Секс, смерть и адский флирт. Том первый

– Это что, твой? – вырвалось у Марты, которая уже представляла, как внутри их ждёт заваленная хламом берлога с ржавыми капканами на стенах.

– А чей же ещё? – хмыкнул Серёга, открывая дверь. – Заходите, не стесняйтесь. У меня тут всё по высшему разряду.

Внутри и правда было просторно: большая гостиная с мягким диваном, камином, где потрескивали дрова, и даже ковром на полу – не новым, но чистым. На стенах висели картины с пейзажами, а не головы оленей, как можно было ожидать от мужика с топором. Кухня в углу блестела кафелем, и пахло чем-то съедобным – то ли супом, то ли жареным мясом.

Маша, забыв про страх, плюхнулась на диван и тут же завизжала от восторга:

– Девки, тут подушки мягкие! Как в отеле!

Тоня, всё ещё настороженная, обошла комнату, заглядывая в углы, будто искала спрятанные ловушки. Марта же подошла к Серёге, который уже бросил топор у двери и снимал куртку, обнажая неожиданно подтянутую фигуру в застиранной футболке.

– Слушай, а ты точно не миллионер? – спросила она, прищурившись. – Домик-то недешёвый.

Серёга ухмыльнулся, обнажив свои зубы:

– Миллионер? Не-а. Просто люблю комфорт. А лес – он бесплатный, зато просторный. Располагайтесь, девчонки. Сейчас чаю заварю. Или чего покрепче хотите?

– Чай, – быстро сказала Тоня, бросив на подруг взгляд, мол, не расслабляйтесь. – И без всяких там добавок, понял?

– Как скажешь, командирша, – хохотнул Серёга и пошёл на кухню, напевая что-то под нос.

Девушки уселись на диван, шепчась между собой. Маша теребила подушку, Марта косилась на картины, а Тоня не сводила глаз с Серёги, который гремел посудой. Всё выглядело слишком… нормально. И от этого становилось ещё страшнее. А потом из кухни донёсся его голос, весёлый и чуть хриплый:

– Кстати, девки, у меня подвал есть. Большой, просторный. Хотите глянуть? Там у меня… игрушки всякие.

И снова этот его хруст чипсами, от которого кровь стыла в жилах. Тоня напряглась, услышав про подвал. Она сжала кулаки и бросила на подруг взгляд, полный немого приказа: «Молчать и не дёргаться». Марта, которая уже начала расслабляться под треск камина, снова насторожилась, а Маша, наоборот, хлопнула в ладоши, будто ей предложили экскурсию в парк аттракционов.

– Игрушки? – прошептала она, не замечая, как Тоня шипит ей «заткнись». – Это типа куклы или что? У меня дома Барби была, только без одной ноги, я её в детстве потеряла…

Серёга повернулся от плиты, держа в руках чайник, и его ухмылка стала шире, почти до ушей.

– Не совсем куклы, Машенька, – протянул он, ставя чайник на стол. – Там у меня… коллекция. Для особых гостей. Вы же особые, да? Такие милые, такие… свеженькие.

Тоня встала, уперев руки в бёдра, и шагнула к нему, стараясь выглядеть грозно, хотя внутри у неё всё дрожало.

– Слушай, Серёга, давай без загадок. Что у тебя в подвале? Если это какой-то подвох, я тебе этот чайник знаешь куда засуну?

Серёга расхохотался, хлопнув себя по колену, и даже пролил немного воды из чайника на пол.

– Ох, командирша, ты мне нравишься! Прямая, как топор. Ладно, расслабьтесь, я не маньяк какой-нибудь. В подвале у меня мастерская – инструменты, деревяшки, всякое такое. Хобби у меня – мебель мастерить. Хотите, покажу? Или сразу чаю попьём?

Марта выдохнула с облегчением, а Маша захлопала глазами:

– Мебель? Серьёзно? А диваны делаешь? Я бы такой домой забрала!

– Диваны, столы, шкафы, – кивнул Серёга, разливая чай по кружкам. – Могу и для вас что-нибудь сварганить. Если, конечно, останетесь подольше.

