скачать книгу бесплатно
– Хан угощает тебя, Василько, отведай наши яства!
Василько, превозмогая боль в плече и голове (ударился во время падения о камень), держался прямо. Он подумал, что жить ему осталось мало. Не может он, русский князь, сын князя Всеволода Большое Гнездо, внук Юрия Долгорукого из рода Мономахова, следовать обычаям ногайским, предать веру христову, быть во власти хана и воевать за него против своих, русских. Знал он, что в его Ростове погибли многие люди, разграблены и сожжены дома и церкви. Помнил он еще из юности, когда с юга, из Азии, только начали появляться неизвестные ранее татары. Как они напали на Чернигов. Люди засели в крепости, тогда татары пообещали помиловать их, если сдадутся в плен. А когда некоторые вышли, порубили всех. Да, знает он эту татарскую милость! И, мысленно обратившись к Богу, сказал:
– Не голоден я, – и отвернулся от угощений.
Толмач зашипел на него:
– Как смеешь ты так разговаривать с великим ханом?! Поклонись, проси прощения, скажи, что рад служить ему!
– Не бывать тому, чтобы русский князь под татарским ханом ходил!
Батый ударил кулаком по низенькому на резных ножках столику с едой, разлетелись кубки серебряные в стороны, выплеснулся кумыс из них. И тут же подхватили князя Василька под руки, потащили из шатра, а потом – в Шеренский лес. Стали издеваться над ним, резать его тело белое, руки, ноги. Весь в крови, изнемогая от боли, князь не молил о пощаде. А татары что-то быстро лепетали на своем языке, смеялись, подзуживали друг друга, соревнуясь в том, кто больней сделает. Потом решили князя казнить. Закинули веревку с большим крюком на сук высокой сосны и, связав дополнительно ноги Василька, подвесили его за ребра. Но князь уже ничего не чувствовал, от ран и потери крови он был без сознания.
Через несколько дней Батый покинул вместе с войском это место. Уцелевшие местные жители стали возвращаться сюда. Так и нашел Василька сын священника. Вместе с отцом спрятали они тело князя.
––
После битвы
Добрина ходила сама не своя. Она думала о Переславе: как он там? Жив ли? Пока никаких известий и видений не было. Она уж думала, не пропал ли ее дар, как однажды, помогая Новожее накладывать примочки на раны Годима (раненого парнишки), вдруг явственно услышала звон мечей, шум боя и вскрик… И тут она увидела своего Переслава, лежащим на окровавленном снегу. Закрыты его ясные очи, а из груди течет кровь. Добрина вскрикнула, всплеснула руками и закрыла лицо. Рыдания сотрясали ее грудь.
– Что, что случилось, дитятко? – встревожилась Новожея.
– У-б-и-л-и!
– Кого?
– Переслава, жениха моего! – она посмотрела на перстень, но он не стал горячим, он был холодным как лед. Девушка потеряла сознание.
Новожея бросилась к внучке. Годим, еле ковыляя на раненой ноге, подошел к ней тоже.
– Что с ней, бабушка Новожея?
– Ох, горе горькое! – запричитала женщина. – Смерть жениха почувствовала! Принеси-ка воды в кружке!
Годим бросился выполнять поручение, очень ему хотелось помочь этой красивой девушке. Новожея плеснула Добрине воды на лицо, потрепала по щекам. Постепенно бледное лицо приобретало прежние краски. Добрина открыла глаза и посмотрела на бабку:
– Я поеду и привезу его, – слабым, но решительным голосом сказала она.
– Да что ты, в такую даль! Да как ты одна? Не пущу я тебя!
– Почему одна? Разве один он погиб на поле боя? Многие, я думаю, соберутся, все вместе и поедем.
– Я помогу! – Годим хотел хоть чем-нибудь отплатить за свое лечение и добро, которое видел от этих женщин. – Это ничего, что я хромаю, мне уже почти не больно!
Новожея посмотрела на молодых людей и кивнула.
– Надо бы и его родителям сказать, – добавила она. – Я сама схожу к ним.
Семья кузнеца Давила недавно въехала в только что построенный дом. Дел было много по обустройству жилища. Хорошо, что дед Пафнутий – хороший печник. Обещал, как полностью растает снег, сделать большую печь. А кирпичи для нее они изготовят сами. Стук топоров раздавался отовсюду. Вырубленное в лесу место приобретало жилой вид. Уже стояло несколько изб, еще две строились силами всех беженцев. Дело шло довольно быстро.
Новожея подошла к кузнецу.
– Нерадостная весть, Давило, – тихо произнесла она.
– Что такое? – кузнец отложил топор в сторону. – Что случилось, соседушка?
– У Добрины видение было.
– Что за…
Но, увидев выражение лица Новожеи, вскрикнул:
– Переслав? Что с ним? Говори же!
