скачать книгу бесплатно
– И что вся эта фигня значит? – проворчал Гавриил, немного покраснев, потом побледнев и под конец – позеленев.. – Простите, товарищ страшный лейтенант.
– Это пока ничего не значит, кроме того, что тот, кто съел этих людей просто не смог расколоть кости и поглотить костный и головной мозг… Странно – он сумел съесть хрящи и сухожилия в суставах рук и ног, но не смог попасть в голову и переварить хрящи позвоночного столба… Это интересно… – Елена достала лупу, подкрутила её и присмотрелась к костям. – Хм! А вот это уже странно…
– Что такое? – Иннокентий шагнул вперёд.
– Хотите посмотреть? – тоном гостеприимной хозяйки, предлагающей гостю чай с ватрушками, повернулась к нему Елена.
– Спасибо. Я вам на слово поверю.
– Ну ладно… в общем на костях есть странные следы – словно их царапало что-то круглое, как рот миноги.. Миноги…
– Что такое минога? – удивился Иннокентий.
– Это «шестидыр» (русское прозвище миноги. Примечание автора). Рыба такая, длинная, как угорь, с круглой пастью, что усажена зубами по кругу – такими круговыми зубами она может «стесать» мясо с живой рыбы – в общем, опасный хищник. Но вкусный. У неё шесть дырок вместо жаберных щелей – потому то её «шестидыр» и зовут, – объяснил, к удивлению Елены, Серафим. – В Ленинграде её часто ловят и к пиву приговаривают. Костей нет. Рыба, если правильно засолить – вкусная. Но в наших краях она не живёт.
Елена поднесла кость к лампе и попыталась присмотреться к ней, через лупу.
Серафим спокойно забрал кость и поднёс её к свету, чтобы Елена могла спокойно использовать лупу.
Елена присмотрелась к костям. Никаких сомнений не было – на костях царапины имели чёткое кольцевое строение – такое можно увидеть только после нападений кальмара или миног – зубы или зубчики на присосках, двигаются по кругу к центру, стёсывая и перемалывая попавшееся на пути мясо. Удивлял только размер этих следов – они были микроскопические – с трудом заметные только через мощную лупу, и их было ОЧЕНЬ много – словно это был кальмар с тысячами щупалец, или стая миног в несколько тысяч особей.
Не стоило и говорить, что в климатических условиях «Плутонии» кальмары и миноги вряд ли протянули бы больше минуты. А уж представить, что они слопали бы десять человек – вместе с одеждой и обувью – было совсем странно.
– Не могу понять, что это такое… Странно, – прошептала Елена, проводя пальцами по костям. – Это нечто невероятное…
– Это для вас «нечто невероятное»?! – неожиданно зарычал Павел. – Твою мать. Ты – кгб-шница! Это останки убитых людей! И ты восторгаешься тем, что их убило?
– Э, брат, ты б это… сбавил пар! – прорычал Гаврила. – Чё развонялся? Иль чего – сам хочешь пополнить коллекцию этих костей?
– Да, Павел, чем тебе не нравится её работа? – поддержал Гаврилу Серафим. – Товарищ старший сержант, не обращайте внимания. Не ко всякому зрелищу мы тут привыкли.
– Да всё в порядке, – Елена осторожно и деликатно перерыла кости. – Моя работа не у всех вызывает удовольствие – особенно у тех, кто благодаря ей понёс заслуженное наказание. Ага!
Несколько костей лежали чуть в стороне – они были аккуратно распилены, причём явно хирургической пилой.
– Ваш врач пилил эти кости, чтобы получить доступ к костному мозгу… – Елена подняла одну кость. – Ну, в принципе правильно. Хотя не совсем понятно – они умерли так быстро, что никакой яд или наркотик просто не сумели, бы проникнуть в их костный мозг… Что он хотел там найти?
– Он ещё череп вскрыл один, – проговорил Иннокентий. – Взял мозговое вещество.
Тут уже было кое-что интереснее – судя по кассете, которую Иннокентий дал послушать Елене – перед смертью члены экспедиции находились под воздействием какого-то наркотика или вещества, что вызывало галлюцинации. Если наркотик попал в кровь, то он мог сохраниться в мозговом веществе, и его можно было установить.
Елена прибрала один череп и убрала в сумку.
– Это я заберу – потом обработаю результаты «Орангом». Надеюсь, что уже завтра будет какой никакой ответ.
– «Оранг»? Что это?