Тоня всё ещё не доверяла ему, но запах чая – травяного, с ноткой мяты – немного её успокоил. Она взяла кружку, но пить не стала, просто грела руки, наблюдая за каждым движением Серёги. Он сел напротив, вытянув длинные ноги, и начал рассказывать, как однажды сделал стол из старого дуба, который нашёл в лесу. Голос у него был низкий, почти убаюкивающий, и девушки, сами того не замечая, начали расслабляться. Маша даже хихикнула, когда он пошутил, что его стол «сам ходил по комнате, пока не прибил ножки гвоздями».

Но идиллия длилась недолго. Внезапно свет в доме мигнул и погас. Камин остался единственным источником света, бросая длинные тени на стены. Маша взвизгнула, пролив чай себе на колени, Марта вскочила, а Тоня крепче сжала кружку, готовая запустить её в Серёгу, если что.

– Это что ещё за фокусы? – рявкнула она.

Серёга медленно поднялся, его силуэт в полумраке казался ещё больше, и пожал плечами:

– Генератор, видать, заглох. Бывает. Пойду проверю. А вы… посидите тут. Или со мной хотите? В подвале он стоит, рядом с моей мастерской.

Он взял топор, лежавший у двери, и подмигнул им, прежде чем шагнуть к лестнице, ведущей вниз. Скрип ступеней эхом разнёсся по дому, а потом наступила тишина. Тоня посмотрела на подруг и прошептала:

– Девки, я ему не верю. Надо либо за ним идти, либо валить отсюда, пока он там копается.

– В лес? Без света? – пролепетала Маша. – Я лучше тут останусь!

– А я за ним пойду, – неожиданно сказала Марта, сжав губы. – Если он псих, лучше знать сразу, чем ждать, пока он с топором вернётся.

И, не дожидаясь ответа, она направилась к лестнице, оставив Тоню и Машу в гостиной, где тени от камина плясали всё зловеще. Марта осторожно спускалась по лестнице, держась за перила, которые скрипели под её рукой, словно жалуясь на каждый шаг. Свет от камина едва доходил до подвала, и с каждым шагом темнота сгущалась, обволакивая её, как холодный туман. Она слышала, как где-то впереди Серёга что-то бормочет – то ли ругается, то ли напевает, – и звук этот, перемешанный с металлическим лязгом, заставлял её сердце колотиться быстрее. Внизу лестницы она остановилась, пытаясь разглядеть хоть что-то в полумраке.

– Серёга? – позвала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Ты где там?

– Тут я, красотка, – донеслось из глубины подвала, и тут же вспыхнул тусклый свет фонаря, который он, видимо, включил. Луч выхватил его фигуру: он стоял у здоровенного генератора, весь в масле, с топором, небрежно воткнутым в деревянный ящик рядом. – Иди сюда, погляди, какая штука. Только не наступи на гвозди, я тут утром рассыпал, лень было собирать.

Марта шагнула вперёд, обходя какие-то тёмные пятна на полу – то ли грязь, то ли что похуже. Подвал оказался неожиданно большим: вдоль стен тянулись стеллажи с инструментами, досками и какими-то странными деревянными фигурами, похожими на манекены. В углу стояла самодельная кровать с продавленным матрасом, а рядом – старый телевизор с треснувшим экраном. Запах сырости мешался с ароматом свежей стружки, и от этого сочетания у Марты закружилась голова.

– Это что, ты тут живёшь? – спросила она, стараясь не смотреть на топор.

– Бывает, – хмыкнул Серёга, ковыряясь в генераторе отвёрткой. – Когда лень наверх тащиться. Уютно же, а? Как в берлоге. – Он вдруг повернулся к ней, и луч фонаря осветил его лицо снизу, сделав его похожим на какого-то киношного психа. – А ты чего спустилась? За мной соскучилась?

Марта сглотнула, но решила не отступать:

– Да просто проверить, не затеял ли ты чего. Мы вообще-то не в гости приехали, а машину чинить.

Серёга хохотнул, вытер руки о штаны и шагнул к ней ближе, чем ей хотелось бы.

