Ключи от рая

Снова стало тихо. Алина молча сидела на лавке у окна, задумчиво глядя на огонь, дед смотрел в темное окно.

– Скажите, – я облизнул пересохшие от разговоров губы, – насколько я понял, сварги живут хорошо. Так почему они не пытаются помогать вам?

– Помогать можно по-разному, – ответил дед. – Они не любят вмешиваться, это противоречит их принципам. Нельзя привести людей к счастью силой, люди должны быть к этому готовы. Сварги сделали Двери в свой мир – уже давно, лет сто назад. Сначала местные правители пытались их охранять, боялись, что все убегут. А потом поняли, что в этом нет смысла – мало кто мог пройти через Дверь. Это не так просто, я сам смог пройти далеко не сразу. Глуп был. – Альварос улыбнулся и погладил бороду. – Сто раз пытался, даже злился на сваргов – думал, что если уж я недостоин, то кто тогда? Потом успокоился, признал, что я недостоин того мира.

– И что?

– Ничего. Всё получилось. Меня хорошо приняли, я прожил у них несколько лет. Но потом вернулся.

– Вам не понравилось там?

– Не в этом дело. Просто там совсем другой мир, много техники. Гасклитам там нравится, к тому же им всё равно некуда деваться. Ну а я вернулся. Здесь мне лучше.

– Этих миров только три?

– Сложный вопрос… – Альварос кивком указал Алине на бочонок, там послушно наполнила кружки. – Я ведь тоже обо всем этом знаю не слишком много. Виго говорил, что миров бесконечное множество, они как гроздья ягод на ветках. Три наших мира очень тесно связаны, то, что происходит в одном из них, отражается на других.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Если у вас война, неприятности и у нас – это тоже могут быть войны, землетрясения, ураганы. И наоборот – происходит что-то у нас, это отражается и на вашем мире.

– Но как это может быть взаимосвязано? – не понял я. – В этом нет смысла.

– Смысл есть. Мы не придаем значения мелочам, мы не видим связи между явлениями. Ты от нечего делать сорвал травинку – там, у себя. А у нас в результате лес сгорел… – Альварос отхлебнул из кружки, вытер пальцем усы. – Все гораздо сложнее, чем мы думаем.

– И что теперь, травинку нельзя сорвать? – Я невольно усмехнулся.

– Не в том дело. Почему сварги живут хорошо – потому что глупостей не делают, относятся ко всему бережно. Тому же сваргу в голову не придет просто так сорвать травинку, от нечего делать – она ведь живая. Как ты к миру относишься, так и он к тебе.

– А сварги? Разве на них наши миры не влияют?

– Влияют, конечно. Но они понимают, как все происходит и научились уничтожать это влияние. Раньше ведь как было – летит, скажем, их машина летающая, что-то ломается в ней и она падает. Не должно ломаться, не может – а оно ломается. Почему, спрашивается? Да потому что наши с тобой миры на них влияют. Если у нас плохо, то и у них будет плохо, сломается даже то, что никогда не должно ломаться. Люди называют это случайностью, совпадением, роком, не понимая, что за всем этим стоит царящее в наших мирах разрушение.

– А что сделали сварги?

– Сварги – мудрые люди. Они нашли пустыню, далеко от людей, окружили её специальными машинами. Не знаю, как они это сделали, но именно туда стекает вся зараза от влияния наших миров, а машины всё это уничтожают, сводят на нет. И все равно в эту пустыню лучше не ходить, там можно погибнуть. В том месте всё всегда ломается, там на ровном месте можно упасть и сломать ногу. Одежда рвется, ветер так и норовит сбить тебя с ног или швырнуть в глаза горсть песка. Если что-то раньше болело, то там заболит обязательно. Очень скверное место. Зато в других местах очень хорошо.

– Вы были там? В той пустыне?

– Был. Мне показывали.

