Когда позовет смерть

– Разрешите представиться, лейтенант Нил Скулас, – проскрипела жердь, чуть качнувшись, хотя ветра и не было. – Откомандирован на остров для расследования. Сейчас я осмотрю место происшествия, и давайте отправимся куда-нибудь в спокойное место, где можно без помех потолковать.

Маруся огляделась, вокруг никого, бриз совсем утих, не слышно отчего-то стало даже чаек – тихо-тихо… Никаких помех.

Они прошли в гостиную. Высокие окна комнаты уставились прямо в море, стены до потолка сплошь увешаны старинными восточными коврами. Широкие низкие диваны, заваленные пестрыми подушками, делят комнату на уютные закутки, между ними небольшие окруженные креслами столы, каждый для маленькой компании. Лейтенант сам выбрал один из них и уселся первым. Минут пять прошло в напряженной тишине, Скулас почему-то молчал, с видимым интересом разглядывая ковры и связки старинных бронзовых колокольчиков, там и сям развешанных поверх них, остальные терпеливо ждали, пока странный полицейский покончит с этим увлекательным занятием.

Снова открылась дверь, и в комнату ворвался Шерри. Лицо у него было пунцовое, мокрое, белая рубашка в грязных пятнах, но он этого, обычно такой вальяжный, очевидно даже не замечал.

– Ужасно, совершенно ужасно, – нервно бормотал он, придвигая к столу кресло. – Нам удалось довольно близко к ней подобраться… Из нее котлета вышла, честное слово… и птицы поработали. Я не смог там остаться… сбежал… ну и работенка у них, я вам скажу… Ох, прости, ради бога, – добавил он, заметив, как исказилось лицо жены.

– Значит так, все в сборе… Джулия Дюпре, владелица дома, – начал читать Нил Скулас из своей записной книжки, – Дональд Шерри, супруг владелицы… Станислав Малкович, гость… Мелисса Гиффин, гостья… Мария и Арсений Писаревы, гости. Все правильно?

– Абсолютно, – устало выдохнула Жули; из нее будто высосали весь цвет, выглядела она сейчас гораздо старше, чем обычно.

– Кто обнаружил труп?

– Ну, я, – отозвался Арсений.

– Как же это произошло? – Скулас пристально взглянул на подростка. – Насколько я успел заметить, тело отнюдь не бросается в глаза. Нужно специально заглянуть за парапет, чтобы его увидеть.

– Абсолютно верно, – серьезно кивнул Арсений.

– Ну, так как же?

– Понимаете, я просто немного поразмышлял: где же она еще может быть… если ее нет ни в доме, ни в саду – здесь особенно ведь некуда податься… Вот и заглянул туда.

– Угу, – секунду раздумывал следователь. – Ну что ж, логично.

Он сделал пометку в своей книжечке и повернулся к хозяйке дома.

– Значит, вы считаете, что она упала туда еще вечером.

– Да, да, я так считаю, – монотонно проговорила Жули, – Какая разница как я считаю… уже дважды объясняла вашему предшественнику, и уверена, вы сами сможете в этом убедиться, когда, наконец, поднимите ее… несчастную… наверх.

– Она ничем не болела? Депрессиями, шизофренией… не страдала лунатизмом?

– Что? – Жули буквально задохнулась от возмущения. – Вы-то сами как, в своем уме? Издеваться приехали?

– Ну-ну, возьми себя в руки, – успокаивающе погладил ее по плечу малютка Малкович, – Надо будет дать тебе еще капелек… Нет, Мина ничем не страдала, это я ответственно утверждаю, как специалист… как психотерапевт… Я знал ее долгие годы.

– Она была абсолютно здорова. Аномально здорова для своего возраста, – с горечью подтвердила Жюли; ее лицо застыло бледной трагической маской. – Добрая, старая, такая вменяемая Мина… Кто-то подошел и столкнул тебя туда, вниз… В мою голубую пропасть.

Над столом повисло тягостное молчание.

– То есть, вы полагаете, ей помогли упасть? – нарушил, наконец, тишину Скулас и, не дожидаясь ответа, добавил, – Да я и сам сразу подумал: для того, чтобы перелезть через вашу балюстраду, бедняге скамеечку нужно было бы с собой притащить. Она ведь совсем невысокая была… как мне показалось сверху. Не ошибся?

– Метр шестьдесят два, – морщась от какого-то воспоминания, пробормотала Жули.

