Предначертание. Том II

скачать книгу бесплатно


ГЛАВА VII

Я отправилась в столицу в самый разгар знойного лета, а сопровождать меня вызвалась мама, снова отложившая на неопределенный срок давно вынашиваемые планы провести отпуск где-нибудь на берегах Красного моря. В одном купе с нами ехала Симка, которую родители со спокойной душой препоручили под мамину ответственность, но за без малого двое суток скучной и утомительной дороги мы с подругой лишь перебрасывались общими фразами, больше напоминающими разговор случайных попутчиков. Мы резко отдалились и внезапно стали чужими людьми, хотя до этого десять лет поровну делили все радости и горести, и я испытывала нездоровое облегчение от того, что мы с Симкой поступаем в совершенно разные учебные заведения и вряд ли будем регулярно пересекаться в будущем. Мы простились на перроне, как старые приятели, и мое сердце даже не екнуло, хотя еще недавно я не могла и вообразить, что наша преданная дружба однажды придет к столь горькому финалу. На вокзале Симку встретили знакомые родителей, и, погрузив в багажник чемоданы, увезли подругу на заранее арендованную квартиру, где в соответствии с первоначальным замыслом должна была разместиться в том числе я. По моей вине маме пришлось пережить значительное количество неприятных моментов, объясняя тете Оле, почему всё вдруг кардинально поменялось буквально за неделю до отъезда, и я небезосновательно подозревала, что истинного понимания в Симкиной семье она так и не получила. Наверняка, после маминого ухода, тетя Оля еще долго мусолила перипетии нашей жизни в кухонных беседах с мужем, но в лицо так ничего и не сказала, хотя особого такта я за ней никогда не замечала.

Впрочем, я догадывалась, почему даже дед с бабушкой достаточно быстро смирились с моим намерением связать судьбу с Джулсом: с того злополучного дня, когда мне только чудом удалось избежать гибели от рук матерых рецидивистов Михася и Сивого ( и непостижимым образом уцелеть после падения из окна, о чем моим родственникам, конечно, было знать необязательно), домашние относились ко мне чрезвычайно трепетно, подспудно опасаясь, что мне в любую секунду могут аукнуться эти страшные события, и моя хрупкая психика не выдержит избыточных нагрузок. С объективной точки зрения даже для взрослой, сформировавшейся личности кошмар такого рода вряд ли прошел бы абсолютно бесследно, а уж для подростка, как говорится, и тем паче, поэтому оказывать на меня прямое давление никто толком не решался, а боязнь многократно ухудшить мое нестабильное состояние заставляла членов семьи скрепя сердце идти на поводу у моих странных желаний. Меня жалели и оберегали от потрясений, а я сполна пользовалась своей неограниченной властью: в бессознательном стремлении свершить запоздалую месть, я не останавливалась ни перед чем, не отдавая себе отчета, что под моими ногами вот-вот разверзнется пропасть. Удивительно, но я настолько зациклилась на воплощении своих безумных прихотей, что ни на мгновение не задавалась закономерными, в сущности, вопросами из серии «А что будет дальше?».

Я не смотрела вперед и не оглядывалась назад, но всеми фибрами души стремилась поскорее покинуть родной город и по возможности никогда уже сюда не возвращаться. За тот год, что я заканчивала школу, меня постоянно мучил страх столкнуться лицом к лицу с кем-либо из обитателей «Живых и мертвых». «Молодая мать» Светлана Грищенко, ее омерзительный муж и их не менее гадкие соседи по бараку, ошивающийся в бандитских кругах Серега Филин, разбитной и в целом безвредный Жека – все они регулярно являлись ко мне по ночам и нестройной толпой стояли у изголовья кровати, повергая меня в ледяной пот своим неразборчивым шепотом. А порой из темноты проступал размытый образ Гертруды Францевны – маленькой, сухонькой старушки с потрясающей силой духа, не испугавшейся озверевших посланцев Цирюльника и смело выступившей на мою защиту. Каждый раз я до утра металась в горячечном бреду, а назойливая трель будильника звучала для меня сродни крику третьих петухов – сонм признаков неохотно отступал в свои владения, и я ненадолго обретала покой. С одной стороны, я страстно жаждала прояснить ситуацию и узнать, наконец, что стало с участниками развернувшейся на Пятой Линии драмы, но у меня не хватало мужества преодолеть внутреннее сопротивление и найти способ добыть нужную информацию. Я предпочла оставить всё, как есть, и лишь поглубже забралась в свою раковину, чтобы ненароком не обнаружить своего присутствия и не навлечь дополнительных проблем в том числе и на Эйнара.

Вывод о степени нависшей над ним угрозы я сделала из очевидных фактов, имевшихся на тот момент в моем распоряжении: уж кто-кто, а Эйнар Мартис ни при каких обстоятельствах не бросил бы на произвол судьбы беременную мать, и он в жизни не исчез бы без следа, предварительно не взвесив все за и против подобного поступка. Если в ситуации со мной все ответы лежали на поверхности, и я потеряла доверие Эйнара, когда сбежала из больничного сквера, то любовь парня к непутевой матери была безусловной величиной, не зависящей от влияния внешних факторов. И все-таки Эйнар не стал ставить Светлану в известность о своем скоропостижном отъезде, он будто предвидел, что приспешники Цирюльника непременно наведаются в барак, и специально подстраховался на этот случай. Я благодарила небеса, что Эйнар так и не узнал о происшествии со мной, и пусть мое место рядом с ним заняла Стеша, пусть мы потеряли друг-друга в безжалостном сумасшествии нашей единственной весны, я не смела и мечтать о большем счастье, чем отсутствие страшных новостей из «Живых и мертвых».

Да, я отпустила Эйнара, но так и не сумела перемолоть обиду на родителей. Джулс стал моим орудием возмездия, но я этого тогда не понимала и искренне считала, что сражаюсь за право на самостоятельность. Я вела войну по всем правилам стратегии боевых действий и триумфально выиграла ключевую схватку, блестяще сдав вступительные экзамены в престижный столичный вуз. Все требования родителей были соблюдены, и мы с Юлианом успевали зарегистрировать брак еще до новогодних каникул. И мне бы взять паузу, собраться с мыслями, прийти в себе и разложить по полочкам руководившие мною мотивы, но я посчитала, что тайм-аут будет воспринят в качестве явного признака сомнений.

–Ты можешь возвращаться домой! – сказала я маме тем августовским днем, – твоя миссия выполнена. Как ты и мечтала, я поступила в университет – настал твой черед сдержать слово.

– Рина! – не сразу нашлась с ответом мама, и мне вдруг на миг почудилось, что она втайне надеялась на мой провал, позволяющий ей с чистой совестью увезти меня обратно в провинцию и по блату пристроить в институт по месту жительству с возможностью и дальше контролировать мою жизнь. Не зря она вроде бы и захлебывалась от ликования, увидев мою фамилию в вывешенных приемной комиссией списках, однако, ее взгляд оставался печальным и задумчивым, а в глазах отчетливо сквозила неприкрытая тревога.

–Мама, мы уже всё обговорили, – уверенно напомнила я, – мы сняли эту квартиру с прицелом на то, что в ней будем жить мы с Джулсом. Все упиралось в экзамены, и я не нарушила своего обещания, следующий шаг за тобой.

–Так нельзя! – в сердцах разрубила ладонью воздух мама, – давай хотя бы дождемся восемнадцати лет! Если тебе нравится эта квартира, никто тебя отсюда не выгоняет, но я не могу оставить тебя в ней одну и потому не возражаю, чтобы хозяйка подселила еще одну девочку-студентку. А с Юлианом вы пока можете просто встречаться, не надо бежать впереди паровоза – съехаться вы всегда успеете, но до этого вам нужно получше узнать друг-друга.

–Я знаю о нем всё, что мне необходимо знать! – безапелляционно отрезала я, – а вот тебе, судя по всему, верить не стоит. Ты клялась, что вы с отцом не станете чинить нам с Джулсом препоны, и что я слышу? Девочка, студентка! Да на черта она мне тут сдалась, когда Джулс вынужден жить чуть ли не в коммуналке и отдавать за нее ту же сумму, которую он мог бы вносить в счет половины оплаты за эту квартиру. А как только я найду подработку, я освобожу тебя и от остальной части расходов.

–Какая подработка, Рина, ты вообще о чем? – посмотрела на меня, как на умалишенную, мама, – я понимаю, ты слабо представляешь, с какими сложностями тебе предстоит столкнуться в ходе обучения на международном факультете, но требую, чтобы ты раз и навсегда расставила приоритеты. Ты должна учиться, а не рыскать по столице в поисках неквалифицированной работы. Мы – твои родители, и мы обязаны о тебе заботиться. Ясно, что на одну стипендию в наше время не протянешь, естественно, мы с папой будем тебе помогать. Тебе, а не Юлиану, Рина!

–А вас никто и не просит о помощи! – дерзко вскинула голову я, – если уж на то пошло, я сама переберусь к Джулсу в коммуналку, и вам больше не придется платить за съем жилья.

–Не сходи с ума! – не на шутку разозлилась мама, – знаешь, это всё уже даже не смешно. Сначала бараки на Пятой линии, теперь коммуналки… Час от часу не легче! Кажется, что дно пробито, но нет, ты вновь преподносишь сюрприз! Всем нам прекрасно известно, что твой Джулс крайне стеснен в средствах, и вынужден снимать комнату вдали от центра. Да оттуда до ближайшей станции метро еще минимум полчаса пилить! Будто я не в курсе, что Юлиан каждый день встает в пять утра, чтобы успеть на работу к девяти! Тоже так хочешь? Да ты с таким режимом первую же сессию завалишь и со свистом вылетишь из университета, а если и не вылетишь, то стипендии точно лишишься. Вон, Игорь Маркелов, уж какой умный парень, а в прошлом году его декан на отчисление подал. Но у Игоря отец –не мелкая сошка, подсуетился, позвонил, кому следует, и выручил сына, а за тебя, извини, хлопотать некому. Без родительского присмотра даже такой пай-мальчик, как Игорек, быстро от рук отбился, а ты и дома умудрялась у нас под носом кренделя выписывать!

–А ты еще рассчитывала, что Игорь будет за мной в столице приглядывать! – выразительно ухмыльнулась я, – а за ним самим глаз да глаз нужен! Наверное, дорвался до свободы и уже все гей-клубы по кругу обошел!

–Как тебе не стыдно, Рина? – передернула плечами мама, – слава богу, до Маркеловых не дошли твои грязные выдумки! Разбила парню сердце, а потом еще помоями облила, самой-то не противно?

–Да мне по фигу, если честно, голубой он или нет, – безразлично отмахнулась я, – дело не в его ориентации, а подлой натуре. Он мою тайну не сохранил, и ему крупно повезло, что я не поступила с ним также. Плохо, что мы учимся в одном вузе, но я надеюсь, мы почти не будем видеться.

–Лично я не нахожу ничего хорошего в том, что ты осталась без друзей, – сокрушенно заметила мама, – ладно, Игорь, но почему ты так некрасиво поступаешь по отношения к Симе? У меня такое ощущение, что ты не хочешь продолжать с ней общение…

–Не хочу, ты права, – кивнула я, – ни с ней, ни с Маркеловым, ни с кем-либо из своих бывших одноклассников. Мне вполне хватает Джулса и ребят из его компании. Ну, и с соседями по коммуналке в любом случае придется перезнакомиться!