Альварос замолчал. Я медленно пил эль, думая о том, как мало мы знаем обо всем этом там, на нашей Земле. Выходит, мы действительно не одни, миров много и они очень тесно связаны друг с другом. Пришла мне в голову и еще одна мысль: я не раз слышал о необъяснимой пропаже людей. Так может, не стоит все списывать на бандитов, на всякие несчастные случаи? Ведь это так просто: шел человек, шел – и вдруг пропал. Исчез, провалился. Вывалился. Его ищут, но кто поверит, что он просто попал в другой мир?

Я снова взглянул на Альвароса. – Я вот о чем хотел спросить… Когда я ехал с Корриганом и на нас напали разбойники, Корриган исчез…

– Исчез? – с явным интересом переспросил Альварос. – Я думал, он просто успел убежать.

– Нет, он исчез. Сначала он светился – точнее, воздух вокруг него светился, даже стрелы отскакивали. А потом он исчез. Я хотел спросить – он ушел к сваргам?

– Нет. – Дед покачал головой. – Не к сваргам. У него было что-нибудь с собой?

– Даже не знаю… Пистолет был, кинжал в ножнах, и еще на поясе что-то висело, в мешочке.

– Он ушел в Потерянный Мир. Это очень плохое место.

– Еще один мир? Четвертый?

– Не совсем. Когда-то это действительно был полноценный мир. Но его уничтожили – давно, больше тысячи лет назад.

– Разве можно уничтожить целый мир? – недоверчиво спросил я.

– Можно. Раньше люди были гораздо сильнее, здесь жили великие колдуны – не чета нынешним. Но они все равно оставались людьми, и так же, как все люди, не смогли избежать ошибок. Я не знаю, что у них произошло – война, или еще что, или это была чья-то величайшая глупость. Только они сделали что-то такое, что уничтожило целый мир.

– В каком смысле – уничтожило? Что с ним стало?

– Этот мир теперь вне времени и пространства. Он затянут густым туманом, но это не туман. Попасть туда очень легко, зато выбраться назад очень трудно. А для простого человека почти невозможно.

– Что значит – вне времени и пространства?

– Там нет времени. Точнее, оно не связано с нашим. Ты можешь пробыть там вечность, а у нас не пройдет ни секунды.

– Там можно жить? Если попадешь туда?

– Ты не продержишься там долго, в том мире живут странные существа. Столкнувшись с ними, человек умирает.

– Хищники?

– Нет, это что-то другое. Они просто приходят и вытягивают из тебя все силы.

– Вы их видели?

– Нет. Те, кто их видел, мертвы. Сварги говорят, что эти существа отнимают энергию.

– Корриган сейчас там?

– Нет. Я же говорю, в том мире нет времени. Корриган удрал в тот мир, отыскал Дверь и вернулся назад – в тот же момент, как исчез. Сейчас он уже наверняка у себя в замке. Не забывай, он пытался тебя околдовать. А для этого надо быть в этом мире.

– А как попасть в тот мир?

– Я бы не советовал тебе этого делать, – усмехнулся Альварос. – Ты не сможешь вернуться.

– Но Корриган же смог.

– Корриган колдун, к тому же у него есть Глаз, он возит его в мешочке на поясе.

Говоря откровенно, моя голова уже начала пухнуть от всех этих новостей. Слишком много всего свалилось на меня за один раз, начиная от горшков с колдовским пламенем и заканчивая мирами вне времени и пространства.

– Что такое Глаз? – решился я задать еще один вопрос.

– Особый шар из горного хрусталя, с его помощью можно найти Дверь в Потерянном мире.

– Глаз… Кот говорил Корригану о Глазе, – вспомнил я. – Сказал, чтобы берег его, что тот ему пригодится.

– Кот всегда говорит правду… – Альварос допил эль, потом взглянул на меня и устало вздохнул. – Однако хватит болтовни для первого раза. Нам пора спать.

