Школа боевой магии. Том 1

Сразу так паршиво стало, что хоть плачь. Я-то уже в мыслях похоронил его. На цепи вон висел – из-за него, между прочим! А он спокойненько отправился к моим похитителям и мучителям и так же тарахтел поди…

Григорий Ефимович с удивлением смотрел на меня, видимо, надеялся, что я тут болтаюсь на цепях, а я освободился.

Постояв немного на пороге, он закрыл за собой дверь, демонстративно щёлкнул ключом, прошёл и сел на стул.

Я усмехнулся: всё, как вчера. И тут же всплыла капля яда – только Дёма теперь не мне мурчит. Но и без него обойдусь. Подумаешь! Проблемой меньше.

Григорий Ефимович продолжал гладить Дёму и словно бы не обращал на меня внимания. Я стоял, как дурак, и не знал, что делать – дверь-то он закрыл, и ломиться наружу бесполезно.

А он сидит, гад, улыбается. А Дёма потягивается, как будто только о том и мечтал, чтобы этот бородач, этот похититель людей гладил его.

Мне было так паршиво, что я спросил с вызовом:

– Что вам от меня нужно?

А Григорий Ефимович такой отвечает:

– Это не нам от тебя, это тебе от нас. – И продолжает улыбаться и наглаживать мелкого предателя.

Я, признаться офигел. Говорю:

– Мне от вас нужно, чтобы вы меня отпустили домой.

– И что ты там будешь делать? – с улыбочкой спрашивает он.

– Да уж найду, чем заняться! – отвечаю я.

Григорий Ефимович поднял Дёму, заглянул ему в глаза и сказал… ему, не мне:

– Слышал? Маленький маг говорит, что найдёт чем заняться. Потом поди в Академию магии поступит… Какой факультет выбрал? Коммуникативной магии или магии состояний?

– Состояний, – ответил я автоматически.

Было в интонации Григория Ефимовича что-то такое, что я почувствовал себя полным дураком.

И действительно, Григорий Ефимович засмеялся. Негромко так и очень обидно. И сказал уже мне:

– Выучишься, получишь должность, может быть даже неплохую, а потом всю жизнь будешь страдать и мучиться, потому что магия состояний – не то, чего ты хочешь.

Так-то он прав, но прозвучало это так, будто я полный лох и не понимаю своего счастья. То есть я должен быть счастлив, что попал к ним. А меня, на минуточку, похитили! Я, конечно, взвился и ехидно спросил у него:

– И чего же я хочу? Раз уж вы такой всезнайка.

Григорий Ефимович проигнорировал мой вопрос. Он опустил котёнка на стол, погладил его ещё разок. Котёнок сладко потянулся. А потом спрыгнул со стола и направился ко мне. Потёрся о ногу и вдруг, цепляясь коготками, как по шторе махом залез по моей штанине.

Я, конечно же, взял его на руки.

– Как назвал-то? – спросил Григорий Ефимович.

Я ответил:

– Дёма.

– Маленький демон? Подходящее имя, – одобрил Григорий Ефимович. – И котёнок хороший. Не захотел гадить в комнате, у порога ждал, когда дверь откроют, терпел. А как только открыли, сразу рванул удобрять травку. А потом прямым ходом на кухню. Так что с ним всё в порядке, и сыт, и выгулян.

Я слушал и сгорал от стыда. Чего только не передумал про малыша, а оно вон как. А мне даже в голову не пришло, что ему тоже в туалет надо, а в ведро сходить он не сможет. Эх…

А Григорий Ефимович, наблюдая, как котёнок ластится о мою руку и громко тарахтит, сказал:

– Время наказания ещё не вышло, так что придётся тебе тут посидеть.

Я напрягся – подумал, что он опять посадит меня на цепь, но Григорий Ефимович как будто услышал мои мысли.