– Я, при желании, смог бы перевалиться, но во мне росту чуть не на полметра больше… – очевидно, припоминая высоту парапета, Скулас отчеркнул на своем животе линию сантиметров на пять повыше пояса, – Ей эти перила – примерно по грудь. Пожалуй, да, вы меня убедили, – известил он, и с трудом выпростав свое нескладное тело из глубин мягкого кресла, двинулся к выходу. – Пойду, посмотрю, как там дела, а вы пока постарайтесь вспомнить вчерашний вечер во всех деталях. Потом продолжим.

– Вот это ты зря, – прошипел Шерри, когда дверь за ним закрылась, – Совершенно ни к чему давать им повод здесь задерживаться… перед самым началом сезона. Глупо раздувать шумиху. Одно дело несчастный случай, другое дело… – он нервно лизнул сбитые костяшки пальцев, – Весь ободрался, пока лез… Сама подумай, кто поедет на остров, когда известно, что у нас тут убийство?

– То есть это как? – Жули, потрясенная, подняла глаза на мужа, – По-твоему, я должна лгать, из опасения, что к нам приедет на тридцать постояльцев меньше? Или на пятьдесят… Пусть даже совсем никто не приедет! Мину убили, ты разве не понял?

– Ничего я не понял! – рывком отодвинул кресло Дональд, – Откуда ты это вообще взяла?

– Шерри, конечно, совсем не это имел в виду, Джулия, – проговорила Мелисса своим обычным вялым тоном. – Не надо забывать, что мы для них иностранцы. А ты сама знаешь, когда дело касается убийства – она зябко передернула плечами – власти часто начинают вести себя неадекватно. Честно говоря, совсем не хочется, чтобы меня приглашали на допросы в греческую полицию… равно как и в любую другую… Потом, что значит лгать, ты разве видела, как ее столкнули? Это всего лишь твое предположение, не более.

– Нет, я почти уверена…

– Почти, – хмыкнула Мелисса, – Так не подливай масла в огонь. Здесь и без того может стать жарковато. Сами как-нибудь разберутся… если, конечно, соображения хватит.

– Между прочим, зря вы так говорите, – вклинился в разговор Арсений – этот Нилыч совсем даже не дурак, – сделав круг по гостиной, он снова подъехал к столу, за которым сидели остальные. – Про скамеечку-то совершенно правильно сказал – балюстрада и в самом деле довольно высокая, а на веранде утром ничего не было – я-то это сразу приметил. И, кстати, Жули, скорее всего, права, случилось это почти наверняка не сегодня. Иначе во-он там не остались бы вчерашние стаканы, – он показал на один из столов, где действительно стояло несколько полупустых коктейльных бокалов, – Мина наверняка распорядилась бы, чтобы здесь убрали после ухода гостей, ведь так?

Жюли мрачно кивнула.

– Но ясно также, что им не доказать факт убийства, если, конечно, не отыщется свидетель, – задумчиво проговорил Малкович, – Никаких следов пальцев на теле, если они и были, естественно, не найдут – какое там, в кровавом месиве… любые кровоподтеки можно объяснить падением с высоты. Если только не будет следов удушения, но это маловероятно. Отсутствие скамейки, или кресла… да мало ли, она могла подпрыгнуть, подтянуться… Глупость, конечно. Но всегда остается такая вероятность. Поэтому, Джулия, – в этом я согласен с остальными – не стоит настаивать. Пусть сами делают выводы, не подталкивай их…

– Никуда я никого не подталкиваю, это Мину столкнули… – всхлипнула Жули, – я просто говорю то, что думаю… и впредь полагаю поступать подобным образом. Все, больше не могу, пойду прилягу. Хотя бы на часок. Позовете, если ему понадоблюсь.

– Да, правильно, – заботливо подхватил ее под руку коротышка. – А я тебе сейчас на ушко пошепчу, пошепчу… ты немножко поспишь и придешь в себя.

Странная пара – белое и черное – удалилась. Снова в гостиной надолго воцарилось мрачное молчание.

– Ну что нам, так и сидеть здесь истуканами? – наконец с тяжелым вздохом осведомился Шерри – он откинулся на спину, задрал к потолку голову и теперь медленно раскачивался вместе с креслом. – Или все-таки разрешат погулять по дорожкам вокруг дома под присмотром полиции? Руки, естественно, мы будем держать за спиной…

– Я вас надолго не задержу, – раздался от двери скрипучий голос. Скулас вошел совершенно бесшумно.

– Ага, подслушивали! – кивнул Шерри, – Ну, ну!

