Смерть под ореховым деревом

Улицу уже накрыла тьма, и экипаж остановился прямо у паба Leerer Kopf[3]. Очередь из толстосумов уже ломилась внутрь, желая быстрее сделать свои ставки. Иви выглянула из окна экипажа и бегло осмотрела толпу. Отто среди них не было. Радоваться этому или нет, Иви не понимала. Быстро покинув экипаж, она поравнялась с герром Шафером. Холодный запах ночи смешался с парами спирта. От этого сразу закружилась голова.

– Держись меня, – скомандовал Шафер. – Зайдем через другой вход.

Иви вопросительно посмотрела на него.

– Для особых гостей вход без очереди, – улыбнулся он.

Обогнув толпу, они зашли за угол, где их встретил высокий мужчина в черном фраке и в шляпе с широким бортом, скрывавшей его глаза.

– Приглашение, – отчеканил он.

Герр Шафер протянул ему красный билет. Тот принял его и, оторвав край, вернул.

– Это кто? – Мужчина ткнул пальцем Иви в плечо.

– Она со мной. Друг семьи, – замешкался Шафер.

– Нельзя.

– Здесь может быть ее брат. – Шафер оглянулся и заговорил тише. – Артист. Пианист. Ну, музыкант, понимаете?

Иви вдруг стало приятно, что Отто прослыл хорошим музыкантом, а не игроком и воришкой. А может… может, это она была о нем плохого мнения и он правда сегодня выступал в этом пабе? Как и обещал, зарабатывал золотые, чтобы помочь семье.

– Имя брата.

– Отто Браун. – Иви пыталась заглянуть надсмотрщику в глаза. Хотела увидеть в них хоть какой-то намек на то, что болван Отто и правда здесь.

– Отто? – переспросил тот. – Худощавый и кудрявый, как пудель? – В голосе послышалась насмешка.

– Верно подмечено, – подтвердил Шафер, не скрывая улыбки.

– Тогда проходите, – вдруг ответил мужчина.

Он кивнул и сделал шаг в сторону, освобождая им путь к двери. Брат точно был тут, и, судя по выражению лица мужчины, у этого дурака были проблемы.

Внутри таверны было еще хуже, чем снаружи. Так шумно, что уши заложило от криков и воя трубы. Так жарко, что длинные локоны прилипли к вспотевшей шее.

– Мне нужно пробраться к сцене! – крикнула Иви. – Проверю, нет ли там брата.

– Удачи, милая! – крикнул ей Шафер в ответ. – Не бей его сильно. Сегодня в этом месте и без вас прольется много крови.

И, улыбнувшись ей напоследок, он слился с толпой.

В пабе яблоку негде было упасть. Эль лился прямо на пол, когда мужчины чокались кружками. Они сидели за круглыми столами, толпились у барной стойки, бегали за бедной девушкой с подносом и, щипая ее то за бока, то за живот, просили добавки. Пахло жареной курицей, по́том и кислым медом. Иви саму затошнило, когда она увидела, как одного из посетителей вывернуло прямо на стол. Зажав нос рукой и сдерживая позывы желудка, она проскользнула к сцене. Несколько раз ее толкнули, наступили на подол серой юбки и, приняв за работницу таверны, схватили за ногу. Огрызнувшись, Иви одарила урода своим самым злобным взглядом. Не сказать чтобы тот испугался, но отпустил и наконец позволил Иви приблизиться к квартету, который веселил своей музыкой посетителей. Хорошо, что трубач сильно фальшивил: стоны трубы отгоняли от сцены пьяных мужчин. Они даже не обращали внимания на двух близняшек-арфисток и мужчину, стоявшего позади с огромным аккордеоном в руках. Отто среди них не было. Черт.

– Жалкое зрелище, – услышала Иви приятный мужской голос за спиной и, не обернувшись, вновь нырнула в пьяную толпу.

