперед. Рабочие молчат, боясь сказать что-то под руку. Посетители не обращают внимание на то, что находится над их головами.

Да, куда же ты?!

Непоседа продолжает, пусть и медленно, но продвигаться дальше по бревну. Машинку достал.

– Ффф… ффы-ы. Ф-ф-фы, – увлеченно катает ее между цветных лампочек.

Наконец, получается дотянуться руками до малыша. Обхватываю ладонями и притягиваю к себе.

– Фу-у! – выдыхаю. – Ты как, каскадер-штанишки на лямках?

Лицо, что было минуту назад веселым, сейчас отчего-то очень серьезное. Пытаясь понять, что с ребенком не так, сажаю на бревно перед собой, лицом к себе. Придерживая маленькое тельце руками, осматриваю карапуза.

– Что не так-то?

Даже склоняюсь поближе. Вроде слез в глазах нет.

Лицо ребенка чуть расслабляется, но продолжает быть серьезным. Кроха поднимает свою руку. А потом хлопает ладошкой мне по лбу.

Шлеп!

И заглядывая мне в глаза, с видом, словно изрекает что-то философски мудрое и жизненное одновременно, произносит:

– Пись.

Вздыхает.

– Не понял, – качаю головой.

Посыл мной не воспринят. И мысль философскую не уловил. Как говорят подростки – не выкупил.

Может, это карапузное ругательство такое?

В ответ мне звучит пояснение, лаконичное и очень простое:

– Пись.

Ага. Вот так сразу и понял.

– Пись? – переспрашиваю.

– Пись, – соглашается кроха с очень грустным видом и опускает глаза на свои штанишки.

И тут до меня наконец доходит, что за «пись» такая. Темного пятна на ткани одежды не вижу. А рукой нащупываю подгузник под ней.

Подгузник – это хорошо. Было бы не здорово, потеки веселые ручейки на головы посетителей Башни.

– Аах! – раздается снизу женский шокированный голос. – Боже! Там ребенок! Он сейчас сорвется и упадет!

Последние слова на высоких истерических нотах привлекает всеобщее внимание. Со всех сторон слышаться охи, ахи и вздохи. Достали. Лучше было, когда они ничего не замечали.

Также все эти звуки привлекают внимание малыша. Он удивленно переводит взгляд за край бревна. Глаза расширяются сначала от еще большего удивления, а следом от страха. Кроха бросается ко мне, и вжимается в мой торс. Судорожно пытается схватить меня за одежду. В глазах паника. Рот раскрыт в немом крике.

Он что, до этого только на декоративное бревно с огоньками смотрел? За край – нафиг надо, неинтересно? А то, что находится на высоте только сейчас заметил?

– Тихо, не переживай. Сейчас потихонечку назад поползем.

Легко сказать, трудно сделать. Ползти подобным образом назад, да, еще с ребенком на руках – очень неудобно. Но приходится постараться.

Рабочие с облегчением выдыхают, когда мы с крохой оказываемся на полу второго этажа. Еще бы им не выдыхать. Они нарушили технику безопасности. Оставили доступ к обрыву с балкона. Хорошо, что никто не пострадал в результате этого.

Начальник работяг уже стоит рядом. Весь бледный. Понимает, что его ждет. Но мне не до него сейчас. Пусть промаринуется.

Малыш продолжает вжиматься в меня, видимо боится, что отпущу. А я ощущаю некий специфический аромат от него. Хм? Он сделал не только пись?

Ээ… А что с этим делать то?

Оторвать от себя ребенка и протянуть набежавшим сотрудницам, что спешат помочь боссу, не получается. От чужих рук малыш шарахается и хмурится.

И тут что ли самому все делать? Что за дела?!

Направляюсь в лифт, посылаю одну из девушек за всем необходимым для ребенка. Тут есть несколько торговых отделов с детской продукцией. Приказываю купить и поднять все в мой кабинет. Сам же отправляюсь к лифту.

– А что именно брать? – спрашивает девушка, что почти убежала, но вернулась.

Нашла кого спросить. Ты разве это сама не должна знать?