Я не возражал, благо глаза и в самом деле уже слипались. Завтра утром мы пойдем к тому проклятому карлику – и не я буду, если не выскажу ему все, что я о нем думаю.

* * *

День клонился к вечеру. Сидя в своем кабинете, Корриган просматривал отчеты графа Безрукова о состоянии дел на границе с Ордеей. Просматривал с нескрываемой улыбкой – судя по всему, в момент составления этой записки в душе графа не то что бы бесы боролись с ангелами – скорее, выбор шел между бесами и демонами. Было ясно, как день, что граф безбожно воровал казенные деньги – что на его месте, впрочем, делал бы любой. Но по ним надо было как-то отчитываться, вот и появлялись в отчетах разграбленные обозы, сгоревшие казармы, пропавшая от чрезмерной для этой поры жары провизия. У солдат подозрительно быстро изнашивалась одежда, а оружие так просто разваливалось в руках – только мастеру-арбалетчику было заплачено, по утверждению графа, больше двух тысяч монет.

По особой, наиболее прибыльной, статье проходили ордейские осведомители. Это вообще был неиссякаемый источник, и граф им беззастенчиво пользовался. Если судить по называемым графом суммам, то в осведомителях у него ходили все жители Ордеи, включая самого Императора.

Это была одна сторона медали. Другая заключалась в том, чтобы составить о себе выгодное мнение, для этого надо было отрапортовать о своих успехах. В успехах числилось многое, начиная с высокой воинской дисциплины, отменной выучки и пылкого боевого духа и заканчивая шестью повешенными ордейскими шпионами. За три отчетных месяца в королевство перебежало с Ордеи еще около пятисот человек, трое пытавшихся перейти на ту сторону схвачены, допрошены и преданы справедливому суду. Редкие вылазки противника всякий раз заканчивались неудачей и лишний раз демонстрировали высокую выучку вверенных ему, графу Безрукову, воинов. Потери упомянутых воинов за истекший период не превысили сорока человек, да и то в основном от лихорадки и простуды, вызванных нездоровым климатом…

Закончив читать эту чушь, Корриган снова улыбнулся. Ему показались весьма забавными порча провизии от излишне высокой температуры и гибель солдат от простуды и лихорадки. Безруков, конечно, хороший малый, но на этот раз он явно хватил лишку. Не иначе, придется и в самом деле укоротить мерзавцу руки… – Корриган небрежно бросил отчет графа на стол и устало зевнул.

– Луис! – негромко крикнул он, в кабинет тут же вошел слуга.

– Я слушаю, Повелитель… – Слуга почтительно поклонился.

– Жену Лядова привезли уже?

– С час как привезли, – ответил слуга. – Как вы и желали, поместили в Розовой комнате.

– Она там?

– Да, только что изволила отужинать.

– Хорошо, ступай… – на лице Корригана появилась ухмылка. Хороша женушка – муж в подвале у Мастера, ей бы косы рвать на себе, как примерной жене – а она, видите ли, изволила отужинать…

– Все они стервы… – пробормотал Корриган, глядя на закрывающуюся за слугой дверь. – Но некоторые из них удивительно хороши.

Поднявшись с кресла, он спрятал бумаги в стол, несколько минут постоял у окна, задумчиво глядя вдаль. Потом зевнул и вышел из кабинета.

Графиню он, как и ожидал, застал в отведенной ей комнате. Сидя за туалетным столиком, жена – а точнее, вдова графа Лядова рассматривала себя в маленьком серебряном зеркальце. Рядом сидела совсем еще юная служанка – увидев вошедшего Корригана, она испуганно вскочила.

– Вон отсюда… – лениво бросил ей Корриган, девушка с побелевшим от страха лицом прошла вдоль стены, опасливо косясь на Повелителя, и выскочила за дверь. Ее хозяйка тоже слегка побледнела, но сохранила самообладание.