– Это мобильная биологическая лаборатория. Она засекречена, я не могу вам ничего о ней рассказать. Но поверьте – если кто и может справиться с разгадкой этих смертей, то только она.
– Уверены?
– И не такие орешки «щёлкал»… И это… Елена вздохнула. – Товарищ главный инженер – я бы хотела, чтобы о том, что тут произошло разговоров ходило поменьше. Это можно устроить?
– Постараюсь.
– Полагаю, что вашим работникам, что присутствовали при этом осмотре, будет достаточно вашего приказа. Но если они вдруг, совершенно случайно, обмолвятся, что люди в экспедиции погибли так, как описывал ваш главный врач, то я только буду рада. Не надо говорить ничего об истинной причине этих… смертей. Я прошу вас понять – это дело очень странное. Не хочу поднимать панику.
– Могли бы и просто выставить меня и моих людей из этого сарая и всё делать не на наших глазах, – заметил Иннокентий. – А вы нам тут столько всего рассказали, товарищ старший сержант.
– Десять лет назад я бы так и сделала. Но когда у вас будет такой же опыт оперативной работы, как у меня – то вы научитесь доверять людям. И понимать, что иногда нужно демонстрировать доверие… И да… – Елена подошла к Иннокентию и что-то прошептала ему на ухо.
– Ого… Даже так? – главный инженер скривил губы в нехорошей усмешке… – Не вопрос – сделаю.
…Валентина, с подушкой и одеялом в руках, повела показывать Елене её комнату.
– Выделили для тебя комнат на пятом этаже – под самой крышей. У нас парни не любят пятый этаж.
– Какое-то суеверие? – удивилась Елена, осматриваясь по сторонам.
– Да не, когда с похмелюги просыпаешься, то тащиться с пятого этажа вниз, до столовой, не так уж весело… – усмехнулась женщина. – Счас-то в нашем гнёздышке тихо – почти все на полевых работах да в экспедиции. А летом тут начинается не совсем весёлая жизнь – прибывают всякие студенты. Учащиеся. Первокурсники… Иногда приезжают всякие ансамбли песен и плясок, театры, да и просто журналисты сюда наведываться любят. Летом у нас тут совершенно дикий бедлам. Не уследить за народом. И, ты мне поверь, никаких проблем от Угодий Келе не было. Хотя туда часто летом народ гоняет на аэросанях или собачьих упряжек. Сама понимаешь – девку красивую в тундру не скатать – тепла в постели – не видать.
Елена усмехнулась, старательно пересчитывая ступени.
Лестницы тут были сделаны из дерева – хорошо обтёсанного и ошкуренного бруса, с металлическими уголками на краях, для прочности. Все лестничные площадки были хорошо освещены, и надраены до блеска – ни грязи, ни пыли – хотя дух одиночества и мрачности, что бывает в старых домах, тут хорошо ощущался.
– Получается, что сейчас основной народ живёт на первом и втором этаже? А третий, четвёртый и пятый – пустые?
– Получается что так, – кивнула Валентина. – Ты это… смотри в оба. Ребята тут разные бывают. Некоторые сами не свои бывают до нашего, бабьего мяса. Иннокентий конечно всех предупредил насчёт тебя – но ты ведь мужиков знаешь – они головами не всегда думают.
– Я могу за себя постоять.
– И без оружия никуда не ходи – у нас был случай, когда медведь в общежитие залез – ладно ребята без револьвера спать не ложатся – устроили стрельбу, прогнали медведя. Но сама понимаешь – дюжина салютов посреди ночи под ухом – это тот ещё нежданчик. Так что вот… – Валентина вошла в длинный коридор, слабо освещённый парой ламп. – Твоя комната вон там. Угловая, как мы её зовём. Двери там крепкие, так что спи, как следует – разве что на задвижку запрись. Ужинать решишь – то топай на первый этаж, столовая там работает до девяти часов. О тебе уже всех поваров предупредили – ешь, что хочешь и сколько – не стесняйся. Всё запишут на счёт администрации. Лично Бегемот подсуетился – гордись.
– А помыться где?
– Мыться в подвале – уж сама понимаешь, в нашем климате жидкая вода – дело сложное. Проще её держать поближе к котельным. Так что туда ходи. Только смотри не перепутай, тут у нас душевые и для мужчин и для женщин.
– А баня?