– Все бери, – отвечаю уверенно. – Все. И прикинь по возрасту. Может еще что требуется. В магазине можешь совета спросить, если не знаешь.

С другой стороны, откуда ей знать, что нужно ребенку, если молодая и у нее своего нет?

– Хорошо.

Девушка убегает. Надеюсь, ничего не напутает.

– Ма-а… – снова жалобным и печальным голосом бормочет малыш.

Опять вспомнил про родительницу.

– Не кисни. Сейчас на лифте покатаемся.

Грустное выражение на лице ребенка не меняется.

Что же за мать она такая?! Потеряла, и даже не ищет!

А, может, бросила?

Надеюсь, нет. На ходу связываюсь с начальником отдела безопасности. Тот уверяет, что его ребята уже землю роют, опрашивают. Скоро обязательно найдем, кто ребенка оставил. И вычислим, где живет.

Нужно найти эту мамашу. Обязательно найти.

Эх… Кроха продолжает попахивать. И что с ним делать? Найти инструкцию в сети, как менять подгузник?

Поднимусь к себе на этаж, а там полно офисных работниц. Запрягу всех, помогут с ребенком…

Опять входящий вызов от мамы. Сейчас тоже отвечать на вызов не готов. Разговоры с ней быстрыми не бывают.

Отдавая себе отчет, что поступаю по-скотски, снова игнорирую звонок. Потом перезвоню.

Жду лифт.

– Здравствуйте, Демид Викторович, – раздается голос сбоку.

Оборачиваюсь.

Меня встречает обворожительная улыбка женщины за пятьдесят. Правда, на взгляд, ей дал бы намного меньше.

О, вот это поворот!

– Здравствуйте, Анфиса Альбертовна, – приветствую очень важную шишку в политических кругах и бизнесе, в том числе. – А мы вашу комиссию завтра ждем.

Эта женщина очень влиятельна. Но, самое главное, она учредитель особого фонда помощи детям из неблагополучных семей и куратор одной очень перспективной фирмы. И я бы хотел, чтобы эта фирма открыла в моей Башне свой филиал и устроила в одном из отделов свою воспитательно-развлекательную площадку для детей. Это увеличит поток финансов в мою компанию, повысит ее, как и мой, рейтинг. А также это дополнительный пиар для Башни.

Правда, фирма эта устраивается только там, где размещение одобрит комиссия во главе с самой Анфисой Альбертовной.

– Я люблю сначала сама съездить на рассматриваемый объект. Неспешно прогуляться. Перед тем, как его подготовят к комиссии, – продолжает хитро улыбаться женщина. – У вас, гляжу, ребенок есть? Надо же! Не подумала бы. Это плюс вам. Семьянинам я больше доверяю.

Даже и не знаю что на это сказать. А вот малыш знает.

– Си-и?

И даже показывает.

Анфиса Альбертовна звонко смеется.

– Проголодался, малыш? – отсмеявшись, интересуется ласковым голосом у ребенка.

– Вот, сейчас поедем со всем этим разбираться, – киваю на лифт.

Двери его как раз раскрываются, и мы вместе с женщиной заходим внутрь. Жаль, что она с нами. Так бы накинула виртуальный плюсик за семьянина, и разошлись. Но теперь придется придерживаться легенды, что ребенок мой. Вернее, играть на грани. Не отрицать и не подтверждать. Ее фирма мне нужна в Башне.

– Мальчик очень похож на вас, Демид Викторович, – прищуривается Анфиса Альбертовна. – Только глаза, не ваши. Мамины, стало быть. И как нашего красавчика и будущего сердцееда зовут?

Хотел бы я сам знать. Но ответить что-нибудь нужно. Давать заднюю, и отрицать отцовство не хочу. Не только плюс потеряю, но и минус заработаю за то, что ввел в заблуждение, не став сразу отрицать родство.

Главное, чтобы моя игра не вылилась в будущем в какие-нибудь неприятности.

Глава 3

Демид

И что же ответить?

– Анфиса Альбертовна, я не могу без разрешения выдавать имя этого славного героя, что путешествует по таинственной Башне инкогнито, – решаю отшутиться. Далее шепотом проговариваю: – О нем почти никто не знает. Не распространяюсь.