Толпа стремительно, будто течение самого Рейна, понесла ее к арене. Таверна была такой большой, что, помимо десятка столов на первом этаже и десятка спален на втором, вмещала еще и целый ринг. Четыре столба, соединенные веревками, не пускали внутрь зрителей. В центре арены стоял человек. Тот, кто своим ужасающим видом и грозным ревом вселял в собравшихся страх – и надежду, что этим вечером они вернутся домой с кучей золотых. Мясник. Тот самый боец из Парижа. Его лицо было исполосовано шрамами, на лысой голове кровоточила до сих пор не зажившая – видимо, с последнего сражения – рана. На нем была рваная, пожелтевшая от пота майка и штаны, какие носят работяги. Мясник был высоким. Очень высоким. А плечи его были такими широкими, что за ним можно было спрятаться, как за шкафом. Он был грязным, будто и правда десять минут назад закончил разделывать очередную тушу. И злым, будто пятнадцать минут назад эту самую тушу, еще живую, ловил и убивал. Не повезет тому, кто выйдет на арену против него. Жаль этого беднягу. Никто явно не заслуживал подобной участи.

– Последний шанс! – раздался звонкий голос зазывалы. – Последний шанс сделать ставку!

Мальчишка бегал вокруг столбов, размахивая красными билетиками. На его шее висел мешок с золотом, пополняющийся монетами с каждым новым кругом.

– Мясник из Парижа против истинного майнштадтца! – Стоило мальчишке произнести его прозвище, как боец, показывая мускулы на руках, зашелся в яростном вопле. – Кому соблаговолит фрау Фортуна? Делайте ставки! Скорее, скорее!

Все вокруг толкались. Пытались подобраться к рингу и увидеть все своими глазами.

– Я поставила на Мясника, – сказала женщина в пышном платье.

– Надо быть набитой дурой, чтобы поставить на второго, – ответила ей подруга. – Ты вообще видела его?

– Видела, – зарделась та. – Красив, поганец.

– Но костляв, как окунь в Рейне, – отмахнулась вторая. – Я не думала, что у Крысиного короля вообще есть такие бандиты.

Крысиный король. Как помпезно. Рут Робер не отличался умом, но отличался желанием выделиться. В аристократы пробиться не удалось, зато стать королем помоек вышло.

– Так он и не бандит. – В разговор вмешался пожилой мужчина. – Он этот…

Иви наклонилась, чтобы лучше слышать.

– Он воришка! – воскликнул мужчина.

Иви громко сглотнула.

– Совсем спятил, старый? – захихикали женщины.

– Да нет же, дурные. Парень этот попался. Вот и расплачивается.

– Попался? Расплачивается? – Иви толкнула кого-то локтем, стремясь подойти поближе к сплетникам.

– Мальчишка рылся у Рута в карманах, – повернулся к ней старик. – А как его поймали, начал кричать, что на него клевещут. Мол, он пианист – зачем ему, пианисту, воровать? При мне было! Вот Крысиный король и наказал его.

Иви больно прикусила щеку. Это точно Отто. Точно этот паршивец. Она оглядела толпу. Сердце так быстро стучало в груди, что, перестань Иви дышать, как загнанная лань, оно остановилось бы. Где он? Где ее брат?

Чей-то взгляд прожег Иви спину. Она чувствовала его. Ощущала всем телом. И, повернувшись, столкнулась с серо-голубыми глазами. Молодой герр, совсем не подходящий этому месту, сидел за столом у сцены, на которой музыкант продолжал мучить трубу. Он был в красном камзоле с золотыми пуговицами, в белых брюках и высоких кожаных сапогах. Парень сидел, скрестив ноги и опершись о спинку кресла, и с интересом наблюдал за Иви. Встретив ее взгляд, наглец не отвернулся, а принялся бесцеремонно рассматривать девушку. Иви уставилась на него в ответ. Золотистые, идеально уложенные волосы, точеные скулы. Он точно был особой голубых кровей. Нахальным богачом, который возомнил, будто ему все дозволено. Он знал, что привлекателен, наслаждался тем, что женщины в таверне смотрят на него. Изучают. Но почему среди всех дам в красивых платьях он выбрал Иви? И почему его взгляд так сильно ее пугал?

