скачать книгу бесплатно
– То есть вы не ОК? – попыталась пошутить Елизавета, хоть и была напугана.
– Я почти понял смысл жизни, когда появились эти потные, вонючие крепостные. Во имя своих иллюзий вы готовы уничтожить все что угодно – жалкие, самодовольные существа! Почему вы думаете, что второе пришествие случится в виде человека?
– Да какое, мать вашу, второе пришествие? Мы – ошибка природы, и разум, которого у вас немного, – атавизм: от него можно страдать или получать удовольствие, как уж вам угодно. Возможно, гораздо лучше родиться дубом, но поймите одно, какие бы проблемы вы не испытывали, я тут ни при чем.
– Вы не понимаете, – засуетился Валерий, – я покажу вам, что такое быть человеком, помня о своей жизни дуба. – Он достал из кармана пластиковый пакет, на котором красовалась реклама супермаркета. – Наденьте это!
– Послушайте меня, уважаемый, это уже слишком, – попятилась женщина.
– Вы претендуете на управление тонкими материями, собираетесь стать Лунным Магом и сопротивляетесь маленькому эксперименту? – наступал Валерий.
Елизавета достала томик Уайльда из сумочки.
– Вот, смотрите, – это наши корни, мы можем делиться переживаниями прекрасного или грустного через столетия. Даже в своих кратких жизнях мы можем произвести нечто такое, что будет обладать светлой аурой.
– Вот, – ответил, приближаясь и расправляя пакет, Валерий, – примерьте эту тонкую ауру!
– Не подходите ко мне!
– Не убегайте от меня!
Елизавета бросила томик Уайльда под ноги Валерию и, выхватив из сумочки газовый баллон, выпустила уверенную струю перцовой субстанции ему в лицо.
Мужчина застонал и, схватившись руками за лицо, рухнул на колени.
– Только водой не умывайтесь пару часов, будет еще хуже, – сказала она и ушла, оставив после себя лишь эхо своих шагов.
Держась руками за лицо, Валерий поднялся и зашагал, шатаясь, в непонятном самому себе направлении.
– Как?! – простонал он.
Раздался визг тормозов, и автомобиль на полной скорости ударил Валерия, отбросив его на обочину.
– Несчастный случай, – сказал молодой темноволосый полицейский.
– А тебя не смущает, что на его лице обнаружены следы перцового баллончика, и эта странная надпись, вырезанная на руке?
– Смущает, но, судя по всему, он сделал ее сам – при нем был перочинный нож со следами его крови.
– Но баллоном-то он не сам себе брызнул в лицо?
– Скорее всего, обычные хулиганы.
– Однако бумажник на месте.
– Не думаю, что это спланированное убийство: пострадавший был безработным и жил с матерью всю свою жизнь.
– Ну, это не совсем убийство, он же не умер.
– Врачи говорят, что его мозг не восстановится, пострадавший остаток жизни проведет, что называется, «овощем». Наверное, лучше уж умереть.
Пожилой полицейский долгим взглядом посмотрел на напарника.
– Что? – спросил молодой полицейский.
– В бумажнике и карманах пострадавшего обнаружены дубовые листья.
– Ну, мало ли, может, он собирал гербарий? Хобби, знаешь ли.
– Что-то с этим случаем не так. – Пожилой полицейский покрутил ус.
– Черт, не по себе мне как-то. Бывает у тебя такое невыразимое чувство, что вроде нормально все, а внутри как будто сжимает?
– Не припомню такого.
– Слушай, у меня тут немного коньяка есть, давай по маленькой, а?
– Ты что, я же за рулем!
– Мы же полицейские, разок, в виде исключения, сбивать никого не будем.
Седой полицейский помолчал:
– Ну, если это для тебя так важно, давай.
Иногда, в исключительно редких случаях, только в случае психологического кризиса, полицейские пьют за рулем.
