скачать книгу бесплатно
– Не считается, ты подсмотрел или подслушал, – снова рассмеялась девушка.
– Да я, сколько себя помню, всегда так ел, – возмутился было Сергий, но, увидев лукавые глаза Полины, тоже рассмеялся. Правда, смех его напоминал скорее квохтанье, тем не менее настроение его улучшилось.
– Ну вот, видишь, вспоминаешь потихоньку, – качнула она головой, – и остальное вспомнишь. Вот встанешь, тогда и я домой пойду, не буду тебе больше нужна, а пока давай-ка умываться, вернее, я тебя умою. Не пристало боярину неумытому за стол садиться, ну или… лёжа завтракать, как получится. Руки ты сам протрёшь, а лицо уж позволь мне, я за это время так наловчилась, – она отчего-то смутилась, но быстро справилась с собой, – что ты даже и не чувствовал.
Она намочила край полотенца, вытерла ему лицо, а потом утёрла сухим краем.
– Держи, – отдала она ему полотенце. – Сможешь сам-то?
– А то, – сделал вид, что обиделся, Сергий.
– Ну, тогда умывайся, а я пока на кухню смотаюсь, каши принесу, я ещё тоже пока не завтракала.
Вернулась она скоро и не одна, давешняя девчушка, младшая его сестра, Малаша, несла следом плошку, накрытую крышкой.
– Масло, – догадался Сергий.
– Вот и мы, – весело сказала Поля. – Небось, и соскучиться не успел. Спасибо, Малаша, ступай, мы уж тут сами, – и поставила на стол дощечку, на которой несла две миски и кружки.
И сразу в горнице запахло распаренной кашей и молоком. Поля вылила из кружки молоко в миску, ковырнула ложкой масло и отправила туда же. То же проделала и с другой миской, потом размешала кашу в молоке и хотела поставить Сергию на грудь, но вовремя спохватилась: как же он лёжа ложку-то ко рту носить будет?
– Поднять тебя или лучше покормить? – спросила она.
– Да разве ж ты меня поднимешь? – удивился Сергий.
– А кто ж тебя поднимал, когда матушка Русава тебя бинтовала? не меньше его удивилась Поля. – Разве что больно тебе станет, тогда-то ты без сознания был.
– А-а, ну сам-то я всё равно пока приподняться не могу, в груди рвать начинает, а с помощью, наверно, справлюсь. Только, может, лучше из мужей кого позвать?
– А, – махнула рукой Поля, – обойдёмся, чай не впервой. Ты расслабься, а я тебя вверх потяну и приподниму, а потом подушки под спину подоткну, полулёжа будет сподручнее. А может, лучше покормить?
– А сама потом холодную кашу есть будешь? Нет, давай уж либо вместе, либо кликни кого.
– Тогда расслабься, лежи свободно, и мне не помогай, – скомандовала Поля.
Она просунула руки ему под плечи и, сцепив их у него за спиной, плавно потянула его на себя и вверх. Поддерживая его одной рукой, она прижала его к груди, ловко всунула ему под спину две подушки и мягко опустила его на них. Тяжесть в груди, которая появилась после его попытки подняться, сразу исчезла. Поля положила ему на колени чистую ширинку, но не поперёк, а вдоль тела, с таким расчётом, чтобы второй её конец лёг ему на грудь, который и заправила за повязку, чтобы не соскользнула.
– Ну, вот, – сказала она, осмотрев плоды своих трудов, – теперь можно и позавтракать. Держи, – и поставила ему на колени миску с кашей, сунула в руку ложку.
Сама же устроилась рядом, чтобы в случае чего прийти ему на помощь. Но Сергий всё ощущал прикосновение её грудей и запах трав от её кожи и еле переборол себя.
– Фу-у… – выдохнул Сергий, отложив в сторону пустую миску с ложкой. – Ешь – потей, работай – зябни. Умаялся, будто лошадь на крышу втащил, ажник по спине потекло.
