скачать книгу бесплатно
Блистательная кавалькада направилась обратно в замок, и тут Её Высочество обратилась к королю:
– Ваше Величество! Если государственные дела благополучно улажены, а мне именно так и представляется, нельзя ли теперь вернуться к основному вопросу – моему замужеству?
– Конечно! Конечно же, – король посмотрел на королеву, – но завтра, любимая дочь Наша, завтра, прямо с… полудня.
***
Веселы сегодня женихи-гости. Соперник – наглец и грубиян – убрался восвояси, а так как принцесса не сделала выбора, у каждого появился шанс, каждый надеется на удачу.
Их Величества тоже надеются.
Не нравится Её Величеству гном: неказистый, дерзкий, самоуверенный. Правда, воитель не нравился куда больше! Надежда у королевы лишь на правильный выбор принцессы: чтобы зять был пригож, дорогую тёщу всецело любил и жаловал, речи вёл учтивые, слов мимо ушей не пропускал, да советов житейских слушался.
Сам король выглядит веселее, даже голос звучит как-то иначе, более по-королевски, что ли. Надеется Его Величество, что к завершению подходит сватовство затянувшееся, но вот зародился вдруг в душе червячок сомнения и подтачивает исподтишка надежды праведные.
Не было выбора у принцессы – беда: жалко до слёз отдавать дочь в руки тирана. Теперь выбор есть, ещё какой выбор, да только не надумала бы умная дочь кобениться: этот не гож, а тот не хорош… А ну как откажет всем женихам разом, да и пойдёт заниматься своим просвещением? Сраму не оберёшься. Ну да, по ходу дела поглядим. Как там мудрость-то народная: сколько девке не ломаться, всё равно придётся сдаться?
Тем временем церемониймейстер вышел на середину зала и ударил жезлом в пол, требуя внимания:
– Гости именитые, женихи званые и самовольные! Волею Его Величества объявляем, что сегодня все мы узнаем решение Её Высочества и услышим его принародно из её собственных уст. Желает ли кто высказаться, о чём-либо сообщить, добавить к сказанному, отказаться от своих притязаний на руку принцессы? Если нет – слово будет предоставлено Её Высочеству.
– Позвольте мне, Ваше Величество.
– Говорите, баронет, Мы Вас слушаем.
– За мной моральный должок, Ваше Величество. Долгов мы не любим, должниками бываем редко и недолго.
Нас грубо прервал сэр агрессор, когда мне было предложено найти гуманное решение проблемы с главнокомандующим. Так давайте попробуем его найти.
– Да! Попробуем гуманное решение, – поддакнул генерал. – А то где же королевская справедливость: воровали мы в паре с министром одинаково, а «пряники» раздают нам по-разному?
– Ответьте, генерал: ведь Вы в действительности не собирались изменять королю и перебегать к противнику?
– Да конечно же нет!.. А как Вы определили?
– Обратил внимание на Вашу реплику, когда дарил ему меч: Вы назвали его «нашим» врагом. Так зачем же Вы дразнили Его Величество?
– Я не дразнил. Я очень обиделся. Министр – белая кость, из высокородных, значит. С детских лет в кадеты, затем элитный корпус, потом в департаменты сразу, на хлебные места и должности. Я ж из простонародья, полный срок в рядовых пехотинцах, а потом от капрала до генерала – грудью за короля и отечество, сколько крови пролил и своей, а уж вражеской! Министру престижное местечко припасли, а меня, как шелудивого пса, пинком погнали на улицу, и чуть голову не снесли позорным образом!
– Скажите, генерал, а что Вы любите?
– Люблю? Да-а… Фаршированных каплунов, фазанов, цесарок с пряностями, сгодится и индюшка на вертеле.
– Это же здорово! Почему бы Вам не занять должность смотрителя королевского птичьего двора? Свежая дичь, приличный пенсион без забот и хлопот и соблазнов нет никаких лишних, вроде бы.
– Да как-то это не солидно: министр остаётся хоть каким-то министром, а я, боевой генерал, и в птичники?
– Да Вы что, генерал? Министров, которых история не упоминает и полусловом, – хоть пруд пруди, а Вы такой – второй будете, наравне с легендарным Шарлем Д`Артаньяном!
– Это кто такой? Не слыхал, что-то.
– Шарль Ожьё де Батц де Кастельмор д`Артаньян – прославленный капитан королевских мушкетёров, доверенное лицо премьер-министра Франции кардинала Мазарини, бригадный генерал, принимал участие в серьёзных кампаниях, многих сражениях, осаде городов и прочее, и прочее и… занимал одно время должность капитан-консьержа королевского вольера.