Популярная наука
Леонид Михайлович зашел в каптерку, кутаясь в свой старенький ватник, скинул сапоги и шагнул в тапки. Он только что накормил сторожевого пса Федьку его излюбленным лакомством – вареными свиными хвостами – и теперь ждал, пока закипит вода в замызганном алюминиевом чайнике. В металлическую солдатскую кружку Леонид Михайлович насыпал изрядную горсть чая прямо из коробки, залив крутым кипятком.
Обход территории в эту смену совершал напарник Серега – молодой парень, недавно вернувшийся из армии, – туповатый и дикий, по мнению старшего коллеги, он обладал своеобразной природной добротой, присущей представителям определенного социального класса, в период, когда им удается удовлетворять насущные жизненные потребности.
Территория Научно-исследовательского института пластмасс располагалась на окраине спального района и фактически не использовалась по назначению: постройки сдавались в аренду различным организациям под офисы и склады: старые крановые установки, замысловатые металлические конструкции, угловатые платформы для перевозки грузов и контейнеры заполняли пространство, придавая ему техногенно-сюрреалистический вид.
Кое-что для формирования местного пейзажа предпринял и сторож Леонид Михайлович – бывший инженер, проработавший в НИИ пластмасс три десятилетия, теперь пенсионер – соорудил и установил три радиотелескопа. Кое-какие материалы для производства, такие как жидкий азот, удалось достать благодаря давним связям с начальством института. На свое хобби с радиотелескопами сторож тратил львиную долю своей зарплаты и пенсии. Сотрудники института по большей части относились к чудаковатому сторожу со снисходительностью, достойной тихих городских сумасшедших, а за глаза называли прозвищем Тесла. Данные с радиотелескопов выводились на старый списанный ноутбук, любезно подаренный руководителем института, и Леонид Михайлович с интересом изучал диаграммы, поглядывая на соседний монитор с выведенными на экран камерами слежения.
Хлопнула дверь – это напарник Сергей вернулся с обхода.
– Михалыч, опять хвосты варил?
– Федька чего-то есть стал плоховато, а это он любит – ест, аж за ушами трещит.
– Воняет жуть!
Хвосты пенсионер варил на электрической плитке, стоявшей прямо в каптерке.
– Es tut mirleid, mein Freund.
– Это что значит?
– Будь добр, вылей бульон, а? Спина болит.
– Нашел уборщицу! – беззлобно проворчал Сергей, схватил кастрюлю и вышел на улицу.
Леонид Михайлович вглядывался в диаграммы, нервно ковыряя бороду.
– Никаких аномалий. Продолжаем молчать, значит? – обратился сторож к экрану.
Напарник вернулся, с грохотом поставив кастрюлю на место.
– Ну как там? – спросил он, закуривая сигарету.
– Где? – задумчиво спросил Леонид Михайлович.
– Ну, там. В космосе.
– По-разному, Сергей, по-разному.
– Не было сигналов от этих?
– Если б я поймал сигнал, ты бы понял. – Леонид Михайлович покрутил кустистые брови.
Сергей затянулся и сплюнул сквозь зубы на пол.
– Михалыч?
– А?
– Я понимаю, не мое дело, но зачем тебе это?
– Я пытаюсь опровергнуть парадокс Ферми.
– Что это значит?
– Это значит, Сергей, что все мы – и эти устаревшие конструкции, ты, я, Федька, вонь от хвостов – окружены невообразимо гигантским, постоянно расширяющимся пространством, заполненным раскаленной, излучающей смертельные поля мертвой материей. И парадокс Ферми говорит нам, что в мертвой вселенной есть только одно проклятое место, где, вопреки математическим расчетам, материя запузырилась в безумной пляске жизни. Я хочу убедиться, что мы не одни в этой бесконечно огромной камере смертников. Многие говорят, что старость – это вечер жизни, – чушь! Это утро, когда тебя поведут на электрический стул. И все, для чего я хочу стать свидетелем опровержения парадокса Ферми, – так это для того, чтобы этим треклятым утром обнаружить в своей камере хоть кого-то, может быть, жуткого и опасного преступника, неприятного типа, который скажет: «Эй, парень! Мы не одиноки – держи хвост пистолетом».
