Резервация

Как тихо, подумалось ему. Как все-таки тут чертовски тихо. Как на кладбище.

Но это и было кладбищем. Он вернулся в резервацию, как люди возвращались на погосты, где вместе с родными и близкими, было похоронено их прошлое. Хорошее или плохое. Оно лежало в гробах, под землей.

– Mrt kabr se hamen se baat(мертвые говорят с нами из могил.хинди), – говаривала тетка Гая, когда отец отвозил его, маленьким, на священную реку.

– Kuchh bhee nahin kisee ka dhyaan nahin jaata hai. yadi aap sunane ke lie aapako sunenge. nadee apanee aavaaj kahate hain. (Ничто не проходит бесследно. Если ты прислушаешься, ты услышишь. Как река говорит их голосами. хинди.)

Гай боялся свою тетку – толстую старуху в ярком сари, с бесконечной сигаретой, зажатой в разрисованных мехенди, пальцах. Он думал она сумасшедшая. Но она была права. Ничто не проходит бесследно. Эти пески, эти развалины, говорили с ним голосами прошлого.

– Нужно ехать, – Гай потянул руку к рычагу скоростей и вздрогнул, когда Аня накрыла его ладонь своей. Ее рука была холодной, не смотря на царящую вокруг жару.

Он обернулся к девушке. Она вся вытянулась – держа голову Антона на коленях, все еще прижимая ее к своему животу, она смотрела на Гая испуганными глазами.

– Что?..

– Ты слышишь? – прошептала она.

– Что?..

– Что-то… там… снаружи…

Гай глянул в окно. Во все окна разом. Но ничего не увидел. И не услышал.

– Я не слышу…

– Тсс, – она убрала руку. – Там…

Что-то было там, позади них. В желтом тумане, который все еще кружил в воздухе раскаленными песчинками.

Гай медленно вытянул из-за пояса револьвер. Взвел курок.

Теперь он услышал. Какой-то звук. Механический лязг. Тяжелый стон механизмов, звучавший все отчетливее и громче. Как будто в пыльном тумане перебирал по песку лапками какой-то громадный механический паук. Скрипел несмазанными шестеренками и тягами, клацая жвалами.

– Господи Боже… – прошептала Аня. Ее глаза расширились от ужаса, когда она увидела то, что выползало из желтого, раскаленного тумана.

– Господи… Жми. Жми, Гай! – закричала она. – Гони отсюда скорей!

Он дернул рычаг и вдавил педаль в пол. Оглянулся и увидел вынырнувшее из желтизны танковое дуло. Оно дернулось, уставившись на них черным, пронзающим взглядом, и Гай рванул машину вперед.

– Миротворцы, – шепнул он и в это время сзади громыхнуло. Оглушительно. Вспыхнуло так, что казалось, загорелось все вокруг. Песок, круживший в воздухе, пыль, развалины, сам мир завертелся, сжался, как пружина и ударил ослепительной вспышкой. Гай вывернул руль и дорога исчезла. Взорвалась, превратившись в обугленную воронку. Земля затряслась, и туман спереди почернел. Как будто из земли вырвалась стая воронья и бросилась на лобовик, пытаясь пробить стекло.

– Миротворцы?! – закричала Аня. – Тогда какого черта они стреляют по нам?!

Гай пытался удержать руль. Сжимал его мокрыми пальцами. Стискивал до ломоты в суставах. Вдавливал педаль в пол. Он не слышал себя, не слышал никого вокруг – рычал сквозь стиснутые зубы.

Они вырвались. Машина вынырнула из горящего облака, вильнула и помчалась прочь. Между развалинами панельных высоток, сгрудившихся у обочины. Под паутиной проводов. Облитая скудным солнечным светом. Она все равно блестела – оставляла за собой светящийся след.