– Это просто ослаб ты сильно, – объяснила ему Поля. – Почитай скоро три недели, как толком не ел. Права боярыня, три-пять ложек куриного отвара – разве это еда для мужа? Это только чтобы с голоду не помер. От боярина, матушка твоя сказала, только полбоярина осталось. Глянешь в зерцало – сам себя, небось, не узнаешь, кожа да кости, а на лице одни глаза и есть. Уж наверно, не таким ты на рать-то уходил? Но раз всё миновало, теперь быстро наберёшь, что спустил. Ну, отдыхай, пойду посуду отнесу. Ещё что-нибудь хочешь? Может, узвару, квасу, молока или ещё чего?
– Нет, – выдохнул Сергий. – Если не лопну, то, может быть, усну. Больше ничего просто не влезет.
– Опустить тебя обратно?
– Нет, я так отдохну, отлежал уже всё на свете, а так, вроде как, сижу.
Поля молча кивнула ему и вышла. Сергий не успел соскучиться, как она вернулась.
– Ну чего? – спросила она. – Не спится?
– Пузо, как барабан, аж тяжко, да и мысли одолевают, не до сна. К тому же я выспался на славу, больше не лезет. Лучше ты про себя расскажи. Как живёшь? Что делаешь? Чего в жизни хочешь?
– Да рассказывать-то особо нечего. Живу в веси, Осинница называется, в семье кузнеца Назария. У него своих детей четверо, я, стало быть, пятая.
– Погоди, погоди… А почему в семье и что значит «своих»? Ты что, ему не родная, что ли?
– Не родная, – загрустила Поля. – Я дочь его друга, я ж ведь не Назаровна, а Прохоровна. Вот как более-менее обжилась, тут-то всё и выплыло в разговоре. Ну, ребята его тоже заинтересовалась, почему все Назаровичи, а я одна Прохоровна. Он нам и рассказал всё без утайки, про маму мою, отца и почему я у них оказалась, в конце концов, и роднёй назвалась. Но от своих детей ни он, ни матушка Анисья, жена его, меня не отличают. Работаем все дружно, но поскольку я старшая, то младшего, Николку, я нянькаю. Нянькала, – поправилась она. – Матушке Анисье помогала. В прошлом годе сватов ко мне засылали, мне жених не глянулся, так батюшка Назарий и настаивать не стал. «На своих я бы, может, и прикрикнул, – сказал он мне, – а тебя неволить не буду, решай сама, за кого замуж идти. Только век твой в невестах недолог будет, пересидишь – останешься старой девой или придётся идти за вдовца с дитями. Но смотри и думай сама, это твоя жизнь, а я твоему отцу по гроб жизни обязан, кабы не он…» – махнул рукой и ушёл. Так я до сих пор и не знаю, чем обязан, почему, сколько раз разговор об этом заходил, всегда кончался одинаково – замолкал, махал рукой и уходил. А я не настаиваю – не говорит, стало быть, рано ещё или и вовсе мне знать не надобно. Вот выйду замуж, – мечтательно улыбнулась она, – детей мужу нарожаю, и будем мы жить дружно. Чего ещё хотеть?
– Ну а мужа себе каким представляешь? Небось, витязем на белом коне?
– Можно и витязем, – пожала плечами Поля, – только лучше бы работящим, рукастым и головастым, да весёлым. Ну а витязями они все становятся по необходимости.
– Хм… Неожиданно, но верно, – качнул головой Сергий. – То, что ногами на земле стоишь, это даже к лучшему, разочарований меньше. Мечты – вещь хорошая, но жизнь, к сожалению, или к счастью, кому как, она другая, не такая, как в мечтах. А мечты, они помогают в жизни грязи не замечать, к хорошему стремиться, очищают душу, если хочешь, но под ноги смотреть всё равно надо. Ладно, заговорил я тебя, заскучала, небось. Дай-ка мне мою справу, вон она, у окна, вроде, лежит, я посмотрю, что с ней.