– Нет, цепи пока больше не будет. Ты справился, молодец. Но побудешь ещё тут. А я пока отвечу на три твоих вопроса. Только на три. Поэтому думай, прежде чем спросить.

Я почувствовал себя как на выпускном экзамене в Школе волшебства. Когда я стоял перед комиссией и нужно было правильно ответить на вопросы, потому что решалась моя судьба. Но там нужны были верные ответы на известные вопросы. А тут ответы будут, надо найти правильные вопросы. Хотя какого чёрта?!

– Какого чёрта я тут делаю? – нагло спросил я.

– Маешься дурью и теряешь возможности, – ответил Григорий Ефимович. – Осталось два вопроса.

И я проглотил готовую сорваться с языка колкость.

Следующий вопрос был немного обдуман мной.

– Что это за место?

– Комната для наказаний, – усмехнулся Григорий Ефимович. – И ты по-прежнему не хочешь включить мозги. Остался один вопрос.

Блин! Да он издевается!

Григорий Ефимович сидел нога на ногу, боком к столу. Одной рукой он облокотился на стол и с повышенным интересом рассматривал ногти, как будто там было что-то важное.

Ну да, не он же тут мозги сворачивает над вопросами.

И вдруг у меня в голове засвербела мысль. Она мне сразу не давала покоя, но как-то ушла на второй план, а сейчас всплыла. И я начал с подводки.

– Вы сказали, что не я вам нужен, а вы мне… Так вот, ответьте на вопрос: зачем вы мне нужны?

Григорий Ефимович разулыбался.

– И это правильный вопрос! Я в ответ скажу тебе только два слова. Боевая магия.

В комнате повисло молчание.

Я переваривал слова Григория Ефимовича, а он наблюдал за мной.

Наконец он поднялся.

– Вижу, тебе до конца наказания есть о чём подумать, – сказал он и направился к двери.

У дверей ещё раз глянул на меня, усмехнулся и вышел. Замыкать не стал. Понял, что я теперь не сбегу. Потому что эти два слова изменили всё.

Эти два слова не просто изменили всё. Они всё перевернули!

Ноги сразу ослабли, и я опустился на пол – прямо где стоял.

То, что тут знают о боевой магии не понаслышке, я убедился на собственной шкуре. Так что сразу поверил Григорию Ефимовичу.

Да, я мечтал о боевой магии. Но, блин, не так! Я мечтал поехать куда-нибудь в столицу и поступить в Академию, где есть такой факультет, выучиться, получить диплом специалиста и…

И что?

Я задумался. Ну получу я диплом, а что дальше?

Я удивился возникшему вдруг сомнению. Получить диплом боевого мага – разве не этого я хотел? Разве не об этом мечтал? Так с чего сомнения? Чего же я хочу?

И вдруг пришло понимание: мне мало получить диплом… Я хочу боевым магом стать! Одно ли это и то же? Что-то подсказывало мне, что нет.

С другой стороны, если я стану настоящим боевым магом без Академии магии, то что? Где я буду работать?

И потом в столицу надо ехать, а у нас теперь денег и на нашу Академию нет, не то что на столичную. А тут – бесплатно!

Да, папа часто повторяет, что бесплатный сыр только в мышеловке… Но – боевая магия! Боевая! Магия! Моя мечта. И вот она, тут.

Похоже, действительно они мне нужны больше, чем я им.

Так! Стоп!

А зачем тогда они меня воровали? И что будет с теми парнями и девицами.

Не, девиц, конечно, не жалко, но что с ними будет? С этой, с фиалковоглазой?..

Стоило только вспомнить девиц, как снова заныло сердце.

Чёрт! Надо было спросить, что с ними будет… Вот уж точно проморгал возможность.

Я смотрел на двери и видел: они не заперты. И понимал: не выйду отсюда, не сбегу, не смогу отказаться от появившегося шанса стать боевым магом. Я. Просто. Не. Смогу. Это выше меня.

Простите мама, папа и Соня, но я останусь тут. Я дам вам знать о себе, когда смогу, а пока буду учиться.