Позади снова громыхнуло. И спустя мгновение здание впереди взорвалось кусками бетона и пыли. Расцвели серые пыльные цветки – и обрушились на дорогу спереди, осыпая ее градом обломков. Тяжелые куски бетонных плит, с торчавшей из них арматурой, обрушились на землю, преграждая путь. Гай вывернул руль, и машину сбросило с дороги. Потащило вниз – железный монстр беспомощно заскользил на брюхе, извергая из-под колес струи песка.

– Держитесь! – крикнул Гай.

Автомобиль съехал вниз, стрелой распоров песчаные дюны и напоролся на комки кустарников. Со скрежетом подмял их под себя и, почувствовав под колесами твердую поверхность, рванул по бездорожью, в сторону песчаных холмов, тянувшихся со стороны моста за самый горизонт.

Гай оглянулся. Дорога скрылась в облаке бетонной пыли. Не было там ничего – ни брони, ни домов. Все застлала песчаная пелена.

– Твою ж мать!

По спине Гая сбегали капли пота. Ползли по коже, как противные слизняки. Он посмотрел на Аню. Она глядела на него круглыми от испуга глазами.

– Все… – сказал Гай и почувствовал, как слова застряли в горле. Он откашлялся. – Все позади.

– Миротворцы? – повторила Аня.

– Они сбили эвакуационный вертолет, – сказал Гай и снова вернулся к дороге. – На котором мы должны были убраться отсюда.

– Сбили вертолет?

– Да.

– Зачем им это?

– Не знаю, – Гай пожал плечами. – Зачем им стрелять по нам?

Он вытащил сигарету и сунул в рот.

– У тебя сломалась зажигалка, – напомнила Аня.

Он не ответил ей. Только сильнее закусил фильтр.

– Куда мы теперь? – спросила она.

– Мы не можем вернуться, – ответил Гай спустя какое-то время. Он изжевал фильтр и выплюнул сигарету. За окнами тянулись бескрайние пески резервации.

– Мы должны держаться этой насыпи, – кивнул Гай на холмы, растянувшиеся волнистой линией за горизонт.

– Зачем?

– Скоро увидишь.

И она увидела. Когда солнце клонилось к закату. Увязшие в песках железнодорожные вагоны, накренившиеся под давлением песчаных масс. Ржавые, без стекол, с облупившейся краской – они тянулись по вершинам песчаной гряды странной, потусторонней вереницей. Гай сбросил ход и Аня примкнула к стеклу, чтобы получше разглядеть проплывающую мимо апокалиптическую картину. Это было нечто невообразимое – словно древний сфинкс, сдавшийся под гнетом времени. Изъеденный коростами и язвами, полумертвым колоссом он все еще высился над песками, пытаясь удержать свое величие. Где-то вагоны все еще стояли на путях – облезлые, зачумленные, брошенные умирать. На некоторых головных составах виднелись перекрестия серпа и молота. На других – огромные прожектора, блестевшие алым в предзакатном мареве.

– Это железная дорога, – выдохнула Аня. – Я соврала тебе. Я никогда не видела поездов.

– Я догадался. Они перестали ходить до того, как ты родилась, – ответил Гай. Он посмотрел в зеркало – совсем девчонка. Когда поезда перестали курсировать по резервации, Гаю самому-то было не больше десяти.

– Это дорога на кладбище поездов, – пояснил он.

– Ты решил… ехать туда? – удивленно спросила Аня.

– Да.

– Даже не смотря на то, что я соврала тебе?

– Да.

Он заметил, как она улыбнулась.

Подростком Гай слышал о кладбище поездов. Поговаривали, там водилась какая-то нечисть. Вил Ливни, парень, вместе с которым Гай был в том подвале, где находились детские гробы, рассказывал, будто под землей на кладбище поездов обитают бессмертные Стражи. Древние существа, оберегающие великую тайну. Убивающие любого, кто сунется к ним в катакомбы. Глупые страшилки у костра. К тому же Вил Ливни любил приврать, чтобы закадрить очередную шалаву.

– Ты слышала о древних? – спросил Гай, следя за дорогой.