Поля хотела сперва возразить ему, но, подумав, не стала, а встала и принесла его оружие и доспех. На доспех Сергий только глянул, чинить надо, а ему сейчас не по силам, и пробовать бесполезно, а позже обязательно займётся. Может быть, что проще новый будет справить. А вот меч осмотрел не спеша, взял оселок и стал править, обходя большую зазубрину. Тут кузнец нужен хороший, а сам он только испортит.
«Так вот почему не удавалось меч-то выдернуть, – вспомнил он. – Надо будет доспех того степняка глянуть, что в нём такого».
Поля, видя, что Сергий занялся делом, присела у него в ногах и тоже занялась вязанием, только иногда поглядывая на него: всё ли с ним ладно?
«Вот же глазищи бог дал, – подумал Сергий. – Глянет – как насквозь прожжёт! Прямо омут какой-то, а не глаза. Но хороша-а девка, ничего не скажешь! Как это я раньше о ней не знал? Не вчера же она появилась. Хотя, если бы не родители, я бы и посчас ни о чём таком не думал. Ну гулял, наверно, с девками. Куда же без этого? Но раз ничего не помню, стало быть, ничего серьёзного и не было».
– А что это? – вдруг неожиданно спросила она.
– Это? – Сергий поднял оселок.
– Да нет. То, что ты сейчас мычал. Что за песня такая необычная? Былина?
Сергий задумался.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Задумался, как-то само получилось. А что?
– Да напев красивый и необычный.
– А почему ты думаешь, что это песня? – усмехнулся Сергий.
– А напев повторяется, как в песне, вот я и подумала, что это песня, а не былина. А разве нет?
– Не знаю, – недоуменно развёл руками Сергий, – о другом думал, а чего мычал, не помню.
– Жаль, – огорчилась Поля, – уж больно напев хорош, протяжный… И какой-то… раздольный, что ли?.. Но только грустный. А ты его совсем не помнишь?
– Даже не представляю, – расстроенно помотал головой Сергий. – Вылезло как-то само, я даже и не заметил.
– Ладно, – улыбнулась Поля, – не расстраивайся, вспомнишь ещё, уже вон сколько всего вспомнил.
– Да, да, – согласился Сергий, но было видно, что думает он сейчас совсем о другом.
К вечеру Сергий уже чувствовал себя немного лучше, голова уже не кружилась, и тошнота не подкатывала. Русава, заглянувшая перед ужином, осмотром осталась довольна, похвалила и его и Полю. Вечером же, после ужина, вернулся из поездки отец и первым делом навестил Сергия.
– Здрав будь, боярин, – поклонилась Поля вошедшему отцу Сергия.
Тот молча кивнул, мельком глянув на неё.
– О-о, – сказал отец, входя в горницу, – да ты совсем молодец! Ну, слава богу, переборол хворь. Наша порода! Нас так просто не изведёшь. Дед всё к тебе порывается приехать, а я сказал, чтобы не спешил, мол, скоро ты сам к нему наведаешься. Вот поедешь к князю и к нему заодно завернёшь. С поездкой-то лучше не тянуть, пока у князя ещё свежи воспоминания и не стали забываться. Глядишь, и милостями тебя не обойдёт. Из добычи-то хорошо выделили, даже мне столько-то не перепадало. Куй железо, пока горячо, – подмигнул он сыну и внимательно поглядел на притихшую в углу Полю. – Кто такая? – спросил он, откровенно разглядывая её.
– Лекарская ученица, боярин, – поклонилась Поля. – Матушку Русаву подменяю всего пятый день. Пока боярин был плох, она от него не отходила, а как дело на поправку пошло и её присутствие не стало необходимо, прислала меня присматривать. А сама теперь три раза в день забегает, смотрит, как дело идёт, да говорит, чего делать надобно. Но повязки не мокнут, так что и делать ничего особенного не надо, и я справляюсь. Дня через три и моя помощь не понадобится, тогда уж дочери ваши и боярыня будут обихаживать сами.
– А ты чего же?
– Домой вернусь, батюшка-боярин, там тоже дел не переделать.
– А коли я тебе за труды твои резану заплачу, останешься ещё на неделю?