–Я тебе сказала, никаких коммуналок! – взорвалась мама, – всё, Рина, у меня больше нет сил с тобой спорить, ты выпила из меня всю кровь. Я никогда не думала, что доживу до такого позора, но, видимо, такова моя судьба. Ты добилась своего – пусть Юлиан перевозит вещи.

ГЛАВА VIII

–Рина, ты действительно этого хочешь? –в столице агонизировало уходящее лето, под ногами плавился асфальт, а сухой, раскаленный воздух обжигал кожу, но от моего преисполненного необратимой решимостью взгляда невольно веяло пронизывающим холодом ледяной пустыни, и Джулс зябко ежился, невзирая на жару.

–Ну, конечно! – нетерпеливо воскликнула я, – разве мы с тобой не об этом мечтали?

–Да, но…, – Юлиан взял меня за руку и крепко стиснул мою ладонь в напряженных, каких-то деревянных пальцах. Обычно теплая ладонь сейчас казалась безжизненной и чужой, а через это судорожное пожатие мне передались охватившие Джулса сомнения, и на считанные секунды в мутной пелене помрачившегося сознания мелькнула неожиданно здравая мысль, но буквально мгновение спустя без следа сгорела в пламени моего прогрессирующего безумия, как сгорает в атмосфере мчащийся в космосе метеор.

–Какие здесь могут быть «но», Джулс? – задохнулась от неконтролируемой обиды я, из последних сил сдерживая желание выдернуть руку, – мы так долго к этому шли, и вот, у нас всё получилось, а ты ищешь отговорки! Я тебя не понимаю!

–Рина! – Джулс неохотно выпустил мою руку и с робкой осторожностью приобнял меня за плечи.

По сути это был наш первый более или менее серьезный тактильный контакт – до того момента парень ни разу не позволил себе вольностей, хотя порой я случайно ловила на себе его пристальные взгляды, выходящие за грань дружеского восхищения. Если не брать в зачет виртуальный этап наших причудливо развивавшихся отношений, мы по-настоящему встречались уже на протяжение двух месяцев, но у меня не возникло ни единого повода упрекнуть Юлиана в попытке преждевременного форсирования событий. Он ухаживал за мной с трогательной заботой и был невероятно обходителен и тактичен, ни словом, ни делом не намекая даже на поцелуй, а я ощущала искреннюю благодарность за столь деликатный подход и совершенно не боялась оставаться с Джулсом наедине. Однако, хотя в глубине души я и хорошо понимала, что рано или поздно парень перестанет довольствоваться платоническим общением, и мне придется сделать неизбежный шаг вперед, мое будущее по-прежнему тонуло в густом тумане неопределенности, а дрейфующий в беспросветной мгле разум упорно отказывался воспринимать очевидные факты. Возможно, я не противилась тогда ненавязчивым прикосновениям Юлиана именно потому, что они носили сугубо братский характер, но и с высоты своего нынешнего возраста я часто поражалась собственному безрассудству. Я не могла не сознавать, что как только мы с Джулсом начнем жить под одной крышей, мы автоматически должны будем перейти на следующий уровень, но при этом, видимо, чисто по-детски предпочитала решать проблему исключительно по факту вместо того, чтобы тщательно взвешивать все плюсы и минусы, как это было заведено среди действительно взрослых и психологически зрелых личностей.

Впрочем, если смотреть на эту историю с позиции моих родителей, то они, например, были твердо убеждены, что цветок моей невинности сорвал Эйнар Мартис, и, значит, терять мне было, в сущности, нечего. В глазах моей семьи я больше не выглядела непорочным бутоном, родители вынужденно смирились с моим падением, и я вполне допускала, что мама до смерти боялась моей беременности и смогла вздохнуть с облегчением лишь когда ее подозрения не подтвердились. Конечно, мама предрекала мне совсем иную судьбу, но иногда у меня складывалось впечатление, что она больше не вынашивала планов о моих выдающихся достижениях и просто надеялась увидеть меня счастливой. Да, я поступила на престижную специальность и успешно обошла на вираже многочисленных конкурентов со всей страны, но мама чувствовала, что я все еще способна в любое мгновение сорваться с покоренной вершины и неуправляемо покатиться по наклонной плоскости. Мамино восприятие Джулса в качестве моего спутника жизни постепенно трансформировалось из категоричного отрицания в обреченное смирение, а после ужина в Шуваловыми она как будто взглянула на парня с другой стороны, и пусть мои родители продолжали считать мой выбор апофеозом опрометчивости, былая ненависть изрядно поугасла. К сожалению, в те жаркие августовские дни я была поглощена местью и не замечала, что в разыгранном мною спектакле наряду с декорациями меняется и расстановка персонажей. Я добилась обратного эффекта, убедив родителей, что несмотря на неудачный брак и наличие на иждивении малолетнего ребенка, черт, то есть Юлиан, не так страшен, как его малюют, а оказываемое им на меня влияние можно назвать положительным, особенно, если принять во внимание результаты вступительных экзаменов в юридический вуз.

Я надеялась таким способом проучить отца с мамой, хотела наказать их за причиненную мне боль, но, как выяснилось, избрала неверное орудие мести. Чем ближе родители узнавали Джулса, тем быстрее таяли довлеющие над ним предубеждения: вот уже почти забылся телефонный скандал с Инессой, вот уже отец добродушно подтрунивая над Юрием Дмитриевичем, помогал тому с ремонтом старенького «жигуленка», на котором остро нуждающийся в деньгах Шувалов собирался таксовать после работы в школе, а вот и мама смущенно презентовала Ираиде Семеновне целый пакет практически не ношенных вещей из своего гардероба с просьбой не расценивать ее жест как унизительную попытку продемонстрировать финансовое превосходство. Да, Шуваловы были бедны, словно церковные мыши, но в сравнении с маргинальной нищетой Светланы Грищенко, это была бедность совсем другого рода – стерильная чистота царила не только в их крошечной малогабаритке, но и в помыслах. А еще никто в семье не злоупотреблял спиртным и не спускал последние гроши на дешевый самопал, как это делал основной процент обитателей бараков, и каждая копейка в семье Шуваловых всегда использовалась строго по назначению. Не скажу, что родители Джулса придерживались пуританских методов воспитания, но, по всем признакам, его связь с Инессой, обернувшаяся классическим браком «по залету» до сих пор вызывала у Ираиды Семеновны и Юрия Дмитриевича жгучий стыд. Скорее всего, они не раз напутствовали сына не повторять ошибок прошлого, и джентльменское поведение парня подтверждало мою теорию. И все же я оказалась не готова даже к простым объятиям, и когда Джулс привлек меня к себе, внезапно застыла в оцепенении.

С Эйнаром все происходило иначе: мы поцеловались уже на первом свидании, и вышло это настолько естественно, что я ни на мгновение не задумалась, а правильно ли я поступаю. Меня тянуло к Эйнару, будто магнитом, рядом с ним я взмывала на седьмое небо и невесомым перышком парила над землей. Он был для меня отдельной вселенной, ему всецело принадлежала моя душа, и если бы он только захотел, я без малейших колебаний отдала бы ему и свое тело. Я отчетливо помнила каждую деталь нашей последней встречи в квартире на Театральной площади – как скользили под тонкой тканью футболки мои дрожащие от возбуждения пальцы и как сладостно замирало сердце от мимолетных прикосновений к обнаженной коже. Эйнар был прекрасен даже с разбитым в кровь лицом, и эта потусторонняя, неземная красота вызывала у меня поистине непреодолимое влечение. Я чувствовала его участившееся, неровное дыхание, тонула в бездонных омутах зеленых глаз и всем своим существом жаждала нашего слияния, но в тот вечер мое страстное желание так и не воплотилось в реальность. Эйнар мужественно скрывал от меня причиняемую трещиной в ребре боль, а распухшая нижняя губа и назревающая на скуле гематома превращали его точеные черты в жутковатую маску, однако даже свежие следы жестоких побоев не способны были испортить этого безупречного лица. Порой мне невольно представлялось, что Эйнар был слишком идеальным для живого человека и потому существовал только в моих девичьих грезах, а его образ был всего лишь плодом моей чересчур бурной фантазии, но затем в памяти один за другим всплывали разрозненные эпизоды из прошлого, и я вспоминала наши прогулки по заснеженной набережной, растворимый кофе в пластиковых стаканчиках, иней на моих ресницах и клубы сигаретного дыма, медленно исчезающие в морозном воздухе. Наша любовь была настоящей, она согревала нас в лютую стужу и дарила незабываемые минуты всеобъемлющего счастья, и хотя между нами с Эйнаром не состоялось физической близости, наши отношения вместили в себя целый космос, маленькую жизнь, прожитую на несоизмеримо коротком отрезке безжалостно прерванной временной линии. Когда Джулс несмело прижался губами к моей щеке, я едва не отпрянула в ужасе, охваченная необъяснимой паникой, и уже хотела было силой высвободиться из объятий и отчаянно удариться в бега, но тут воображение услужливо подкинуло мне порожденную глубинными страхами картину, и я не только не оттолкнула парня, но и сама жадно впилась в его губы ответным поцелуем. Красная пелена ревности застила мне глаза, я целовала Юлиана, а видела перед собой Эйнара, целующего Стешу и нежно гладящего ее выжженные пергидролем волосы. Я не должна была поддаваться этой губительной слабости и впускать в свой разум тлетворный дух внутреннего разрушения, но мне так и не удалось обуздать взбесившиеся эмоции.

–Ты любишь меня? – хриплым шепотом спросил Джулс после того, как меня немного отпустило, и я, наконец, оторвалась от его губ, – скажи мне, что для тебя всё это не игра, что ты и вправду хочешь быть со мной, и я обещаю свернуть ради тебя горы. Но ты еще такая юная, зачем тебе столько лишних проблем? Я не понимаю, почему ты так легко готова променять беззаботную молодость на тяготы семейной жизни! У меня нет ни денег, ни жилья, ни внятных перспектив, но тебя это словно ничуть не пугает. Значит ли это, что ты испытываешь ко мне сильные чувства или причина все-таки в чем-то другом? И не слишком ли мы спешим, Рина?

–А тебе, значит, понравилась холостяцкая жизнь и ты не планируешь повторно связывать себя узами брака? Так следует толковать твой вопрос? – усмехнулась я, твердо уверенная в тот момент, что мне достаточно выйти замуж за Юлиана, дабы навсегда проститься с прошлым. Я держала Джулса мертвой хваткой, не чураясь наносить ему коварные удары ниже пояса и надеясь с его помощью приглушить свои страдания, а он был безоглядно в меня влюблен, чтобы сходу распознать подвох.

–Нет! – снова сомкнул объятия парень, – не смей так говорить, слышишь! Даже думать так обо мне не смей! Нам предстоит немало трудностей, но вдвоем мы с ними непременно справимся, главное, что мы вместе!

Однажды эти слова уже звучали, их не раз произносил Эйнар, когда все вокруг ополчились против нас. Я не выстояла в этой войне и малодушно покинула поле боя, но в случае с Джулсом я не собиралась сдаваться без борьбы, и уже на другой день Юлиан с чемоданом перебрался ко мне. Мы проводили маму на вокзал, вернулись домой, поужинали и весь вечер не поднимали друг на друга глаз, не зная, как вести себя дальше.