– Так вы же ни о чем не говорили, – он неторопливо пронес свое длинное тело через комнату. – Кто-нибудь из вас вспомнил подозрительные факты? Нет… Тогда я хотел бы записать имена всех, кто присутствовал здесь вчера… мадам Дюпре оказалась права, тело пролежало там уже достаточно долго, что можно заключить и без экспертизы патологоанатома. После вскрытия время будет установлено с точностью до часа… я надеюсь. Итак, записываю.

– Э-э-э… ну, во-первых, присутствовали все мы, имена у вас уже есть… Эрик со своей женой Лизой – они живут внизу, в бунгало, по-моему, под номером восемь… Это легко уточнить. Так… Стив и Мелани… сразу говорю, фамилий не знаю – это все ее знакомые… кажется, в семнадцатом… и Анри… Анри Дюпре, сосед, их вилла расположена в трех минутах ходьбы от нас. Собственно, он в некотором смысле родственник Джулии. По первому мужу.

– Хорошо, я их найду… А теперь постарайтесь вспомнить, когда вы – каждый из вас – видели погибшую в последний раз, так нам будет проще установить время…

Наконец Скулас их отпустил. Братец захотел посекретничать, и Маруся, польщенная таким необыкновенным вниманием с его стороны, послушно побежала за ним в сад – тот несся по коридору во весь опор. Почему в сад? Он не хотел, чтобы их подслушали. Кому бы это могло понадобиться, – удивилась про себя Маруся, но спорить не стала. Впрочем, догнать его удалось только когда он сам остановился посередине ухоженной лужайки за домом, где вокруг неработающего фонтана стояло несколько каменных скамеек.

– Так, Машка, давай колись, ты-то что думаешь, кто мог столкнуть старушку в пропасть? – возбужденно вопросил Арсений, едва дождавшись пока она подойдет.

– Ну, во-первых, она не такая уж и старая, по-моему, ей не было шестидесяти, – возразила Маша; понятно, что когда тебе пятнадцать, и сорокалетние кажутся дряхлой рухлядью.

– Не обращай внимания, считай это оборотом речи. Так как?

– Чудной ты, Арсюша, да никак! И потом… ты понимаешь, это ведь настоящая трагедия, а не компьютерный квест. Это тебе не выдуманную головоломку решать, чтобы пройти в игрушке на следующий уровень.

– Вся жизнь – игра, Машенька, как хорошо известно. Мне самому жаль тетку… правда! Она симпатичная была… заботливая. И если я хочу найти ее убийцу, что в этом удивительного? – серые глаза на загорелом лице с облупившимся розовым носом светились решимостью.

– Ты хочешь найти убийцу? – ужаснулась Маша. – Во-первых, это очень опасно, во-вторых, для этого есть полиция… Да и вообще, что ты о себе возомнил?

– Так, значит, не хочешь разговаривать, – насупил светлые брови брат. – Как знаешь…

– Нет, хочу, хочу, – спохватилась Маруся; в другой раз не снизойдет до нее. – Но только, извини, я никого не подозреваю…

– А я подозреваю абсолютно всех, – отрезал братец. – Это на первой стадии расследования, пока нет никаких достоверных фактов. Потом, конечно, будет произведен отбор.

– Как, и меня тоже? – поразилась Маша.

Арсений критически оглядел ее с ног до головы.

– По здравом размышлении, пожалуй, нет, – с сожалением покачал он головой. – Хоть ты и потолстела на целый килограмм, о чем уже, по-моему, известно всей Греции… Нет, должен огорчить, Машка, кишка у тебя пока тонка. Трехлетнего ребенка, может, и смогла бы перекинуть через парапет… но не старушку.

– Что ты несешь? – Маруся буквально захлебнулась возмущением. – Какого еще ребенка, ты хотя бы чуть-чуть думай!

– Себя я тоже исключаю, – не обратив ни малейшего внимания не ее протест, бодро продолжал Арсений – во-первых, мне известно, что это не я, во-вторых, инвалиду трудно было бы это сделать чисто по техническим соображениям… Положим, руки у меня сильные, это да, но вот колеса откатились бы в сторону – вряд ли бы она стала дожидаться, пока я свою тележку на тормоз поставлю, как ты думаешь…

На это Маруся только фыркнула.

– Все остальные вполне могли это провернуть, – завершил братец.

– Как, ты и Жули сюда приписываешь? – возмутилась Маша.

– Почему же нет? Рослая, тренированная женщина… Как два байта переслать!

– Зачем бы ей это понадобилось?