– Господин Корриган… – Графиня поднялась ему навстречу и улыбнулась. – Рада вас видеть. – Она присела в реверансе, Корриган с удовлетворением отметил, что у графини весьма недурная грудь.

– К чему эти условности. – Корриган подошел к графине и посмотрел ей в глаза. – Думаю, мы теперь будем видеться довольно часто.

– Это для меня большая честь, – на лице графини проступил румянец, она улыбнулась. Улыбка была не вымученной, это Корриган отметил особо. Да и глазки сверкают как-то уж чересчур сильно – и не скажешь, что это заплаканные глаза несчастной вдовы.

– Вы очаровательны, графиня. – Корриган обнял ее за талию, слегка прижал к себе. Графиня не отстранилась, лишь с губ ее сорвался тихий, едва заметный, вздох.

Улыбнувшись, Корриган припал губами к атласной шее графини, та лишь тихо всхлипнула, ее руки шарили по спине Корригана.

– Восхитительно, – сказал Корриган, отстранившись от графини. – Просто восхитительно… – Он деловито развернул графиню и стал медленно расстегивать ее платье.

Разбираясь с многочисленными крючками и завязками, Корриган думал о том, какой, в сущности, отсталой является местная мода. Лучше всего обстоят дела у гасклитов, там с этим совсем просто. У сваргов хуже – чересчур целомудренны, нет той простоты и свободы отношений, к которым он успел привыкнуть за проведенные в Петербурге и Москве годы. О, что это было за время…

Покончив с завязками, Корриган плавно потянул платье вниз: графиня извивалась всем телом, стараясь быстрее освободиться от одежды. Потом вышагнула из упавшего на пол платья, оставшись в кружевных панталонах и столь же аляповатом бюстгальтере. Наверное, она казалась себе очень привлекательной в этом наряде, но Корриган лишь устало покачал головой. Не то, совсем не то. Они понятия не имеют, что такое бикини…

Приходилось довольствоваться тем, что есть. С улыбкой взглянув на зардевшуюся от свалившегося на нее счастья графиню, Корриган поднял ее на руки и понес к кровати.

* * *

Уже совсем рассвело, когда мы вышли из дома. Сначала я думал, что у Альвароса где-то есть лошади, но быстро понял, что идти придется пешком. Это меня даже обрадовало, я не имел ни малейшего желания связываться с этими длинноносыми тварями. Странные, конечно, животные. Интересно, чем они питаются?

Через ручей мы перешли по тому же узкому мостику. Сразу за мостиком я на секунду снова ощутил знакомый уже мне звон, обернулся, чтобы взглянуть на дом – и не увидел ни дома, ни мостика. Говоря откровенно, я ждал чего-то подобного, поэтому не слишком удивился увиденному. Мне хотелось узнать, как это получается, но я все же предпочел пока не докучать Альваросу расспросами.

На этот раз мы шли совсем в другую сторону. Тропинка узкой змейкой вилась среди зарослей, поэтому идти приходилось цепочкой. Впереди шел Альварос, держа в руке посох, за ним Алина. Я, соответственно, замыкал процессию, перекинув через плечо тощий мешок с одеждой – если нам удастся вытащить сварга, всё это ему понадобится.

Пока мы шли, я снова обратил внимание на то, как тихо и бесшумно идет старик. Сначала я думал, что он просто избегает наступать на сухие ветки, но потом понял, что это не так. Когда Альварос наступал на ветку, она просто не трещала.

Где-то через час нам снова встретился ручей, мы перешли его по торчавшим из воды камням. Я хотел было напиться, но Альварос запретил мне это.

– Здесь плохая вода, – сказал он. – Заколдованная.

– Козленочком стану? – с невольной усмешкой спросил я.

– Это плохая вода, – с нажимом повторил Альварос, слово «козленочек» ему явно было незнакомо. – Болеть будешь, а много выпьешь – умрешь.

– Много – это сколько?

– Хватит пяти глотков, – уже более мягко объяснил Альварос.