– Баня… – фыркнула Валентина, открывая двери в «апартаменты» Елены. – Баня для ребят дело святое – у нас обычай есть – если с полевых работ кто возвращается, то первым делом – в баню идёт, да сидит там, в жаре и паре, пока дочиста не отмоется. Ну и конечно – самое важное – нельзя носить в тундре ту же одежду, в которой ходишь в поселении. Это тоже такая примета.
Елена вспомнила, что абсолютно все жители поселения, кроме собственно самих туземцев, носили тут довольно необычную одежду – чистые ватники, шубы, жилетки из меха.
Войдя в комнату, Елена осмотрелась.
Комната была нежилой – в ней ощущался некий дух одиночества и тлена, что часто сопровождает пустые дома, в которых долгое время никто не живёт. Несмотря на то, что тут было тепло, стены и пол были прохладными – не успевшими прогреться, несмотря на пущенное отопление.
Из мебели тут был стол, пара стульев и четыре кровати, с четырьмя тумбочками. На кроватях лежал багаж Елены – упакованный в ящики «Оранг» и пара сумок с личными вещами.
– Вот тут и будешь жить. Не боишься одиночества?
– Нет. Не боюсь, – Елена подошла к одному из окон и потрогала стекло, на которое были наклеены полоски бумаги. – Это для чего?
– Там у нас, за вон тем насыпным холмом, бункер, где мы взрывчатку храним. Однако лет восемь назад при погрузке ящик динамита жахнул – все стёкла повыбивало. Пока вставляли, пока то да сё – куча времени прошла. С той поры мы и начали клеить бумагу на стёкла. В Ленинграде такое хорошо защищало от взрывной волны.
– Знаю, я такое видела, – Елена потрогала стекло. – Что-ж, вижу моё оборудование сюда доставили, и свет провели.
– Это да. У нас тут электричество не экономят, но все, же смотри… если что, то свечи вот… – Валентина положила на кровать завёрнутые в газету свечи.
Елена раскрыла одну из сумок и стала снимать с себя «Айзек» – тепло он тоже хорошо экранировал, но все, же щеголять в нём было бы не совсем умно – в определённом плане здешние жители правы – для работы должна быть одна одежда, для повседневной жизни и отдыха – другая.
…Валентина немного растерялась, когда Елена спокойно начала раздеваться прямо при ней – хоть и женщина, но все, же незнакомый человек…
Однако затем пришёл черёд удивляться ещё больше – под своим странным комбинезоном из серо-зелёной ткани, с капюшоном и странной маской, Елена не носила ничего.
Осторожно освободившись от комбинезона, Елена, прямо голышом, подошла к сумке и стала рыться в ней.
В этот момент Валентина и сумела её рассмотреть, как следует.
Первое, что бросалось в глаза, была необычайная худощавость девушки – ни капли жира или лишних мускул – не человек, а ожившая статуя, работы искусного скульптора. Единственное что выбивалось из общей картины – хорошо различимые под кожей рёбра Елены. Это единственное, что портило её красивое тело.
Грудь у Елены была не очень большой, но на удивление упругой – признак ни разу не рожавшей женщины. Обычно после кормления ребёнка груди хоть чуть-чуть, но обвисают, уж это Валентина знала не понаслышке.
Тело Елены не имело ни единого шрама или родинки – если не считать странных шрамов в районе почек – три белёсых полоски странного вида, больше похожих на уколы огромной иглы.
– А что вы думаете о том, что случилось? – Елена стала неторопливо одеваться. – Если, так можно сказать, без протокола? Наверняка же думали над этим жутковатым происшествием. И побольше моего.
– Думала, да, – кивнула Валентина. – Но тут ничего не могу придумать. Кроме разве что…
Елена повернула голову к Валентине.
Женщине на минуту показалось, что глаза Елены вспыхнули каким-то призрачным сиянием – скорее всего отражение Луны, что привольно расположилась на небосклоне.
– Что? – поинтересовалась девушка, влезая в чёрные брюки.
– Эти погибшие… Не похожи они были на археологов… Я ведь навидалась этого учёного брата, когда Иннокентий им тут позволил работы вести. Понимаешь, те ребята – палеонтологи и зоологи, что тут работали, они хоть и были суровыми, крепкими ребятами, но они были ДРУГИМИ. От них… – Валентина пощёлкала пальцами, – …исходила какая-то волна учёности. В общем, они давали понять, что у них мозги имеются. Они даже вели себя не так как большинство здешнего люда. Ну, они были как Семиазас – то есть Серафим. Ты ведь его видела? Серафим интеллигент – хоть и может выдрать человека из когтей белого медведя и трое суток тащить на себе через всю тундру…. Однако при всём этом он именно что интеллигент – то как он разговаривает, общается и смотрит на тебя.