– Мотивы от нас пока скрыты… да мало ли! Припадок бешенства, помутнение, мы же ничего о ней на самом-то деле не знаем.

– Как тебе не стыдно, Арсений! Она хороший, добрый, сострадательный человек… Она… Короче, я не желаю слушать про нее гадости!

– Все, все, успокойся! Мы обсуждаем возможности. Я же не говорю, что она это сделала… могла сделать… Все, молчу! Теперь о других. Что ты скажешь о Мелиссе?

– Мелисса… – задумчиво протянула Маруся, – она настолько вялая, тягучая, куда ей с таким характером кого-нибудь сбросить с обрыва. Совершенно не представляю ее в подобной роли. Потом она только с первого взгляда такая противная, мы несколько раз с ней разговаривали: вполне даже ничего, нормальная женщина.

Арсений кивнул.

– То есть даже ты вынуждена признать, что особа она малоприятная. А насчет ее вялости – так в подобных тихих омутах как раз все черти и водятся! Потом, если с тобой кто-то вежливо поговорил, это еще не значит, что человек приличный. Естественно, она вполне светская, и, в общем, не дура. Глазками своими маленькими зыркает вполне даже осмысленно.

– Вряд ли Жули стала бы с ней так долго дружить, если бы она была совсем мерзкой.

– Это не аргумент.

– Ну, к чему Мелиссе это делать, подумай! Опять сумасшествие, припадок гнева? Так любого можно приплести.

– Пока нет фактов, стоит обсуждать только возможность совершения преступления, и высказывать свои домыслы, а также симпатии и антипатии. Характер в таком деле много значит. Возьмем, к примеру, такого сладкого и красивого Шерри. Просто спрашиваю, мог наш «Дональд Дак» совершить подобное деяние или не мог? Была у него возможность? Была. Сил предостаточно. Мотив? Как и у остальных – неизвестен. Пойдем дальше. Предвижу бурю негодования, шквал визга и брызги слюны. Заранее готовлю платок, дабы утираться… Малкович, вот ведь интересная фигура. Тут перед нами открываются воистину бескрайние горизонты. Гипнотизер! Росточку в нем маловато, согласен, но в отличие от остальных он вполне мог ввести ее в транс и заставить саму спрыгнуть с парапета – бедняге могло казаться, что она спускается с лестницы или ныряет в бассейн, да что угодно! Здорово, правда?

– Но зачем, зачем? – устало пробормотала Маруся, опускаясь на ближайшую скамейку.

– Лучше бы тебе не сидеть на камне, мама тебе этого не позволяла…

– Скамейка теплая, солнце, смотри, вон какое… Так зачем?

– Ты сама говорила, Мина была еще не старая, может, он предложил ей сердце или там руку, не знаю что, а та отказала. Обидела его – у карлика наверняка имеется целый букет комплексов. Вот злой старикан и обозлился – не доставайся же красотка никому! Прыгай!

– Глупость, какая глупость, – прошептала Маня едва слышно и громче добавила: – То есть, получается, ты допускаешь возможность самоубийства. Это все меняет.

– Доведение до самоубийства с помощью гипноза, это ровно такое же убийство, как если стукнуть человека топором по черепушке. Какая разница? Хотя нет, что это я… стукнуть топором можно и случайно, в состоянии аффекта, а вот запрограммировать человека на то чтобы прыгнуть в пропасть, не замышляя его убиения, абсолютно невозможно.

– Но все равно тогда получается, она и сама могла спрыгнуть. Безо всяких внушений. Как справедливо подметил Малкович, нельзя исключить такую возможность. Что если она была неизлечимо больна?

– Тогда бы там остался стул. А его не было. Злоумышленник убрал его.

– Не понимаю, зачем кому-то понадобилось это делать. Наоборот, стул следовало туда принести, тогда об убийстве сейчас, скорее всего, не было бы и речи.

– Пожалуй, Малковичу стоило его там оставить, – задумчиво пробормотал Арсений.

– Да что ты к нему привязался, – вскипела, наконец, Маша. – Убийца был нормального роста и достаточно сильный. Он сбросил Мину вниз и ушел. О стуле он в тот момент попросту не подумал!

Арсений внимательно посмотрел на сестру.

– Вот видишь, сколько можно сделать вполне логичных выводов даже из ничтожной горстки имеющихся фактов, если на мгновение включить мозги, – бодро подытожил он.

Маша только головой покачала.