Короче, сижу я на полу, пялюсь на дверь, осознаю слова Григория Ефимовича, а Дёма вылизывает мою руку, успокаивает, значит.

И тут мне в голову приходит ещё одна мысль: а вот если я сейчас решу уйти домой, мне дадут?

И усмехнулся, понимая, что нет. Не выпустят меня отсюда. Григорий Ефимович дал мне выбор без выбора.

Значит, у меня только один путь: согласиться на обучение и разбираться, что тут происходит.

Решив так, я лёг, свернулся калачиком, обнял Дёму и уснул. Да, блин, я спокойно уснул, потому что практически не спал ночью, а сколько ещё сидеть – неизвестно.

Конечно, на холодном полу не очень-то, но пофиг – я уснул. И пусть весь мир подождёт!

Разбудил меня Дёма. Он зашебуршился, запотягивался. Я не отреагировал на его движения, тогда он легонько ударил меня лапой по лицу.

Такой наглости я стерпеть не мог. Но стерпел, потому что ещё окончательно не проснулся и был расслаблен как никогда.

Дёма ударил меня ещё раз и ещё. Потом на всякий случай другой лапой и чуть выпустив острые коготки.

Я прижал его рукой, а он вцепился в руку когтями и укусил меня. Пришлось просыпаться.

Я сел, и почти сразу открылась дверь. Вошли те двое, которые подвесили меня на цепи.

Приятно было видеть их удивлённые рожи и то, как они переводили взгляды с меня на цепи и обратно.

– Что, – спросил я, – плохо закрепили?

– Это магические цепи, – ответил тот, что постарше. – Их невозможно плохо закрепить.

– Как тебе удалось? – спросил второй.

Было приятно видеть их растерянность, поэтому я сказал:

– Легко!

И с ужасом увидел в его глазах желание проверить, как это – легко.

– Поди Григорий Ефимович отпустил? – поделился мыслями старший.

– А такое хоть раз бывало? – ответил вопросом на вопрос второй.

– Нет, – согласился старший.

Они разговаривали между собой, как будто меня нет. Мне, естественно, это не понравилось. Поэтому я встал и сказал им:

– Не буду вам мешать, беседуйте на здоровье! – и направился к двери.

Они посторонились, пропуская меня. Но едва я вышел на улицу, как тот, что постарше окликнул меня:

– Тебя Боря ждёт. Пойдём, провожу.

– Кто такой Боря? – деловито спросил я.

– Наш тренер, – ответил он. – Ты видел его.

Я пожал плечами, мол, ведите раз так, сопротивляться не буду. И когда я уже двинулся за старшим, второй спросил вдогонку:

– Всё же, как ты освободился? Ещё никому не удавалось. Затянуть цепи – легко, а вот освободиться… Признайся, тебя Григорий Ефимович освободил?

Я усмехнулся и покачал головой.

Если честно, я и сам не знал, как избавился от ошейника и кандалов. Но не говорить же об этом парням? Пришлось напускать многозначительный вид. Ибо нефиг!

Тренер, который утром вёл зарядку, а потом отправил меня в комнату наказаний, сидел на крыльце и зашивал рукав штормовки. Я понял, что он и есть Боря. Когда мы подошли, он глянул на нас исподлобья и спросил у меня:

– Ну что, осознал?

– Что я должен был осознать? – спросил я, хотя прекрасно понял, о чём он говорит – дисциплина и всё такое. Но я тогда ещё не принял решения учиться тут, так что считаю, что наказания не заслужил. Да если бы и решил – я спасал котёнка. И пофиг, что он не нуждался в спасении. А если бы нуждался? Вот то-то же! И если они знали, что с Дёмой всё в порядке, то наказывать меня вообще было подло.

– Дерзишь? – усмехнулся Боря, прилаживая надорванный рукав на место. – Дисциплина тут – закон!

