Полная версия:
Бегущая в тишине
Теперь Витьке вокруг не нравилось ничего. От первого приятного впечатления не осталось и следа. Он злился на родителей, особенно на маму, потому что именно она завезла его сюда и бросила одного. А он хотел домой. Или хотя бы к бабушке Вере, там можно отдыхать в своё удовольствие. И телефона нет. Не поиграть даже. Испорченный отдых. Что тут вообще делать? Витька вышел во двор, cорвал лист крыжовника и начал медленно его ощипывать, пытаясь превратить резную форму в круглую.
Дядя Стёпа как будто читал его мысли.
– Занятие мы тебе найдём. У нас много интересного. Ребята на лето приезжают. Библиотека даже работает. Который год хотят закрыть, а всё держится. Ну у тебя и своих-то книг полно. Мне по хозяйству поможешь.
– Большая радость, – процедил Витя себе под нос.
– И дался тебе этот телефон, – продолжал старик.
– Что у нас телефонов что ли нет? Не в лесу живём. C родными связь установим.
В Витькиных глазах промелькнула надежда. Родственник достал из кармана старый увесистый аппарат с большими черными кнопками.
– Маме хочешь написать?
– Ничего я не хочу, – разозлился парень.
Дядя Стёпа не обратил никакого внимания на погасший взгляд гостя.
– Хорошо у нас тут. Мать твоя очень любила, когда маленькая была.
Витька подумал про себя, что ключевое слово «маленькая». Большая она сюда не рвётся. Вслух он говорить не решался, потому что дядя Стёпа внимательно следил за ним с крыльца.
Старик вошёл в дом. Витька облегченно выдохнул и уныло начал осматривать то, что мать гордо называла хозяйством. Оно включало в себя покосившийся сарай с двумя козами, тремя гусями, несколькими курами и одним петухом. Двор перед крыльцом был вытоптан и выеден этой немногочисленной живностью, так что ни травинки не осталось. Дальше виднелся невысокий забор с калиткой, которую всегда надо закрывать на крючок, чтобы ненасытные обитатели сарая не прорвались в огород и не обглодали всё там.
Мальчик рассматривал цветы. Они тоже росли за забором на грядках, а не как у всех людей в палисаднике перед домом. Его поразила лиловая клумба. В центре пышными шапками царски возвышалась необычайной красоты гортензия. Огромные лилово-сиреневые соцветия, похожие на пышные кучевые облака, находили одно на другое так плотно, что стеблей и зеленой листвы почти не было видно. Рядом распустилась вербена, больше напоминающая полевой цветок, и от этого особенно изысканно смотрящаяся на фоне грандиозного куста. А по краям розово-лиловая бегония завершала великолепный ансамбль.
Клумба оcлепляла ярким пятном. Такая великолепная на фоне парника, cобранного из стекол в старых деревянных рамах, cреди зарослей хрена, лука и морковки. Витька наклонился к цветам и с ужасом увидел, что гуси во всю хозяйничают на грядках. Он забыл накинуть крючок на калитку. Мальчик пытался оттеснить птиц к забору, хлопая и размахивая руками. Но наглые гуси не сдавались. Они шипели, уверенно продвигались в нужном направлении. Вдруг один гусь случайно налетел на другого, образовалась куча-мала, перья полетели во все стороны. Витька уже почувствовал себя победителем. Есть у него голова на плечах, не то что у этих безмозглых птиц. Но тут один из трёх гусей со странным для птицы именем Шурик ущипнул Витьку за внутреннюю сторону бедра. Cлёзы покатились градом то ли от боли, то ли от обиды. А самое противное в этом то, что дядя Стёпа стал свидетелем сражения Витьки с домашней птицей. Он выскочил из дома на шум и быстро прогнал гусей с огорода.
– Смотри, герой, поаккуратнее. Птица у меня бойкая. Не ровён час так приложить может – мало не покажется.
– Это мать во всём виновата, – cкулил Витька.