– Умно, – протянул Сергей и снова смачно сплюнул. – А если он, тот парень, скажет: «Михалыч, ты отвратителен и глуп, здорово, что тебя больше не будет». Скажет: «Я тут живу, и без тебя будет намного просторнее. Хоть свиными хвостами вонять не будет». – Напарник засмеялся.
Леонид Михайлович вздохнул.
– Ты, Сергей, живешь в сугубо человеческом измерении сути вещей, причем в таком, очень бытовом контексте.
– Опять непонятными словами заговорил. Хочешь сказать, что я быдло и, как ты выражаешься, люмпен-пролетариат?
– Это не я, это Карл Маркс выразился.
– А мне плевать на твоего Маркса с высокой колокольни! Выразился он! И где он сейчас? Если твоя мертвая материя породила меня, значит, я зачем-то нужен? Что там со звездами происходит? Ни ты, ни я не узнаем. Только ты насилуешь свой мозг всякой чепухой, а я нет. Баба жопастая да пиво с рулькой – вот это интересно.
– Да-да… – Леонид Михайлович уткнулся в монитор, вглядываясь в диаграммы и думая о чем-то своем.
– Михалыч?
– А?
– Жрать хочется. У тебя хвосты остались?
– Ты ж говоришь – воняют?
– Я их нюхать, по-твоему, буду?
– В пакете лежат.
– Еще теплые. – Сергей зашуршал полиэтиленом, и вскоре послышался хруст.
Леонид Михайлович потер монитор рукавом, очищая от пыли.
– А ты не думал, что закрыть небо от пришельцев – чей-то умысел?
– Чей? – равнодушно спросил жующий Сергей.
– Не знаю.
– Ты думаешь, до нас кому-то есть дело? Нам друг на друга наплевать, а ты загибаешь – небо закрыть!
– Послушай, – Леонид Михайлович начал раздражаться, – чтобы ты появился тут, на заводе, охранником, потребовались миллиарды лет синтеза: звезды рождались и умирали, формируя нужный химический состав, необходимый для функционирования твоего организма. Потребовались миллионы лет эволюции. Цивилизации рождались и погибали, чтобы тут, в двадцать первом веке, мы сидели и разговаривали. И ты хочешь сказать, что до тебя – существа, на которое были истрачены такие ресурсы, – никому нет дела?
Сергей задумчиво догрыз хвост, вытер рукавом жирные губы, не спеша достал сигарету из пачки и закурил.
– Михалыч, ты меня знаешь: я человек простой. Я так глубоко, как ты, не плаваю, но вот скажи мне: почему та сила, что, говоришь, миллиарды лет потратила на меня, не может еще чуть-чуть поднапрячься и прибавить мне зарплату хотя бы до полтинника?
– А воля тебе на что дана? А мозги? Не уверен, извини, что на них хватило ресурса. Да что я тебе объясняю, тьфу!
Сергей почесал голову и глубоко затянулся.
– Ты это, не обижайся на меня, если что, я ж что думаю, говорю, без всяких там.
– Да что на тебя обижаться? – отмахнулся Леонид Михайлович.
– Просто вот у тебя есть и мозги, и воля, а ты вместе со мной охранником работаешь за копейки.
– Я хоть радиотелескоп собрал. Работает бандура!
– Так звезды-то все равно молчат. – И Сергей, зажав сигарету в зубах, заливисто расхохотался, держась за бока и трясясь всем телом.
Леонид Михайлович пристально посмотрел на напарника и вдруг, точно подхватив от него заразу, тоже громко засмеялся, так что из глаз полились слезы. Просмеявшись, мужчина стал серьезен и грустен.
– Михалыч, ты это, не расстраивайся, – не унимался Сергей, – вот прилетели бы они – что ты им скажешь?
