Он, она, они

скачать книгу бесплатно


«Ясно. Лишний», – сообразил Илья.

– Ну же, присаживайся уже, так и будешь стоять, как вкопанный, – предложила одна из девушек, разрядив обстановку, указав на свободный стул.

Посмотрев на присутствующих, стол, на котором стояли закуски, вино и фрукты, Илья, отклонив предложение, развернулся и ушёл.

Голоса, и скользящие по полу официанты, и звон столовых приборов. Расстроенный и подавленный, он вышел из ресторана. Звуки мелодии, улыбки, наглаженные воротнички, настроения, остались за стеклянными дверями. За стеклянными дверями осталось что-то важное для него. «Оно» носилось по залу, стучалось в окна и обращалось к людям, но за непробиваемым стеклом, никто не слушал это важное «оно».

«Не обрадовались, а наоборот, расстроились! Виделись то давненько. Особенно с этими… Её коллегами. Беспокойства на весь ресторан. Да, Катя! Такого выражения лица у тебя я ещё не видел. Взгляд и ухмылка. Что ты… Перед кем! Со мной так нельзя. Кто они эти люди! Дороже чем я? Оставайся с ними», – рассудил Илья, расстегнул пиджак и зашагал по тротуару.

Он почему-то не злился. Новое чувство проснулось в нём, совсем ещё маленькое, но беспощадное. Он вспомнит застолье не раз, о котором случайно узнал. Эту компанию, улыбочки, песенки.

Катя и раньше позволяла себе незаурядные выходки, выходящие за рамки всяких объяснений. Редко, но позволяла. К тому же, ей нравилось создавать напряжение и не только в семье, не задумываясь особенно о последствиях. Она вернулась около одиннадцати, видимо ожидая холодный приём, сыграв на публику и получив мнимое удовольствие.

Даша спала. В коридоре, напротив входной двери, стояла дорожная сумка Ильи. Сняв туфли, Катя прошла в кухню. Мягкий, струящийся свет абажура, ложился на стол размытой крапиной. Илья молча листал папку с бумагами. Поправив причёску привычным движением, она налила стакан воды и осушила его. Преодолев какой-то внутренний барьер, подошла к мужу, навалилась на плечи, обняла и прошептала:

– Прости. Пожалуйста, прости!

Илья не ответил, а на душе у него было скверно.

«О чём ты только думал! Собрал сумку… Тогда ты вообще ничего не говорил. Собрал сумку и всё. Обиделся», – вспомнила Катя случай.

– Пап! Мам! Я гулять, – предупредила вошедшая в комнату дочь. Посмотрев на родителей, спросила:

– Вы, почему такие грустные?

– Совсем нет, – ответил Илья, серьёзным голосом.

Даша, сделав смешную гримасу, поспешила уйти.

– В девять, чтоб дома была. Оденься теплей. Снег обещали, – сказал он дочери.

– Хорошо пап!

Входная дверь хлопнула. Катя и Илья переглянулись, не решаясь дольше задерживать взглядов. Они молчали. Невидимое, отталкивающее поле, созданное из волокон подозрения и отрешённости, путалось между ними. Он гнал мысль об измене, но перед ним проплыли сцены, разговоры, поступки. На мгновение Катя показалась ему не знакомой, какой-то другой, не родной. И всё же было сомнение.

«Ну, что Катя, появились претензии. К этому собственно и шло. Какой уж есть. У меня, их тоже немало. Так и будем молчать. А что же дальше? Дальше то что, Катя?», – подумал Илья.

Кого-то лирические и чарующие встречи, бурные романы, захлестнут впечатлениями и взбодрят, окатив чем-то весенним, наполнят смыслом будущее. Кому-то обновят жизнь, вдохнув нечто яркое и сочное в существующий порядок, разрушив в нём давно отжившее. А остальным и потерпевшим, напомнят о самоуважении, раскроят на части, каждая из которых так и останется частью. Подтолкнут на поиски чего-то нового в себе и для себя лично, но возможно останутся в памяти чем-то горьким.