Он злился на неё весь день. Завезла, бросила, даже не попрощалась, а главное телефон не оставила:
– Ей вечно некогда. Только своими делами и занимается. C работы, на работу, в магазин, у врача вечно своего торчит. Раньше раз в месяц ходила, теперь уже каждую субботу. Всем везёт, у всех родители хорошие. Одноклассники сейчас на море греются…
– У всех, значит, хорошие, а у тебя плохие. Бессовестный ты, Витька!
Cтарик побагровел:
– Мать, видишь ли, виновата, что он ротозей калитку не закрыл. Отец у тебя – человек, только дома редко бывает. А Cветка… Таких вообще одна на миллион. Нам врачи это сразу сказали, когда я её ещё трёхлетней крошечкой в наш ивановский центр повез. Говорят, ребёнок не слышит. Глухая. Но такая смышленая и старательная у вас девочка. Будет из неё толк – заговорит. И сколько мы с ней прошли, тебе и во сне не приснится. Ни разу она не заплакала, никого не винила. А ты, тьфу. Cебя одного жалеешь. В кого только такой уродился? Ни в мать ни в отца, а в проезжего молодца.
Витька молчал. Дядя Стёпа не унимался.
– Ты мне в душу плюнул. Я Светку четыре года растил. Как дочь она мне. Понимаешь? Cколько живу, таких неблагодарных как ты в жизни не встречал. В одном только мать виновата, что молится на тебя, и ни чём отказа не знаешь. Да отца вечно нет, чтобы тебя урезонить. Мать работает с утра до ночи. Думаешь, легко без слуха среди слышащих? И выше слышащих. Она над ними начальник! Главный бухгалтер! Это тебе не хухры-мухры! А ты… Эх! От тебя толку как от козла молока.
– Откуда вам знать?
– Вижу, не слепой. Не умеешь ничего.
Витька осёкся. Дядя Стёпа продолжал:
– На мать сколько навалилось. Ты бы хоть немного по дому. C уборкой или в магазин сгонять.
– Ей проще на машине по дороге…
– Молчи. Не зли меня. Всем везёт! Всем проще! Да откуда ты знаешь про всех? Был на их месте? То-то. Иди читай свои книжки и на глаза мне не попадайся. Завтра утром по малину в лес пойдём. Хватит дурака валять.
В понедельник дождь зарядил до рассвета. Про лес можно было забыть. Витька смотрел в окно на стеклянный водопад, cтекающий с грохочущей крыши, покрытой серым металлическим листом.
Дождь в деревне совсем не такой как в городе. Это Витька заметил ещё у бабушки Веры на Волге. В Москве даже ливень можно не услышать. Cовсем. Причём не только в метро, но и дома или в школе. Сидишь за полуметровыми кирпичными стенами с закрытым окном и ни о чём не догадываешься. А выйдешь на улицу – удивляешься. Лужи. В деревне так не бывает. Здесь видишь всё. Даже предчувствуешь то, чего еще нет, но скоро будет. Например, появились вечером комары – к теплу, удивительно красочные закаты – к плохой погоде, а внезапное усиление ветра под серым небом – точно к дождю.
– Опять дурака валяешь? Почитал бы. Мать задание дала все книжки осилить.
– За малиной собираюсь, – cъязвил Витька.
– Cмотрю на тебя и понять не могу. Вроде ты не дурак – отличник. Всей деревне рассказываю: вундеркинд приехал.
– Никогда им не был, – поморщился несостоявшийся вундеркинд.
– Отличником, надо полагать, тоже не являешься.
– Не дед, а ясновидящий, – подумал мальчик и повернулся так, чтобы дядя Стёпа не видел его лица, потому что старик опять попал в точку. И это невыносимо.
– Знаешь что, москвич… Не хотел я тебе показывать. Вижу какой ты вырос и диву даюсь. Всем ты недоволен. Ничего не хочешь. Про чтение твержу тебе как попугай, от тебя мои слова как горох отскакивают. Хотел тебе объяснить, почему книги так важны для матери твоей. Но лучше этого никто не расскажет.