ГЛАВА XIX

Справедливости ради, следовало отдельно отметить, что с самого начала моего постепенного взросления мама открыто разговаривала со мной о сексе, и я выросла с совершенно правильным, на мой взгляд, представлением, что близкие отношения между двумя любящими людьми не являются чем-то постыдным, но, во-первых, с этим вовсе не стоит торопиться, во-вторых, в паре должно прежде всего присутствовать взаимное доверие, а третьих, каждый из партнеров должен быть психологически готов подойти к процессу с максимальной ответственностью. Под последним пунктом мама подразумевала обязательное использование контрацепции и в ходе полового просвещения подробно разложила по полочкам все преимущества и недостатки существующих способов предохранения, но ей и в страшном сне не могло присниться, что в тот вечер на Театральной площади я напрочь позабуду ее советы и, словно под гипнозом, потянусь навстречу Эйнару в опьяняющем стремлении без остатка подарить ему всю себя. Тогда я вообще ни о чем не думала – зеленые глаза, яркие и сияющие на фоне усталого лица, сводили меня с ума, заставляя отстраненно водить ладонью по гибкой спине в предвкушении неземного блаженства. Я не сомневалась, что Эйнар испытывал схожие чувства, и мои прикосновения вызывали у него столь же бурный всплеск желания, но он предпочел вовремя остановиться, и я до сих пор не могла утверждать, почему парень не допустил продолжения. Была ли тому причиной неутихающая боль от полученной в драке травмы, и как поступил бы Эйнар, если бы его не мучила злополучная трещина в ребре? Поддался бы соблазну или также благородно отстранился? И что было бы лучше для нас обоих? Бесчисленные вопросы так и остались без ответа, и я лишь нескончаемо домысливала, каким бы образом всё могло сложиться в зависимости от морального выбора Эйнара. А вот мама считала мое грехопадение свершившимся фактом, и мне так и не удалось ее в этом разубедить. Она не допускала ни малейшей вероятности, что моя честь нисколько не пострадала, и бездоказательно сыпала в адрес парня грязными обвинениями. Я пыталась защитить Эйнара от очередного незаслуженного наклеивания ярлыков, а однажды даже в сердцах предложила маме вместе сходить к гинекологу, чтобы тот авторитетно опроверг ее нелепые подозрения, но мама слишком боялась лишней огласки, и ей было проще жить со своими в корне ошибочными выводами, чем раз и навсегда выяснить правду. Именно поэтому, прощаясь со мной перед отъездом домой, мама даже не заикнулась относительно того, чтобы мы с Джулсом хотя бы подождали до свадьбы, и только с похоронной миной напомнила, что бабушкой и дедушкой им с отцом становиться еще рановато. Я рассеянно кивнула, будто речь шла не обо мне, но вскоре обнаружилось, что мама успела провести профилактическую беседу и с Юлианом. Наверное, с объективной точки зрения мама избрала весьма прогрессивный подход, но меня откровенно коробило, что такие деликатные моменты обсуждаются за моей спиной, и когда Джулс, краснея и кусая губы, поинтересовался, какую защиту от нежелательной беременности я нахожу самой надежной и удобной, со мной едва не случилась истерика.

Я отрешенно смотрела на двуспальную кровать, стыдливо прикрытую пледом, и толком не соображала, что я творю. Я опять видела Эйнара – божественно прекрасного, стройного, удивительно гармонично сложенного, но в тоже время буквально пронизанного внутренней силой, и мой воспаленный мозг непрерывно выдавал череду калейдоскопически сменяющихся кадров. Эйнар, исступленно ласкающий податливое тело Стеши… Стеша, медленно исследующая губами каждый шрам на бледной коже Эйнара… Сладкие стоны наслаждения и судорожный вздох в наивысшей точке экстаза… Голова Стеши, мирно покоящаяся на груди уснувшего Эйнара, и победное торжество во взгляде моей счастливой соперницы. Я хотела закрыть глаза и избавить себя от этого мучительного зрелища, но спутанное сознание с лихорадочной скоростью снабжало меня всё новыми образами. Я тяжело бредила, и в бреду с неистовой силой обнимала Джулса, наивно принимающего мой внезапный порыв за безудержную страсть, я целовала его так, как мечтала поцеловать Эйнара, и буквально вжималась в него разгоряченным телом. Для Юлиана это был акт любви, а для меня – акт возмездия, и если поначалу парень еще пытался обращаться со мной бережно и аккуратно, то вскоре и ему передалось мое умопомрачение, и в пылу неутоленного желания он практически потерял контроль над своими действиями. Я почти не ощутила боли, когда возбужденная плоть Джулса резким толчком проникла сквозь невидимую преграду, я чувствовала лишь мрачную горечь безвозвратного расставания с прошлым, в котором моим и первым и единственным мужчиной должен был непременно стать Эйнар Мартис. Юлиан стремительно наращивал темп и за несколько мгновений достиг пика удовольствия, а по моим щекам покатились соленые горошинки слез. Я безвольно обмякла в объятиях содрогающегося в финальном пароксизме Джулса и поняла, что меня больше не преследуют навязчивые картины с участием Стеши, как если бы я прошла через ритуал экзорцизма. Впоследствие Эйнар и далее являлся мне во снах, но эти сны уже не причиняли мне таких нечеловеческих страданий и не повергали в то пограничное состояние, что мне лишь однажды довелось пережить в нашу первую ночь с Юлианом.

–Ты плачешь? Я был с тобой груб? – испугался Джулс, после того как вновь обрел способность адекватно воспринимать окружающую реальность, – прости меня, я увлекся и повел себя, как законченный эгоист…Рина, пожалуйста, не плачь!

–Все нормально! – точно также, как это делала в моих недавних видениях Стеша, я спрятала влажное лицо на груди у парня и мягко провела ладонью по его растрепанным волосам, – это просто слезы!

Несколько алых капель крови на белоснежных простынях, горячий душ и странное безразличие ко всему случившемуся – я прислушивалась к своим новым ощущениям и не испытывала ничего, кроме щемящей грусти. Джулс заботливо укутал меня в мягкое покрывало, лег рядом и, пока я не задремала, шептал мне на ушко разные нежности. Похоже, он чувствовал себя виноватым за то, что не смог совладать со своими инстинктами и не проявил по отношению ко мне должной чуткости, но, учитывая, что я сама довела его до безумия своим неуемным пылом и намеренно разожгла в нем жаркое пламя неукротимой страсти, по сути мы были квиты. Я была даже рада, что всё произошло так быстро, и я не успела впасть в неуместную рефлексию – я не воспринимала свою девственность в качестве некой сакральной ценности и, как сказала бы толстая, аляповато накрашенная школьная «психологиня», это еще хорошо, что после неудавшегося изнасилования у меня не сформировалось стойкого отвращения к лицам противоположного пола, и меня не настигает паническая атака от одной лишь мысли об интимной близости.

С точки зрения голой физиологии мой первый опыт благополучно обошёлся без серьёзного дискомфорта, а, может быть, все мои рецепторы целиком замкнула на себе душевная боль. Наутро я проснулась в отличном самочувствии и на скорую руку приготовила спешащему на работу Юлиану легкий завтрак – мы в одночасье стали типичной молодой семьей, в которой постепенно образовывался свой собственный уклад. А где-то в глухой деревне лучащаяся неподдельным счастьем Стеша провожала до двери Эйнара, желала ему хорошего дня и целовала на удачу в серединку губ….

Не знаю, отчего я была так уверена, что Стеша добилась своего и получила любовь Эйнара в награду за свою преданность и верность, но меня ни на секунду не покидала твёрдая убежденность в правоте посещающих меня догадок. Эйнар безусловно понимал, что в ближайшее время ему ни при каких обстоятельствах нельзя возвращаться в город, а та, что без оглядки бежала прочь по рыхлому снегу больничного сквера, навряд ли будет ждать его годами. В сложный момент именно Стеша без колебаний подставила ему свое плечо и осознанно приняла на себя непосредственно вытекающие отсюда риски, она не побоялась бросить родной дом и отправиться за любимым на край света. Тогда как я выросла в идеальном мире, Стеша с детства видела только убогие бараки у кладбищенской ограды да подзаборную пьянь, регулярно устраивающую шумные разборки, а ее брат Вадик по кличке Калаш однозначно вращался в околокриминальных кругах наряду с Серегой Филином и прочими обитателями Пятой Линии. Там, где я испугалась буквально до полусмерти, Стеша с фантастической быстротой сориентировалась по обстановке и с присущей ей смекалкой спланировала срочный побег Эйнара. Она спасла парня от Цирюльника и его цепных псов, а я сначала трусливо зарылась головой в песок, а затем нарушила данное Эйнару обещание и поехала в «Живые и мертвые», чтобы окончательно всё испортить. Вульгарная, недалекая и явно уступающая Эйнару в уровне интеллекта, Стеша оказалась для него поистине незаменимым союзником: ее не нужно было оберегать от каждого дуновения ветра, она не устраивала сцен, а сразу действовала с непреклонной решимостью. Стеше ничего не стоило оставить семью и без предупреждения покинуть город, так как участие родителей в ее жизни по большому счету сводилось лишь к производству на свет, а я всякий раз изводилась угрызениями совести, волей или неволей причиняя страдания отцу с мамой. Я думаю, Стеша не напрасно боготворила Эйнара: он олицетворял для нее самое лучшее в этом безнадежно прогнившем мире, она цеплялась за него, как утопающий в отчаянии хватается за соломинку, а в той мрачной клоаке, что окружала ее с рождения, этот разительный контраст был особенно очевиден. Стеша не пожалела бы ради Эйнара жизни, он был ее единственной путеводной звездой на черном небосводе, одиноким маяком в темной дали, рассветным лучом, знаменующим наступление долгожданного утра, и она не могла допустить, чтобы этот яркий факел погас в безжалостных руках. Стеша дала Эйнару всё то, чего не осмелилась дать ему я – безоговорочную поддержку по всем фронтам, и как бы не тяжело мне было с этим смириться, в нынешней ситуации мне нечего было ей противопоставить. Полтора года назад я не выдержала своего главного испытания, и пусть мне не суждено было повернуть время вспять, здесь и сейчас во мне остро нуждался Джулс, и я не имела права столь же малодушно предать и его доверие.

ГЛАВА X

Если мое будущее было примерно известно минимум на четыре года вперед и в основном включало в себя обычную студенческую рутину, то над Юлианом по-прежнему витала тень неопределенности. Несмотря на то, что школьный друг и в самом деле посодействовал парню с временным трудоустройством, мы оба великолепно понимали, что неквалифицированная и низкооплачиваемая работа фасовщиком-сортировщиком на складе готовой продукции в одной из столичных компаний по производству безалкогольных напитков ни при каком раскладе не является пределом мечтаний. Естественно, Джулс был не в восторге от своих должностных обязанностей, но при этом он полностью отдавал себе отчет, что промежуточный этап неизбежен, и на пути к заветной цели ему придется изрядно поумерить профессиональные амбиции. Каждый божий день парень поднимался, что называется, ни свет, ни заря, наспех завтракал и, обязательно чмокнув меня перед выходом, несся на метро, чтобы не допустить даже минутного опоздания, за которое работодатель незамедлительно применял к нарушителю жесткие штрафные санкции финансового характера. Переезд ко мне на квартиру подарил Джулсу лишний час сна, и сейчас ему по крайней мере не приходилось добираться на службу с пересадкой и в общей сложности тратить на дорогу туда и обратно более трех часов.