На крик прибежала Белава.
– Что такой крик подняли?
Давило уткнулся лицом в ладони. Новожея посмотрела на женщину с состраданием:
– Переслав… он… погиб.
– Нет! – Белава запричитала. – Не может такого быть! Бог не допустил бы! Нет, мой сын жив!
– Добрина собирается ехать за его телом с другими женщинами.
Кузнец смахивал рукавом набегавшие слезы. Белава оторопело смотрела на Новожею и вдруг повалилась наземь. Давило подхватил ее на руки, женщина была без чувств. Новожея стала хлопотать вокруг нее. Когда Белава открыла глаза, травница вздохнула.
– Слава господу, – крестясь, проговорила Новожея. – Очнулась!
Но Белава молчала, странно смотря в одну точку.
– Что это с ней? – встревоженно спросил кузнец. – Белава, душа моя, вставай, родная!
Но ноги не слушались Белаву, встать она не смогла. Ее отнесли в дом. Новожея продолжала хлопотать возле нее. Но та только глядела вперед, как будто ничего другого не замечая. Мальчишки притихли, выглядывая из-за печи.
– Давило, тебе предстоят трудные дни. Видно, Белаве время нужно, чтобы прийти в себя. Ничего, все образуется. Мы поможем. А сейчас я пойду.
Новожея еще раз посмотрела на Белаву.
– Я пойду и народу скажу про сечу, – она решительно пошла к месту сборов и стала бить в колокол, сделанный кузнецом. Хотя его звук не был таким, как у настоящих колоколов, но слышен был далеко. Люди стали собираться вокруг Новожеи.
– Что такое? Случилось что? – спрашивали друг у друга, боясь услышать недобрые вести.
– Беда, – начала Новожея, – беда пришла. В сражении пали многие наши мужчины. Надо бы поехать и забрать тела, чтобы с честью похоронить их здесь, рядом с нами. Пока еще дороги не растаяли совсем, надо ехать. Кто поедет, говорите!
– Откуда знаешь, что погибли наши? – спросила недоверчиво одна женщина. – Кажется, гонцов не было, паломники тоже не приходили. Откуда знаешь?
– От Добрины, у нее дар. Было у нее видение, что погибли многие воины, среди них Переслав.
– А еще кто?
– О том не ведаю. Только если кто-то из ваших мужей там сражался, то вряд ли остался в живых, а может, раненый кто-то лежит. Неужели оставим их там, на съедение диким зверям, сестры?
Женщины стали шуметь, мужчины чесали в затылках. У них сейчас много работы, дорог каждый день. И неизвестно, погиб ли именно их воин. Но несколько молодых женщин выразили желание съездить и найти своих близких, живых или мертвых. На это дело отрядили пять саней и деда Митяя в качестве сопровождающего. И уже рано утром, едва забрезжил рассвет, они двинулись в путь.
––
На поле боя
Стоял март, снег уже начал таять. Всю дорогу Добрина была напряжена: вдруг еще жив? Хотя знала, что это невозможно. Она подгоняла деда Митяя, чтобы побыстрей ехал. На что он отвечал, что по талому снегу не так быстро получается ехать. Добирались долго. Добрина впадала в забытье. Когда она очнулась, сани приближались к месту боя.
Женщины соскочили с саней, стали обходить поле, отыскивая среди многих погибших знакомые лица. Сюда прибыли еще женщины из других мест. Разбрелись страдалицы в поисках мужей, сыновей и братьев своих. То тут, то там слышались крики и плач по убитым воинам. Добрина еще не нашла своего Переслава. Много тел искалеченных видела она, русских и даже половецких, кровью обливалась ее душа, глядя на них.
– Но где же ты, сокол мой ясный?! Где сложил ты свою головушку буйную? Почему улетел в края неведомые, горние? Подскажи, ветер-Сиверко, где лежит любимый мой!
Возле Добрины стала виться синичка. Отлетит и сядет, смотрит на девушку. Такое поведение птички заставило Добрину присмотреться к ней. Она как будто зовет за собой! Добрина пошла за синичкой. Вот птичка села на ветку ели. Возле нее груда тел лежит. Девушка подошла, стала глазами искать. Она увидела здесь и Боряна, и Хорива, и Уветича. Тех парней, которые пошли с Переславом. Добрина позвала женщин. Подбежав к телам, они стали причитать, оплакивая своих любимых. Все рядом лежали, сражались плечо к плечу. А вот увидела и Переслава. Две стрелы торчали в груди, одна – в плече. Охнув, Добрина присела к телу, подняла голову милого своего Переслава, погладила по его светлым кудрям, прижалась лбом к его лицу.
– Никогда не забуду тебя, любый мой! Никогда не сниму перстня твоего с руки! Память о тебе всегда будет со мной, пока я жива!