– Почему, интересно, он не работает? – девушка поднялась со скамейки, подошла к фонтану и положила руку на мраморную голову одного из дельфинов, украшающих каменную чашу: хотелось уже переменить тему. – Здесь же не бывает морозов, даже зимой.

– Может, трубы проржавели, которые воду подают, а хозяйке неохота из-за этого портить раскопками весь газон, а может, внутри тайник с кладом, а сам фонтан для отвода глаз… а может, там под плитами труп зарыт, например, любовника нашей хозяйки, а может…

– Все, давай продолжим, – прервала Маруся поток подросткового сознания: брат явно не собирался отвлекаться от занимательной темы убийств. – Обсудим теперь вчерашних гостей. Насколько я понимаю, ариец Эрик с женой, конечно, вне всяких подозрений. Как же, он тебя в гольф учит играть, а это дело нешуточное!

– Нет, почему же, – явно смутился Арсений, – Я ни для кого не делаю исключений. Конечно, они тоже под подозрением, как и все остальные. Зато вследствие моей игры в гольф я немного о нем знаю: он работает в каком-то крупном немецком издательстве. С Жули не встречался около десяти лет, но решил заехать повидаться; она его тепло приняла, пригласила приехать с женой. Лизе очень понравился остров, и они решили остаться здесь на весь отпуск. Неплохой теннисный игрок, я пару раз наблюдал за его игрой с Шерри.

– Очень информативно.

– О других мы вообще ничего не знаем.

– Почему? Ничуть не меньше. Стив и Мелани – художники. Занимаются современным искусством, а раз слово «современное» ими подчеркивается, то это, скорее всего, означает, что работы их состоят из чего-нибудь мало удобоваримого, но точно не из холстов с красками. Надо будет порасспрашивать. Живут под Сан-Франциско. Любят бывать в Европе. Красивая пара – что он, что она. На мой взгляд, оба довольно симпатичные… приветливые. Не могу представить, зачем бы им понадобилось расправляться с милейшей Миной…

– Да, мотив совершенно не ясен, – согласился Арсений. – Но это касается абсолютно всех, не только художников. Кому и чем она могла помешать, понять бы… Вот если бы Мина оказалась турецкой шпионкой, тогда другое дело… ее вполне мог бы устранить какой-нибудь грек-патриот, например наш садовник Коста. Но это маловероятно… Кстати, где сам Коста, он обычно отсиживается по кустам, лишь бы ничего не делать… Вдруг он что-то видел вчера.

– Ну, если б видел, думаю, уже сказал бы.

– Не факт. Островные жители полицию не жалуют, впрочем, насколько мне известно, как и обитатели всех остальных островов с материками – это же карательные органы. Почитай любой детектив, посмотри любой фильм – следователь всегда с огромным трудом выколупывает самую невинную информацию. Как все мы знаем из мировой классики, даже невиновные всегда в чем-нибудь да наврут, причем – с три короба. По каким-то им одним известным причинам.

– Я лично врать не собираюсь и даже не представляю повода, почему бы стала это делать.

– У тебя туговато с воображением, как я уже не раз тебе говорил, – кивнул Арсений. – И вообще ты очень предсказуема. Надо с этим как-то бороться, взрослая девушка как никак… Попробуй представить на минуту, что убийца Мины – я, твой родной любимый брат, а ты об этом узнала. Ну, не кривись ты так, только представь!

Маша, вздохнув, кивнула.

– Вообразила? Не может быть… – саркастически хмыкнул Арсений. – И что, неужели помчалась бы застучать меня злому Скуласу, а? Уверен, что нет! Ты бы убедила себя, что я несчастный съехавший инвалид, не осознавал что делаю, и твой долг старшей сестры уберечь от каторги несчастного ребенка, чего бы то тебе ни стоило, – он искоса взглянул на сестру; та, нахмурив лоб, молчала, – Ага, вот и попалась!

– Но ты же этого не делал, – слабо возразила она.

– В данном конкретном случае тебе повезло, да, это вымысел. Но это еще не значит, что в следующий раз на меня не будут указывать некоторые улики, пусть даже…

– Какой еще следующий раз, что ты мелешь? – испугано оборвала брата Маруся. – По-моему ты уже действительно с катушек съехал!

– А ты читала когда-нибудь детектив, в котором всего одно убийство?

– Ой, пожалуйста, брось демагогию. В жизни, к счастью, все происходит по другим законом.

– Не знаю, с чего ты так решила, но если не найдется причины, объясняющей данное убийство, будет, уверяю тебя, и следующее. Просто по логике вещей. Потому как очень трудно представить Мину объектом преступления, и это, если ты заметила, общее мнение.