– Кого-то ищешь? – Старик дернул Иви за рукав.

Иви наконец отвела от парня взгляд.

– Д-да… – Ей понадобилась пауза, чтобы собраться с мыслями. – Где пойманный воришка?

– За барной стойкой есть комната. Закрытая. Там сидит Рут Робер, у него и спроси.

Так и не поблагодарив старика, Иви скользнула к стойке. Огибая людей, быстрым шагом шла туда, где, охраняя дверь, стояли два бандита в грязных рубашках, с тугими подтяжками, врезающимися в плечи, и шляпами на голове. Такая же шляпа была у мужчины на входе в таверну.

– Откройте! – Иви схватилась за ручку, но один из мужчин оттолкнул ее.

– Нельзя туда, – огрызнулся охранник.

Иви снова устремилась к двери, но теперь ее остановил второй мужчина.

– Не припомню, чтоб хозяин приглашал к себе блудницу.

– Закрой рот! – Иви успела постучать в дверь, прежде чем охранник схватил ее за шиворот.

Он развернул ее и впечатал в стену так, что из легких вылетел весь воздух.

– Повтори, что сказала! – плюнул он Иви прямо в лицо.

– Закрой рот, поганая крыса! – Она вцепилась ему в руку, но хватка того была мертвой.

– Я таких, как ты, жую и выплевываю.

Удивительно, как такими гнилыми зубами можно было хоть что-то прожевать.

– Пусти. – Иви попыталась вырваться.

– Что, больше не такая смелая? – Он склонил голову набок. – Может, мне подрезать твой колкий язык?

– Мне нужен твой хозяин, урод. – Неожиданно для самой себя Иви изловчилась и вцепилась в ворот его рубашки.

Мужчина опешил и ослабил хватку. Только Иви замахнулась ногой, чтобы как следует ударить того коленкой, как дверь открылась.

– О! – В проеме показался Рут Робер.

Крысиный король совсем не изменился. Прошло столько лет, но он остался таким же, каким и был. Кажется, он был даже в той же одежде, что и на базаре, тогда, когда Иви увидела его первый раз.

– Что тут забыла милая фройляйн? – Черные глаза Рута забегали по лицу Иви.

Охранники, словно солдаты, вытянулись вдоль стены.

– Рвалась к вам, хозяин, – отчитался один из них, – но приказа пускать блудниц не было.

Иви зашипела и показательно замахнулась на бандита.

– Какая же она блудница? – улыбнулся Рут. – Это Иви, дочь часовых дел мастера.

– Виноват, хозяин! Не знал! – Бандит склонил голову.

– Заходи, малявка! – Рут отошел от двери, освобождая проход. – Шустрее.

Иви шагнула в душную комнатку.

– И ты действительно уродец, Уолли, – бросил Рут своему приспешнику, прежде чем закрыть за собой дверь.

– Где мой брат? – Иви скрестила руки на груди.

Увешанная пыльными коврами комната поглощала почти все звуки, доносившиеся снаружи. В центре стояла бархатная тахта, рядом с ней – столик, на котором лежала обглоданная индейка. Пахло пылью, грязными ногами и едким дымом.

– Давно не виделись, Иви-Которая-В-Отличие-От-Меня-Уважительно-Относится-Ко-Времени, – прокряхтел Рут.

Все-таки в Руте кое-что изменилось. Его голос. Он стал еще грубее, еще шершавее.

Бандит обошел Иви и улегся на тахту. Та жалобно заскрипела под его весом.

– Где Отто? – не унималась Иви.

– Спеси в тебе не поубавилось, – ухмыльнулся Рут. – Твой брат готовится к выходу на ринг.

– Отпустите его. – Иви вскинула подбородок.

Так она становилась грознее. Так она прятала страх, что загорелся в ее глазах.

– Твой брат пытался украсть у меня часы. – Рут сунул руку в карман и выудил оттуда золотой циферблат на бриллиантовой цепочке. – Знаешь, сколько они стоят?