Вместе с другими женщинами и Годимом стали складывать погибших на сани. Тело отца, как ни старалась, она не нашла. Потом они увидели священника. Оказалось, что это епископ Ростовский Кирилл, который тоже приехал на поле брани, чтобы с честью предать земле погибших воинов. Рыдала возле него жена князя Василька, не могла отыскать его среди убитых. Нашли же тело князя Юрия Всеволодовича, изрубленного, без головы, а Василька рядом не было. Однако пришедший из соседней деревни священник сказал, что они тело князя, которого нашли в лесу, сберегли в своем доме. Княгиня Мария Михайловна попросила принести останки мужа, чтобы отправить его в родной Ростов вместе с князем Юрием.
Нет ничего горше слез матерей по погибшим сыновьям! Оплакивали своих воинов матери, жены, дочери. Плач стоял над слободой. Хоронили всем миром. Белава не могла идти, ее привезли на санках к месту погребения. Ратников схоронили в общей могиле. Они сражались вместе, и в последний путь отправились тоже вместе. Белава онемела от горя, не смогла сказать ни слова. Только слезы тихо катились по ее лицу, а она как будто не замечала их.
Вечером Добрина сказала:
– Я не нашла тела отца, хотя знаю, что он погиб. Почему, бабуль? Всех ведь нашли, кого искали. Правда, место сражения очень велико, разбросаны были и отряды князей. Татарам легче было так убивать наших.
– Я не ведаю, почему Иван не нашелся… Печально все это, даже оплакать не могу: а вдруг жив где-то? Ведь пока тела нет, не верится, что человек умер.
– Я думаю, что он рвался к смерти, хотел ее найти, чтобы уйти к матери моей. Любил он ее больше жизни. Бабуль, а у тебя была такая любовь?
– Нашла о чем спрашивать. Любовь… Меня выдали замуж родители, я еще молодая была, как ты вот, только нравился мне другой парень. Но покорилась воле родителей. А там и срослось все. Неплохим оказался Василий, полюбила потом его. А как родился Иван, так, кажется, ближе людей для меня и не стало. Муж да сын. Так-то. И потеряла обоих.
Новожея утерла слезы концом платка.
––
А жизнь продолжается
Весна вступала в свои права. Уже теплее пригревало солнышко, стала появляться первая трава, тонкая, светло-зеленая, нежная. Теперь коза, курочки могли пастись на свежей зелени.
Мальчишки кузнецовы бегали к реке, которая, как сказал дед Пафнутий, «рыкает аки дикий зверь», за что и назвали речушку Рыкушей. Там, на берегу, мастерили пострелята плоты и спускались на них по Рыкуше к Волге. Младший из сыновей Давила-кузнеца, Ждан, оступился и упал с плота в воду. Он сильно испугался, барахтался в воде, кричать от страха не мог, а плавать не умел. Старшие уплывали по течению, хотя старались палками вернуть плот назад. Стали кричать. На счастье, неподалеку шла Добрина. Увидев барахтающегося мальчонку, бросилась в воду за ним. Она оттащила его на берег. Жданка икал и трясся от холода. Старшие братья, причалив к берегу, подбежали к ним. Добрина взяла мальчонку на руки и понесла. Руки онемели от холода и тяжести, но она не останавливалась, чтобы быстрее добраться до своих. Одежда, промокнув, холодила, сковывала движения, но девушка не обращала на это внимание. Перстень на ее руке стал горячим.
Когда они подошли к дому кузнеца, Добрина упала на землю. Детвора побежала к отцу, вразнобой рассказывая о случившемся. Давило выскочил во двор, схватил Ждана и принес его домой. Белава, увидя сынишку почти без чувств, вдруг встала и неуверенной походкой подошла. Давило удивился: не могла ведь ходить, а поди ж ты, встала! Для матери, потерявшей одного сына, непереносимой была мысль, что она может потерять и другого. Клин, как говорится, клином вышибают.
О Добрине забыли, все внимание уделяя малышу. А она сидела на талом снегу, силы покинули ее. Повыскакивали на шум соседи, увидели девушку всю мокрую, крикнули Новожею. Та помогла внучке добраться до дома.
– Скидывай скорее всю одежду! – приказала бабка. – Живо растирай тело полотенцем!
А сама кинулась к сундуку за сухими вещами. Непослушными пальцами Добрина стала стаскивать мокрые зипун, платок, сорочку, а Новожея начала сама растирать ее полотенцем, переодев, напоила своими травами и уложила на печь. Авось не заболеет!
Через некоторое время прибежал кузнец.
– Где Добрина? – спросил у Новожеи. – Хотел поблагодарить ее за спасение сына. Представляешь, Новожея, встала моя родная Белава! Вот уж не ожидал такого! Сама занялась сыном. Да где Добрина-то?