Елена залезла в обычные женские брюки (конечно обычные только для простого человека – всё что шили или изготовляли в Биоинституте – простым не бывало).
– А эти люди – кто они были?
– А вот те были странные – они на тебя смотрели как то свысока. Как звери… Скажу так – так на меня смотрели уголовники.
Елена спокойно застегнула брюки и натянула свитер.
– Считаете, что это были никакие не археологи и не поисковики? Почему? Те, кто сидел в тюрьме или зоне, часто приходят сюда, чтобы тут работать и оставить груз грехов за спиной.
– Этих-то я насмотрелась досыта. Но скажу так – эти парни ничуть на раскаявшихся не походили. Они были иными. Ох, совсем иными… – Валентина посмотрела в окно. – Не всё с ними хорошо. Вот те крест.
– Что-ж. это хорошие сведения, – проговорила Елена. – Благодарю за помощь. Пойдёмте ужинать…
…Столовая была огромным помещением, с кучей столов, стульев. Одну из стен украшала богатая коллекция черепов и даже чучел голов разных зверей. Пол тут был изрядно затоптан десятками ног, да и аромат столовой стоял тот самый, который не перепутаешь ни с чем.
Елена взяла поднос и внимательно изучила меню.
Меню отличалось от обычного только наличием таких деликатесов как «котлеты из оленины» и «ягодный кисель из брусники». Суп тут был в основном рыбный. Совершенно необычном блюдом были жаренные трепанги и макароны с креветками – видимо Иннокентий наладил бесперебойную доставку сих явств с Дальнего Востока на Крайний Север.
– Долго зыриться будешь? – мрачно пророкотал повар – здоровенный амбал, из разряда «дядя – поймай воробушка», с лицом, о котором можно было только сказать что «оно было отмечено печатью совершенного злодейства». – Чё будешь шамать?
– Фёдор! – прорычал кто-то из-за стола. – Это-ж та самая – кгб-шница…
– Да мне как то по боку. Жратеньки все хотят – даже такие как она, – пророкотал повар и стукнул половником по столу.
Елена резко двинула рукой – половник выскочил из руки Фёдора, взлетел под потолок. Тут же Елена взмахнула рукой, повернулась вокруг своей оси – причём все увидели только её смазанное движение – и, поймав половник, протянула его назад повару.
– Вы уронили – вот, держите. – Елена протянула повару половник. – Осторожнее с инструментом, товарищ. В конце-концов им вы еду накладываете. Подняв поднос, она взяла стакан с компотом и, поставив всё на первый попавшийся стол, села и принялась есть.
– Не возражаете, если присяду? – Серафим поставил поднос на стол.
– Да я не против. Как полагаю, это место не казённое, а общее.
– Нам нужен хлеб, – промолвил Морж, —
И зелень на гарнир,
А также уксус и лимон,
И непременно сыр.
И если вы не против,
Начнем наш скромный пир.
проговорил Серафим. – Как я понимаю, вы желаете сгонять в Угодья Келе?
– А что? Вы говорите так, словно я предлагаю что-то некрасивое, – Елена воткнула вилку в пюре. – Место преступление следует осмотреть, как следует. И желательно быстрее. Или ты не согласен?
– С этим я согласен, просто тот тип, что перед вами приезжал, за саму работу лишь на третий день взялся водку квасил и олениной обжирался – а вы прямо «с места в карьер», – Серафим отправил в рот пюре. – Необычно.
– Работа – тот ещё волк, за хвост не ухватишь, убежит… что можете мне рассказать о здешних краях?
– Да всё тоже, что и другие – носите с собой оружие постоянно, тут часто можно встретить дикого зверя, чьи и без того небогатые мозги, разъедены ядом вируса бешенства. Ветра, штормы и «золотой дьявол».
– Кто?
– Ну это то, что называют «золотой алчностью» – тут иногда находят золото – от него все проблемы. Мы считаем, что найти золото – это самая нехорошая примета – обязательно что-то с кем-то случиться, – Серафим спокойно разломал вилкой котлету. – Дам такой совет – берите аэросани. Тут не так далеко от поселения – быстрее смотаетесь туда на них, осмотрите и назад вернётесь.
– Хорошо. Есть мысли о том, что случилось с вашими ребятами? А то как-то некрасиво всё это смотрится…