– Благодарствую, батюшка-боярин, конечно, останусь. Если надо, и на дольше, – снова поклонилась Поля.
– Ну вот и ладно. Дочек пришлю тебе в помощь, пусть учатся, им пригодится. А боярыню трудить не будем, у неё и так забот хватает. Ну, пойду умоюсь с дороги да перехвачу чего. Дорогой только всухомятку перекусил, а там уже опять ехать надо будет.
– Будь здрав, боярин, – поклонилась Поля.
Боярин, выходя, кивнул не глядя.
Назавтра с утра действительно пришли сёстры, но не одни, с матушкой во главе.
– Ну вот, – сказала мать, – будете помогать Поле. Всё, чему вы у неё научитесь, вам тоже в жизни пригодится. А потому, что касается ухода и прочих лекарских дел, Поля – старшая, ну а в делах хозяйственных – вы. Полю на эти дела не отрывать, для неё главная забота – Сергий, и в случае чего с неё матушка Русава за это и спросит. Данка, ты старшая, вот и будь старшей, возьми всё руководство на себя, а Татьяна вам помощницей будет. Если видите, что Сергий устал, гоните всех в шею. Поля вам подскажет, сама-то она гнать никого не может, так что озаботьтесь этим сами. В случае чего можете ненадолго отлучиться, но по очереди, и Полю отпустите иной раз, чай она тоже живой человек, – лукаво опустила глаза мать, улыбнувшись. – Всё поняли?
– Поняли, матушка, – отвесили полупоклон сёстры.
Поля поклонилась молча.
– Ну вот и ладно. Надеюсь на вас, – кивнула мать и вышла.
– Идите возьмите себе какую работу, – сказала Поля. – Сидеть и смотреть на Сергия вам очень быстро надоест, да это теперь и не требуется, он уже может сам сказать, коли ему что понадобится. Видите, что начинает дремать, разговоры прекращаете, делаете свою работу молча. Ну а как проснётся, можно и поболтать, и песен попеть, но не в голос, а потихоньку, – улыбнулась сёстрам Поля. – Ну да вы девы толковые, сами всё правильно понимаете. Несите шитьё или что там у вас, садитесь к окошку, до обеда разве что по нужде что понадобится.
– А как же мы?.. – смутилась Татьяна.
– Так же, как и я, выходим и зовём Прова, он всё сделает. Теперь перестилать постель каждый раз не нужно, боярин в сознании, скажет, ежели что.
– А-а, – разочаровано протянула Татьяна, – тогда ладно, а я-то думала…
Сергий отвернулся к стене, и сомнения холодной змеёй заползли к нему в душу.
«А кто же… когда я?.. Во попал… Стыдобища-то… Ну и что, что лекарка почти? Молодая же дева, – смутно терзался он. – Надо будет Прова расспросить».
Сёстры вышли, но почти тут же вернулись, неся свою работу.
«В светёлке сидели, – догадался Сергий. – Может, и помогали, когда я… Вот ты ж, не было печали…»
Чуть не плюнул он с досады.
А девы уселись у окошка и занялись шитьём, тихо переговариваясь и только изредка поглядывая на него.
«Да нет, вроде, не обо мне, – прислушался он. – Иначе хихикали бы, пряча глаза. О чём-то своём толкуют, ну и ладно, пускай их, а я и в правду подремлю».
Он прикрыл глаза и…
Проснулся Сергий часа через два и, судя по запахам, перед обедом. Ни Поли, ни Татьяны в горнице не было.
– Проснулся? – подошла к нему Данка. – Вот и хорошо. А девы пошли – одна на кухню, а вторая к боярыне. Слушай, а Поля-то – необычная дева и вообще вряд ли дочь людина. Думаю, она как бы и не боярских кровей, а может быть… – она прикрыла рот рукой. – Нет, – она загородилась ладошкой, – ничего такого, высокомерия, непослушания, споров или ещё чего и в помине нет. Но она всё равно с нами как бы на равных. И не заискивает, и не выпендривается. Вроде, и слушает, и делает, как сказано, но ощущение такое, что… Даже не знаю, как объяснить?