– Геройски погиб что-ли? Когда и где?
– Э-э… Вообще-то ещё не родился!
– А как тогда я буду знаменит, если нас не будут сравнивать?
– Будут, генерал, будут! Всё даже к лучшему: сейчас Вас уже знают как спасителя родного королевства – враг побеждён и сдаёт аннексированные территории, а во времена Шарля де Кастельмора будут с гордостью отмечать, что это не Вы, а господин Д`Артаньян шёл по Вашим стопам в построении карьеры!
– Хорошо, согласен! Но даст ли согласие на эту привилегию мой король?
– Сейчас узнаем: Ваше Величество!?
– Да! Мы издадим указ об учреждении должности и подпишем соответствующий патент!
Генерал откланялся с довольным видом, и король продолжал:
– Мы видели и должны признать, Дарнелл фон Остбергмайстер, что Вы хорошо знакомы с экономикой и управлением делами, отважны в поединке, как никто сведущи в военном деле, искусны в дипломатии и умеете прощать провинности. Трудно добавить в этот перечень достоинств что-то ещё, что Мы, как монарх, желали бы видеть в будущем зяте. Однако последнее слово в данном вопросе принадлежит не королю. Надеюсь, Вы Нас понимаете. Давайте послушаем, каково мнение Её Величества.
Королева молчала чуть дольше приличий. Она изредка незаметно шмыгала носом, и её гуманный супруг понимал, какую внутреннюю борьбу переживает его верная половина. Молчать более становилось неучтиво. Король слегка повернул голову в сторону королевы, та крепко вцепилась в подлокотники, напряжение чувствовалось во всей фигуре и проступало на лице. Но вот она откинулась назад, обмякла на спинке трона и устало произнесла:
– Был бы он немного симпатичнее…
– Ваше Величество, – гном говорил проникновенно, без вызова и драматизма, – подобный случай уже описан кем-то из великих людей-историков, ведущих летописи подгорного народа: Ханс Андерсен или братья Гримм. Не помню точно, но всё же, кажется, датчанин, изложил историю, когда гном пришёл свататься к прекрасной принцессе. Был он не красавцем по человеческим меркам и получил такое же замечание: ну, будь ты покрасивее… На что он ответил так же, как отвечаю сейчас я: для этого Вам следует лишь перестать замечать мои недостатки…
– Я попробую, баронет, – не по протоколу, а чисто по-женски ответила королева, – может и получится, со временем.
– Со временем… Ой, простите, Ваше Величество. Я опять попутал будущее с прошлым. Они напишут свои труды много позже. Но, как знать, не нашу ли историю изложит в будущем один из них?
– Ваше Высочество, а у Вас есть, что сказать нашему последнему гостю, баронету Дарнеллу Кромму фон Остбергмайстеру из Подгорного Королевства? – обратился монарх к любимой дочери.
– Наконец-то родители наигрались в приличия и дошла очередь до заинтересованных лиц! – иронично отметила принцесса. – Спасибо, Ваши Величества. У меня-то как раз есть, что спросить с баронета.
– Слушаю, Ваше Высочество!
– Отвечайте мне прямо, баронет, без придворного этикета и изворотливой дипломатии: Вы действительно способны повторить тринадцатый подвиг древнеэллинского героя Геракла?
– О чём Вы, Ваше Высочество? – подала строгий голос из задних рядов свиты нянька-наставница. – Известно, что величайший герой древней Эллады совершил всего двенадцать подвигов!
– Он совершил их гораздо больше, – отмахнулась просвещённая принцесса, – но вместе с упомянутым сейчас мною, принято говорить о тринадцати.
Отвечайте же, Дарнелл Остбергмайстер, отвечайте правдиво.
– Ваше Высочество…
– Без титулов, – раздражённо прервала принцесса, – и короче: да или нет?
– Нет, моя принцесса! Этого я не утверждал.
– Я так и знала! Значит, своё дерзкое обещание Вы бросили лишь для того, чтоб обратить на себя внимание моё и моих родителей! Как всё это противно!
– Выслушивать упрёки во лжи от бахвала-рыцаря было забавно, но Ваше подозрение приносит огорчение и грусть. На Ваш вопрос ответ я дал правдивый и точный, но смысл его не определяется коротким отрицанием. Чтоб объясниться необходимо больше слов, чем да и нет. Умерьте Ваше негодование и выслушайте меня.
– Так говорите!
– Хроники, свидетельствующие о царе Феспии, его дочерях и их отношениях с Гераклом расходятся в существенных деталях. По одним источникам у Феспия было пятьдесят дочерей-девственниц, по другим – только двенадцать. Опуская менее значимые расхождения и некоторые подробности, выделим основное: тринадцатым подвигом Геракла называют оплодотворение всех дочерей-девственниц Феспия за одну ночь. Вы это имели ввиду, когда задавали свой вопрос?