– Я готова заплатить.

– Они бесценны, – перебил Рут. – Я же говорил тебе, малявка. Время не имеет ценности.

– Отто оплошал, я знаю, – продолжила Иви. – И я обещаю, что этого больше не повторится, но…

– Твой брат – вор. – Лицо Рута исказилось, будто он наступил в дерьмо. – И хорошо, что я не сдал его жандармерии.

– Не смешите, – фыркнула Иви. – Вы бандит – какая жандармерия?

– Я Крысиный король, малявка. – Рут тяжело задышал. – Твой глупый брат хотел забрать то, что принадлежит мне, и он за это поплатится.

– Мясник убьет его. – Голос Иви дрогнул.

Все это время она отгоняла мысли о кровожадном бойце, который одним ударом размажет Отто по стене. Но сейчас… сейчас Иви четко представила себе эту картину. От нее затошнило и бросило в дрожь.

– Зато заплатит мне сполна.

– Он проиграет… – Иви почти сдалась, почти решилась на мольбы, – и не принесет вам денег. На него никто не ставит.

– Знаю, малявка, это мне и нужно. – Рут потянулся к обглоданной кости и, закинув ее в рот, принялся обсасывать. – Поэтому я и поставил все на Мясника.

Слова застряли в горле. Впились в него, словно кость, которую с наслаждением обгладывал Рут. Отто был для него свиньей, выращенной на убой.

– Помолись за него, дочь часовых дел мастера, – рассмеялся Рут. – Под молитвы умирать приятнее, чем под возгласы жадных до крови и денег пьянчуг.

– Я вам заплачу! – крикнула она. – Отдам все наши деньги.

– Деньги?! – Рут лишь громче рассмеялся.

Этот же вопрос был в голове и у Иви. Откуда бы она взяла то, чего у них и в помине не было?

– Откинем высокопарные речи. – Иви сжала в кулаке складку платья. – Сколько стоят ваши часы? Десять золотых? Пятьдесят? Сто?

Рут прищурился. Задумался. Выплюнул кость.

– Мы с крестным отдадим вам все до последнего пфеннига. Только отпустите его. Умоляю. – Последнее Иви не хотела говорить, но произнесла ради брата.

– Умоля-а-аешь… – протянул Рут.

– Да. Умоляю, – повторила Иви.

Она была готова умолять его хоть всю эту чертову ночь.

– Ему не выжить в битве с Мясником. – Но если умолять она была готова, то показывать слезы – нет, поэтому, сглотнув горький ком, устремила на Крысиного короля полный презрения взгляд.

– Ради спасения брата ты готова на все? – Бандит испытующе смотрел на Иви.

Этот вопрос не мог не пугать. Но ответ был очевиден.

– На все.

– Мне нравится твое бесстрашие. Я заметил его еще на базаре.

– Мне нечего бояться. И некого.

– Тебя в детстве не пугали страшными сказками? – Рут склонил голову, всматриваясь в лицо Иви. – Не рассказывали легенд о чудовищах, скрывающихся во тьме?

По спине пробежали мурашки. Кисти свело, будто на них снова надели цепи. Пальцы рук онемели, колени предательски подкосились, но Иви устояла на ногах, опершись о стену.

– Я больше не маленькая девочка и в сказки не верю. – Каждое слово давалось ей с трудом.

– Это хорошо… – Рут потер ладони. – Хорошо, что ты не боишься, малявка. Такая, как ты, мне и нужна.

– Так сколько? – Иви хотелось как можно скорее покинуть эту душную комнату, забрать своего брата из лап кровожадного Мясника. – Сколько золотых?

– О не-е-ет, – протянул Рут, – золотые меня не интересуют.

Иви вытянулась как струна. Ему не нужны деньги… Но что… Что тогда ему нужно?

– Мне нужен орех.

– Орех? – нервно выдавила из себя Иви.

– Орех. – Зато Рут ни капли не нервничал.

– Это шутка такая?