Денег у нас в семье хронически не водилось –львиную долю зарплаты Юлиана мы тратили на продукты, стоящие в столице на порядок дороже, чем в провинции, а оставшаяся сумма почти целиком отсылалась Инессе в счет алиментов на Олежку. Платить за жилье нам помогали мои родители, но даже невзирая на это серьезное подспорье, мы все равно жили очень скромно и в силу ограниченности имеющегося в нашем распоряжении бюджета толком не позволяли себе никаких развлечений. Зато по вечерам мы много гуляли вдвоем, открывали для себя новые места, восхищенно созерцали многочисленные памятники старинной архитектуры и знакомились с главными столичными достопримечательностями. Нам обоим нравились эти неторопливые прогулки, обмен впечатлениями, и хотя я не чувствовала к Джулсу той сумасшедшей, больше похожей на наваждение любви, что я испытывала по отношению к Эйнару, мне было приятно и легко находиться в его обществе, рядом с ним я ощущала умиротворенное спокойствие и потому бесконечно дорожила нашим взаимопониманием. И пусть Юлиан по-настоящему любил, а я лишь с благодарностью принимала его любовь, наш союз вышел на удивление гармоничным, а мы достаточно быстро притерлись в бытовых вопросах. Мы смотрели в одном направлении, решали общие задачи и тщательно охраняли наш мир от постороннего вмешательства, а сразу после того, как я отпраздновала в ноябре свой восемнадцатый день рождения, тихо поженились без помпезного торжества, пригласив на бракосочетание только близких родственников.

Надо сказать, что и моя семья, и родители Джулса восприняли новость о поданном в органы ЗАГС заявлении без бурного энтузиазма, будучи едиными во мнении, что нам следовало хотя бы год потерпеть со свадьбой, пока я не закончу первый курс. Но в тоже время мама искренне считала наше сожительство крайне позорным фактом и не хотела, чтобы за моей спиной и дальше шушукались разного рода поборники высокой морали, поэтому категоричных возражений я от нее не услышала. Я подозревала, что Юрий Денисович с Ираидой Семеновной дружно предостерегали Юлиана от повторной ошибки и советовали ему не торопиться с новым браком, но так как я изначально пришлась Шуваловым ко двору, дальше предупреждений эти разговоры не зашли. У меня не было ни традиционного белого платья, ни фаты, а затраты на обручальные кольца мы с Джулсом посчитали бессмысленными и по обоюдному согласию отказались от привычной атрибутики.

Мама упорно настаивала, чтобы я предложила Симке выступить в роли подружки невесты, но я никак не могла переступить через себя. С момента прощания на вокзале мы с Симкой не только не виделись, но даже не созванивались, и у меня не было ни малейшего желания что-либо предпринимать по этому поводу. Порой я невыносимо скучала по нашей веселой болтовне, но Симка принадлежала тому же прошлому, что и Эйнар, а я однажды дала себя зарок никогда не оглядываться назад, и, если ради этого мне нужно было нанести смертельную обиду лучшей подруге, я готова была пойти и на этот абсолютно не красящий меня шаг. Оправдываться за мой демонстративный поступок перед тетей Олей и прочими общими знакомыми по давно сложившемуся обыкновению вынуждена была мама: объяснять, что Рина не беременна, что ее жених –нормальный парень из приличной семьи, что проводить пышную церемонию принципиально не захотели сами молодожены, причем, твердить одну и ту же мантру ей приходилось буквально целыми днями напролет. Коллеги, приятели и соседи одолевали маму бестактными расспросами, а она старательно отбивалась от назойливого любопытства. Уверена, что нечто подобное происходило и с Шуваловыми, а, принимая во внимание скандальный развод Джулса с Инессой, им, возможно, было еще сложнее справляться с нездоровым интересом к происходящему в семье. Нетрудно представить, какие сплетни циркулировали вокруг нашего брака, и за счет каких нечеловеческих усилий родителям удалось пережить этот тяжелый этап.

Так или иначе, мы с Юлианом все-таки зарегистрировались, и на незримое мгновение я внезапно провалилась в черную дыру своих глубинных страхов и сквозь клубящийся над бездной туман поймала далекий взгляд зеленых глаз, но завороживший меня морок бесследно исчез, и я быстрым росчерком поставила подпись на свидетельстве о браке, чтобы тем самым пресечь любые пути к отступлению. Джулс поцеловал меня под вялые аплодисменты собравшихся в зале родственников, и на улицу мы вышли уже мужем и женой, а потом накрыли стол в нашей однокомнатной квартирке и выпили по бокалу дешевого шампанского. На площади в тридцать пять квадратных метров мы с горем пополам разместились вшестером, поэтому о романтике первой брачной ночи не стоило и мечтать – отец с мамой спали на раскладном диване, родителям Юлиана мы из-за больной спины Юрия Денисовича уступили кровать, а сами надули матрас и устроились на кухне. Джулс крепко сжал меня в объятиях и вскоре погрузился в сон, а я до утра лежала с открытыми глазами, боясь неосторожным движением потревожить своего законного супруга.

И вроде бы я добилась своего: пошла наперекор родителям, отстояла право на независимость и не допустила дальнейших манипуляций, но на сердце у меня было муторно и грустно. Я обманула Джулса, внушила ему ложные иллюзии и заставила поверить в свои чувства, я воспользовалась своим влиянием на него и буквально затащила под венец, но что я могла дать ему теперь, когда Эйнар был отомщен сполна? Рассказать правду, честно признаться в своих истинных мотивах или оставить всё, как есть? Юлиан не был противен мне физически, мы с ним отлично ладили, он меня беззаветно обожал, родители его худо-бедно приняли, так чего мне было ещё желать? Да, второго Эйнара нет и не будет, поэтому мне незачем было сравнивать Джулса со свой роковой любовью. Я должна была научиться любить Юлиана, достойного моей любви, как никто другой, и той ночью я окончательно переступила условную границу между прошлым и настоящим. Я поклялась себе, что Джулс не будет страдать из-за меня, что я сделаю его счастливым и ни за что не причиню ему боли. Я ловила его размеренное дыхание, вслушивалась в ровное сердцебиение и всё отчетливее понимала, что лишь он один способен залечить мои сквозные раны. А перед рассветом я ненадолго уснула, и мне приснился Эйнар. Проснувшись, я не смогла сдержать слез, но мокрые дорожки на моих щеках высохли прежде, чем у Джулса сработал будильник. Тогда я еще не знала, что этот сон станет частью моей новой реальности, но со временем я привыкла регулярно проводить в голове генеральную уборку и строго-настрого запретила являющимся ко мне призракам оказывать влияние на мою нынешнюю жизнь. И пусть Эйнар так и не перестал мне сниться – как и любой сон, будоражащий мою душу образ имел неотъемлемое свойство развеиваться на заре.

Юридический Университет, куда я чудом пробилась через заградительные барьеры экзаменационной комиссии, на следующие четыре года фактически превратился для меня во второй дом. Обучение на международном факультете давалось мне довольно непросто, а подготовка к семинарам отнимала огромное количество времени. Некоторые предметы я откровенно не тянула из-за недостаточно хорошего уровня базового образования, полученного в родной школе, и мне приходилось часами корпеть над учебниками, чтобы не скатиться до «троек» и не потерять стипендию. Так вышло, что на всем курсе я единственная была замужем, и хотя я не носила кольца и всячески скрывала свое семейное положение, данная информация как-то просочилась в широкий доступ, и если мужская половина студенческого контингента смотрела на меня с заметным недоумением, то в глазах девчонок читалась неприкрытая зависть, а после того, как Джулс пару раз встретил меня на крыльце, и моим одногруппницам удалось с ним лично познакомиться, я еще и периодически сталкивалась с проявлениями наглого кокетства. К счастью, Юлиан отродясь не был дамским угодником и к подобному флирту относился исключительно с юмором, не давая мне ни малейшего повода усомниться в его верности. Я доверяла ему безоговорочно, и никогда не препятствовала общению с другими девушками, но порой у меня создавалось впечатление, что Джулс был бы совсем не против, если бы я его приревновала и тем самым подтвердила глубину своих чувств. С другой стороны, парень жутко устал от беспочвенных претензий своей бывшей жены, и моя бесконфликтность его только радовала, а скупость на эмоции в избытке компенсировалась готовностью идти на компромиссы и внезапно проснувшимся во мне талантом с нуля создавать домашний уют.

Понемногу мы оба влились в столичную жизнь и обзавелись друзьями, хотя в моем случае речь скорее шла не о дружбе, а о банальной общности интересов. В отличие от меня, Юлиан сохранил контакты со школьными приятелями, а один из них, Данил Карцев, оказал ему неоценимую поддержку в поисках работы. С Даней и его женой Алиной мы дружили семьями – правда, мой юный возраст сослужил мне дурную службу, и вчерашняя гимназистка не сразу вписалась в компанию взрослых, состоявшихся людей, однако, я быстро доказала, что не похожа на большинство своих ветреных сверстников. Конечно, мне частенько недоставало опыта, о чем-то я вообще слышала впервые, но я губкой впитывала в себя новые знания и не стояла на месте в своем развитии. Если поначалу Данил лишь из уважения к закадычному другу не называл меня глупенькой малолеткой, а его ровесница Аля нередко обращалась со мной, как с ребенком, то по прошествии всего нескольких месяцев я стала для них своей. В компании Алины и Данила я ощущала себя гораздо комфортнее, чем рядом с одногруппниками, и инстинктивно стремилась проводить больше времени с друзьями Юлиана, под разными предлогами уклоняясь от студенческих посиделок. Своим поведением я мгновенно обеспечила себе репутацию белой вороны, а отдельные недоброжелатели видели во мне зазнайку, безосновательно задирающую нос перед университетскими товарищами. В итоге близких друзей за годы учебы у меня так и не появилось, но с теми, кто смог за маской показной холодности разглядеть во мне ответственного, надежного и никогда не отказывающего в помощи человека, я и после выпуска осталась в прекрасных отношениях. А вот с Игорем Маркеловым, учившимся на том же факультете, но на курс старше, мы даже не здоровались при встрече, притом, что пересекались мы с раздражающей частотой.