– Угомонись, Давило! – шикнула на него Новожея. – Спит моя радость, вымокла вся, замерзла. Вода еще ледяная. А для Жданки дам я отвару, пусть напоит им Белава сынишку. Слава Богу, что она встала.
– В долгу мы перед вами, родные вы наши, – со слезами на глазах проговорил Давило, поклонился в пояс и, взяв кринку с отваром, вышел.
В честь святых Бориса и Глеба
Новожея варила щи из молодой сныти, крапивы, чьи колючие листики выглянули из земли, надоела за зиму солонина, хотя экономили они ее. Она заваривала березовые почки и хвойные молодые шишечки, этим отваром поила Добрину. После гибели отца и Переслава Добрина изменилась, осунулась и как будто повзрослела. Опасалась Новожея, что тоска по погибшему Переславу сгубит ее дитятко. Поэтому заговорила травница воду: «Как ты, матушка-печь, не боишься воды, так и ты, Добрина, не боялась и не страшилась!» – шептала над кринкой Новожея, глядя на вмурованную в устье печи иконку Христа, и окропила заговоренной водой внучку наотмашь.
Девушка через некоторое время почувствовала себя немного лучше. Она стала более серьезной, принялась изучать бабкино ремесло. Обнаружила место, где лежала хорошая, пригодная для гончарного дела глина. Добрина натаскала ее домой, взяла отцовский гончарный круг (благо, что прихватили его с собой!) и стала делать посуду. Это отвлекало ее от грустных мыслей. Печь для обжига им уже соорудили и в пристройке, где поставили гончарный круг.
Постепенно обрастал берег срубами, появились улочки. Работящий народ обустраивал быт.
Вскоре пришли чернецы. Облюбовали место на вершине холма. Монахи начали строить здесь церковь в честь святых Бориса и Глеба. Трудились усердно, не забывая, однако, и о молитвах. Жители слободы ходили смотреть, кто-то предлагал свою помощь. Монахи принимали ее с благодарностью, но сами о помощи не просили, хоть и тяжеловато им приходилось. Так что появилась в слободе и своя церковь святых страстотерпцев Бориса и Глеба.
Монахи перед своим уходом освятили строение, собрали жителей на службу, прочитали им «Житие Бориса и Глеба».
– Воистину вы цесари цесарям и князья князьям, ибо вашей помощью и защитой князья наши всех противников побеждают и вашей помощью гордятся. Вы наше оружие, земли Русской защита и опора, мечи обоюдоострые, ими дерзость поганых низвергаем и дьявольские козни на земле попираем, – читал старый чернец, его слова отдавались под деревянными сводами, а верующие, стоя на коленях, преклонив свои головы, внимали этим словам, понимая, какую силу небесную и защиту обрели в сей церкви. Слободчане гордились ею. Однако и задумались: церковь есть, дома есть, люди живут, а названия поселению нет. Порешили на сходе: носить слободе имя святых Бориса и Глеба, как и у их церкви. Стало быть, Борисоглебской слободой следует назвать поселение.
––
Нерадостная весна
Дед Пафнутий был знатным печником, его уважали еще и как самого старшего в слободе. Соорудил он для кузнеца горн. Еще собрал Пафнутий вокруг себя детей, чтобы вместе делать кирпичи для печей. Хорошо, что глина была здесь хорошая. Ребятня активно помогала деду, так что печами обеспечили все семьи. Как без русской печи прожить в деревне?! Она и согреет, и накормит, и хворь выгонит. Так что трудились печники, Пафнутий и Вятко, не покладая рук.
Добрину весна не очень радовала. Ни щебет птиц, ни теплые лучи солнца, ни первая зелень – ничто не привлекало ее взгляда. Она ходила задумавшись, будто ничего не замечая вокруг себя.
– Дитятко мое, Добринушка, не убивайся ты так! – приговаривала Новожея. – Жизнь продолжается. Авось еще встретишь другого молодца!
– Мне никто не нужен, я Переславу обещала…
– Что ты обещала? Убиваться по нему всю жизнь?
– Нет, бабуль. Но… Приснился мне дед Везнич.
– И что он? – Новожея боялась услышать еще что-нибудь страшное, напряглась.
– Он мне сказал, чтобы я берегла свой дар, замуж не выходила, чтобы не пропал он.
– Да пусть бы он пропал, твой дар! – крикнула в сердцах Новожея. – Тебе еще только шестнадцать, а ты должна себя похоронить, что ли? Господи, за что нам такие муки?!
– Не надо, бабуля, не кричи так. Видно, не судьба мне семьей обзаводиться. Я даже перстень снять не могу, это знак, что должна я всю жизнь Переслава помнить!