– О ком?

– О Стражах, обитающих под кладбищем поездов. В детстве мы пугали друг друга этими страшилками.

Аня мотнула головой. Хлестнула себя сальными волосами, как плетью.

– Прости…

– Ты никогда там не была. И не знаешь, что кладбище поездов – это бывшее депо? – не дав девушке ответить, снова задал вопрос Гай.

– Нет. Что такое – депо?

– Последняя точка маршрута.

– Как кладбище?

Он усмехнулся.

– Нет. В депо поезда обслуживали, в основном. Чтобы потом снова выпустить на рейс. Конечная точка маршрута. Поэтому их так много там. За это депо и прозвали – кладбищем поездов.

– А эти? – Аня кивнула на тянувшиеся по холмам мертвые линии железнодорожных составов.

– Эти не успели отогнать.

– Так печально. Они как будто хотели вернуться домой. Но не смогли.

Гай посмотрел на проржавелые вагоны, проплывавшие мимо них по правую руку. Это было поистине печальное зрелище. Не было ничего более тягостного, ничего настолько указывающего на увядание цивилизации, как эти застывшие в песках поезда.

– Они похожи на людей, – сказала Аня.

– Ты не веришь, что люди возвращаются домой?

– Нет, – она помотала головой. – Порой нам просто некуда возвращаться. То, что мы когда-то называли домом – давно уже превратилось в кладбище поездов.

Ей слишком мало лет, чтобы рассуждать об этом, – подумал Гай.

– Зачем тебе туда? – спросил он. – Почему ты соврала?

– Я соврала только про то, что была там. Все остальное правда.

– Откуда ты знаешь? Ты не можешь знать…

Она выставила вперед подбородок. Он увидел это в зеркале. Ее злой взгляд и раздутые ноздри.

– Потому что ничего не бывает просто так. Разговоры не рождаются на пустом месте.

– Это все? – спросил Гай. Ему казалось, она что-то не договаривает.

– Да, – в ее ответе слышалось сомнение. Она не знала, какой ответ придется Гаю по душе. Она боялась его – чертового индуса родом из резервации, при котором к тому же был ствол.

– Ты можешь сказать мне, – предложил Гай.

– Я найду там приют.

Блядь, – подумал он. – Какая настырная сука.

– Жизнь человека зависит от твоего вранья, – буркнул Гай.

– Ему помогут, – твердо повторила Аня. Она прижала Антона посильней. Запустила пальцы ему в волосы.

– Это резервация, – напомнил Гай. Он посмотрел на застывшие поезда за окном. – Помощи ждать неоткуда. Ты этого еще не поняла?

– Но ты ведь помог мне.

Он помолчал. Считал ли он себя частью Европы? Частью некоего милосердия, прибывшего из-за стены? Добротой, не присущей людям в этом месте… Или все-таки он был таким же, как они – дурной кровью? Ублюдком, внутри у которого ворочались клубки ядовитых змей?

– Совпадение, – наконец ответил Гай.

– Мне никогда не везло по жизни.

– Предлагаешь мне поверить в везение?

– В судьбу.

– Говоришь, как сраная сектантка, – сказал Гай. – Предлагаешь мне поверить в судьбу? В помощь людей, ниспосланных судьбой здесь, в резервации? Знаешь, что я тебе скажу? – Гай обернулся к ней. – В детстве я ждал этого гребаного чуда, думал, мы особенные и нам помогут. Верил, что все будет хорошо. И знаешь, что случилось? Нихера!

Гай вернулся к дороге. Буря утихла, и теперь вокруг было спокойно. Солнце тонуло в огненном закате. Дрожало. Слепило. И совсем не грело.

– Она умерла, – добавил Гай.

– Кто? – шепнула Аня. В ее глазах стояли слезы. И они тоже были алыми от заката. Будто кровь. Словно миро, сочившееся из стеклянных глаз.

– Моя сестра. Ей было семь.