– А расколдовать нельзя? – спросил я.

– Нет.

– А как узнать, что вода заколдована?

– Посмотри на нее. Она не блестит.

Я пригляделся. И в самом деле, вода в этом ручье казалась необычайно тусклой, в ней словно не было жизни. Впрочем, именно так оно и было.

– А трава? – спросил я. – Деревья? Им эта вода не вредит?

– Нет. Ее колдовали для людей. – Альварос пошел дальше, я вынужден был прекратить расспросы, хотя вопросов у меня было множество. Например, такой: если ручей впадает в реку, не отравит ли он и её?

Всю дорогу я внимательно и с интересом смотрел по сторонам – теперь, когда надо мной не висел страх смерти, я живо интересовался всем встреченным на пути. Меня интересовало все – птицы, звери, трава и деревья. Глядя на окружающее нас разнообразие, я думал о том, как здорово было бы показать все это Андрею. То-то бы он обрадовался…

А потом мы пришли, я понял это лишь тогда, когда Альварос остановился, повернулся ко мне и взял меня за руку. Потом без лишних слов шагнул вперед, через пару шагов я ощутил знакомый звон. Еще несколько метров, и я увидел чью-то землянку. Или не землянку – не представляю, как правильно назвать это сооружение. Это был невысокий, заросший травой и деревьями, холм метров десяти в диаметре, чуть сбоку из него торчала кособокая труба, выложенная из плоских каменных плиток. Над трубой колыхалось едва заметное марево, но дыма как такового не было.

Землянка имела два окна: одно маленькое, второе еще меньше, оба «застекленные» кусками льда. Низкая, почти квадратная дверь сидела на больших ржавых петлях. Она находилась в небольшом углублении холма, защищенном от дождя примитивным соломенным навесом. Ведущие к двери ступеньки были выложены большими плоскими камнями, неподалеку от входа лежало толстое бревно. Судя по всему, оно служило скамейкой.

– Я туда не пойду, – заявила Алина. – Мы с ним опять поругаемся.

– Не глупи, Аля. Он обидится, – возразил дед.

– Ну и пусть… Ну хорошо, хорошо… – согласилась девушка, наткнувшись на тяжелый взгляд деда. – Но если он опять будет надо мной смеяться…

Первым, оставив посох у бревна, вниз спустился дед, за ним, положив мешок, я и только потом Алина, делала она это с явной неохотой. Дед открыл дверь и пролез внутрь, следом протиснулся и я. Спустился еще на пять ступенек – сосчитал специально – и только тогда смог во всех деталях рассмотреть открывшуюся мне картину.

Внутренне убранство этого странного жилища было подстать наружному. Простой глиняный пол, с глинистого же свода там и сям свисали корни кустов и деревьев. Три дерева росли снизу, пронзая свод насквозь, между ними были натянуты веревки. Около стен стояли несколько грубых деревянных шкафов, комод и короткая кривобокая кровать. Справа от входа расположилась каменная печь, вверх тянулась уже знакомая мне труба. Печь была проще, чем у Альвароса, здесь огонь горел под большим металлическим листом, порядком помятым и проржавевшим. Судя по всему, в центре листа прорезали отверстие, сейчас его прикрывал большой металлический чайник. Самым смешным было то, что это оказался мой чайник – только сейчас я понял, что он уже давненько не попадался мне на глаза. А лежал в подвале, я положил его туда после того, как купил новый чайник, электрический. Выходит, я и не заметил, как его позаимствовал этот маленький негодяй.

Сам негодяй сидел за столом в центре комнаты и с явным удовольствием ел мою сгущенку, зачерпывая ее из баночки металлической ложкой. Ложка была наша, земная, у меня были все основания полагать, что и эта ложка – моя. А значит, мерзкий карлик уже выбирался из подвала и шнырял по моему дому. Вот уж точно – проклятый фарках!