– Извините, не знал, – съязвил я.

– Предположим, ты ничего не знаешь про силу тяжести, но если спрыгнешь с десятого этажа, то непременно разобьёшься. Надеюсь, аналогия понятна?

– Незнание закона не освобождает от ответственности, – начал поясничать я, понимая, что напрашиваюсь. Но я не мог простить ему Дёму.

– …А если знаешь про гравитацию, – продолжил как ни в чём не бывало Боря, – то захватишь парашют для бейсджампинга.

И я замолчал.

Потому что этот мужик не читал морали, он показывал возможность. И это выгодно отличало его от моих школьных учителей.

Блин, мне определённо тут нравится!

А Боря, не обращая больше на меня внимания, кивнул старшему:

– Артём, покажи и расскажи Владу что тут и как. – И снова погрузился в свой рукав, как будто нас не существовало.

– Пойдём! – Артём хлопнул меня по плечу.

Если честно, я бы с большим удовольствием сейчас забрёл бы куда-нибудь на кухню – я ведь со вчерашнего дня не ел, позавтракать не успел, а обед, похоже уже прошёл. Дёма вон сгонял на кухню, пока я висел на цепи. Теперь, наверное, моя очередь. Я так и сказал Артёму, что, может, начнём осматривать окрестности с кухни?

На что тот коротко ответил:

– Ужин по расписанию.

Эх, если бы не моё решение остаться тут и изучать боевую магию!

– Ну ладно, – согласился я. – Давай, показывай, что тут у вас и как.

– У нас, – поправил меня Артём и обратился к товарищу: – Серый, ты с нами или на занятия?

– Шутишь? – возмутился тот. – Конечно же на занятия!

И я прифигел. Когда такое было, чтобы ученик не использовал возможность прогулять урок? А тут вот оно – Серый кивнул Артёму и отправился учиться.

Артём завистливо поглядел ему вслед, вздохнул и сказал мне:

– Пошли, что ли!

Как оказалось, это закрытая частная школа. Зарегистрирована она как реконструкторская мастерская, то есть типа тут восстанавливают разные ремёсла, песни, пляски, короче, культуру наших предков. Среди прочего и боевые искусства – подаётся это как упражнения для поддержания здоровья. Но цели у них явно другие. Хоть Артём на этот счёт ничего и не сказал, но я на себе испытал… Похищение людей, саморазмыкающиеся цепи и бесконтактный удар, которым меня в микроавтобусе откинул Григорий Ефимович, к здоровью и ремёслам не имеют никакого отношения.

Территория школы довольно большая, но не огромная. Огорожена высоким забором. Вокруг лес. Вдоль забора натыкана куча видеокамер, а у ворот – автоматчики. Типа охрана. Здоровье и забытые ремёсла охраняют, ага.

Ближе к воротам одно большое здание. В нём с центрального входа – комнаты Григория Ефимовича и преподавателей. Сбоку – спальная для студентов, сзади – кухня и столовая. С четвёртой стороны ещё один вход – в кладовки и на кухню. Напротив этого входа – колодец. Действующий, хотя водопровод в доме есть. Кухня и кладовки соединены коридором с комнатами преподавателей. Спальня для студентов изолирована. Отдельно стоит комната наказаний – её я уже знаю. У ворот – домик охранников. Позади здания – учебный дом – именно туда отправился напарник Артёма. Есть банька – хорошая такая, ладная, неподалёку от колодца. Спортивная веранда и площадка с турниками. И, как ни странно, небольшой сад с огородом.

Выходить за территорию без разрешения Григория Ефимовича или Бори нельзя. Заниматься чем-то не по расписанию без разрешения или указания преподавателей нельзя.

– Да и сам не захочешь, – прокомментировал правило Артём.

Сам не захочешь… хм. Я вспомнил, каким взглядом Артём проводил своего напарника, и спросил:

– Как народ попадает сюда на учёбу? Неужели всех воруют?