– Мне так жаль…

– Поэтому я верю во что угодно, пока остаюсь за стеной. Но в резервации я надеюсь только на самого себя.

– Мы должны во что-то верить…

– Во что верит он? – Гай мотнул головой в сторону оборванца в медицинском халате.

– Я не знаю.

– Плохо у тебя с ответами.

– Ты злишься…

– Да, блядь! – Гай сжал руль. – Да, я злюсь! Знаешь, во что верил я, перед выездом сюда?! Что вернусь домой к ужину! А не застряну тут на неделю!

Он помолчал, глядя на Аню в зеркало. Но она не собиралась ему отвечать. И поэтому он продолжил.

– Во что теперь мне верить? У моего напарника осколок в боку, во что верить ему? Просветишь, может? Знаешь, что бесит? Что вас убивают, вас уничтожают, как скот, держат в загонах, а вы покорно терпите все это! И говорите о вере!

– Ты был таким же, – сказала Аня.

Гаю вспомнились руки, белые от бетонной пыли. И какой красной на них казалась кровь того старика, которого они забили битами. Он вспомнил, как в ладонях вибрировала отдача, когда бита прилетала старику по голове. И как звенело дерево. Как будто битой лупили по бейсбольному мячу.

– Нет, – ответил он. – Я был другим.

– Надо же, – огрызнулась девчушка. – Знаешь, что мне говорил отчим индеец, перед тем, как стянуть с меня трусы?

Гай вздрогнул. Стиснул зубы посильней. Он не хотел этого знать. Но она говорила. Ее слова забирались ему под кожу и зудели там, как чесоточные клещи.

– Что жизнь – это кольцо. И все, рано или поздно, вернется к началу. И ведь этот ублюдок был прав. Это, блядь, самая правдивая религия этого чокнутого мира. Разве не так? Ты снова в резервации, Гай. Кольцо замкнулось. Поэтому давай верить хоть во что-нибудь, хоть в сраного макаронного монстра. Только не в слова этого ебаного педофила. Давай верить в то, что мы не прибыли туда, откуда начали.

Жизнь – это кольцо, – повторил Гай про себя. – Но если оно замкнулось, значит это конец? – Мне очень жаль, – выдавил он из себя. – Что с тобой такое произошло в детстве. Так не должно быть…

– Херня, – отмахнулась Аня. – Как-то я взяла нож для резки хлеба и воткнула этому мудаку в горло. А потом смотрела, как он подыхает.

Гай посмотрел в зеркало, пытаясь понять – врет она или нет. Но лицо у девушки оставалось серьезным. Лишь легкая улыбка тронула уголки ее губ.

Выходит, – подумалось Гаю, – нихрена я не особенный. Я такой же, как она. Как сотни других. Просто мне повезло выбраться отсюда.

– Ты права, – проговорил он. – Я такой же, как ты. Просто мне повезло.

– Цены, которые мы платим, – сказала Аня. – Порой слишком высоки.

– Ты права. Но я… – он осекся.

– Что?

– Если это так… то почему билет достался мне? Все здесь платят цены не меньше…

– У меня хреново с ответами, – улыбнулась девушка. – Ты сам сказал. Я не знаю. Я не смогу тебе ответить на это. Может быть… это простая лотерея? Хочешь верить в это?

Гай задумался. Кивнул. Так было легче понять. Не вникать в логику, не искать смысл. Просто поверить в хаос. И жить дальше.

– Тогда давай верить в это, – предложила Аня. Она погладила Антона по волосам. – Скажи мне, у него есть семья?

– Нет. Никого.

– То есть его никто не ждет там? За стеной?

– Я не знаю. Его отец заседал в палате Голдтауна. Его сгубила работа – он выкуривал на службе херову тучу сигарет. Мать Антона умерла лет семь назад. Он пил… никакая девчушка с ним не держалась дольше пары месяцев. Поэтому – не думаю, что его кто-то ждет. Решат, что ушел в очередной запой.

