скачать книгу бесплатно
Там, где недрогнувшая рука опытного мастера когда-то нанесла многочисленные порезы, смуглая кожа маори навсегда потеряла гладкость и наощупь татуировка создавала пугающее впечатление объемного изображения. Выпуклая иллюзия трехмерности усиливалась с каждым прикосновением моих искрящихся пальцев, осторожно скользящих по напряженному лицу Те Ранги, а всепоглощающее ощущение абсолютной причастности к чему-то древнему и могущественному невольно отвлекало меня от поиска активных энергетических точек. А между тем моя власть над маори была сейчас совершенно безграничной.
Нефритовый амулет в кармане больничного халата нестерпимо жег мне бедро, но я сумела абстрагироваться от боли и целиком сосредоточиться на поддержании тесного контакта с Те Ранги – наше дыхание окончательно синхронизировалось, пульс замедлился, а сведенные судорогой черты татуированного лица маори заметно расслабились. Он забирал у меня всё и сразу: жадно припав к внезапно открывшемуся источнику, Те Ранги с яростным неистовством дикого хищника впитывал мою энергию, его смуглые пальцы в неуправляемом порыве сгребали простыню, а из работающих на износ легких со свистом вырывался пропитанный тлетворным ядом смертельного недуга воздух.
Грязно-серые клубы удушливого дыма свинцовым облаком окутали палату – неохотно покидающая тело маори болезнь темным сгустком сконцентрировалась под потолком и неподвижно зависла у меня над головой. Организм Те Ранги стремительно освобождался от разрушительного влияния воспалительного процесса и чем сильнее он выталкивал из себя последние остатки заболевания, тем ниже опускалась черная туча негативной энергетики и тем острее я чувствовала ее губительное воздействие. Дочиста опустошенная, изможденная и ослабевшая, я отчаянно сопротивлялась невыносимому давлению не желающей признавать поражение хвори, объективно понимая, что уже и так держусь на голом энтузиазме, а моя защита давно напоминает помесь дуршлага с решетом.
–Быстрее откройте форточку! – я была уверена, что ору во все горло, но в реальности с горем пополам выдавила из себя лишь жалкое подобие шепота. Несмотря на крайне неудовлетворительный уровень громкости, находящийся в палате врач-реаниматолог меня непостижимым образом услышал, однако, в тот момент, когда я мобилизовала скудные остатки энергии и собралась отправить неумолимо угрожающий мне сгусток на улицу, придав ему требуемое ускорение в полете, эскулап вдруг решительно заявил:
–Вы с ума сошли? Хотите убить больного? За окном почти сорок градусов мороза!
Из мурманских запасов энергии у меня сохранилась буквально капля, и я вынуждена была мужественно перебороть резко охватившее меня желание дистанционно разбить очки прямо на носу у реаниматолога.
–Идиот, – сквозь зубы прошипела я, корчась от невыносимой боли в затылке и с ужасом отмечая, что у меня начинают неметь конечности. Черная субстанция застыла в миллиметре от моей головы и даже с поправкой на парик, до рокового соприкосновения проклятого выброса с моим истощенным мозгом оставалось несколько секунд. Ну уж нет, лучше пусть я на месте умру от остановки сердца, чем до конца жизни перееду в интернат для психохроников!
Деньги на замену старых деревянных окон на новые пластиковые не то в бюджете не предусмотрели, не то банально разворовали, но мое внутреннее зрение мгновенно наткнулось на заклеенные пожелтевшей бумагой щели и кое-где выразительно торчащие куски ваты. К счастью, крошечной форточки сии утеплительные мероприятия не коснулись, и, можно сказать, на последнем издыхании я сумела отправить энергетический импульс в сторону примитивной задвижки. Душераздирающий скрип обшарпанной рамы прозвучал для меня слаще любой мандолины – ценой невероятных волевых усилий я подняла непослушную руку и одним движением «вымела сор из избы», а затем безвольно обмякла на стуле и молча сползла на пол. На кровати беспокойно застонал Те Ранги и неразборчиво произнес что-то на маори.
–Эй, мадам, как тебя там, ну-ка вставай, – взволнованно засуетился реаниматолог, не лишившийся очков только благодаря моей природной доброте. Я попробовала было смерить врача испепеляющим взглядом, но вдруг осознала, что вообще ничего не вижу. Мир вокруг меня разом превратился в беспросветный мрак, испещренный ритмично сокращающимися энергетическими точками. В отличие от зрения, слух меня не покинул, также как и обоняние, недвусмысленно подсказывающее, что убраться из палаты мне необходимо раньше, чем накалившаяся обстановка начнет ощутимо пахнуть жареным. Только вот как-то несолидно с моим социальным статусом передвигаться по территории столичного госпиталя исключительно ползком!