Маруся едва не застонала от подобной перспективы.

– Ну ладно, хватит уже, – попыталась она в очередной раз закруглить беседу, – всех обсудили, пойдем обратно, вдруг что-нибудь прояснилось.

– Как раз таки не всех, – не унимался братец. – Ох уж эта мне девичья память! Неужели мы позабыли про Андрюшу Дюпрэ? Верится с трудом. Тем более что он нам не совсем безразличен, так сказать…

– С чего ты это взял, идиот, – горячо возмутилась Маруся, но густо при этом покраснела.

– Надо же, попал! – радостно загоготал подросток. – Господи, тобой можно управлять как марионеткой: нажал на эту кнопку – возмущение, нажал на другую – покраснение кожных покровов, на третью – слезы… Ну нельзя же так, Машенька, в конце концов, ты ведь не собака Павлова! Я просто боюсь за тебя, если на тебе женится какой-нибудь негодяй, он из тебя веревки будет вить…

– Все, хватит, – решительно оборвала брата Маруся. – Достаточно уже наслушалась гадостей на сегодня! Если хочешь что-то обсуждать, давай делать это серьезно, без перехода на личности.

– Слова не юноши, но мужа, – одобрительно покивал брат. – Учись стоять за себя, Маня. Обсуждаем серьезно. Что нам известно о вышеупомянутом персонаже? Опять же, довольно немного: Анри Дюпрэ, интересный молодой человек, лет этак двадцати восьми от роду – молодой, это, по-вашему, а, по-моему, еще не очень старый – сын покойного мужа Жули от первого брака. Андрюша дружит с мачехой, хотя, конечно, слово «мачеха» в данном случае вряд ли подходит, ибо имеется настоящая мать, Соня Дюпрэ, которая, собственно, и проживает поблизости на вилле «Лаванда» вместе со своим сыном. Пикантность состоит в том, что и при жизни Морриса Дюпрэ – отца Андрюши, все обстояло точно так же. То есть две жены сидели практически в одной банке, каково им было, как ты думаешь? Хотелось ли им перекусить друг другу дыхальца, отгрызть лапки? И кому из оных хотелось этого сильней? Полагаю все-таки, что бывшей жене… Может, покойный был садист, а? Так издеваться над женщинами – любимой и экс-любимой… Может, поэтому Соня Дюпрэ практически спилась к своим пятидесяти или, не знаю, сколько ей там лет… как ты думаешь?

– Жули говорит, пить она начала задолго до развода, мол, это и было одной из причин, разрушивших брак. И именно поэтому Моррис, будучи ответственным человеком, боялся бросить Соню одну с сыном, и они всегда жили поблизости – и здесь на острове, и в Европе, куда уезжали на зиму. Сначала Жули это раздражало, потом привыкла, а у Сони другого выхода не было, иначе бы он перестал давать деньги.

– Обидно, но, пожалуй, все вышесказанное действительно нельзя считать доказательством виновности Анри Дюпрэ, – горестно вздохнул Арсений.

– Не юродствуй, – попросила Маруся, – и без того тошно.

– Это правда, – неожиданно быстро согласился братец. – Тошно. И опасно.

Маруся вскинула на него глаза.

– Ты что, до сих пор не уяснила себе, что мы находимся в одной компании с убийцей? – вполне искренне удивился Арсений. – Человеком, который без видимой причины убил другого человека? Неужели у тебя настолько плохо с мозгами?

Маша вдруг почувствовала как неприятный холодок пробежал вдоль позвоночника, а потом вверх по щекам к вискам – и это несмотря на жаркие лучи солнца, ярким белесым светом заливавшие всю лужайку с пустым фонтаном посередине.

Начало Расследования

Когдабрат с сетрой наконец вернулись в дом, тот показался зловещим. Его и раньше трудно было назвать уютным – дворцы строят, сообразуясь с какими-то иными задачами – поражать убранством и роскошью, а не приятной согласованностью с человечьими размерами, не такими уж, прямо сказать, и грандиозными. Каменные полы сплошь застланы коврами, поэтому шагов не слышно, но любое слово эхом отдается в высоких готических сводах переходов. Оставалось лишь шептаться.

Перед дверью в гостиную маячила фигура – непропорционально длинная даже для замка, впрочем, как и для любой другой человеческой постройки – этой фигуре попросту не хватало протяженности в ширину. Возможно, в роду Скуласов случились когда-то пришельцы из космоса – наверняка что так.