– Машина ваша – хлам, – сказал он, понизив голос. – Но я могу вас подвезти… завтра. А пока расслабьтесь. Или боитесь меня, а? Зря. Я добрый. Пока мне весело.

Тем временем наверху Тоня ходила кругами по гостиной, прислушиваясь к звукам из подвала. Маша сидела на диване, поджав ноги, и шептала:

– Тонь, а вдруг он её там топором зарубил? Я слышала, как что-то стукнуло!

– Не стукнуло, а скрипнуло, – огрызнулась Тоня, хотя сама уже начала нервничать. – Но, если она через пять минут не вернётся, я туда полезу. С чайником.

И тут свет снова мигнул – раз, другой, – и загорелся. Лампы в гостиной осветили комнату, а из подвала донёсся довольный возглас Серёги:

– Готово, цыпочки! Живём дальше!

Марта поднялась наверх, бледная, но целая. Она бросила взгляд на Тоню и прошептала:

– Там в подвале… странно всё. Какие-то фигуры деревянные, как люди. И кровать. Он точно не в порядке.

Тоня нахмурилась, а Маша, услышав про кровать, пискнула:

– Это что, он там спит? С топором под подушкой?

Серёга появился следом, весь в масле, но с довольной ухмылкой. Он бросил отвёртку на стол и потянулся к пакету чипсов, который каким-то чудом всё ещё был с ним.

– Ну что, девки, теперь уютно? – спросил он, хрустя чипсами. – Или ещё развлечений хотите? У меня в подвале кино можно устроить. Телик старый, но работает. Любите ужастики?

И его взгляд, пробежавший по каждой из них, был таким, что уютнее точно не стало. Тоня смерила Серёгу взглядом, будто прикидывала, как далеко она сможет зашвырнуть его топор, если что. Но решила пока держать себя в руках.

– Ужастики, говоришь? – фыркнула она. – Да мы уже в одном снимаемся, с тобой в главной роли. «Чипсовый маньяк: хруст в ночи». Бюджет – три рубля и твоя харизма.

Серёга загоготал, чуть не подавившись чипсиной, и хлопнул себя по колену так, что Маша подпрыгнула на диване.

– О, командирша, ты жжёшь! – прогундосил он, вытирая слёзы от смеха. – Может, и правда кино снять? У меня в подвале реквизит найдётся. Есть пара деревянных кукол – бывшие, так сказать, гости. Не переживайте, сами ушли… ну, почти.

Он подмигнул, и девушки замерли, переглядываясь. Марта кашлянула, пытаясь вернуть разговор в нормальное русло:

– Слушай, Серёга, а ты вообще кто по жизни? Мебельщик, дровосек или просто любитель пугать девок в лесу?

Серёга плюхнулся в кресло напротив, закинув ноги на журнальный столик, и с довольным видом начал жевать очередную чипсину.

– Я, красотки, многопрофильный специалист, – заявил он, растягивая слова. – Днём мебель пилю, ночью лес чищу от лишнего мусора. Бывает, и людишки попадаются – шумные, глупые. Их тоже… утилизирую. Шучу, шучу! Или не шучу? – Он хохотнул, глядя на их вытянувшиеся лица, и добавил: – Да расслабьтесь вы, я ж не людоед. Хотя бабка моя, царство ей небесное, говорила, что из меня супчик бы отменный вышел. С чипсами вместо сухариков.

Маша вцепилась в подушку, а Тоня закатила глаза, но уголки её губ всё же дёрнулись в усмешке.

– Супчик, значит? – протянула она. – Ну, если что, мы тебя первым скормим волкам. У тебя мясо пожёстче, чем у нас.

– Это точно, – подхватил Серёга, похлопав себя по животу. – Я ж крепкий, как мой столик. Один раз медведь на меня вышел, так я ему топором в лоб – хрясь! Теперь у меня шкура в подвале валяется. Хотите потрогать? Мягкая, как Машина попка.

Маша поджала ноги ещё сильнее, а Марта не выдержала и хихикнула:

– Ты бы фильтровал базар, Серёга. А то мы подумаем, что ты нас в подвал заманиваешь не кино смотреть, а шкуры снимать.