– Не ломай голову, я понял, – усмехнулся Сергий. – Она и правда не дочь кузнецу и вообще не родня. Она дочь то ли побратима, то ли кума или ещё в какой-то степени родства, но не кровной. Но дева она смышлёная. И держит себя с достоинством, и не панибратствует, и дистанцию держит естественно.
– Чего братс?.. – округлила глаза Данка.
– Чего это я ляпнул-то? – сам опешил Сергий. – Но ведь понимал же, о чём говорю, а теперь не знаю, как объяснить? Ну, это… Держит себя не как давняя подружка, вся такая своя, равная, а как бы равная по положению, но знающая своё место. Вот, как-то так. Вроде как, понимает и признаёт, что не может с вами на равных, но и помыкать собой не даст.
– Во, точно! – удивлённо подняла брови Данка. – И на равных, и понимает, что мы здесь хозяйки. А чего это ты допрежь-то сказал?
– Тут, видишь ли, какое дело, – задумался Сергий. – В беспамятстве я, вроде как, путешествовал где-то далеко, и звалось то место… каким-то Ирием, что ли? Нет, Сибирью – вот как. Это где-то в Асии, – выдал Сергий первое, что пришло на ум. – Видел там много чудного и непонятного сперва, но постепенно понял, что я всё это увиденное понимаю и знаю, вроде, как своё. И меня везде знали и принимали, как давно знакомого. Всё показывали и рассказывали. Только я, когда сюда, вроде бы как, вернулся, всё это запамятовал, а теперь начинаю вспоминать. Вот и вылетают слова, которые там были обыденными, а здесь непонятны, пока не растолкуешь. И всё время стоит перед глазами и чудится тот старец с седой бородой, который меня в то путешествие напутствовал. И одет он был не по-нашему, а говорил, вроде бы, как и мы, и как будто нашим языком – и понятно, и нет. Добрый он был и улыбчивый такой, прямо как родня близкая, но я-то его точно раньше не знал и не видел, а он будто с рождения обо мне всё знает. Чудно как-то.
– Так, может, это бог был? – испуганно прикрыла ладошкой рот Данка.
– Не-ет, не бог, – уверенно возразил Сергий. – Не похож, на иконах он совсем другой, а вот апостол какой-нибудь вполне может быть. Или у него для разных людей разные обличья? – вдруг осенило Сергия. – Не знаю, но меня сюда обратно вернул, и на это возвращение благословил. Видно, рано мне ещё туда, к нему, тут ещё не всё сделал.
– Ой, мамонька! – почему-то испугалась Данка и закрыла лицо руками. – Я бы со страха умерла.
– Да нет, говорю же, он добрый. И всё про тебя понимает и знает, и не стращает ничем, и не сердится, а как мама, только что в мужском обличье. Не знаю, как объяснить, но добро от него исходит, что ли… И понимание.
– О, проснулся уже, – раздалось от двери. – Вот и хорошо. А мы обед принесли на всех. Данка, что случилось? На тебе лица нет, – встревожилась Поля.
– Нет, нет, ничего. Сергий вот вспомнил, что в беспамятстве было, – она вопросительно поглядела на него. Сергий с улыбкой кивнул.
– Он, когда в беспамятстве был, – начала Данка, – с богом говорил или апостолом его, и тот…
И вкратце пересказала свой разговор с братом.
– Есть-то будете? – спросил Сергий. – Или снова разогревать пойдёте? И ещё. Болтать о том, что я вам рассказал, не надо, могут неправильно понять, а стало быть, и выводы сделают соответствующие. А оно вам или мне надо?
– Ой! – спохватились девы всё ещё под впечатлением от услышанного. – Мы никому не скажем!
– Ну, если вдруг и проболтаетесь, – усмехнулся Сергий, – никто вам не поверит. Вот так! – снова усмехнулся он.
– А как же мать, отец? – спросила младшая из сестёр.