ГЛАВА XI

Игорь уехал в столицу за год до меня, и к тому времени, как я поступила в Юридический университет, уже успел неплохо освоиться на новом месте. Я была уверена, что, избавившись от родительского контроля, Маркелов сразу же пустится во все тяжкие и окончательно перестанет скрывать свою ориентацию, но громкого каминг-аута с его стороны так и не последовало. Более того, вскоре у Игоря появилась постоянная девушка, отношения с которой можно было смело назвать серьезными, и как бы я не надеялась втайне, что парень признается в своем гомосексуализме, и отец с мамой перестанут обвинять меня в бессовестном поклепе, Маркелов упорно продолжал держать свои истинную ориентацию в секрете от окружающих. Симпатичный, ухоженный, с иголочки одетый и обладающий невероятным обаянием Игорь неизменно пленял женские сердца, а в столице он быстро приобрел особый лоск и шарм, что многократно увеличило количество его поклонниц. Я своими глазами видела, как засматривались на Маркелова красавицы-студентки, и как искусно он поощрял их интерес и, будто специально, создавал себе устойчивый имидж ловеласа – умного, самодостаточного, знающего себе цену любимца женщин, не скупящегося на комплименты и умеющего произвести неизгладимое впечатление даже на самую требовательную натуру. Не последним фактором, определяющим привлекательность Маркелова, можно было считать и полное отсутствие материальных затруднений. Я не знала, понадобилась ли Игорю протекция влиятельных друзей дяди Паши или он поступил на международный факультет своими силами, но благодаря маме я была в курсе, что Маркелов-старший снял для сына дорогую студию в хорошем районе и на протяжении всего периода обучения к парню текли непересыхающие денежные ручейки. До столичной золотой молодежи, стремительно рассекающей по городу на спорткарах и самозабвенно прожигающей жизнь в ночных клубах, Игорю, естественно было далеко, однако, даже по меркам большого города он ничуть не бедствовал. Было бы закономерно, если бы парень и подружку выбрал себе под стать – яркую, раскованную, уверенную в себе красотку, но как ни странно, избранницей Маркелова стала классическая «бледная моль». По уши влюбленные в Игоря студентки безуспешно пытались понять, каким образом откровенно непримечательной девочке из райцентра удалось занять место рядом с предметом всеобщего вожделения, но я, например, не сомневалась, где тут была зарыта собака. Заурядная наружность, минимальные запросы, наивная простота – Валя удачно соединяла весь набор качеств, необходимый для идеальной ширмы, или, как сейчас было принято говорить, «бороды». Давно живущий в столице и более продвинутый в подобных нюансах Данил Карцев красноречивой ухмылкой называл такие союзы «лавандовыми браками», когда один из партнеров прикрывал нетрадиционную ориентацию другого. В ситуации с Игорем «бородой» изначально предлагалось стать мне, но после того, как я в пылу обиды едва «не спалила контору», Маркелов был вынужден срочно подыскивать другую кандидатуру и, похоже, в лице Вали он нашел наилучший вариант.

Я могла лишь догадываться, поставил ли парень Валю в известность относительно своих предпочтений, или, наученный горьким опытом, он решил больше никого не впускать в свою душу, и беспринципно водил неискушенную девушку за нос, разыгрывая из себя пылкого влюбленного, но склонялась в пользу версии под номером два. Шансы снова наткнуться на неадекватную особу вроде меня были слишком велики, чтобы идти на рискованное предприятие во второй раз подряд, а, учитывая, что нетерпимость к секс-меньшинствам в нашей стране по-прежнему цвела махровым цветом, Игорь поступил бы весьма неблагоразумно, если бы опять наступил на те же грабли. В итоге на бедную Валю обрушилась лавина зависти со стороны отвергнутых Маркеловым воздыхательниц, а сам Игорь обзавелся надежным заслоном от опасных подозрений, хотя я и не думала, что родители, мечтавшие о совсем другой невесте для своего чада, очень уж одобряли эту связь.

Впрочем, планы Игоря на Валю, по всем признакам, простирались за рамки мимолетной интрижки, и он вдохновенно ваял из невзрачной простушки свою Галатею. К окончанию четвертого курса Маркелов приучил весь факультет именовать свою подружку не иначе как Тиной, заставил не отличавшуюся тонким вкусом девушку полностью пересмотреть гардероб, и, казалось, сделал все возможное, чтобы та понравилась тете Лене и дяде Паше. После того, как Игорь и его «Тина» получили свои дипломы, я потеряла нить развития событий, но и дальше поддерживающая с Маркеловыми тесное общение мама вскоре многозначительно поведала о дальнейшем развитии отношений, чем вызвала у меня серию насмешливых фырканий.

–Вот видишь, Рина, Игорь – не голубой! – торжествующе сообщила мне мама, – небось, теперь кусаешь локти, что упустила такую партию?

–Да нет, радуюсь, что не впуталась в эту авантюру, – с облегчением выдохнула я, – скоро Маркеловы захотят внуков, вот тогда посмотрим, как Игорь будет выкручиваться и что там на самом деле за брак!

–Я уверена, что как бы ты не старалась очернить Игоря, у него в семье все будет отлично! – не разделила моего ироничного настроя мама, – а что ответишь нам ты, если мы с отцом тоже начнем спрашивать тебе о внуках?

Мамины слова загнали меня в глухой тупик, и я невольно порадовалась, что мы разговариваем по телефону. Скрыть внешние признаки внезапной растерянности мне бы вряд ли удалось, а четкого понимания по вышеозвученному вопросу у меня до сих пор не сформировалось, а если уж начистоту, то мы с Джулсом эту тему никогда и не поднимали. До сего дня мама беседовала со мной не о детях, а о способах уберечься от их появления, и для меня оказалось большой неожиданностью вдруг услышать от нее недвусмысленные намеки на продолжение рода. Все четыре года, пока я постигала азы профессии, а Юлиан отчаянно боролся за место под Солнцем, мои родители молчали по поводу рождения наследников, сознавая, что нам обоим сейчас, однозначно, не до повышения демографии, да и факт наличия у моего мужа ребенка от первого брака, чьи потребности росли в геометрической прогрессии, тоже никто не отменял. Наше положение в столице было шатким и нестабильным, и всем было очевидно, что моя беременность его бы только усугубила. Я не ощущала в себе готовности к материнству, а даже если бы во мне и бушевали соответствующие инстинкты, я слишком хорошо понимала, что второго ребенка мой супруг сейчас не потянет, и с моей стороны будет просто невообразимым свинством настаивать на пополнении в семье. Поэтому для меня было вдвойне странным услышать от мамы столь непредсказуемое заявление, и я не сразу нашлась с ответом, а, справившись с внезапной растерянностью, поспешно перевела всё в шутку. Скорее всего, родители прощупывали почву на обозримую перспективу и пытались хотя бы в общих чертах прояснить мою позицию, но я так и не сказала ничего конкретного, и следующий подход был отложен на неопределенный срок. Возможно, Шуваловы тоже закидывали пробный шар относительно на наших с Джулсом дальнейших планов, но если данный разговор все же имел место быть, то состоялся он без моего участия, чему я была несказанно счастлива, так как совершенно не представляла, как на него реагировать.

Кстати, у Данила и Алины Карцевых ребенок родился еще в первый год брака, и наши друзья не скрывали своего желания подарить пятилетней Тае или, как ее звали дома, Таиске, маленького братишку. Все по обыкновение упиралось в жилищную неустроенность – Карцевы дружно копили на первоначальный взнос по ипотеке, и уход Алины в очередной декретный отпуск автоматически откладывал приобретение собственной квартиры. Сама Алина приехала в столицу из пригорода, и там у нее с жильем всё было более, чем в порядке: после смерти отца им с матерью досталась в наследство благоустроенная «трешка», и теща неоднократно предлагала зятю и дочери сменить бешеный столичный ритм на тихую размеренность неторопливого быта, но Карцевы предпочитали выбиваться из сил ради того, чтобы банк включил их в программу ипотечного кредитования, и даже гипотетически не рассматривали другие сценарии. Талантливый программист Данил был уверен, что на ограниченном пригородом рынке его способности неизбежно останутся без достойного применения, тогда как в столице специалисты такого уровня всегда будут востребованы, а для Алины возвращение в родные пенаты символизировало сокрушительное поражение в борьбе за лучшую жизнь, и самолюбие не позволяло ей предстать перед бывшими одноклассниками «на щите». Наряду с общей массой молодых девчонок Аля когда-то мечтала, что столица без сопротивления падет к ее длинным ногам, и принц на белом «Мерседесе» осыплет юную прелестницу цветами и бриллиантами, но реальность оказалась вовсе не настолько радужной. Замуж за олигарха или на худой конец за коренного жителя столицы Алина не вышла, конкуренции в модельном бизнесе не выдержала и звездой подиума не стала, зато встретила такого же приезжего Данила и нежданно-негаданно обрела с ним настоящее женское счастье. Привлекательная внешность, природная коммуникабельность и редкий дар мирно разрешать конфликтные ситуации в совокупности привели Алю на должность администратора в элитный салон красоты, где регулярно наводили марафет весьма состоятельные клиентки. Нагламуренным фифам Алина, безусловно, завидовала, но своим главным богатством все-таки считала семью – по крайней мере у меня складывалось именно такое впечатление. Пускай Данил не зарабатывал миллионов и не владел виллами у моря, но к своим «любимым девочкам» он относился с исключительной заботой, и всего его действия были подчинены одной лишь цели – максимально обеспечить благополучие жены и дочки. В этой паре открыто верховодила Алина, и Даню она прочно держала под каблуком, но, видимо, тот не особо и возражал против роли ведомого. Аля единолично принимала большую часть решений и охотно брала на себя лидерские функции, в то время как ее муж вышеуказанные функции ей с удовольствием делегировал, и если у нас с Джулсом все вопросы обсуждались, так сказать, коллегиально, то Карцевы обходились без лишней демократии. Если бы Алина посчитала целесообразным вернуться в пригород, Данил бы для проформы поупирался, но в итоге бы все равно пожертвовал своими профессиональными интересами и отправился вслед за женой, но на его удачу Аля была уверена, что будущее есть только в столице. Впрочем, мы с Юлианом были с ней полностью солидарны.

Практически сразу после получения диплома меня взяли на стажировку в компанию, занимающуюся юридическим сопровождением внешнеторговых сделок, и я небезосновательно надеялась, что через несколько месяцев мне предложат постоянную работу, а вот у Джулса всё складывалось гораздо печальнее. Парню катастрофически не везло с работой, и, хотя он нашел возможность заочно получить высшее образование по языковому профилю, даже это немалое достижение существенно не изменило положения вещей. Бесконечные неудачи доводили Юлиана до отчаяния, и несмотря на мою всестороннюю поддержку, его настроение ухудшалось пропорционально количеству отказов в трудоустройстве. Джулс давно мечтал открыть свое дело – детский обучающий центр для маленьких полиглотов, но за неимением залогового имущества банки отказывались ссужать его деньгами, а взять требуемую сумму в долг ему было элементарно не у кого. Разорвать замкнутый круг помогли мои родители: мне стоило значительных усилий убедить парня наступить на горло своей гордости, но после долгих уговоров он, скрепя сердце, взял родительские накопления с клятвенным обещанием отдать все до единой копейки.

ГЛАВА XII

Джулс оказался прирожденным организатором, и его бизнес достаточно быстро пошел в гору. Стартового капитала впритык хватило на получение лицензии, аренду помещения и рекламную кампанию, и, хотя шансы на успех выглядели минимальными, смелый проект внезапно выстрелил. Юлиан разработал уникальную авторскую методику обучения малышей азам английского, позволяющую в кратчайшие сроки добиться потрясающих результатов, и впечатленные родители его первых учеников начали массово рекомендовать центр своим друзьям и коллегам. С течением времени мой муж почти устранился от преподавательской деятельности, однако, на заре своих начинаний он лично вел как групповые, так и индивидуальные занятия с детьми, ежедневно совершенствуясь в своей сфере. Приносить реальную отдачу центр стал не сразу, и Джулсу потребовалось пройти немало испытаний, но постепенно всё наладилось, и система прекратила сбоить по пустякам. Сформировался надежный костяк преподавателей, наконец-то нашелся более или менее честный бухгалтер, а в штатном расписании появилась отдельная позиция администратора. Центр переехал в другое здание и обзавелся новым инвентарем для игровых практик, к учебному процессу активно привлекались волонтеры-носители языка, а успехам посещающих занятия ребятишек могли позавидовать многие взрослые, годами не способные связать по-английски два слова.