– Да какие из вас шкуры? – хмыкнул он, оглядев их с ног до головы. – Так, шкурки. На тапочки разве что. Хотя… – Он сделал паузу, будто задумался, а потом расхохотался: – Ладно, шучу! Вы ж мои гостьи, я вас пальцем не трону.

Он встал, потянулся так, что футболка задралась, обнажив кубики загорелого живота, и пошёл на кухню за новой порцией чая. Пока он гремел кружками, Тоня шепнула подругам:

– Он либо клоун или псих, или гений юмора. Но я за ним слежу. Если что, топор у двери, я первая добегу.

Серёга вернулся с подносом, на котором дымились кружки, и плюхнул его на стол.

– Пейте, цыпочки, – сказал он, снова усаживаясь в кресло. – А то от страха у вас уже лица, как у моих кукол в подвале. Кстати, одна из них на тебя, Марта, похожа. Тоже глаза такие большие, только молчит лучше. Может, познакомлю вас? Она не кусается. Уже.

И он захрустел чипсами, глядя на них с такой довольной рожей, будто только что выиграл в лотерею. Тоня взяла кружку, но пить не спешила – нюхала чай, будто детектив из сериала, выискивающий яд. Марта тоже сидела настороже, а Маша, наоборот, схватила свою кружку и начала дуть на пар, будто это был её последний шанс согреться перед концом света.

– Серёга, – начала Тоня, прищурившись, – ты всё шутишь про подвал, кукол, шкуры. А если серьёзно? Что ты там прячешь? Трупы? Наркоту? Или просто порнуху на VHS?

Серёга откинулся в кресле, закинув руки за голову, и растянул губы в такой ухмылке, что казалось, она сейчас треснет.

– Командирша, ты прям следователь, а? – хохотнул он. – Ладно, раскрою секрет: в подвале у меня… мечта детства. Кукольный театр! Серьёзно! Делаю марионеток, сам нитки дёргаю, сам за них говорю. Иногда соседям показываю, если они остаются в живых после моего пения. – Он сделал паузу, глядя на их ошарашенные лица, и добавил: – А трупы? Ну, были бы, если б вы меня достали. Но пока вы милые, так что пейте чай, не портьте мне настроение.

Маша поперхнулась чаем и закашлялась, а Марта, не выдержав, прыснула со смеху:

– Кукольный театр? Ты? С топором? Это что, «Красная Шапочка» в жанре триллера?

– Ага, – подхватил Серёга, подмигнув. – Волк там я, а бабушка… ну, она не пережила финал. Шучу, шучу! Хотя… – Он почесал щетину и задумчиво протянул: – Может, вас в спектакль записать? Тоня – злая ведьма, Марта – принцесса, а Маша… Маша будет вкусным пирожком. Как идея?

Маша дернулась и чуть не уронила кружку, а Тоня фыркнула, но уже с меньшей злостью:

– Ты бы лучше машину нашу в спектакль записал. Чинить будешь или нет, кукольник?

– Чинить? – Серёга сделал вид, что задумался, а потом хлопнул себя по лбу. – Точно, я ж обещал! Но ночью в лес не полезу – там сейчас темно, как у меня в душе после смерти хомяка. Завтра с утречка гляну, а пока отдыхайте. Или давайте кино включим. У меня есть «Пила» на кассете. Люблю, знаете ли, вдохновляться. – И он захрустел чипсами так громко, что Маша снова вздрогнула.

Тоня поставила кружку на стол и скрестила руки:

– Слушай, а ты вообще нормальный? То топор, то куклы, то хомяки. У тебя в голове что, чипсы вместо мозгов?

– Ага, картофельный процессор, – кивнул Серёга, ничуть не обидевшись. – Зато не глючит. А вы, девки, смешные. Приехали, сломались, а теперь сидите, как три курицы перед супом. Расслабьтесь, я ж не кусаюсь. Ну, почти. – Он подмигнул Маше, и та опять спряталась за подушку.