– Альво! – закричал фарках, увидев Альвароса, его сморщенное лицо расплылось в улыбке. – Уважил Чуи! И не один, эта глупышка тоже с тобой… – при этих его словах глаза Алины гневно блеснули. – А там кто? – Фарках с интересом взглянул на меня, затем бросил ложку и всплеснул руками. – Глазам не верю – гасклит! Гасклит, гляка барабука! Зачем ты его сюда притащил, Альво? Зачем нам здесь гасклит?

– А что, Чуи, ты не узнаёшь его? – спросил Альварос, подходя к столу. Придвинув низенький колченогий табурет, он сел, я заметил, что в комнате остался всего один табурет. Хотел было предложить его Алине, но девушка чуть ли не силой усадила меня на него, затем взглянула на Альвароса.

– Душно здесь, и сесть некуда. Я лучше там подожду… – Она повернулась и быстро поднялась по ступенькам. Хлопнула дверь, мы остались втроем.

– Любит она Чуи – ох, любит! – засмеялся фарках. – А какая она была хорошенькая, пока не выросла.

– С возрастом мы все глупеем, а некоторые – особенно, – согласился Альварос. – Так как, узнаешь гасклита?

– Узнаю? – удивился Чуи. – А почему, гляка, Чуи его узнавать должен? – Фарках снова запустил ложку в банку. – Для Чуи что один гасклит, что другой… Ты лучше вот это попробуй. Очень вкусно. – Фарках указал на банку, потом облизнул ложку и протянул ее Альваросу. – Только ему не давай.

Альварос усмехнулся, однако ложку не взял.

– Это действительно вкусно? – спросил он, повернувшись ко мне.

– Еще бы, – ответил я. – Это сгущенное молоко. Из моего подвала. Еще у него здесь должен быть мед и варенье. А может, еще что стащил, я не знаю.

– О чем это он? – озабоченно спросил Чуи, подтягивая к себе банку. – О чем он говорит, Альво?

– Это его еда, Чуи. Ты таскаешь ее из его дома.

Несколько секунд фарках удивленно смотрел на меня, потом почесал редкий ежик грязных засаленных волос.

– Гляка барабука… – тихо произнес он. – Тот самый гасклит… Тот самый, не видать мне больше эля! – Он радостно засмеялся и хлопнул себя по коленям. – Но где ты его взял, Альво? Откуда он здесь?

– Это надо у тебя спросить, – сухо ответил Альварос. – Ты почему мне ничего не сказал о Двери?

– Дверь? А что Дверь… – Чуи пожал плечами, взял ложку и стал выскребать банку. – Дверь как Дверь. Хочу хожу. Хочу не хожу. Никому не мешаю. Мое дело.

– А кто ответит за то, что он оказался здесь? – спросил Альварос. – И кто вернет его назад?

– А при чем здесь Чуи? Чуи правила знает. Один хожу.

– Чуи, ты маленький мерзавец. Этот гасклит видел, как ты прошел через стену. И пошел за тобой.

– Чушь, – убежденно заявил Чуи. – Не сможет Дверь открыть. Знака не знает.

– Знака не знает? Кир, покажи ему знак.

Я послушно нарисовал в воздухе знак, однако это не произвело на фаркаха никакого впечатления.

– Ты ему показал, – убежденно сказал он. – А Чуи не виноват.

– Чуи, не зли меня, – медленно произнес Альварос. – Надо признавать свои ошибки.

– Чуи не ошибается. Чуи как Вещий Кот, всегда говорит правду.

– Мерзкий фарках… – Альварос нахмурился еще больше. – Коморус экто апирус, эт кросус кентро миратус…

– Все, все, Альво, что ты! – в голосе фаркаха послышался испуг. – Не надо, зачем нам ссориться из-за какого-то гасклита?

– Твоя работа? – Альварос указал на меня.

– Раз говоришь, что Чуи виноват, значит, Чуи… – примирительно произнес фарках. – Хотя Чуи никогда…

– Чуи! – грозно произнес Альварос, фарках снова сжался.