– Смейся, пока можешь. – Рут растянул рот в кровожадной улыбке.

Он поднялся с тахты и, скрестив руки за спиной, подошел к Иви. Посмотрел на нее, как на товар, что продают на базаре. Как на кусок мяса, который разделывают на пропитанных запахом мертвечины досках. Рут оценивал Иви. Прикидывал, стоит ли игра свеч.

– Ты любишь свою семью, малявка. – Он нащупал ее слабое место. – Любишь тупоголового брата, любишь старого крестного.

Иви громко сглотнула, но головы так и не опустила.

– Не побоялась меня и моих бандитов. Поставила на кон последнее, что есть в вашей никчемной семейке и… – Рут дотронулся до ее плеча и, скользнув вниз по руке, погладил запястье, – и заявила, что пойдешь на все, лишь бы спасти ее.

Иви поежилась. Его прикосновения были ей неприятны. От них сжимался желудок. Отвращение это было или страх… неважно. Важно лишь то, что надо их стерпеть, а потом смыть в горячей мыльной воде.

– Чего ты испугалась? – Рут взял ладонь Иви и поднес к своему длинному крысиному носу. – Того, что я прошу найти орех? Или того, что я сделаю с тобой и твоей семьей, если ты его не найдешь? – Он, причмокивая, вдохнул запах ее кожи и улыбнулся как безумец.

– Я уже сказала, – Иви попыталась вырваться, но Рут крепко держал ее липкими пальцами, – что ничего не боюсь.

– Тогда сделка. – Рут выудил из кармана те самые часы, которые пытался украсть Отто.

Иви отпрянула, но бандит резко притянул ее к себе. Она была готова поклясться, что свет в комнате замерцал. Воздух накалился, налился сырым запахом могильной земли. А глаза… глаза Рута Робера стали зелеными. Но не такими, как еловые иголки, и не такими, как свежие яблоки. Нет. Они будто вспыхнули изнутри. Этот зеленый цвет был пугающим. Пролей Рут его на пол, и он сжег бы все к чертям – комнатку, всю таверну… Попробуй на вкус – и захлебнешься кислотой, разъедающей щеки. Этот цвет кричал. Иви слышала его обезумевший вопль и чувствовала злость, исходящую от него.

– Отправляйся в мир кошмаров. – Рут почти шептал. – Пройди шесть испытаний, что подготовили хранители, и забери у них ключи. – С каждым словом его хватка становилась все сильнее. – А потом найди золотой орех Кракатук и принеси его мне. Тогда-то я и отпущу твою семью.

Иви завороженно слушала. Все слова казались ей бредом. Очередной сказкой. Но она запомнила каждое из них.

– Я даю тебе двадцать дней, Иви Браун. – Рут открыл часы и сунул циферблат ей в лицо. – И если в Рождественскую полночь ты не выполнишь свое обещание, то я заберу души Отто и Дросса себе. А ты…

Бандит наклонился к ней так близко, что его образ перед глазами поплыл.

– Ты останешься в мире кошмаров навсегда, Иви.

Он раскрыл ладонь Иви и вложил в нее часы. Иви вздрогнула от боли, но, прикусив губу, сдержала крик. Часы, словно раскаленное клеймо, обжигали кожу там, где ее касались. Онемевшие пальцы сводило, а жгучий металл будто расплавлял мясо до самых костей, которые, подобно углям, чернели и превращались в пепел. Секундная стрелка пришла в движение. С каждым кругом она вращалась все быстрее и быстрее, и вот за ней уже гналась минутная, а вскоре и часовая.

– Двадцать дней, Иви Браун, – повторил Рут.

Крысиный король с садистским наслаждением наблюдал за тем, как вскипает кровь на ее ладони, как дымится кожа. Как шестеренки приводят в движение его очередную сделку на жизнь.

– Больно, – процедила Иви.

Она сжала ладонь и согнулась, но Рут не дал ей упасть. Притянул к себе, заставляя смотреть на часы вместе с ним.