Марта решила сменить тему, пока Тоня не сорвалась:

– Ладно, а что у тебя с едой? Чай – это хорошо, но я бы чего пожевала. Кроме твоих чипсов.

Серёга вскочил с кресла с неожиданной прытью и махнул рукой в сторону кухни:

– О, у меня там котёл супа! Картошка, мясо, морковка – всё, как бабка учила. Только не спрашивайте, чьё мясо, а то опять убежите еще. Шучу! Говядина, честно. Пойду разогрею, а вы тут не деритесь за топор, он мне ещё нужен.

Он ушёл на кухню, напевая что-то про «косточки в бульоне», а девушки остались в гостиной, глядя друг на друга. Тоня шепнула:

– Этот придурок либо реально безобидный, либо нас завтра в супе найдут.

– Да ладно, – хихикнула Марта. – Он смешной.

Маша, всё ещё сжимая подушку пробормотала.

– Но я спать не буду. Вдруг он ночью с куклами придёт?

Серёга вернулся с кухни, неся огромную кастрюлю, от которой поднимался пар с таким густым мясным запахом, что у Маши аж слюнки потекли, несмотря на её страхи. Он поставил её на стол с таким грохотом, что девушки подпрыгнули, а потом хлопнул в ладоши, будто ведущий на шоу.

– Ну что, цыпочки, супчик готов! – объявил он, сверкая своей кривозубой ухмылкой. – Ешьте, пока горячий, а то остынет – будет как мои бывшие: холодные и никому не нужные. – Он хохотнул и подмигнул Маше: – Ты первая, пирожок, тебе добавки положу. Чтоб попка ещё мягче стала.

Маша покраснела и пробормотала что-то невнятное, а Тоня, не теряя бдительности, взяла ложку и начала ковыряться в супе, будто искала улики.

– Если тут палец чей-то найду, Серёга, – процедила она, – ты сам этот суп до дна выжрешь. Через нос.

– О, командирша, ты прям Шерлок в юбке! – заржал Серёга, усаживаясь обратно в кресло. – Не боись, пальцы я в подвале оставил. Шучу, шучу! Там только картошка и говядина. Ну, и секретный ингредиент – моя любовь к хорошей компании. – Он сделал театральную паузу, глядя на их настороженные лица, и добавил: – А может, и капля крысиного яда. Для вкуса.

Марта хмыкнула, но всё же решилась попробовать суп. Маша последовала её примеру, а Тоня, вздохнув, тоже зачерпнула ложку – голод пересилил паранойю. Суп оказался на удивление вкусным: густой, наваристый, с идеальной щепоткой соли. На минуту в гостиной воцарилась тишина, нарушаемая только звяканьем ложек да треском дров в камине. Но эта тишина была какой-то… липкой, словно перед грозой.

А потом где-то в доме скрипнула половица. Не громко, но достаточно, чтобы все замерли. Тоня подняла глаза от тарелки, Марта сглотнула, а Маша чуть не уронила ложку.

– Это что ещё? – прошептала она, глядя на Серёгу огромными глазами.

Серёга пожал плечами, не переставая жевать чипсы, которые он снова откуда-то вытащил.

– Дом старый, – сказал он как ни в чём не бывало. – Половицы скрипят, мыши бегают, призраки бабки моей суп требуют. Обычное дело. – Он хрустнул чипсиной и добавил: – Или это мои куклы проснулись. Они, знаете, ночью активные. Особенно та, что на Марту похожа.

Марта поперхнулась супом, а Тоня медленно положила ложку на стол, её рука уже тянулась к чайнику – единственному оружию под рукой.

– Ты серьёзно? – процедила она. – Или опять свои шуточки?

– Да какие шуточки, – хмыкнул Серёга, но в его голосе мелькнула какая-то странная нотка. – Говорю ж, дом живой. Слушайте. – Он замолчал, и тут снова раздался скрип – уже ближе, где-то за стеной у лестницы.

Маша вскочила, уронив тарелку на ковёр, и суп растёкся тёмным пятном, будто кровь в дешёвом ужастике.

– Я же говорила! – взвизгнула она. – Это куклы! Или призраки! Или он нас обманул!