Глава 5

– Кто как, – пожал плечами Артём. – Кого Григорий Ефимович приводит, кого Боря, кто сам приходит. Но тех, кто сами, не всех берут. Не всех даже во двор пускают.

– А как они узнают, кого пускать, а кого нет? – тут же спросил я.

– Видят, – ответил Артём.

Это прозвучало так, что охота задавать вопросы у меня поуменьшилась. Однако один вопрос меня беспокоил и сильно. Я небрежно махнул рукой на гаражную дверь, за которой скрылись вчера девицы с парнями, и спросил:

– А там что? – я постарался, чтобы вопрос прозвучал легко, невинно.

Артём, прежде чем ответить, посмотрел на меня внимательно.

– Вот в подвал тебе точно соваться не стоит! – сказал он и отвернулся.

Я увидел, как его передёрнуло, и решил пока не уточнять почему. Сам разузнаю.

Но, судя по всему, у Артёма вообще пропало желание отвечать на мои вопросы, потому что он повернулся ко мне и сказал:

– Слушай, Влад, давай будем считать, что я тебе всё показал? Что не успел, потом узнаешь. Пошли на занятие, а?

Ну мы и пошли. Прямиком в учебный корпус.

Заходим мы в кабинет… Хотя назвать это кабинетом язык не поворачивается. В общем, заходим мы с Артёмом в комнату, а там человек пятнадцать парней сидят на табуретках и плетут… Лапти! Представляете жесть какая! В наше время высоких технологий здоровые парни не в компьютерные игрушки рубятся, не музыку слушают, не спортом в конце концов занимаются, не видосики в ютубе лайкают, а плетут лапти! Жесть!

Заходим, короче, мы, и тут какой-то остроум говорит:

– Они с котиком нашли друг друга! – и добавляет таким сладким голосом: – Жили они с тех пор долго и счастливо!

Все заржали. Как будто он действительно что-то умное сказал.

Я, конечно, разозлился. Эти придурки плетут лапти и ржут над Дёмой. Уроды. И, главное, преподаватель тоже в усы ухмыляется.

Ну я и не сдержался.

– Кто-то, – говорю, – будет жить долго и счастливо, а кто-то зубов не досчитается!

Тут они и вовсе грохнули. Давай остроума по плечам похлопывать, сожаление высказывать, что всё, мол, сейчас ему салага наваляет. Особенно троица рядом с ним старалась. А он сам смотрит на меня нагло так и говорит с улыбочкой:

– У меня от страха аж поджилки трясутся! – издевается, гад.

А сам вроде как расслабленный такой, но готовый в любой момент начать считать уже мои зубы.

У нас в Школе драки, конечно, бывали, но учителя их всегда жёстко пресекали, потому что родители такой хай поднимут, что директору мало не покажется. Так что у меня опыт драк никакой, но сдаваться я не собирался, ибо нефиг!

Я уже подумывал, куда Дёму деть, чтобы он не пострадал, и вообще, как здесь, в кабинете среди табуреток, драться? Может, сразу табуретками?

И тут преподаватель тихонько кашлянул в кулак, и все моментально уткнулись в свои лапти. Только шутник напоследок сверкнул глазищами. Да пофиг! Видали мы таких!

А преподаватель говорит нам с Артёмом:

– Чего стоите? Особое приглашение надо?

Артём сразу же сел на свободный стул, взял из корзины полоски коры и принялся на коленке переплетать их.

А я остался стоять как дурак, не знаю, что делать.

– Бери табуретку и иди сюда, – позвал меня преподаватель.

Я подошёл, сел рядом.

– Кота-то отпусти, его тут не покусают, – сказал он.

Парни прыснули, но преподаватель только глянул – и все стихли.

Мне не хотелось отпускать Дёму. Понятно, что его тут никто не обидит, но с ним как-то спокойно. Однако работать с котёнком на руках неудобно. А то, что мне тоже придётся лапти плести, я уже понял.

