скачать книгу бесплатно
Кузнец хмуро посмотрел на сына.
– Коня у нас нет. Воронок – старый конь, для верховой езды неспособный, хотя еще сильный. А воину нужен хороший конь, быстрый, молодой. Эх! – вздохнул кузнец и стал ворошить угли в горне.
– Смотрите, кто-то скачет в нашу сторону, – Переслав показал рукой на всадника.
Гонец, увидев людей, закричал:
– Взяли поганые Владимир-град! И Ростов! Всех поубивали и сожгли! – и помчался дальше.
Новожея перекрестилась.
– Я же говорила, что так будет. Добрина все видит, – с болью в голосе сказала она.
Переслав выбежал из кузницы. Он хотел предупредить своих друзей, чтобы побыстрее собирались. Надо спешить к князю Юрию на Сить.
– Давило, милый, ты нам как родной, помоги. Лошаденка у нас есть, так что подводу мы соберем. Но хочется, чтобы вместе мы были. Без мужика-то плохо. Как соберетесь, кликни нас.
– Может, образуется все? И татарове не пойдут на Ярославль? Все мужички к князю подаются. Что поганым делать у нас? С кем воевать?
– Ты что, обезумел совсем? – грозно посмотрела Новожея на Давилу. – Гонец сказал, что Владимир пал. Всех убили нехристи! Чего ждать? Я сейчас к твоей Белаве пойду да потолкую с ней. Собирай свое железо, пригодится еще!
Новожея решительным шагом направилась в дом кузнеца. Переслав прибежал домой.
– Всех предупредил, – сказал он. – Пора собираться. Вам, матушка, тоже надо собираться. Братишки еще спят? Эй, Дедята, Живко, Ждан, слезайте с полатей!
Переслав стал собираться в дорогу. Его мать, Белава, смотрела на него, а из глаз тихо лились слезы. Спохватившись, она стала помогать старшему сыну собираться. С полатей, как горох, посыпались ребятишки.
– Ой, а это что? Меч? – кричал один.
– Вот это да! – раскрыв глаза, удивлялся второй. – Кольчуга и шлем! Дай померить, Переслав!
– А ну цыц! И не трогать здесь ничего! – строго сказал Переслав. – Это не игрушки!
–Пелислав, возьми меня ш шабой! – стал канючить младший, Ждан.
– Мал еще!
– И меня возьми! Я тоже хочу воевать!
Мать едва отогнала мальчишек подальше, чтобы не мешали.
– Вон горшок на столе. Поешьте каши, пострелята!
Пацанов как ветром сдуло. Они устроили бой у стола, кому где сидеть.
– А вот я сейчас ложкой в лоб! – грозно прикрикнул вошедший в горницу отец семейства. – Ну, что, Белава?
– Собираться надо, свет очей моих! – заплакала жена.
– Что ты, что ты, душа моя, – стал успокаивать женщину кузнец. – Все будет хорошо.
– Я тоже пошла собираться, – сказала Новожея и вышла. Дома забот теперь невпроворот. Сколько всего придется оставить! И женщина стала вспоминать, как с покойным мужем строили дом, как родился сын, которого нарекли Иваном. Славно жили, кормились гончарным ремеслом. Постепенно обзаводились хозяйством. Быстро летело время, Иван помогал отцу. Вот сын женился и привел невестку в дом. Кроткая, покладистая Ладимира понравилась Новожее. А когда родилась Добрина, казалось, что счастье не покинет этот дом. И коня купили. Но потом беда за бедою. Не зря говорят: пришла беда – отворяй ворота. Утонул ее ненаглядный Василий. За ним ушла к праотцам и Ладимира. Иван пошел воевать. И вот теперь она осталась с Добриной. Кто их защитит? Куда ехать?! Зима, хотя и на исходе, но холодно, снег…
Женщины старались брать с собой только самые необходимые вещи: сундук с одеждой, посуду в большом коробе (большая часть посуды, что сделал Иван, осталась в мастерской). Коровы у них не было, зато молоком снабжала коза. Ее никак нельзя было оставлять. Как же без живности на новом месте? И пару курочек с петушком.
– Бабуль, как же мы курей возьмем? Они же замерзнут!
– Я их не оставлю! Принеси большую корзину, туда и посадим наших наседушек. А сверху тулупчиком накроем. Глядишь, и перезимуют родимые. А козочку я тоже в сани посажу и накрою зипуном. Ничего, как-нибудь выдюжим!
– Выдержит ли Буланка?
– Он сильный конь, справится. Мы ведь гнать шибко не будем. Где пешком пойдем, где поедем. Ой, не знаю я! – вдруг, обессилев, бабушка села прямо на пол. – Что же с нами будет, Добрина?
Девушка села рядом с бабушкой и стала ее успокаивать.