Серёга медленно поднялся, его ухмылка стала чуть менее весёлой, а глаза прищурились.

– Ну, девки, вы сами напросились, – сказал он, беря топор, который всё это время лежал у двери. – Пойду гляну, кто там шалит. А вы… не убегайте далеко. В лесу ночью холодно, а у меня ещё десерт есть. – Он подмигнул и шагнул к лестнице, но перед тем, как скрыться, обернулся: – Если что, кричите. Я быстро вернусь. Или не я.

И с этими словами он исчез в темноте коридора, оставив девушек в гостиной, где тени от камина вдруг показались длиннее и острее, чем раньше. Тоня схватила чайник, Марта вцепилась в ложку, а Маша начала тихонько подвывать, глядя на пятно супа на ковре. Скрип повторился – теперь уже прямо над их головами. Тоня сжала чайник так, что костяшки побелели, и прошипела подругам:

– Девки, если это его куклы, я их чайником расколочу. А если он сам психует – топор отберу и в подвал запру. Сидите тихо.

Марта кивнула, всё ещё держа ложку, как оружие, а Маша, всхлипывая, вжалась в диван, шепча:

– Я же говорила, он маньяк… или куклы маньяки… или призраки… я домой хочу!

Сверху снова скрипнуло – теперь громче, будто кто-то прошёл по комнате над гостиной. Потом ещё раз, и ещё – шаги, медленные, тяжёлые, с каким-то странным шорохом, словно что-то волочилось по полу. Тоня медленно подняла глаза к потолку, где старые деревянные балки казались теперь не такими уж уютными.

– Это не Серёга, – прошептала Марта, её голос дрожал. – Он же вниз пошёл. А это… сверху.

– Может, крысы? – пискнула Маша, но тут же сама себя опровергла: – Нет, крысы так не топают. Это кто-то большой!

Тоня хотела что-то ответить, но тут из коридора, куда ушёл Серёга, донёсся его голос – громкий, с ноткой весёлого недоумения:

– Эй, цыпочки, вы там половицы не ломаете? А то я слышу, кто-то топает, как медведь после пьянки!

Девушки замерли, переглядываясь. Если Серёга внизу, то кто тогда наверху? Тоня, не выдержав, крикнула в сторону лестницы:

– Серёга, ты что, с куклами своими играешь? Или у тебя гости незваные?

Ответ пришёл не сразу. Сначала послышался его хриплый смешок, а потом он высунулся из коридора, держа топор в одной руке и фонарь в другой. Его лицо, освещённое снизу, выглядело как маска из дешёвого хоррора.

– Гости? – переспросил он, хрустнув чипсами, которые, похоже, всегда были у него под рукой. – Да какие гости, я ж не гостиница «У Весёлого Топора». Это, поди, чердак скрипит. Там у меня старый сундук с бабкиными шмотками, тяжёлый, как её характер. Иногда сам по себе ездит. – Он сделал паузу, глядя на их перепуганные лица, и добавил: – Или это она сама вернулась. Говорила же, что за супом явится.

Маша взвизгнула, а Марта швырнула в него ложку, которая со звоном отлетела от стены.

– Хватит пугать, придурок! – рявкнула она. – Иди проверь, что там, или мы сами пойдём!

Серёга хмыкнул, поднял ложку с пола и сунул её в карман, будто сувенир.

– Ладно, ладно, не кипятись, принцесса, – сказал он, всё ещё посмеиваясь. – Пойду гляну, что за чертовщина. А вы пока суп доедайте, а то остынет – и призраки обидятся. – Он подмигнул и, напевая что-то вроде «бабка, бабка, не шуми», начал подниматься по лестнице на второй этаж, топая так громко, что его шаги заглушили очередной скрип.

Девушки остались внизу, прислушиваясь. Секунды тянулись как часы. Тоня поставила чайник обратно на стол, но руку с него не убрала – мало ли. Марта подобрала с пола упавшую тарелку Маши, а сама Маша начала тихонько подвывать:

– Если там призрак… или кукла… или бабка с топором… я не переживу…

И тут сверху раздался громкий стук – будто что-то тяжёлое упало. За ним – приглушённый мат Серёги и его голос:

– Ах ты ж чёрт старый! Девки, всё норм, это сундук свалился! Бабкины тряпки по полу разлетелись, как её проклятья при жизни!