– Именно!
– И я ответил нет. Несложно прикинуть, что на каждую девственницу, если их было пятьдесят, герой затратил в течение ночи не более десяти минут. Где же здесь подвиг?
Я усматриваю грубую халтуру, либо тупую работу племенного быка в стаде покорных коров – простите мне грубость метафор. Положение несколько видоизменяется, если дочерей было двенадцать, но все источники утверждают, что девушки сменялись одна за другой очень быстро.
К таким отношениям с женщинами я не готовился, никогда подобным не занимался и впредь заниматься не буду, хотя без ложной скромности призн`аюсь, что оплодотворить и двенадцать, и пятьдесят девственниц за ночь мне вполне по силам.
Что же касается моего обещания – доводить Вас в любовных утехах до исступления и крика по двенадцать раз за ночь – оно остаётся в силе. В этом, и только в этом, заключается настоящий мужской подвиг и истинное любовное искусство.
– Изложено красиво, друг мой, но как в этом убедиться? – задала коварный вопрос принцесса.
– А поверить на слово никак не возможно?
– Возможно, как возможно при этом, что впоследствии придётся всю жизнь каяться и проклинать себя за девическое легкомыслие.
– Есть ещё возможность доверительно поговорить с теми, кто знает об этом не понаслышке.
– Нет уж! Свидетелей можно убедить, подговорить, подкупить – достоверность здесь не гарантирована, и знакомиться с Вашими лю… фаворитками не имею желания, но хочу, если уж не увидеть самого действа, то услышать сладострастные крики своими ушами.
Поступим так. У меня двенадцать юных фрейлин, и все они девственницы. Пусть каждая из них опустится с Вами на ложе, и тогда и я, и все присутствующие смогут засвидетельствовать правду или лож Ваших обещаний.
– Это неслыханно, Ваше Высочество! – вновь подала голос нянька-наставница.
– Не более, чем само предложение, – парировала принцесса, – тем не менее, оно прозвучало!
– Но это невозможно, Ваше Высочество! – поддержала наставницу первая фрейлина принцессы, наперсница и поверенная её девичьих тайн.
Её Высочество отчуждённым взглядом прошлась по ближайшей подруге:
– Что конкретно Вы определяете в качестве невозможного? Потерю девственности? Тогда давайте вспомним, что каждая из вас давно мечтает об этом. В мечтах вы расставались с ней не раз, а значит, допускаете её утрату, и всё бы уже совершилось на самом деле, если бы не свод правил и приличий. Вот в этом суть всей светской добродетели: невозможно расстаться с девственностью, как бы ни хотелось, вопреки приличиям. Но вот вам представляется редкий случай расстаться с девичеством и остаться в рамках приличий, поскольку теряете невинность не по «блудливости», а по воле вашей госпожи. Так почему бы им не воспользоваться? Ведь это действительно откроет вам то, о чём вы мечтаете: возможности запретных отношений с юношами, которых вы уже присмотрели, и, которые так же мечтают и вздыхают по вам.
Ну почему я должна пояснять это всем вам прилюдно?
– Ну-у, – смутилась первая фрейлина, – это практически всё наше достояние в расчёте на удачный брак. Семьи девушек не так богаты, потому мы и становимся фрейлинами у Вас на службе. При дворе, конечно, легче подобрать выгодную партию, но кто захочет связывать сыновей вечными узами с подпорченным товаром: вот если бы хорошее приданное. Утрата невинности – удар по нашему будущему, а утрата невинности с гномом – дурная слава на долгие годы.
– Все разделяют это мнение? Может быть, кто-то думает иначе?
Принцесса обращалась к каждой фрейлине поимённо, но те лишь отводили глаза в сторону или опускали их долу: никто не хотел возлечь на ложе с гномом.
– А как же утверждения, что ради меня вы готовы на всё? От каждой я слышала это много раз. В конечном счёте, я не требую отдать за меня ваши жизни, я прошу принести в жертву вашу девственность.
– Отдать жизнь, – сказала вторая фрейлина, – бывает проще. Обстоятельства, в которых это происходит, всегда грозят и потерей жизни и многократным предварительным надругательством. Добровольно расстаться с жизнью в таких обстоятельствах – возможность избежать хотя бы насилия.