Аня кивнула. Задумалась.

– Так ловко, – сказала она, – ты не думал? Отправить в резервацию человека, которого не станут искать…

– Да. Но меня станут, – Гай пожал плечами.

– У тебя есть семья?

– Жена и двое детей.

– Вот как… тебе и, правда, повезло.

Гай кивнул. Странно, но сейчас ему не верилось, что где-то у него есть семья. Что где-то есть дом, полный любви и детского смеха. Все это казалось наваждением, сном.

– После того, как сбили вертолет, Антон сделал похожие выводы, – сказал Гай.

– О чем?

– О заговоре. Предположил, что нас просто поимели. И, честно говоря, смотря на все это дерьмо, мне кажется, что так оно и есть.

– Думаешь, кто-то за стеной заинтересован в происходящем? – задала вопрос Аня.

– Думаю – да. Иначе нас бы давно эвакуировали…

– Вы не должны искать этого старика.

– Глупости. Именно с него все началось. Найдем старика – найдем ответы. Но сначала нужно залатать Антона.

Гай переключил ручку скоростей.

– Мы прибываем, – сказал он, смотря в закат. Туда, где последние искры заходящего солнца, красили небо багрянцем. Облака, похожие на вымокшие от крови, ватные тампоны, тяжело плыли по алому небосводу. Гай вывернул руль и на горизонте замаячили разрушенные здания. Машину тряхнуло, когда они переехали через рельсы.

– Кладбище поездов, – выдохнула Аня.

Гай ничего не ответил. Под колесами снова была дорога, и он прибавил ходу. Мотор взревел, и машина стрелой помчалась к разрушенному депо. Они промчались мимо поваленных ворот, мимо остовов машин, погрязших в песке. Мимо высящихся подъемных кранов, склонившихся над дорогой, будто динозавры. И дальше, туда, где по обе стороны дороги тянулись поезда. Их было много – железнодорожные пути здесь плелись, как паутина. Ржавые составы были совсем близко – можно было рассмотреть буквы на вагонах, там, где они еще не облупились от палящего солнца. Грузовые поезда с вагонами, гружеными тоннами песка, пассажирские – со шторками на окнах и звездами на бортах, почтовые – с гниющими внутри письмами, так и не дошедшими до адресатов. Какими бы они не были – все поезда тут оставались неподвижны и мертвы. Изо дня в день они ржавели и разлагались под палящим солнцем резервации.

– Они как будто спешили куда-то… – прошептала с заднего сидения Аня. Она примкнула к стеклу и от ее дыхания осталась испарина. – Словно бы… успев туда, они бы выжили.

– Всего лишь поезда, – сказал Гай. Он осматривался по сторонам. Вокруг царила пустота и уныние. Желтизна, от которой рябило в глазах. Солнце ушло за горизонт и стало прохладней. И все тени, которые прятались от света, начали выкарабкиваться из своих убежищ. Стали выползать из-под вагонов и заброшенных зданий, пропитывая воздух серостью сумерек.

– Здесь никого нет, – сказал Гай. Револьвер он положил перед собой, у лобовика, и время от времени поглядывал на него.

– Может они боятся? – предположила Аня.

– Это место выглядит мертвым. Здесь не ощущается присутствие человека. Человеку свойственно оставлять следы, поверь копу. Тут никого нет.

– Я не верю. Может быть, все это как раз и создано для отвода глаз.

Гай дернул рычаг скоростей и ударил по тормозам.

– Давай, – сказал он.

– Что? О чем ты? – спросила Аня. Она прижала Антона посильней.

Гай вытащил ключи зажигания и спрятал их в кармане брюк. Открыл дверцу и вышел на улицу. Воздух начал остывать и дышать стало легче. Он открыл заднюю дверцу. Посмотрел на Аню. Она казалась испуганной.

Она боится меня, – подумал Гай. Он глянул в зеркало заднего вида. На его лице была кровь. Он стер ее ладонью. Улыбнулся. Но вышло так, как будто оскалился.