– Не плачь, родная, все образуется со временем, я вижу. Только потерпеть придется изрядно, – Добрина гладила по руке свою бабушку и приговаривала: «Все будет хорошо».
––
Отъезд
Переслав с несколькими друзьями ушел на Сить. Он только забежал к Добрине сказать последние слова любви. Девушка в слезах обняла своего жениха. Кольцо на ее пальце как будто накалилось. Уходя, Переслав еще раз просил, чтобы не забывала его ненаглядная Добрина. Она обещала. Только темная муть в голове напрягала. Нет, она ничего плохого не видела сейчас, однако тяжесть легла на ее плечи, давила на сердце, голову. На пальце огнем горел перстень. Хотела его снять, но не получилось. Как прилип пард, не оторвать! Она взяла в руку снег, немного полегчало.
– Не простой, однако, перстень! –Добрина посмотрела на кольцо. – Это не только помолвочное кольцо, а предсказатель. Ты, видно, чувствуешь своего бывшего хозяина и сообщаешь мне его состояние. Это его любовь ко мне греет мне руку.
Она прижала перстень к щеке. В мысленном взоре замелькали картинки, однако она не могла их разглядеть. Только ощущение тревоги.
Семья кузнеца Давила готовилась к отъезду. Белава не хотела оставлять нажитое добро. Но Давило сказал как отрезал:
– Брать только самое нужное.
Нужного набралось на две подводы. Одна подвода с домашними вещами, другая – с кузнечным инвентарем. Куда же без него?
– Кузнец – он везде нужен. На месте потом разберемся, что и куда приспособить, – говорил жене Давило.
Сам отец семейства тоже переживал. Бросить все нажитое годами тяжело. Но тяжелее доля невольника. А может, всех перережут татары, кто знает. Во вторую подводу впрягли быка, взяли и корову (детки еще маленькие, молока надо).
Вместе с соседями поехали и Новожея с Добриной. Переслав рассказал отцу про их с Добриной договор, что они жених и невеста и что благословение попросят у родителей, когда Переслав вернется с войны. Кузнец и так относился к Добрине как к дочери: милая и добрая девушка всегда помогала, когда нужно было, и Новожея тоже. Бабка всех лечила своими травами да заговорами. Как-то местный поп попытался урезонить Новожею, мол, не по-христиански лечить заговорами, бесовщина это. Женщина молча выслушала и ушла. А через неделю батюшка сам явился, потому что хворь приключилась (и молитвы не помогли!). Новожея вылечила его, с тех пор священник ее не трогал и не донимал попреками.
– Куда же мы поедем, Давило? – спросила Новожея кузнеца.
– А куда глаза глядят, – ответил Давило. – По льду, по Волге-матушке двинемся. Бог даст, устроимся хорошо.
Лед был крепкий. Две подводы кузнеца, одна – Новожеи двинулись по реке вверх по течению. Но не только они покидали родные места. К небольшому обозу присоединялись другие беженцы. После известий от гонца люди стали уходить. В городе оставались те, кто ни за что не хотел покидать родные места, и небольшой охранный отряд.
– Бог позаботится о нас, – говорили они. – Батюшка Алексий (Вышата) молится за нас. И мы молиться будем, авось пройдут поганые мимо.
Подводы медленно ехали по заснеженному льду. Река широким белым полотном лежала перед длинным обозом. Ехать было трудно, потому что снег был рыхлый, не утрамбованный, приходилось иногда останавливаться, чтобы расчищать путь. Но по другим дорогам люди ехать боялись: вдруг за ними увяжутся татары?
Во время небольших остановок сходили с саней, бегали, чтобы согреться, поесть. Только кузнецовы детишки представляли бой и сражались на палках. Отец шикал на них, чтобы угомонить непосед. Не для веселья ехали они прочь от родных мест. Белава постоянно плакала, скрывая от мужа слезы. Новожея сидела как каменная. Поджав губы, она едва следила за Буланкой. А конек сам семенил за подводами кузнеца. Перед поездкой Новожея хорошо накормила немолодого жеребца, чтобы дорога не была для него слишком трудной. Добрина, укутавшись в тулуп, всю дорогу молчала. Она даже задремала. И в дреме ей привиделся белый старец, который сказал, чтобы ехали они до черного леса, где можно осесть.
Очнувшись, Добрина сказала бабке:
– Ехать нужно до черного леса. Везнич сказал.
– А где он, этот черный лес?
– Про то не поведал.
На следующей остановке, пока семьи садились, чтобы перекусить и дать отдых лошадям, Новожея подошла к Давилу.
– Добрина сказывала, что Везнич велел у черного леса остановиться и осесть там.
– Черный лес? Где это?