В общем, опустил я Дёму на пол, посадил около ноги, а он огляделся и запрыгнул на табуретку, что стояла рядом, и свернулся там клубочком. Тоже вариант.

А преподаватель спрашивает:

– Как тебя зовут?

Хотел я ответить в обычной своей манере: «Влад. Джеймс Влад», но каким-то седьмым чувством понял, что если так скажу, то парни будут издеваться надо мной до скончания веков. И я назвался своим полным именем:

– Владислав.

– Владеющий славой, значит… – улыбнулся в усы преподаватель.

Я уже приготовился, что народ опять ржать будет, а они ничего так, сидели и работали молча.

– Так вот, Владислав, – отвлёк меня от разглядывания кабинета преподаватель, – меня зовут Игорь Петрович, и я преподаю ремёсла. Ремёсла, которые однажды спасут тебе жизнь.

Хорошо, что я сидел. Ага, лапти – это то, что при современных технологиях спасёт мне жизнь, как же! Но не спорить же с преподавателем? Тем более что я решил учиться тут. И если для освоения боевой магии нужно научиться плести лапти, я сделаю это!

– Почему не спрашиваешь, как спасут? – спросил Игорь Петрович.

– Ну и как? – спросил я в ответ, мол, ну-ну, давайте, вешайте мне лапшу, только возьму вон ту изогнутую железку с ручкой, какой пацаны лапти плетут. Ей снимать лапшу удобнее будет.

А Игорь Петрович такой спрашивает:

– При какой температуре твои кроссовки расплавятся прямо у тебя на ногах?

Я и растерялся. Откуда я знаю? Я по огню в кроссовках не ходил! Так и заявил.

А Игорь Петрович такой продолжает:

– Когда под тобой во время боя на заклинаниях будет гореть земля, поверь, ты будешь рад лаптям.

И я поверил. Ну, как бы не совсем, но поверил. Опять же все парни старательно сплетали полоски коры, никто не возмущался, хотя и ухмылялись, слушая преподавателя.

С другой стороны, почему сразу кроссовки? Есть разные материалы. В конце концов, у пожарных обувь огнеустойчивая. Я так и сказал преподавателю.

Игорь Петрович засмеялся.

– Посмотрел бы я на тебя, как ты, уворачиваясь от заклинаний, в этих самых огнеустойчивых сапогах пожарных будешь прыгать по лесу. Нет. Самая лучшая обувь в таких случаях, как это ни странно выглядит на первый взгляд, именно лапти. К тому же они целиком из одного материала, что очень важно при бое на заклинаниях, потому что заклинания на разные материалы действуют по-разному, и обувь может просто развалиться. У тебя скоро будет возможность в этом убедиться на собственном опыте.

Я сидел, слушал внимательно, даже начал присматриваться к полоскам коры, а Игорь Петрович вдруг засмеялся.

– Я пошутил, – сказал он. – Конечно, в бою гораздо удобнее берцы, лаптями ты себе с непривычки все ноги собьёшь, и онучи не помогут.

– А зачем тогда? – опешил я, понимая, что лапшу мне всё-таки на уши навешали.

– Во-первых, это сувенирка, и мы лаптями, грубо говоря, себе на обед зарабатываем. Наши лапти туристы хорошо покупают. И не только лапти… Во-вторых, плетение лаптей с одной стороны, очень дисциплинирует, а с другой – хорошо тренирует мелкую моторику, что очень полезно для мозга. А в-третьих, это умение будет полезно при освоении заклинаний. Плюс, человек, умеющий сплести лапти, ни в какой ситуации не останется босым. А если учесть, что по нынешним временам босиком умеют ходить очень немногие, то сам понимаешь…

Я представил себя босиком и передёрнулся, а Игорь Петрович продолжал:

– Так что, смотри… – он взял несколько разных полосок. – Это цины, очищенное от коры лыко. Отсюда произошло слово «циновка». Важно, чтобы цины были нарезаны ровно, одинаковой ширины. Цины нарезают из коры разных деревьев. Вот это липа. Лапти из липы называют лыковыми. Они самые прочные и мягкие. А это берёза. Лапти из неё называются берестянки. Это ива. Лапти из неё – ивовые коверзни. Так себе прочность. Потерянное время. Но самый легкодоступный материал. А вообще, можно плести из чего угодно. Например, из размятых веточек или из отслуживших верёвочек. Из них делают домашние лапотки-шептуны.