Своей работе Джулс отдавался с профессиональной страстью, он настолько искренне радел за свой стартап, что небеса просто не имели права дать его стараниям пропасть всуе, и однажды настал день, когда центр вышел на рентабельный уровень. По столичным критериям доходы нельзя было назвать огромными, но стабильная прибыль, пусть не стремительно, но все-таки растущая, внушала явный оптимизм. Дела Юлиана, однозначно, демонстрировали прогресс, и страх перед будущим больше не нависал над парнем дамокловым мечом, а тут и меня приняли на должность помощника юриста в крупную фирму, так что вскоре мы отважились взять кредит на покупку автомобиля. Отсутствие транспортного средства непростительно ограничивало нашу мобильность, а темп жизни в столице, как правило, не терпел промедления, и машина в семье была не прихотью, а вынужденной необходимостью. Еще через год меня повысили, а Джулс всерьез задумался об открытии второго центра, и на следующем этапе мы замахнулись на ипотеку. Так у нас появилось собственное жилье – двухкомнатная квартира в зеленом, тихом райончике, и, хотя отныне на нас висели многолетние долги перед банком, завоевание столицы можно было считать состоявшимся.

С моими родителями Джулс расплатился в первоочередном порядке – отдать долг для него было вопросом чести, притом, что отец с мамой ни на чем не настаивали и, по-моему, вообще не ждали возврата своих денег. По крайней мере они точно не верили, что инвестиции в сомнительное предприятие новоиспеченного зятя окупятся так быстро, и если до этого момента мама за глаза называла Юлиана неудачником, то после фантастического прорыва на рынке образовательных услуг коренным образом пересмотрела свое мнение и откровенно зауважала парня. А уж как гордились сыном Шуваловы! Судя по всему, Ираида Семеновна и Юрий Денисович в упор не понимали, откуда у выросшего в семье идейных бессребреников Джулса вдруг обнаружилась предпринимательская жилка, и пребывали в непреходящем восхищении от его достижений. Не радовалась только бывшая жена Юлиана, словно и не замечающая, насколько вырос ежемесячный размер финансовых потоков на содержание Олежки. У меня возникало такое чувство, что Инесса получала определенное удовлетворение, зная, что мы с Джулсом кое-как перебиваемся в столице, и ей банально нравилось кричать на всех углах, какой отец ее ребенка подлец и бездарь, хотя даже в самые сложные периоды Юлиан не оставлял сына без материальной поддержки. Он фактически отрывал эти деньги от сердца, но Инесса исправно получала алименты, да еще и не стеснялась дополнительно обращаться к Шуваловым, а родители Джулса готовы были отдать бывшей снохе последний кусок хлеба, только бы та не запретила им видеться с любимым внуком. Мы все надеялись, что сейчас, когда Юлиан без задержек перечисляет ей приличную сумму, Инесса успокоится, и между нами воцарится мир, но в итоге получили диаметрально противоположный эффект. Вчерашний студент превратился в преуспевающего бизнесмена, обзавелся квартирой в столичной новостройке и уже несколько лет благополучно жил в счастливом браке, тогда как у Инессы были все шансы закончить свои дни в Химпромовской однушке, до седых волос работая продавщицей в вино-водочном отделе. Личную жизнь в отличие от Джулса Инесса так и не устроила и кроме этой пресловутой квартиры за душой ничего не имела, но даже наличие какой-никакой недвижимости не делало ее желанной невестой, поэтому всё накопленное раздражение сублимировалось через патологическую ненависть к бывшему мужу. Мы могли бы просто игнорировать ее ядовитые плевки в свой адрес, но Инесса старательно настраивала против Джулса Олежку и не упускала случая для грязных спекуляций на теме ребенка.

Инесса упрекала Юлиана в том, что их сын растет в дремучей провинции и ходит в самую обычную школу, а его отец в это время учит иностранному языку чужих детей абсолютно не думает о перспективах своего ребенка. Иногда мне даже начинало казаться, что Инесса всячески намекает, чтобы Джулс забрал Олежку в столицу и поселил его в нашей семье, а ее тем самым избавил от обузы. Я гнала прочь эти кощунственные мысли, но поведение Инессы говорило само за себя – она словно только и мечтала, чтобы спихнуть сына на Юлиана, причем, ее ни капли не волновало, как к данному плану отнесусь я. Признаюсь, я советовала Джулсу отсылать бывшей жене побольше денег и откупаться от ее нескончаемых претензий, но упомянутый способ не оправдал возлагаемых на него надежд. Инесса по-прежнему истерила в трубку, пренебрежительно отзывалась о Джулсе при ребенке и регулярно терроризировала Шуваловых, бессовестно вымещая на них свои нервы.

–Разве я не предупреждала тебя, что в один «прекрасный» момент всё именно так и обернется? – вздохнула моя мама, с которой я в редкие минуты слабости поделилась сложившейся ситуацией, – но ты же никогда меня не слушаешь! Тебе придется смириться, что Инесса не оставит Юлиана в покое даже когда у вас родятся свои дети. Мало того, она будет страшно ревновать его к вашему общему ребенку и требовать для своего сына повышенного внимания. Ты должна быть к этому готова, Рина, брак с разведенным мужчиной не обходится без подводных камней. Юлиан может хоть с головой осыпать Инессу деньгами, но она так и будет давить ему на отцовские чувства, и от этого никуда не деться. Вам с Юлианом не нужно поддаваться на ее провокации, убедите Инессу, что когда придет время Олежке поступать в институт, Юлиан обязательно поможет ему устроиться в столице. Юлиан дает Инессе достаточно денег, чтобы она могла отдать Олежку в кружки и нанять ему репетитора по любому предмету, вот пусть этим и займется, а не ноет о своей несчастной судьбе. Если хочешь, я сама поговорю с Юлианом, чтобы он был с ней пожестче, а то эта Инесса, как я посмотрю, совсем распоясалась, почуяв, что вы не бедствуете и с вас можно что-то поиметь.

–Нет, мама, пожалуйста, не надо! – решительно отказалась от предложения вмешаться в конфликт я, – ты только добавишь нам проблем. Не переживай, мы сами разберемся!

–Тебе, конечно, видней, ты же у нас самая умная, – саркастично усмехнулась мама, -но помяни мое слово, эта нахальная дамочка попортит вам немало крови, и вы с Юлианом еще горько пожалеете, что позволили ей так обнаглеть. Никто не говорит, что Юлиан должен полностью самоустраниться от участия в воспитании сына, но Инессе давно пора понять одну вещь: да, бывших детей действительно не бывает, зато бывают бывшие жены, которые к тому же слишком переоценивают свою значимость. Не для того мы с отцом помогали Юлиану с открытием центра, чтобы теперь он тратил все заработанные деньги на капризы этой хабалки!

Естественно, мамину точку зрения легко можно было понять: в приоритете для родителей всегда было мое счастье, и решение отдать накопления Джулсу базировалось исключительно на желании избавить меня от необходимости экономить на каждой мелочи и питаться самыми дешевыми продуктами, а никак не на безграничной симпатии к моему супругу. И мама, и отец отлично видели, что я принципиально не собираюсь расставаться с Юлианом только потому, что ему упорно не удается прервать затянувшуюся черную полосу, они постоянно убеждались в твердости моего намерения поровну разделить с мужем все выпавшие на его долю трудности и горести, однако, не могли спокойно наблюдать за нашим бедственным положением. Объективно говоря, концы с концами мы худо-бедно сводили, с голоду не умирали, но неумолимо дорожающая жизнь заставляла каждый день урезать расходы, чтобы, к примеру, гарантированно заплатить за аренду квартиры. Мне уже не удавалось одеваться по последней моде, я почти ничего себе не покупала, но нельзя сказать, что я от этого жестоко страдала, хотя мои родители почему-то считали иначе. А мне даже нравилась взрослая жизнь, где ничего не доставалось даром, я простилась с беззаботным детством и быстро осознала, что ничто в мире не дается без борьбы. Мы с Джулсом стояли единым фронтом и верили, что однажды Фортуна повернется к нам лицом, но маму подобный расклад категорически не устраивал. Она без устали повторяла, что я достойна лучшего, и, вероятно, не могла дождаться, когда я вдоволь наиграюсь и подам на развод, но шли годы, а наша маленькая семья только крепла, и мама смирилась с неизбежным. Думаю, они с отцом очень долго обмозговывали, имеет ли смысл давать Джулсу деньги, или этот недотёпа всё пустит по ветру, но тревога за мое будущее перевесила осторожность, и родители пошли на риск.

Порой я невольно спрашивала себя, что было бы, если бы на месте Юлиана находился Эйнар? Мама была свято уверена в его меркантильности, в ее представлении Эйнар только и ждал, как бы нас облапошить – вселиться в нашу квартиру, жить на наши средства да еще и за наш счет спонсировать своих родственников из «Живых и мертвых», маме даже в голову не приходило, что за предложением руки и сердца не скрывалось никаких корыстных мотивов, она обвиняла Эйнара во всех смертных грехах и готова была на что угодно, лишь бы оградить меня от любого общения с парнем. Но что, если бы я не сдалась, если бы не натворила глупостей, если бы у Эйнара получилось последовать совету Калаша, залечь на дно и переждать в безопасности, пока Мансур с Цирюльником разберутся между собой, а с весенним призывом, как и планировалось, уйти в армию? Что, если бы через год я встретила Эйнара на перроне и больше уже никуда его не отпустила? И не важно, как бы дальше сложилась моя судьба, мы все равно были бы вместе. Скорее всего, я бы так и не уехала в столицу, а, возможно, и специальность бы выбрала себе попроще, дабы без проблем трудоустроиться в нашем маленьком городке, или мы бы сразу отправились путешествовать по отдаленным гарнизонам, и высшее образование я бы получила по заочной форме.... Отвернулась бы от меня тогда семья? Порвала бы я отношения с родителями или ради моего блага отец с мамой сумели бы переступить через свою неприязнь к Эйнару и помогали бы нам также, как помогли Джулсу? Или Эйнар не смог бы простить им унижения и ни при каких условиях не согласился бы принять помощь? У истории не было сослагательного наклонения, я сколько бы я не строила умозрительных гипотез, мне не суждено было узнать ответы на свои бесчисленные вопросы, и я волевым усилием заставляла себя не терзаться воспоминаниями. Отец с мамой полюбили Джулса, они простили ему и ранний брак «по залету», и нашу тайную переписку в соцсетях, и чересчур на их взгляд долгие метания в поисках своего истинного призвания, они проявили к нему лояльность, о которой Эйнар не мог и мечтать главным образом по причине своего маргинального происхождения. Семейство Грищенко заслуженно вызывало сплошное отвращение, а потомственные интеллигенты Шуваловы сумели безупречными манерами расположить моих родителей к себе и тем самым добавить Джулсу очков в копилку. Если я хотела сохранить душевное равновесие, мне не нужно было впредь сравнивать два разных мира и проводить между ними заведомо бессмысленные параллели, но каждое проявление симпатии к Юлиану я инстинктивно трактовала в качестве запоздалого камня в огород Эйнара, и даже десять лет спустя не могла отделаться от этого неприятного чувства.