Кузнец стал подходить к людям и спрашивать, не знают ли они, где этот черный лес. Женщины со страхом смотрели на кузнеца, не сошел ли он с ума? Только один старый человек отозвался:
– Знаю я, о чем речь. Черный лес еще далече. Авось к завтрашнему дню потихоньку доедем. Покажу его.
Черный лес
Солнце уже клонилось к закату, когда обоз подъехал в нужное место. Не так уж и далеко оказалось.
– Вот он, Черный лес, – сказал старичок, указывая на правый берег Волги. Подводы, сани въезжали на берег. Женщины стали разжигать костры, готовить пищу. Мужчины пошли в горку осмотреть эту лесистую местность.
Когда разведчики вернулись, все беженцы собрались у большого костра в центре. В передних рядах стояли мужчины, позади – женщины. Стали держать совет. Обсуждали, кто и где разместится. Были среди приехавших ремесленники: столяры, два печника, кузнец, ткачи. С собой везли нехитрое свое оборудование. Так что своими работами можно будет прожить. Договорились, что строиться будут всем миром: сначала построят дома для многодетных семей, одиноких вдов, а потом и всем остальным. А пока временно наделают шалашей, а по весне, когда снег растает, – землянок.
Сказано – сделано. Закипела работа. Через пару часов женщины уже могли разместиться с детишками в больших шалашах. Деткам было весело и хорошо: это приключение радовало их, в шалашах приятно пахло древесиной, еловой хвоей. Потом начали потихоньку строиться.
К поселению все больше примыкали беженцы из Ярославля. Рассказывали страшные новости. Что будет дальше? Никто не ведал.
Остаток зимы кое-как прожили, хотя еду экономили. Охотников было мало. Большая часть мужчин стала заниматься рыболовством. Оказалось, что в этих местах много рыбы. Что ж, рыбой, хоть и не красной, можно долго питаться.
Через неделю прибыл к ним парнишка еле живой, на татарской лошади прискакал. Первыми увидели всадника ребятишки и подбежали к нему. А парень был сильно ранен, как подъехал к поселку, так и свалился с лошади.
Люди позвали Новожею. Она что-то пошептала над ним, и парень открыл глаза.
– Ярославль взяли татарове. Всех поубивали, бросили в старый подклет около ста человек: женщин, детей, стариков, дома сожгли. В один колодец сбросили одиннадцать ратников, что остались в городе. Здоровые и сильные были мужи, только поганых было очень много, как муравьев в муравейнике. Дым над городом до сих пор вьется, и пахнет гарью далеко, – рассказывал парнишка, размазывая слезы по щеке. – Я схоронился и видел из укрытия все. Я смог украсть лошадь у зазевавшегося татарина и помчался что есть силы. В меня стреляли (одна стрела в ногу попала), помчались за мной, но я все равно ускакал от них. Знал, что где-то своих встречу…
Все стояли и молча слушали, женщины не смели голосить, плакали тихо в платки, пока говорил раненый. Новожея велела перенести его к ним в дом, чтобы легче лечить было.
– И ты учись, Добрина, пригодится, – говорила бабка внучке.
– Зачем мне? Не очень я это дело люблю.
– Ты женщина, берегиня своего рода, должна знать все. Каждая женщина умеет любовью да лаской лечить, знать травы лечебные, заговоры нужные – это необходимость. Было бы желание, а Богом нам, женщинам, много дано. А у тебя еще и дар есть, так что не отлынивай, пригодится.
– Ты, бабуль, про Христа не забыла ли? А то поп тебя будет ругать, что идолам да бесовщине поклоняешься.
– Ш-ш-ш, не кричи. Я молюсь Христу, да и своих, родных богов не забываю. Это мудрость народная, веками проверена. Так что уважать ее надо. Мы в лесу сейчас живем, а здесь надо знать все лесные законы, кто и кому подчиняется. Вдруг лешего встретишь, что тогда делать будешь?
– Убегу! Нет, правда, что, он за мной погонится, что ли?
– Он все может, с ним шутки плохи. Лесных духов уважать надо, тогда и тебе не навредят. Так-то, дитятко.
––
И была сеча великая
Князь Юрий Всеволодович стоял с войском на реке Сить, чтобы встретить врага в более удобной позиции. Своего воеводу Дороша (Дорофея Семеновича) князь послал с тремя тысячами ратников встать впереди основного войска сторожевым отрядом.
– Чего нам поганых бояться? – держал речь воевода перед воинами своими. – Нам ли, христианам, прятаться?