– Выходи, – сказал он.

– Я не понимаю…

– Ты хотела на кладбище поездов? Я тебя довез. Теперь выходи.

– Что? Я не…

– У меня мало времени. Я должен отвезти его к врачу.

Гай не успел опомниться – Аня юркнула на переднее сидение и схватила револьвер. Направила дуло на Гая.

– Нет, – сказала она.

– Ты охуела?!

– Ты не довезешь его, послушай…

– Заткнись, нахер! – рявкнул Гай. – Ты что, совсем охуела?!

– Блядь, Гай! Послушай меня! Они здесь! Эти люди здесь! Мы должны найти их и попросить помощи.

– Ну, ты и сука! Я вытащил тебя из этого бункера, а ты ставишь на меня ствол?! Выметайся из тачки, живо! И ты! – Гай метнул взгляд в паренька на заднем сидении. – Пошел вон! Достал!

Он обошел машину и открыл дверцу. Выволок сжавшегося в комок парнишку за шкварник и бросил в песок.

– Что ты творишь?! – закричала Аня. Она выбралась из машины и встала напротив Гая, широко расставив ноги. Револьвер нацелился Гаю в живот.

– Пристрелишь меня? – поинтересовался Гай. – Кишка тонка, сестричка!

– Хочешь проверить?!

Она перехватила рукоять пистолета. Худая девчушка в джинсовых шортах под самую задницу, в вытянутой черной майке, с татуированными плечами. С синяками на лице. Она стояла перед ним, выставив вперед подбородок. И ему вспомнилось, как спокойно она говорила про своего отчима. Про нож в его горле. Но разве мог он отступить перед ней? Он был копом, а она всего лишь сраной малолеткой, которой он, к тому же, спас жизнь.

– Дважды, – сказал он.

– Что?

– Дважды я спас тебя. Ты не будешь стрелять.

– Нет, не будет, – раздался позади незнакомый мужской голос. Гай обернулся. Из темноты, клубившейся между вагонами товарняка, к ним вышел худой человек с перемотанным банданой лицом. На нем были остроносые сапоги и длинный, потрепанный плащ. В руках он сжимал ружье. – Она не выстрелит. А вот я – даже не сомневайся.

– Ты кто такой, мать твою? – спросил Гай.

– Что у вас там? – проигнорировал вопрос незнакомец. Он кивнул на автомобиль.

– Раненый, – ответил Гай. – Мы думали, нам тут помогут.

– Она думала, – поправил человек. И Гай понял, что этот хрен в плаще стоял там достаточно долго, держа их на прицеле. – Девочка, – позвал человек. – Брось-ка мне пистолет, будь так любезна.

Блядь, – подумалось Гаю. – Снова здорово!

– С чего ради? – спросила Аня. – Пошел ты!

– Думаешь, успеешь выстрелить? – усмехнулся мужчина. Он снова встал между вагонов, и теперь его сложно было различить в сумерках. – Ружье заряжено картечью. Да и стрелок из меня отличный.

– Не делай глупостей, – сказал Гай. – С тебя их достаточно. Отдай ему пистолет.

Аня колебалась – это могло стоить им жизни.

– Отдай пистолет, – повторил Гай.

В глазах у девушки стояли слезы.

– Прости меня, – наконец сказала она и бросила револьвер на землю, к ногам незнакомца.

– Вот так, – человек поднял оружие. Сунул в карман плаща.

– Так вы нам не поможете? – крикнула Аня.

– С чего вы взяли, что вам здесь помогут? – спросил человек.

– Разве нет? – задал вопрос Гай.

– А ты как думаешь?

Гай развел руками.

– Знак омеги. Я видел эту машину раньше, – сказал незнакомец. – Когда-то она принадлежала сопротивлению.

– Долгая история, – ответил Гай.

– Да, конечно, – человек протянул руку. Раскрыл ладонь. – Ключи.