ГЛАВА XIII

Иногда я непроизвольно задумывалась, почему мои воспоминания вращаются исключительно вокруг Эйнара и напрямую связанных с ним людей, тогда как после тяжелейшей психологической травмы, перенесенной мною в поселке Строителей, мне раз за разом должны являться в кошмарах Михась и компания. Было бы закономерно, если бы в жутких ночных видениях я отчаянно сражалась с голодными призраками своих мучителей, а в каждом благообразном старичке подозревала похотливого извращенца наподобие покойного Топора, однако, моя память, как будто надежно отгородилась высоким забором и намеренно оберегала рассудок от чрезвычайно болезненных экскурсов в прошлое. Несмотря на то, что я с невероятной четкостью помнила мельчайшие детали произошедшего, я воспринимала этот страшный инцидент с необъяснимым безразличием, будто бы разум действительно выстроил своего рода защитный барьер, не позволяющий первобытному ужасу переступить роковую грань и тем самым повергнуть меня в пучину сумасшествия. А еще я до сих пор была не в состоянии забыть мистический эпизод, навсегда оставшийся моей главной тайной, и периодически пыталась понять, каким могущественным силам я была фактически обязана жизнью. И это странное, почти отеческое напутствие от так похожего на Эйнара человека – я списывала случившееся на посетившие меня в результате немыслимого стресса галлюцинации и убеждала себя, что мне всё пригрезилось, но меня упорно не отпускали сомнения. Для обычного бреда запечатлевшиеся у меня в мозгу события выглядели слишком четкими и структурированными, как если бы кто-то буквально за руку отвел меня от края бездны и не дал рухнуть в преисподнюю. Я легко допускала, что в шаге от неминуемой гибели мне почудилось медленно выплывающее из туманного марева лицо Эйнара, но последующие метаморфозы по-прежнему не укладывались у меня в голове. Почему семнадцатилетний парень внезапно превратился в зрелого мужчину, и что значили его загадочные слова, а главное, как я без единой царапины спрыгнула с внушительной высоты, хотя тот же Топор при равных условиях мгновенно расшибся насмерть? Что это было: мобилизация внутренних резервов организма в критической ситуации или вмешательство неведомого ангела-хранителя, все эти годы незримо стоявшего у меня за плечами?

Я неоднократно порывалась с кем-нибудь поделиться своими бесчисленными вопросами и, возможно, попробовать вместе отыскать ответы, но у меня так и не хватило духу полностью раскрыться ни перед мамой, ни перед психологом, ни даже перед Симкой. Я не столько боялась, что в качестве реакции на подобную откровенность мои собеседники красноречиво покрутят пальцем у виска, сколько вообще не хотела выносить свои секреты на чье-либо обсуждение, словно это автоматически нарушало целостность тонкой сакральной нити, протянувшейся между мной и Эйнаром где-то на рубеже двух параллельных измерений. Я молчала дома, молчала в полиции, молчала в школе, но мое сердце и по сей день не находило себе покоя. Конечно, о том, чтобы поделиться своими переживаниями с Джулсом, не могло идти и речи, да и мои новые друзья плохо подходили на роль духовника, а с Симкой мы и вовсе толком не общались. Что касается мамы, те времена, когда я считала ее лучшей подругой, давно канули в лету. Сам того не желая, Эйнар внес разлад в наши теплые и доверительные отношения, и я не скажу, что мы стали чужими людьми, но отдалились всё же существенно. Родители меня просто не понимали, им была абсолютно неподвластна логика большинства моих поступков, они нехотя смирились, что я пошла по собственному пути и регулярно продолжаю действовать вопреки их мечтам и надеждам. Отец с мамой в этом не признавались, но жили они, как на вулкане, будучи в любую секунду готовыми к худшему. В свои шестнадцать я проявила непостижимую уму выдержку и там, где другая бы непременно сломалась и обросла массой трудно поддающихся коррекции комплексов и фобий, я выкарабкалась относительно легко и пусть с некоторыми оговорками, но всё-таки сумела построить вполне нормальную жизнь – выйти замуж, окончить университет и продвинуться по карьерной лестнице. Да, мы с Джулсом не торопились обзаводиться потомством, но кроме родителей это обстоятельство никого особо не напрягало.

Если честно, в нашей с Юлианом семье тема детей не фигурировала ни под каким соусом. Сначала всем было очевидно, что нам дай бог самим не протянуть ноги, но и с ростом материального благополучия активно размножаться мы почему-то не кинулись. Насчет Джулса у меня имелись кое-какие догадки, косвенно подкрепленные обрывочными репликами Ираиды Семеновны: один неосторожный шаг, обернувшийся женитьбой и рождением ребенка, украл у парня молодость, и пока его ровесники наслаждались пьянящим вкусом беззаботной юности, он лез вон из кожи, дабы прокормить жену и ребенка. Да, в отличие от Эйнара, который был с рождения обречен на прозябание в нищете, Джулс сам загнал себя в эту ловушку и сам же из нее в итоге выпутался, но годы беготни по репетиторствам и ежедневных скандалов по возращению домой с жалкими грошами в кармане значительно повлияли на его текущее мировоззрение. Сейчас он наверстывал упущенное – развивал бизнес, получал дополнительное образование и повышал квалификацию, уделял время хобби и заранее планировал обширную культурную программу на каждые выходные, а летом мы собиралась впервые купить турпутевку и съездить на пару недель в Европу. Откладывать деньги у нас не очень хорошо получалось, так как ипотечный кредит и алименты никто не отменял, а без прочных тылов думать о детях было бы верхом безалаберности. Мы предохранялись, что называется, по умолчанию, и никто из нас даже не поднимал тему отказа от контрацепции, из чего непосредственно следовал вывод, что нынешнее положение вещей нас обоих вполне устраивало.

Отношения с Олежкой у Юлиана, к вящему сожалению, катастрофически не складывались, и если в детстве малыш искренно радовался каждой встрече с папой и приходил в восторг от его незатейливых подарков, то по мере взросления он всё сильнее подпадал под влияние матери, десять лет подряд регулярно напоминающей сыну, что его отец подло бросил семью ради какой-то бессовестной дряни. Недавно уже не Олежке, а Олегу исполнилось тринадцать, и вкупе с подростковым кризисом самоопределения и прочими прелестями переходного возраста он всё чаще демонстрировал агрессию в сторону Джулса и дословно транслировал слова Инессы о безответственном предателе, сбежавшем в столицу. Юлиан безуспешно пытался исправить негативное мнение о себе, но Инесса не зря потратила семь лет, настраивая сына против отца. Меня подросток ненавидел еще больше, чем Джулса, а совместное проживание под одной крышей в ходе приезда Олега в столицу едва не сделало из нашей квартиры филиал ада на земле. Мелкие пакости, оскорбительные фразочки, мерзкие ухмылочки и намеренное пренебрежение моими просьбами соблюдать чистоту и порядок – и это лишь маленькая часть из Олежкиных попыток мне досадить. Я мужественно терпела присутствие этого домашнего дьяволенка, но нервы у меня были на пределе, и когда срок пребывания Олежки в столице наконец истек, я выдохнула с таким неподдельным облегчением, что Джулс всё понял без слов. Мне крупно повезло, что подросток больше не напрашивался у нас погостить, иначе я бы, наверное, дошла до белого каления, но Олежка и сам и не горел желанием повторять визит к отцу. Инесса же мигом увидела в этом повод обвинить Юлиана в недостаточном внимании к сыну, и взахлеб рассказывала бывшим свекрам, как Джулс и его новая жена тяготились обществом бедного мальчика, навсегда разочаровавшегося в биологическом отце. О том, что «бедный мальчик» не поленился перед отъездом прошвырнуться по помойкам, раздобыть там дохлую крысу и ничтоже сумняшеся положить облезлый труп несчастного грызуна мне под подушку, Инесса принципиально не распространялась, а мы с Джулсом данный случай публично не афишировали, но нам совсем не улыбалось снова дезинфицировать спальню и инстинктивно проверять постель перед отходом ко сну. Я надеялась, что когда-нибудь Олежка научиться отделять зерна от плевел и запоздало оценит, насколько замечательный у него отец, но до наступления этого момента предпочитала держаться от «пасынка» на безопасном расстоянии.

Так или иначе неудачный столичный вояж Олежки ником образом не умерил финансовые претензии его матери, а скорее даже увеличил объем выдвигаемых ею требований. По всем признакам, Инесса была уверена, что теперь Джулс обязан компенсировать сыну «моральный ущерб», причем, итоговый размер выплат она, как обычно, оценивала в космическую сумму.

–Если уж ты избавил себя от всех забот, живешь в свое удовольствие и вообще не занимаешься ребенком, то будь добр хотя бы давай денег! – без обиняков заявила бывшая жена, – чем тратить всё на свою девку, лучше помоги родному сыну.

–Тебе не кажется, что в этом месяце я уже достаточно перечислил? – мрачно осведомился Юлиан, -и это я не беру в расчет покупку формы и спортинвентаря. Чего тебе еще не хватает?

–Мне-то всего хватает, а вот Олежке с трех лет не хватает отцовской любви, – язвительно откликнулась Инесса, – я бы на твоем месте радовалась, что он не посылает тебя куда подальше, а соглашается с тобой общаться. Или ты думаешь, что можешь сначала бросить ребенка, а потом надеться на уважение с его стороны?

–Я никого не бросал и всё это время честно исполнял свои родительские обязанности – потерял терпение Джулс, но Инесса ни на миг не замешкалась с ответным выпадом.

–Легко быть хорошим отцом на расстоянии! – презрительно усмехнулась она, – мальчику нужна твердая мужская рука, но, когда его классный руководитель вызывает в школу родителей, идти приходится мне. Олежка постоянно ввязывается в какие-то драки, его допоздна не бывает дома, успеваемость с каждым днем всё хуже и хуже. И друзья у него все, как на подбор, раздолбаи –тоже учатся через пень колоду, уроки прогуливают, да еще и курят. Недавно я и Олежку поймала с сигаретой, всыпала ему, конечно, по пятое число, а толку? Будто он меня послушает, я ему не авторитет, а вот был бы отец рядом, так совсем другое дело! Но ты только и можешь, что откупаться от сына, у тебя же сейчас другие заботы!

Тот телефонный разговор закончился по сути ничем, но настроение у Джулса испортилось надолго, и весь вечер он ходил чернее тучи, а я бесшумной тенью скользила по комнатам, боясь лишний раз его потревожить.

–Хочешь поговорить? –осторожно спросила я, когда уже настало время ложиться в кровать, а Юлиан всё продолжал нервно мерить шагами спальню и однозначно, имел все шансы не сомкнуть глаз на протяжении предстоящей ночи.