Тоня выдохнула, но напряжение не ушло. Она посмотрела на лестницу, где свет от фонаря Серёги мелькал, как маяк в тумане, и шепнула подругам:

– Либо он правду говорит, либо сейчас сундук с бабкой сюда притащит. Готовьтесь.

А сверху снова послышался его голос, уже с чёрным смешком:

– О, тут ещё её вставная челюсть нашлась! Щёлкает, зараза, как живая. Может, вам на память оставить? Тоня резко встала, смахнув со стола пустую кружку, которая со звоном покатилась по полу. Её терпение лопнуло, как старый шланг под напором.

– Всё, девки, хватит сидеть, – рявкнула она, хватая чайник, будто это был боевой молот. – Идём наверх. Если этот клоун решил нас разыгрывать, я ему челюсть бабкину в глотку засуну. А если там что-то серьёзное – разберёмся сами.

Марта, всё ещё сжимая тарелку, как щит, кивнула, хотя в её глазах мелькнула тень сомнения. Маша же вскочила, но тут же споткнулась о подушку, которую всё это время сжимала, и чуть не растянулась на ковре.

– Я с вами, но, если там призрак, я убегу! – пискнула она, хватаясь за руку Марты.

Тоня шагнула к лестнице, её кроссовки скрипнули по деревянному полу, и она начала подниматься, держа чайник наготове. Ступени жалобно стонали под её весом, а свет от камина внизу становился всё тусклее, оставляя лестницу в полумраке. Марта и Маша плелись следом, шёпотом споря, кто будет кричать первой, если что.

Наверху их встретил узкий коридор с обшарпанными обоями и закрытыми дверями по обе стороны. Свет фонаря Серёги мелькал в дальнем конце, где, судя по всему, был чердак. Оттуда доносились его голос и странные звуки – то ли шорох, то ли скрежет, будто кто-то двигал что-то тяжёлое.

– Серёга! – крикнула Тоня, её голос эхом отразился от стен. – Ты там живой ещё, или бабка тебя уже сожрала?

Ответ пришёл с хриплым смешком:

– Живой, командирша! Тут просто сундук старый развалился. И челюсть эта щёлкает, как будто со мной спорит. Идите сюда, гляньте, ржака же!

Тоня, не особо веря в его «ржаку», двинулась вперёд, подруги за ней. Они дошли до конца коридора, где лестница вела на чердак – узкая, шаткая, с пыльными перилами. Свет фонаря Серёги бил сверху, освещая его силуэт: он стоял на коленях, копаясь в куче старых тряпок и каких-то железяк, что вывалились из опрокинутого сундука.

– Смотрите, – сказал он, поднимая вставную челюсть, которая и правда щёлкнула, когда он её сжал. – Бабка моя была та ещё зубастая. А вот тут… – Он вытащил что-то длинное и блестящее, похожее на старый нож, и ухмыльнулся: – Это она, видать, для незваных гостей держала.

Маша ойкнула и спряталась за Марту, а Тоня шагнула ближе, прищурившись:

– Ты уверен, что это бабкино, а не твоё? Может, ты тут коллекцию орудий собираешь?

Серёга хохотнул и бросил нож обратно в кучу:

– Да ну, я ж мирный. Это всё её наследство. Хотя… – Он вдруг замер, прислушиваясь, и его ухмылка чуть дрогнула. – Слышите?

Девушки замолчали. Сначала ничего, только ветер завывал за окном да половицы поскрипывали. А потом – тихий, но отчётливый стук. Не сверху, не снизу, а где-то сбоку, за одной из закрытых дверей в коридоре. Тоня медленно повернула голову, Марта сжала тарелку крепче, а Маша прошептала:

– Это… это что?

Серёга поднялся, отряхивая пыль с колен, и взял топор, который лежал рядом.