Ехали вольно, не особо таясь, как вдруг у села Боженки нарвались на татарскую конницу. Завязалась ожесточенная битва. Храбро сражались русичи, да только враг наступал и наступал. Татарам на конях было легко передвигаться, осыпали пеших русских стрелами, с криком, гиканьем врывались в ряды ратников, нанося удары сверху мечами, копьями. Так испили чашу смертную храбрые воины воеводы Дороша первыми из войска князя. Татары взяли, как говорится, не умением, а числом – более тридцати тысяч конников. Хотя уже поднаторели татарские воины в многочисленных набегах, были выносливыми, хорошо вооруженными, жестокими. Брали противников в кольцо, наступая сразу с нескольких сторон. Воевода успел ускакать на коне, чтобы доложить князю о случившемся.
Юрий Всеволодович не спал ночь: тревожно было на душе, тяжело от горестной вести о смерти близких. Клял себя в том, что оставил их там без хорошей защиты. Сын Борис был еще молод, горяч, но неопытен в ратном деле. Да и отряд был небольшой. Но что поделаешь?
Ходил по шатру взад-вперед, горевал, молился. А перед глазами стояла картина: Успенский собор, где собрался народ, чтобы укрыться в его стенах от захватчиков, обложили нехристи дровами, хворостом и подожгли. Женщины, дети, старики – все погибли. Князь как бы слышал крики детские, вопли женщин… А у подступов к городу два его сына сражаются, но падают под ударами множества врагов. Как больно! Всех потерял, всех!
Великую язву понесли, пало их немалое множество
Юрий подсчитывал силы. Угличский князь Владимир с дружиною; Василько (Василий Константинович), князь Ростовский; Ярославский князь Всеволод. Ждали на подмогу и дружину брата Ярослава Всеволодовича и его сына Александра Ярославовича, князя Новгородского, а их все не было.
Четвертого марта, рано поутру, солнце еще не встало, прискакал Дорош: в кровавых пятнах порванная одежда, борода всклокочена:
– Обошли нас татары, князь, погибли мои ратники! Сюда враги скоро прибудут!
Князь Юрий дал команду приготовиться к бою. Но не успели воины выстроиться, как налетела на них конница татарская под командованием темника Бурундая. Началась битва на обоих берегах Сити, на льду. У селений Станилово, Игнатово, Семеновское окрасился снег русской кровью. Здесь татары применили свою излюбленную тактику – подкову (или кольцо), отрезая части войска, заставляли сражаться небольшими группами, которые не могли отразить внезапный натиск всадников. Да и дружины других князей были расположены далеко одна от другой. Получилось, что всех по отдельности сразили.
Сеча была страшной. В этом бою мало кто из русских уцелел. Ратники падали один за другим, унося с собой также и жизни нескольких татарских воинов. Крики сражающихся, стоны раненых, добиваемых уже на земле людей, звон металла… Русичи стояли насмерть. Никто не думал отступать. Снег таял от крови убитых, стекая красными струями с берегов на лед реки.
Здесь сложили головы князь Юрий Всеволодович, Ярославский князь Всеволод, многие воеводы и ратники. А Ростовского князя Василька, раненного в плечо, свалили арканом и взяли в плен уже в бессознательном состоянии. Слишком много было нападавших, силы неравные, как ни бился Василько (возле него лежали многие тела порубленных татар), но и он не устоял. Так, подмятый многими телами, был связан. Затем татары повели его к хану Батыю.
Князь Василько у Батыя
В большом шатре сидел Бату-хан. Грозен был, в плохом настроении. Много конников погибло в сражении с русскими. Меньше их, но сражаются до последнего. Таких воинов уважать надо. Слишком дорогой ценой досталась ему эта земля. Стоит ли идти дальше, на Новгород?! Тяжелая дума отразилась на челе. Да, это было великое сражение. Может быть, самое большое из всех, что довелось ему вести до этого.
Когда доложили хану о знатном пленнике, подумал Батый, что хорошо бы было, если бы князь принял их веру, стал служить ему, великому хану Батыю! Тогда у русских бы упал воинский дух, легче воевали бы с ними. А Василька, как доложили хану, ратники любили и уважали, за него готовы были идти в огонь и в воду.
В шатер ввели Василька. Красив, светел очами, статен и могуч, храбр (плечо продырявлено копьем), ни стона не издал этот молодой (еще и тридцати лет не исполнилось) воин. Стоит вольно, будто не перед великим ханом. Батый велел позвать толмача.
– Великий хан Батый оказывает тебе невиданную милость – дарует тебе жизнь, – стал переводить татарин, коверкая слова, склонившись перед великим ханом, не смея поднять голову в его присутствии.
– С чего бы это? – вскинув голову, спросил Василько.
– Ты храбрый воин, хан уважает таких. Поэтому именно тебя, князь, он берет в свое войско. Будешь жить с нами, примешь нашу веру, получишь все, что захочешь: любую землю, женщин, богатства.
Маленький юркий татарчонок принес на подносе еду и кумыс.