Доктор был тощенький и худосочный, но я и не планировала использовать вытянутую с него энергию на обогрев пустующих цехов промышленного гиганта. Клещом вцепившись в ладонь реаниматолога, я сделала вид, что пытаюсь встать на ноги, и с бесконтрольным вожделением присосалась к ауре эскулапа. Врач вздрогнул от непонятной боли, но отказать даме в помощи не осмелился, руку не выдернул и тем самым спас меня от всеобщего позора. Я крепко ухватилась за металлическую спинку койки Те Ранги и вслепую поймала запястье реаниматолога.
–Отведите меня в фойе, – одними губами попросила я.
На мою беду профессиональный долг пересилил у врача джентльменские качества, и вместо того, чтобы заботливо сопроводить меня к выходу, он первым делом захлопнул мелодично покачивающуюся на несмазанных петлях форточку, а уж потом аккуратно взял меня под локоть. Зрение ко мне до сих пор не вернулось, и данный факт не мог не настораживать. Ориентация по внутреннему чутью – это, конечно, прекрасно и удивительно, но лишь в ряде чрезвычайных ситуаций, а для постоянного применения экстрасенсорика годится не лучше, чем вечерний туалет для повседневной носки. Не хватало еще в расцвете лет ослепнуть, как лошадь в шахте, ну или как одна всемирно известная прорицательница.
–Патупаиарехе,– достаточно членораздельно прошептал Те Ранги, невнятно продолжил фразу на маори и снова затих.
–Помогите мне спуститься, – раздраженно напомнила я рванувшемуся к своему пациенту реаниматологу, – с ним все будет хорошо.
Врач недоверчиво хмыкнул и, судя по тому, что вскоре из коридора выплыла еще одна пульсирующая точка, жестом подозвал медсестру.
–Лена, присмотри за ним, я сейчас вернусь, и утром плотнику заявку напиши, скажи, форточка плохо закрывается, чуть ветерок подул и сразу все нараспашку,– передавав Те Ранги под наблюдение своей коллеги, доктор, наконец, соизволил переключить внимание на мою персону, – вы идти точно можете или полежите полчасика?
Провокационный вопрос реаниматолога я демонстративно проигнорировала и нервно шагнула к выходу. Ну теперь, держи меня, соломинка, держи – если я сослепу навернусь со ступенек, господа эскулапы меня будут до завтра по частям собирать.
В роли собаки-поводыря мой провожатый явно чувствовал себя весьма неуютно. Проблема усугублялась еще и пребыванием врача в счастливом неведении относительно вероломно сразившей меня слепоты – ему все время казалось, что натыкаюсь на стены и инстинктивно выставляю перед собой руки я совершенно безосновательно, и моя показная слабость есть элемент безупречно разыгранного спектакля. Мне же в сложившихся обстоятельствах приходилось довольствоваться малым: главное, я успела ретироваться из палаты до полного пробуждения Те Ранги да еще и приватизировать при этом злополучный нефритовый амулет, при каждом шаге неприятно ударявшийся мне об ногу. От полноценного ожога меня пока успешно выручала многослойная одежда, да и температура безжалостно разлученного с хозяином талисмана, однозначно, упала.
–Когда вы его заберете? – внезапно поинтересовался реаниматолог. По моим субъективным ощущениям мы преодолели большую часть пути и я ничуть не возражала, чтобы оставшийся отрезок также был пройден нами в гробовом молчании. Но у сопровождающего меня врача имелось свое собственное мнение на этот счет:
–Или он надеется аннулировать отказ от госпитализации, если ваши методы лечения не принесут результата?
–Мне всё равно, – безразлично отмахнулась я и едва не потеряла равновесие, -разговаривайте с его родственниками или друзьями и не вмешивайте в это меня. Я выполнила свою работу и хочу получить за нее вознаграждение, все остальное меня мало касается.
–Какой прагматизм! – фыркнул реаниматолог, – я представлял вас совсем другой. Колдовские заговоры, зелья всякие разные… Ох, как голова заболела, вот что значит, ночное дежурство! Куда вы, здесь же слева выход…
Беспомощное положение слепой тетери я ненавидела всеми фибрами своей души и то же время отлично понимала, что выжимать соки из ответственного за судьбы десятков больных доктора является по меньшей мере безнравственным. Ограничившись легкой подпиткой я кое-как доплелась до вестибюля, где меня встретила измученная ожиданием «раба любви» в компании моей бывшей клиентки.
–Мадам Изольда! – хором взвыли мои истомившиеся фанатки и мне стало ясно, что при таких звуковых эффектах, я запросто смогу ориентироваться лишь на слух. Вроде бы возвращалась я «со щитом» и по логике вещей мне следовало бурно праздновать триумф, но мои мысли были заняты только парализующим страхом прилюдно рухнуть оземь на подкосившихся ногах.