– Ну ладно, ладно… – плаксиво произнес он. – Недоглядел Чуи, не заметил. Вошел, походил… И вышел…

– Просто так вышел? – спросил Альварос. – И ничего не взял?

– Ну взял, ну и что? Взял-то всего ничего…

– А ты знаешь, что у нас с ворами делают? – в голосе старика вновь послышалась угроза.

– Да какой вор, Альво – взял-то самую малость… У него там столько всего…

– Чуи!

– Ну взял, взял, Чуи больше не будет. Вот, возьми… – Он сдвинул ко мне пустую банку. – Чуи чужого не надо.

– Мерзавец ты, Чуи, – произнес Альварос. Правда, в его голосе уже не было строгости. – Маленький грязный мерзавец.

– Фарках, – уточнил Чуи. – Мы жили тогда, когда еще ни вас, ни сваргов, ни даже гасклитов не было. Мы самые древние, самые умные…

– И самые хвастливые, – закончил за него Альварос. – У тебя вода закипела.

– Ах, гляка… – Чуи проворно соскочил с табурета, схватил чайник и отставил в сторону, затем вытащил из печи горшок и поставил на пол. Огонь в горшке тут же потух.

– Твоя кастрюля? – спросил Альварос, взглянув на меня.

– Да. Это чайник.

– Чайник? – повторил старик непривычное слово.

– Да. Чай – это напиток такой. Трава такая, ее заливают горячей водой и потом пьют.

– Лекарство?

– Нет, просто напиток. Но можно и лечиться, только тогда надо лесные травы заваривать.

– Я понял, – кивнул Альварос. – Чуи, сделай-ка отвар гостю.

– Гасклиту? – неприязненно произнес фарках. Альварос взглянул на него и сдвинул брови.

– Да сделаю, сделаю, – быстро сказал Чуи. – Почему не сделать.

Достав из шкафа небольшой мешочек, Чуи зачерпнул горсть сушеной травы и сыпанул в чайник, затем взял со стола ложку и размещал.

– Ждать немножко, – сказал он, взглянув на меня и любезно улыбнувшись. – Вкусно будет.

Только теперь, когда фарках вышел из-за стола, я наконец-то смог разглядеть его как следует. Его нельзя было назвать карликом – скорее, он был просто маленького роста. При этом все в нем выглядело на редкость гротескно, фарках казался пародией на нормального человека. У Чуи были чересчур худые руки и явно великоватые для этих рук пальцы и ладони, морщинистое и мятое лицо покрывали редкие длинные щетинки. Несколько волосков торчали из ноздрей, сам нос напоминал дряблую картофелину. Чересчур длинные мочки ушей колыхались при каждом движении – казалось, они живут своей, независимой от хозяина, жизнью. Желтоватые зубы сидели крайне неравномерно, маленькие круглые глаза жались друг к другу. Щеки, напротив, были пухлыми и выдавались в стороны, придавая Чуи крайне плутоватый вид. Дополняли картину густые клочковатые брови, при этом левая была гораздо гуще правой. Да и вообще, складывалось впечатление, что Чуи в основном смотрел одним левым глазом, как бы выставляя его вперед.

Усевшись за стол, фарках с улыбкой глядел то на Альвароса, то на меня. Альварос пытался быть мрачным, но это у него не слишком получалось. Я и сам уже все понял – Чуи был из той редкой породы людей, – в данном случае фаркахов, – на которых совершенно невозможно сердиться. В их исполнении даже самая большая гадость казалась невинной шуткой, а главное, эти люди на самом деле не чувствовали за собой вины. Чем больше я смотрел на Чуи, тем лучше понимал всю безнадежность своего положения. Глупо рассчитывать на то, что он поможет мне вернуться домой. Да и вряд ли он сможет помочь – сказал же Альварос, что Дверь меня не пропустит.