Катя не желала оправдываться, отрицать или винить, кого бы то ни было. Она переживала и пыталась вернуть прежнюю жизнь и понимание. Чувствовать себя не только женой и женщиной тоже, но у неё это как-то неважно получалось. Она частенько срывалась и терзала себя, и мужа, дочь.

«А он не простил. Мало ли, что люди болтают. Эх, ты Илья, сплетням поверил! Люблю, вот и дёргаю, я же не оловянная. Некогда, некогда! Занятой ты наш. Взял бы за руку, помнишь как у тополя. Сводил бы в парк, хоть в цирк. Куда-нибудь! Ты, я и Даша. Бегаем, суетимся, себя не слышим, просьб не помним. Отстранились, каждый сам по себе. Одно на другое наложилось и покатился ком с горы. Вот так и катимся Илюша. Разводят нас, неужели не ясно», – рассуждала Катя, оставшись одна.

Тишина и звон в ушах от пустоты в квартире.

Илья стоял у подъезда и размышлял. Мыслей много. Паскудные мысли. Они перемешались в голове как лотерейные шары в барабане. Куда идти? Некуда. Пришли. Разговор не закончен. Ничего не выяснили, не решили. Он оглядел двор. Даши нигде не было видно. С наступлением сумерек, детская площадка опустела. Шёл снег. Теперь он одинок. Одинок и всё-таки не один. Всегда есть кто-то рядом, но рядом нет родственной ему души. Трудно с этим смириться, а ещё трудней соглашаться с мерзостью, которую узнаёшь о близких людях.

«И что остаётся? Забыть, ничего, пережить?», – выдохнул Илья, застегнув куртку, сунул руки в карманы и не спеша, зашагал вдоль двора.

– А снег кружил и падал, никто, ни в чём не виноват, – пропел он в полголоса и свернул со двора на неширокую улицу.

Люди, автобусы, киоск «Роспечать». Дома с кирпичными фасадами, бетонные столбы с плафонами, падает снег и покрывает асфальт.

Свежо, прохладно, но тоскливо.

Встретились как-то два человека. Полюбили. Что делать, если каждый в одном и том же нуждается, а дать этого не в состоянии? Ты первый, а потом уж я. Бьются, бьются, искры летят. Оба настырные. О чём спор? Пустяк. Никакого спора. Построили вокруг себя стены, не прошибёшь и не перелезешь. Без лишних слов всё ясно, не договорятся они, чтобы договорится, компромисс необходим. Не простой, а какой-то особый компромисс. И одна у них точка соприкосновения, одна ниточка связывает. Дочь. Рвётся нить. Одиннадцать лет дочери.

Улица, улица! Как много связано с ней. Жизнь! Но жить не так просто. Всегда найдутся те, кто незаметно войдёт в нее, и постараются изменить на свой манер. Покрутятся, повертятся, хапнут интерес и до свидания. Вобьют кол раздора, даже не оглянутся. Оно им надо. А на этой улице, в снегопад, он познакомился с Катей. Через месяц сделал ей предложение. На этой улице, у тополя они загадали желание на двоих. На этой улице встречались, мечтали…

– Илья! – окликнула его Катя.

Бежит, на ходу пальто застёгивает. Ветер всю причёску растрепал. Торопится.

– Илья! Подожди.

Он оглянулся.

Она подошла к нему. Губы дрожат, одна ладонь сжимает другую. В глаза смотрит. Так посмотрела, словно в душу заглянула. Давно так не смотрела. По-доброму, с любовью.

– Илья! Илья давай начнём сначала. Ничего не было! Слышишь? Не было ничего! Сможешь?

Он молчал. Минут пять, а может десять. Думал. Крепко думал. С обидой в голосе ответил:

– Смогу.