–Мадам Изольда, как Ранги? – возбужденно ринулась ко мне Вероника и, пользуясь моей временной недееспобностью, порывисто стиснула мои ледяные ладони.
–Живее всех живых, – коротко буркнула я, – кто-нибудь, вызовите мне такси!
–А ваша машина? – изумилась блондинка, – хотите, я поведу, у меня и права с собой есть!
–Не нужно, – я постепенно разобралась, что означают мелькающие перед моим внутренним зрением энергетические точки, и на автопилоте прислонилась к стойке регистратуры. Машина никуда не денется, а вот если Вероника узнает место моего постоянного проживания, это непременно вылезет мне боком.
–Идите к своему Ранги, – настоятельно порекомендовала я с целью поскорей избавиться от блондинки, интуитивно выбрала направление и устало улыбнулась врачу-реаниматологу, – пропустите ее, пожалуйста, на пару минут.
–Мадам Изольда, сколько я вам должна? – к моему удивлению, Вероника не спешила сломя голову нестись к своему маори и, видимо, считала необходимым прежде всего утрясти со мной финансовые вопросы.
–Нисколько, – моментально огорошила я опешившую блондинку, сунула руку в карман халата и выразительно покрутила в ладони остывший амулет, – скажите Ранги, что мадам Изольда оценила его жизнь и здоровье в стоимость этой побрякушки. А теперь идите, и вызовите мне, наконец, такси!
К последнему требованию мне очень хотелось добавить несколько крепких ругательств и хотя бы таким образом подстегнуть мое ни мычащее, ни телящееся окружение к действию. Когда моя бывшая клиентка все-таки приступила к поэтапному обзвону таксопарков, а ликующая блондинка галопом ускакала вслед за реаниматологом, предсказуемо выяснилось, что суровые погодные условия отрицательно сказались на качестве транспортных услуг, и на услужливо поданом мне стуле я провела целую кучу времени. В ушах шумело, зрение отсутствовало, сквозняк дул по ногам, а мозг взрывался от напряжения. Даже чашку горячего чая, которую сунула мне знакомая медичка, я не сумела донести до рта и благополучно разбила об пол, предварительно расплескав обжигающее содержимое себе на колени.
Чувствовать себя ущербным инвалидом было до того обидно, что я начала горько раскаиваться в содеянном, а после того, как врачиха за руку вывела меня на улицу и препоручила беспрестанно курящему таксисту, до меня с опозданием дошло, что моим сегодняшним злоключениям не видно ни конца, ни края. Отрешенно слушая монолог водителя о накрывшем столицу морозе, я вдруг с дрожью представила, что мне еще предстоит наощупь доплестись до подъезда по достигающим высоты человеческого роста сугробам, а потом постараться попасть ключом в замочную скважину раньше, чем мои бдительные соседи заподозрят, что в квартиру пытаются проникнуть подбирающие отмычки воры.
ГЛАВА XXII
Как я и предполагала, долгая дорога домой оказалась буквально усеяна препятствиями, подстерегавшими меня на каждом шагу. Руководствуясь до предела обострившимися инстинктами, я мучительно продиралась сквозь сугробы, и со стороны мое передвижение по двору, вероятно, напоминало бесконечный цикл из многократно повторяющихся действий. Я падала, поднималась, через полметра опять падала и усилием воли вновь заставляла себя подняться. Для возвращающегося с бурной попойки забулдыги, на которого, я бесспорно походила в глазах прильнувших к запотевшим окнам соседей, я развивала довольно приличную скорость, однако, для моего хрупкого организма любое промедление было подобно смерти от общего переохлаждения, и я, как могла, убыстряла неуместно черепаший темп.
К ночи погода заметно поменялась. Ветер стих, снегопад прекратился и столицу плотно окутала мглистая сырость в сочетании с адским холодом. Пробирающий до мозга костей мороз, набившийся в сапоги снег и отяжелевшая от повышенной влажности шуба сами по себе были бы не так уж и страшны, но если к вышеупомянутым факторам присовокуплялась абсолютная слепота, ситуация вдруг начинала казаться безвыходной. Мою голову заполнили неравномерно мигающие точки, отрывисто пульсирующие импульсы и неясные отзвуки, стремительно немеющие конечности неумолимо теряли чувствительность, а расстояние до подъездной двери словно и не думало сокращаться. С карикатурным упорством вязнущей в болоте цапли я раз за разом выдергивала окоченевшие ноги из капкана снежных завалов и, превозмогая отчаянное желание выбросить белый флаг, вступала в очередную сватку с природой.