Больше у Её Высочества аргументов не было. Она подавленно молчала, оценивая степень разочарования в верности своих юных фрейлин, которых принимала за подруг. Тут в разговор вступил гном. Он встал перед свитой принцессы, театрально развёл в стороны руки, поднял голову с закрытыми глазами и заговорил звучно и напевно, с интонациями хорошего драматического актёра:
– Неужели никто из вас не способен проявить благодарной любви к своей принцессе? Я стою перед вами с закрытыми глазами, чтобы не наблюдать ваших сомнений и внутренней борьбы. Если вам так неприятен мой вид, поступите так же: закройте глаза, представьте себе вашу добрую, улыбающуюся госпожу-подругу и – я прошу вас – кто-нибудь, ну хотя бы одна, помогите ей в момент, когда решается судьба её счастья!
– Одна нас не устроит, – заметила принцесса.
Гном чуть улыбнулся:
– Мне кажется, здесь важен прецедент.
– Ваше Высочество, – заговорила одна из рядовых фрейлин принцессы, – я могла бы выполнить Вашу просьбу… на определённых условиях.
– Мы Вас слушаем.
– Я прошу предоставить мне должность Первой фрейлины принцессы…
– Она Ваша! – пообещала принцесса, взглянув на бывшую первую фрейлину. – И?..
– … и чтобы никто не видел, как происходит сама… процедура.
– Милая девушка, это не сложно устроить, – заверил гном.
По его распоряжению подручные установили в центре зала большой шатёр из плотного шёлка. Внутрь внесли низкое деревянное ложе, двенадцать бронзовых ванн, постельные принадлежности, вино, фрукты и средних размеров сундук, обитый железными полосами.
Когда всё было готово, гном жестом пригласил фрейлину в шатёр. Она шла нетвёрдым шагом, опустив покрасневшее лицо, и видно было, как её бьёт крупная дрожь. Гном, ожидавший по ту сторону входа, не шагнул навстречу, не протянул руки. Он просто пропустил её в центр и опустил полог. Зал обратился в слух: затихли последние шепотки, никто не передвигал по столам посуду, не елозил по сидению, боясь вызвать скрип.
Сначала ничего не было слышно. Потом донеслись тихие голоса, всплеск падающего в кубок вина и едва уловимый шорох материи. Зал устал сдерживать дыхание, когда сквозь лёгкие стенки послышался сдавленный смех и, немного спустя, сдержанные женские стоны. Стоны становились откровеннее и завершились резким коротким вскриком.
– А-ах, – вторил ему зал. Тут и там поднялся гомон, гости приступили к обсуждениям, и в зале стало шумно.
– Первый крик не считается, – заявила просвещённая принцесса, и в зале снова установилась тишина.
Вскоре опять послышался смех, на сей раз открытый и свободный. За ним вздохи и опять стоны, откровенные и усиливающиеся. Вот они перешли в слова. Девушка утверждала, просила, потом подтверждала. Её голос становился сильнее, доходил до исступления и, наконец, вылился в расслабляющий блаженный крик.
Когда откинулся полог и девушка вышла из шатра, все обратили внимание на произошедшие с ней перемены. Она больше не смущалась, держала голову высоко, лицо выражало довольство. На её шее переливалось красными отблесками ожерелье из благородной шпинели, оправленной в червонное золото. Оно так подходило к возбуждённому румянцу на её лице, будто изготавливалось специально для неё. Размеры и прозрачность камней, замысел и тщательное исполнение свидетельствовали о том, что гном на шее счастливой обладательницы разместил стоимость небольшого замка, с прилежащими землями и всей его челядью, и простым щелчком застёжки в миг разрешил проблему её приданного.
Лучшая подруга, которая теперь уже была второй фрейлиной принцессы, наблюдая, как приближается первая, подсела поближе и произнесла:
– Ваше Высочество, не подумайте, что я наотрез отказала Вам в просьбе. Я просто была не готова к такому развороту событий. Возлечь на ложе гнома казалось мне ужасно постыдным поступком, но теперь я собралась с духом и тоже хочу пожертвовать ради Вас всем своим достоянием. Если позволите, я сейчас же спущусь к нему в шатёр.
– И я, и я! – наперебой загалдели фрейлины. Принцесса приветливо улыбалась и каждой отпускала милостивый кивок, а про себя думала: «Каков хитрец, ну ты посмотри! Но какие же они все стервы!!»
Одна за другой фрейлины заходили в шатёр. Каждая кричала два раза, каждая выходила с драгоценным подарком назад. Аквамарины, изумруды, аметисты, чёрные алмазы, цитрины – под цвет глаз и волос. Принцесса смотрела в довольные лица подруг и понемногу мрачнела.
Одиннадцать фрейлин зашли и вышли из шатра. Одиннадцать девственниц принесли свою жертву на алтарь гнома во имя принцессы.