– Что?

– Ключи от машины. Пожалуйста.

– Нет, – твердо сказал Гай. – Ключи я тебе не отдам.

Незнакомец вздохнул. Почти неслышно сквозь ткань банданы.

– Ты хоть понимаешь, что скоро они узнают, где ты? Ты угнал тачку у омеги и думаешь так просто выйти сухим из воды? В этом районе слепая зона и им понадобится время, чтобы вычислить твое местонахождение. Но, поверь, к утру, они уже будут знать. И вот тогда ты уже нихера не сможешь изменить.

– Я должен отвезти напарника к врачу.

– Зачем тогда ты привез его сюда?

Гай не знал. Надеялся на какое-то гребаное чудо, которого не случилось.

– Вы должны помочь нам, – подала голос Аня. – Это я привела их сюда.

– Тогда пускай он отдаст ключи, – сказал человек. Он снова тянул ладонь.

– И тогда вы поможете?..

– Аня! – оборвал ее Гай. – Здесь никого нет кроме этого мародера, очнись!

– Ключи, – снова повторил человек.

В сумерках, – подумал Гай. – Я бы смог прыгнуть за руль и попытаться уехать. Но тогда он убьет Аню.

Резервация снова заставляла делать выбор. А он больше не хотел ввязываться в ее смертельные игры.

Я отдам ему ключи, и он убьет меня, – решил Гай. – Но у Ани будет шанс спастись. В сумерках она сможет затеряться среди поездов. И может быть сумеет выкарабкаться.

– Хорошо, – согласился он, вынув ключи из кармана. – Вот они.

Гай сделал несколько шагов в сторону, чтобы картечь не сумела задеть девушку.

И бросил ключи.

Конец шестого эпизода.

7

– Именно тут и заканчивается твое путешествие, не так ли?

Антон посмотрел на старика. Тот сидел к нему спиной, скрестив ноги, и зачерпывал горсти раскаленного песка. Пропускал между артритных пальцев и снова набирал полные ладони.

Вокруг, словно застывшие волны, бились о развалины домов песчаные дюны резервации. Желтая, раскаленная пасть, вновь раскрывалась перед Антоном кошмарной воронкой. Душным, липким сном, из которого ему так и не удалось выбраться.

Он утер пот, застилавший глаза.

Старик сидел на одной из дюн, по пояс голым. Его обвисшая кожа казалась тонкой, словно рисовая бумага. Под ней виднелись синие змейки вен. От старика пахло чем-то настолько сладким и приторным, что у Антона ныли зубы.

Мы зарыли его здесь, – подумал он про старика. – А теперь он выбрался. Как жук, перебирая лапками…

На старческом лице виднелась кровь. Красные щупальца, ползущие от виска, обнимали часть щеки и шею. Крови было много, но она уже запеклась на солнце. Походила на застывшее, засахаренное варенье со дна банки.

Гай стрелял в него, – вспомнил Антон. – Там, на пустыре. Подальше от людских глаз. Но старик к тому времени был уже мертв несколько дней. Или недель.

– Именно тут и заканчивается твое путешествие, не так ли? – снова проговорил старик.

– Нет, – ответил Антон. – Кто ты такой?

– Лев Кёниг, – сказал старик. – Вот там, – он поднял трясущуюся руку и указал на развалины зданий. Антон проследил за старческой рукой, щурясь от яркого солнца – в выбитых окнах, словно в темной воде, плыли мертвые детские лица.

– Что там?

Старик опустил руку и снова зачерпнул песка.

– Вавилоны, – он помолчал. Его голова, то и дело опадала на грудь, как будто он засыпал. – Сны, – сказал старик, – порой реальнее, чем настоящая жизнь.

– Ты не спишь, – Антон подошел ближе. Ему хотелось заглянуть в лицо старику. Убедиться, что это Кёниг.

– Нет. Я не сплю, – согласился старик. – Спишь ты.