–Не знаю, – резко передернул плечами парень, но быстро остыл и извиняющимся тоном добавил, – да, наверное…

Я села на постели, подтянула колени к подбородку и жестом указала на пустующее место по соседству, но Джулс так и остался стоять около окна.

–Инесса права, я никчемный папаша, – севшим, каким-то поблекшим голосом произнес Юлиан, и в его взгляде мелькнула искренняя боль, – ты и сама видела, что Олег напрочь отбился от рук. Равнодушие к учебе, курение, вызывающее поведение, и ты еще не слышала, как лихо он умеет гнуть трехэтажным матом. Я дал ему по губам и строжайше запретил так выражаться, но, по-моему, это его только раззадорило. Нет, Рина, ты не подумай, я в его возрасте и покуривать за компанию пытался, и гуляли мы с друзьями бывало до утра, но чтобы я при отце с матерью хоть одно бранное слово ввернул, на такое у меня даже язык не поворачивался, да и в школе я никогда в отстающих не ходил, а моих родителей никто на профилактические беседы не приглашал. Никаких нормальных увлечений у Олега нет, и боксерская секция, которую он посещает, мне, если честно, не нравится. У меня складывается ощущение, что там ему тупо прививается лишь культ грубой силы… Я что-то упустил, Олег вырос таким благодаря моему недосмотру!

–Ты раскаиваешься, что женился на мне? – бесконтрольно вырвалось у меня, – жалеешь, что выбрал личную жизнь в ущерб воспитанию сына?

ГЛАВА XIV

–Рина, нет, конечно же, нет! – без секундных колебаний воскликнул Джулс, и мне вдруг стало стыдно за спонтанно вырвавшийся вопрос, – даже спрашивать о таком не смей! Мы прошли с тобой огонь и воду, без тебя у меня бы ничего не вышло, и ты прекрасно это знаешь! Ты для меня больше, чем жена, ты – мой друг, мой соратник, ты – мое всё, и, если бы не твоя любовь и поддержка, я бы никогда не добился всего того, что у меня есть сейчас. С нашей первой встречи я понял, что ты особенная девушка, и за прошедшие годы мне выпало сотни возможностей в этом убедиться. Не ищи причину в себе, Рина, ты ни в чем не виновата. Ты не препятствовала моему общению с Олежкой, не запрещала мне проводить с ним время, как это делают многие другие женщины, но я сам чего-то не учел, где-то не проявил твердости характера и пустил воспитание своего ребенка на самотек, понадеявшись, что Инесса справится и без меня. Может быть, мне стоило настоять, чтобы Олежка пошел учиться в гимназию, к примеру, в ту, которую заканчивала ты, а не позволять Инессе отдавать его в Химпромовскую школу… Но она сказала, что ей некогда дважды в день возить Олежку через весь город, а местная школа находится буквально в трех шагах. Черт, я должен был уже тогда потуже затянуть пояс и купить Инессе машину – сгодилась бы и старая развалюха, но я считал, что в маленьком городе личный автомобиль толком не нужен, и под видом заботы о сыне Инесса опять вымогает у меня деньги. Но в Химпроме Олег нахватался только замашек шпаны, и у меня складывается такое впечатление, что его не интересует ни один предмет из школьной программы, а ведь это говорит прежде всего о вопиющей некомпетентности учителей. Единственный человек, кого он по-настоящему уважает, это тренер по боксу, но я бы не хотел, чтобы моему ребенку и дальше прививались дворовые ценности. Не спорю, парню положено уметь постоять за себя, никто и не собирался растить из Олежки ботаника, но главное оружие мужчины – это всё-таки ум, а не кулаки. Одно дело – профессиональный спорт, я был только за, когда Инесса предложила отдать сына в секцию, но я не ожидал такого очевидного перекоса. Безусловно, я горжусь победами Олега на соревнованиях, но мне неприятно слышать, что его дневник пестрит тройками и двойками, а учителя рисуют в журнале оценки только за спортивные достижения. Согласись, Рина, что это неправильно, равно как неправильно и использовать свою силу против тех, кто не может дать зеркальный отпор. Если верить Инессе, а в этом случае я ей верю, Олег со своими дружками-спортсменами держат в страхе полшколы и насаждают среди учеников свои порядки, а ведь девяностые годы давно минули! Как так произошло, что из моего ребенка выросла типичная гопота?

–Джулс, ну хватит самобичевания, пожалуйста! – я рывком вскочила с кровати, подошла к мужу и ненавязчиво обняла его за плечи, – если бы Инесса не ставила свое уязвленное самолюбие превыше блага ребенка, и твоим родителям не приходилось бы всякий раз с боем пробиваться к внуку, Олежка, как и ты, рос бы на добрых книжках, но вспомни, сколько раз Инесса доводила до слез твою маму, высказывая ей гадости в твой адрес. Разве мало Инесса спекулировала на том, что Ираида Семеновна с Юрием Денисовичем якобы воспитали аморальную личность и принципиально отказывалась допускать их к воспитанию Олежки? При этом у самой Инессы, как я понимаю, семейка та еще, так откуда Олежке набираться хороших манер? Неудивительно, что тренер стал для него главным авторитетом в жизни, надо же ему хотя бы на кого-нибудь равняться.

–Возможно, мне не следовало уезжать в столицу, нужно было подождать пару лет, пока Олежка станет немного постарше, – вздохнул Юлиан, – может быть, я зря поспешил с отъездом и напрасно форсировал события. Да, в финансовом плане я бы многое потерял, но зато проводил бы с сыном всё свободное время. Мне всегда казалось, что из-за моих вечных проблем с работой Олежка обделен элементарным вещами, и я старался помогать ему как можно больше, но видишь, как всё вышло? Ребенку недоставало отцовской любви, мужчины в семье… Это роль мог выполнить дедушка, мой папа, но Инесса из вредности встала в позу. Видите ли, яблоко от яблоньки и всё такое прочее… Нет, Рина я поступил безответственно, и с моей стороны низко перекладывать вину на Инессу или ее мать. Я должен был предусмотреть последствия, но я сам рос в полной семье и не даже не представлял, что значит видеть отца раз в полгода. У меня родился собственный ребенок, а я ничего не знал о воспитании детей, я не был готов к отцовству, я просто старался, чтобы Олежка ни в чем не нуждался, и вроде худо-бедно справлялся с этой задачей. Но как бы ни горько мне было это признавать, мы с сыном чужие люди, родные по крови, но чужие по духу. Есть надежда, что он перерастет этот этап, но меня все равно гложут сомнения. Как он отвратительно вел себя у нас дома, это же вообще в голове не укладывается! Ну, ладно, он ненавидит тебя, это легко понять, наверное, но и ко мне Олег относится, как к пустому месту, будто я не отец ему, а какой-то посторонний дядя, который взялся читать ему морали. Как ты думаешь, еще не поздно перевести его в другую школу? Мои бывшие однокурсники из педколлдежа работают по всему городу, по крайней мере, за Олежкой будут приглядывать и вовремя сообщать мне, если он опять набедокурит.

–Это выход, – кивнула я, – но, по-моему, тебе нужно выкроить время и лично заняться переводом, а не доверять этот вопрос Инессе, иначе всё в очередной раз пойдет наперекосяк. За неделю твой бизнес не развалится, а ты поживи хотя бы недельку с родителями и спокойно улаживай дела со школой.

–Ты точно не будешь против? – благодарно сжал мою ладонь Джулс, – ты и так натерпелась от души, пока Олежка гостил у нас… Я знаю, что он тебя совсем замучил!

–Джулс, проехали! – отмахнулась я, – проблему надо решать, и решать немедленно, поэтому ни о чем не волнуйся, бери билет и езжай к сыну, а я обещаю, что никаких обид не будет. Без твоего участия у Инессы ничего не получится – Олежка упрется рогом в землю и ни в какую не захочет менять школу, где у него и приятели, и имидж крутого пацана, а тут придется начинать всё с нуля, и в гимназии никто не будет тянуть за уши злостного прогульщика и двоечника только потому, что он регулярно выигрывает боксерские поединки. Думаешь, Инессе удастся в одиночку преодолеть его сопротивление? Я что-то сомневаюсь, а вот ты, однозначно, сможешь проявить настойчивость и воплотить свой замысел.

–Спасибо, Рина, – грустно улыбнулся Юлиан, мимолетно прикоснувшись губами к моему виску, – впору спросить, а не жалеешь ли ты, что вышла за меня замуж и получила столько проблем в довесок?

–Ну, если не поминать всуе ту пресловутую крысу, то в целом всё не так и плохо, – выразительно хмыкнула я и уже серьезно добавила, – я была готова к чему-то подобному и особого сюрприза я в поведении Олега не вижу. Но я не меньше твоего хочу, чтобы он поскорей сменил круг общения и не превратился в классическое дитя окраин. Однажды судьба столкнула меня с такими трудными подростками, правда они были гораздо постарше Олежки, но правила жизни «по понятиям», похоже, вдалбливались им с самого детства. Не знаю, где сейчас все эти люди, и, если честно, даже знать не хочу, но подозреваю, что ничего хорошего из них не вышло. А ты говоришь, девяностые давно канули в лету… мы же выросли с тобой в одном городе, неужели ты никогда не бывал в «Живых и мертвых»?

–Нет, ну, почему, не бывал – бывал, – Джулс рассеянно смотрел в окно на переливающуюся разноцветными огнями ночную столицу, и мне показалось, что на краткое мгновение перед его глазами стремительно пронеслись жуткие кладбищенские пейзажи, прогнившие деревянные стены скособоченных бараков и понуро бредущие по грязным улицам местные жители, – первый раз, когда бабушку хоронили, я еще мальчишкой был, а второй раз уже в студенчестве с другом приезжали. Его туда в школу на практику распределили, а он настолько не хотел возиться с неблагополучным контингентом, что дал директору мзду, и тот за это не глядя подмахнул все необходимые бумаги. Детишки там и вправду оторви и выбрось, я это сразу заметил. Девчонки мало того, что размалеванные до невозможности, так еще и поголовно одеты, как на панель, а пацаны исподлобья на тебя волком смотрят. Короче говоря, зеленому студенту в такой школе делать нечего, там минимум Макаренко нужен. Химпром, по сравнению с «Живыми и мертвыми», можно сказать, нормальный район, и школа терпимая более или менее, но от греха подальше я все-таки переведу Олежку в гимназию, ему будет полезно осознать, что принцип «сила есть – ума не надо» работает далеко не везде. Я никогда себя не прощу, если мой сын свернет на кривую дорожку. Я согласен, мне нужно что-то срочно предпринимать, иначе Олег окончательно покатится по наклонной плоскости. Спасибо, что снова меня поддержала. Ты – необыкновенная!

–Да ладно тебе, не преувеличивай, – покраснела от смущения я, – когда-то ты целый год не позволял меня скатиться в черную меланхолию и буквально вытащил меня из болота. Если бы не ты, я бы сошла с ума после всего, что со мной случилось.

–Забудь, всё уже в прошлом! – привлек меня к себе Юлиан, – пока я рядом, тебе ничего не угрожает, а я клянусь, что никогда тебя не оставлю. Я знаю, как часто тебе снятся кошмары, и я тебя прекрасно понимаю. Врагу не пожелаешь пережить такое в шестнадцать лет… Мы никогда не говорили с тобой о тех событиях, но если тебе нужно выплакаться, я готов…