Я как бы ненароком огляделся. Парни были в нормальной современной обуви – кто в кроссовках, кто в сандалетах, а сам преподаватель вообще в шлёпках. И в лаптях никто не ходил. Так что версия с сувениркой мне показалась самой правдоподобной. С другой стороны, Серый вон как рванул плести лапти и не захотел прогуливать… Так что что-то тут не чисто.

Игорь Петрович тем временем перебирал полоски коры, давал мне пощупать их, оценить фактуру, прочность. Для меня, если честно, все они были одинаковыми. Нет, конечно, разные, но, блин, я разницы не понимал.

А Игорь Петрович продолжал:

– Для прочности подошву проплетают вторично, а можно пришить кожаную подмётку или подковырку. Но всё равно лаптей надолго не хватит. Но нам и не надо надолго, чтобы лапти за время носки не успели набрать отрицательной энергии. Ещё одна причина, почему твои кроссовки для настоящего боя не годятся.

Ага, для настоящего боя… Я понял, что мне пудрят мозги!

Но остальные парни спокойно плели эти грёбаные лапти и не возбухали! И это выбивало меня.

Я поневоле стал прислушиваться и приглядываться.

– Это кочедык. Он тебе понадобится, когда нужно будет заправлять цины.

Игорь Петрович показал мне металлическую штуковину с деревянной ручкой. Ту самую, которой я собирался снимать лапшу с ушей. Парни поддевали слегка загнутой металлической частью штуковины полоски коры, чтобы просунуть другие полоски.

Кочедык был с ладонь длиной. Половину занимала деревянная ручка, а с другой стороны была изогнутая металлическая фиговина, такая изогнутая узкая лопатка, довольно-таки крепкая, чтоб не сломалась, когда придётся туго сплетённые полоски коры раздвигать.

– Лапоть плетётся на коленке, – продолжал рассказывать Игорь Петрович. – Берёшь восемь длинных цин и вот так переплетаешь их в шахматном порядке. Делаешь такой коврик. Ага, молодец! Поплотнее. Так… – Игорь Петрович показывал и посматривал, что делаю я. – Теперь будем делать пятку. Берём четвёртую цину и проплетаем её через вот эти три и вот эти четыре цины… Теперь с другой стороны. Так. Теперь вот эти две центральные тоже переплетаем. Вот, у нас получилась пятка. Эти три и эти три подтягиваем хорошенько и вот так закрепляем под коленкой. Смотри, тут у нас пять цин, и тут. Берём пятую и…

Это оказалось непросто. Полоски коры расползались, и справиться с ними было невозможно. Тут стяну, там расплетётся, там поправлю, здесь полоски перепутаются. Приходилось расплетать и начинать заново.

Я всячески старался плести плотно, как показывал Игорь Петрович, но у меня получалось рыхло. Меня это раззадорило, захотелось сделать хорошие лапти и показать маме с папой. Я подтягивал расползающиеся цины, а сам представлял, как Сонька будет визжать от восторга, а потом сделает из лаптя карету для своих кукол.

И вот только у меня что-то начало получаться, как Игорь Петрович объявляет, что все должны показать свою работу.

У каждого из парней был либо законченный, либо почти законченный лапоть. Даже у Артёма работа продвинулась до заплетания носка или головашки, как сказал Игорь Петрович. И только у меня было нечто несуразное с торчащими во все стороны полосками коры.