– Ты сгоришь, – вдруг рассмеялся он, – сгоришь, когда стрелка в последний день коснется двенадцати. Молись, чтоб в это время Кракатук был у меня.

И стоило механизму щелкнуть, а стрелкам наконец остановиться, как он быстро захлопнул крышку и убрал часы в карман. На ладони Иви остался черный ожог, который заживал прямо на глазах, словно по волшебству. Невыносимая боль ушла вместе с кровавым следом.

– Клеймо въелось тебе в кость. Сделка заключена.

Всем было известно, что Руту Роберу нравилось смотреть на чужие страдания. Особенно на спесивых малявок, что молили о пощаде. Рут получал от этого истинное удовольствие.

– Что за страна кошмаров? Кто такие хранители? И что за ключи они защищают? – Иви подняла на Крысиного короля озлобленный взгляд.

Ей понадобилось немалое усилие, чтобы вернуть себе дерзость и строптивость.

– Проваливай! – рявкнул Рут.

Он вальяжной походкой вернулся к тахте, которая вновь жалостливо заскрипела, стоило ему сесть.

– Как мне искать то, что…

– С каждым новым вопросом я буду отрезать твоему брату по пальцу, а как пальцы закончатся, примусь и за Дросса, – кинул Рут.

Иви в эту же секунду замолчала. Гаденыш. Не просто так его прозвали крысой. Мерзкой и поганой крысой.

Рут откинулся на спинку тахты и, выпрямив ноги, закряхтел от наслаждения. Он швырнул шляпу на пол и расстегнул пуговицу на брюках.

– Уходи, Иви-Которая-В-Отличие-От-Меня-Уважительно-Относится-Ко-Времени. – Он произнес это, словно обиженный мальчишка, махнул рукой на дверь, закрыл глаза и провалился в сладкий сон.

Иви не успела открыть дверь, как перед ней вырос тот самый уродливый Уолли.

– Ну что, блудница, – криво улыбался он, – сколько золотых тебе за голые груди отсыпал хозяин?

– Ты не потянешь, – кинула она ему и, толкнув плечом, шагнула вперед.

– Думаешь, я бедный? – Уолли поймал ее за локоть. – Думаешь, что таких, как ты, себе может позволить только Рут Робер?

– Отпусти ее, – приказал ему второй бандит. Не такой уродливый и, видимо, не такой глупый, как Уолли.

– С девкой успел покувыркаться, пока я отливать ходил, и сразу осмелел? – огрызнулся на него Уолли.

– Где парень, которого ваш хозяин выставил на бои? – У Иви не было времени препираться. – Его приказано отпустить.

Бандиты разразились диким хохотом. Несколько мужчин из толпы настороженно оглянулись и прислушались, кажется осознав, что сейчас потеряют деньги.

– Отпустить? – переспросил Уолли. – Что ты такого сделала хозяину, раз тот пошел у тебя на поводу? Околдовала? Заклинание какое языком своим нашептала?

– Я выкупила воришку. – Иви шагнула к Уолли так грозно, как только могла.

Тот попятился.

– Так где он?

– Как выкупили? – Раздался голос старика, который до этого разговаривал с прелестными фройляйн.

– Кого выкупили? – Бородатый мужчина, стоявший рядом с ним, тоже вмешался в разговор.

– Она говорит, что выкупила того недоумка? – подхватил еще один из толпы.

– А деньги ты нам вернешь? – крикнула фрау из-за его спины.

– Внимание! Внимание! – принялся вопить зазывала. – Кровавый час наступил! Да схлестнутся на ринге Мясник из Парижа и пианист из Майнштадта!

Толпа радостно заревела.

– Нет! – Иви ринулась вперед. – Отто! Нет! – Она пыталась докричаться до брата. – Остановись!

Толпа не давала ей протиснуться вперед. Люди скандировали, хлопали в ладоши и свистели, предвкушая свежую кровь. Они уже слышали звон монет. Чувствовали, как их карманы ширятся, набитые золотом до отвала.