На улице люди, плафоны горят на бетонных столбах, в киосках журналы, газеты покупают, а снежинки кружатся, кружатся. Катя и Илья стоят. Глаза в глаза. Не шевелятся. Обнялись. Тепло им. Тепло оттого, что вместе они. Тепло без работы, друзей, подруг и знакомых. Тепло без комода из ореха, гарнитуров и керамики.

Холодно им друг без друга.

ВСТРЕЧА

За бортом «ниссана», который эксплуатировался уже четыре года и две недели, тянулись к небу берёзы, кусты шиповника и дикой вишни. Высокая трава, стелилась зелёным ковром, укрывая в своей тени разную живность, грибы и ягоды. Тут тебе и порхающие стрекозы, щебет птиц и лучи солнца. Традиционный список к пикнику, с вычеркнутым в нём и не увиденным водоёмом. Лесной, вечерний ландшафт, через который Николай медленно ехал, часто переключая передачи и сердито поглядывая на тахометр, в целом успокаивал и приводил в восторг, если бы не хотелось сказать:

– Да гори оно, синим пламенем! Зачем я свернул на эту чёртову дорогу!

Раздался грохот, сверкнула молния. Так повторилось несколько раз. Задул ветер и поднял пыль. Небо почернело, изменив яркие краски леса, которые стали серыми и неприветливыми. Брызнул дождь.

Объезжая кочки и ухабы, Николай что-то недовольно бормотал под нос, смотря на колею, утрамбованную шинами автомобилей, гусеницами тракторов и местными пешеходами. Недоразумение, которое не очень-то походило на дорогу, служило для сокращения пути, километров на двадцать и пользовалось спросом, но в основном в сухую погоду и летом. Кто её проложил, неизвестно и ему как-то хотелось верить, что с благими побуждениями. Он тоже съезжал на неё, если очень уж торопился, но было это редко и без особого на то желания.

Включив дворники, Коля занервничал. Минуя берёзовый лесок, пересекая поле, скудно засаженное подсолнечником, он грубо подсчитал, что до бетона пилить ещё километров пять, шесть. Терпение его иссякало, чего не скажешь о дожде, который с каждой минутой становился сильнее.

«Блин, запаздываю…! Жена заждалась, изволновалась. На столе салаты разные, борщ и пирог стынет, гусь с яблоками. Перед сыновьями неловко, юбилей всё-таки у матери. Перед внуками стыдно, обещал как-никак к шести быть, мороженое, печенья привезти. Блин! А уже начало седьмого», – переживал он.

Без Димки и Каринки ему ни радости, ни спокойствия, мучения одни. День не видит, уже скучает. Вся семья вместе – и душа на мести. А сколько детей в приютах и интернатах без бабушек и дедушек! Жутко подумать. Судьба обойдётся не ласково с малолетства, а им и пожаловаться некому. Психологическая травма на всю жизнь. Иди, отыщи виновных.

– Ну и дорога! Сократил путь, называется, – пробурчал Николай.

Минуты через две после грустных умозаключений, в лучах фар ближнего света, появилось три силуэта. Они размахивали руками, о чём-то между собой обсуждали, подтанцовывая под дождём.

Посигналив им и притормозив, он проследил глазами за мелькающими тенями, справой стороны автомобиля. Открылась дверь и на заднее сидение, даже не спросив разрешения, уселось три женщины. Охая и ахая, брызгав струйками дождевой воды в салоне, они жаловались на мужчин и бездорожье, упрекая друг друга в упрямстве, недальновидности и некорректных действиях.

Немного успокоившись, промокшие насквозь женщины, оценив свой внешний вид, отчего-то вспомнили, что не одни, обратили внимание на Николая, который не проронил никакого слова. Шесть глаз уставились ему в затылок, скользнули вниз по его спине и затем обратно. Окончив осмотр, женщины зашептали и принялись молча за причёски, бросая косые взгляды то на себя, то на водителя.