Иви больно ущипнула мужчину, и тот, потирая бок, отступил. Потянула фрау за локон, а парню наступила на ногу. Бранясь, они освободили ей путь. Наконец Иви оказалась у ринга. Увидела брата и скалящегося на него француза.

– Разорви его, Мясник! Сломай пройдохе шею! Вцепись зубами в его смазливую рожу! – кричала толпа, видимо думая, что француз понимает их язык.

Люди толкались, вжимая Иви в толстые канаты, натянутые по краям ринга. В левом углу арены стоял напуганный, готовый вот-вот расплакаться Отто. Он был в одной рубахе и подштанниках. Колени испачканы: наверняка он долгие часы вымаливал прощение, распластавшись на грязном полу перед Рутом.

– Это будет самый быстрый бой в жизни! – смеялась толпа. – Посмотрите на него. Его пальцем ткни – и тут же помрет!

– Остановите! – крикнула Иви. – Остановите бои!

Никто даже не посмотрел на нее – ни распорядитель, ни зазывала, ни Мясник, который бил себя в грудь кулаками. Но ее услышал Отто. Узнал родной голос среди сотни чужих. Он посмотрел на нее, словно маленький щенок. Улыбнулся, понадеявшись, что она его спасет.

– Иви… – произнес он одними губами.

И в эту же секунду ему в лицо прилетела широкая ладонь. Мясник решил начать с малого, хлестко и звонко ударив Отто по щеке. Не выдержав даже такого удара, Отто отлетел на канаты, и толпа одобрительно взывала, требуя продолжения.

– Нет! – срывая голос, крикнула Иви. – Остановитесь! – Она вцепилась в колючий канат.

Мясник прошелся по кругу, демонстрируя свои мускулы. Фрау, стоявшие у Иви за спиной, конечно же, запищали от восторга. Мясник остановился рядом с Иви и подмигнул ей.

– Не тронь его! – крикнула она ему.

Он закивал, делая вид, что понял ее. Она схватила его за майку и потянула на себя.

– Не трогай моего брата!

Мясник поиграл бровями и вскинул руки, требуя аплодисментов.

– Иви, я справлюсь! – окликнул ее Отто.

Шатаясь, он встал на ноги. На лице остался красный отпечаток ладони, из носа струилась кровь. Отто дрожал. Осознавал, что толпа права и лучше бы ему помолиться перед смертью. Мясник устремился к нему.

– Нет! – Иви не теряла надежды. – Хватит! Я выкупила его! Выкупила!

Мяснику понадобилось два шага, чтобы вновь оказаться рядом с Отто, и хватило одного замаха, чтобы ударить его по второй щеке. В этот раз он выстоял. Не упал. Не отпрянул. И даже неуверенно выставил перед собой кулаки.

– Да добей ты его! Сдери с него шкуру! – Крики смешивались со свистом. Люди хотели как можно скорее получить свои золотые.

Мясник схватил Отто за шиворот и поднял в воздух, как тряпичную куклу.

– Иви… – Отто кинул на сестру виноватый взгляд. – Я этого не хотел…

По алой щеке скатилась слеза. У него не было сил сопротивляться. Не было сил противостоять Мяснику.

Иви схватилась за один из канатов и, натянув его, перелезла на ринг. Толпа возмущенно загудела. Они предвкушали интересную битву, а какая-то девчонка портила им представление.

– Остановите бои! – Иви подлетела к зазывале. – Он мой брат! И я выкупила его! Выкупила его у Рута Робера!

Но зазывала лишь пожал плечами и, коварно улыбнувшись, отвернулся, будто это вовсе его не касалось. Секунда – и к ногам Иви упало тело. Отто с грохотом повалился на деревянный пол, перед этим прокатившись по нему пару метров. Мясник вновь победно заревел, порвал на себе майку и кинул ее в толпу визжащих от восторга фрау.

– Иви… – задыхаясь, бормотал Отто. Он держался за грудь, пытаясь отдышаться.

– Нам пора уходить. – Иви помогла брату подняться. – Живо! – Закинула его руку себе на шею и потащила прочь с арены.