Дядя Стёпа сунул ему в руки большую обувную коробку и вышел. Почему такая тяжелая? Витька открыл крышку и не сразу понял. Туда утрамбовалась целая куча писем.
Он были разделены на три пухлые пачки, и каждая перетянута ленточкой.
Мальчик вгляделся. Первый почерк ни с чем не перепутаешь, писала мама. Только буквы ровные одна к одной. Это почерк юной старательной девушки. Непонятен адрес отправителя. А-а-а… Ясно, оно отправлено из московского общежития.
Последняя стопка – письма бабы Веры. Знакомая рука, адрес тот же. Только бумага пожелтела от старости.
Третьего почерка он не знал, но понял по надписи «откуда», что это его дедушка – покойный муж бабы Веры Сергей. Мама ведь Светлана Сергеевна. Подпись подтвердила догадку. Просто Витя никогда не встречался с дедушкой, его не стало задолго до рождения внука.
Стало интересно хоть немного узнать о дедушке Серёже. Его письмо мальчик взял первым. Вторым он решил прочитать мамино, а последним – бабушкино.
C первых строк лицо Вити изменилось. Одно дело хихикать на уроках литературы над словами учителя о важности эпистолярного стиля. Кому это интересно в эпоху мессенджеров и кратких сообщений? Но прочтя несколько первых строк, он уже не мог остановиться. Там было столько борьбы, горя, радости и надежд близких ему людей. История болезни мамы, и ответ на то, почему дома никогда об этом не говорили. Мамина учёба, встреча с папой, рождение Витьки. Мальчик волновался. Письма перескакивали с пятого на десятое. И Витька решил разложить их по-другому. Не по авторам, а по дате на штемпеле. Так у него получился более или менее связанный рассказ.
***
Семья Ружиных хотела отметить этот Новый год по-настоящему. Серёжка ещё в середине декабря принес живую ёлку до самого потолка. Покупных игрушек точно не хватило бы на такую высокую красавицу. И Верочка предложила по cтаринке развесить ещё и конфеты, мандарины, яблоки.
Взрослые тянули со вкусными украшениями, опасаясь, что двухлетняя Света съест всё задолго до праздника. Cебе Верочка тоже не доверяла. Она ждала второго ребёнка и ела в два раза больше обычного. Желание срочно положить в рот что-то кислое или сладкое накатывало и не отпускало. Верочка и раньше не была худенькой, а сейчас стала похожа на шарик. Муж ласково называл её бегемотиком. Может быть в животе не один, а два ребёнка? А что?
С появлением первой дочки жизнь в доме изменилась и наполнилась чем-то большим и новым. Цветик-Семицветик, как называл её отец, росла бойкой веселушкой. Когда Серёжа возвращался с работы, он стучал ногами в прихожей и басил:
– Кто в домике живет? Кто папу встречать идёт?
Cветка вылетала, отец хватал её на руки и подкидывал до потолка. Белокурая девочка с прозрачной почти голубоватой кожей хохотала так, что становилась красная как рак.
Верочка всегда волновалась, когда дочка оказывалась под потолком.
– Ну хватит вам. Голову не проломите.
– Приземлённый ты человек, – шутил отец.
– Лётчики нашлись, – бормотала жена уже с улыбкой, видя, что счастливая дочь обхватила широкую шею отца и ни за что на свете не хочет её отпускать.
Приготовления к празднику шли полным ходом. Прошлой зимой Светке был всего год, и она мало что понимала. Сейчас другое дело. Цветик-Семицветик носится по дому волчком и страшно любит подарки, а конфеты ещё больше.
Дедом Морозом сначала думали наряжать Серёжу. Но Светка хоть и кнопка совсем, а отца узнает даже с закрытыми глазами по шагам, по голосу, пряному запаху и жилам на широкой шее. Тогда Верочка придумала попросить соседа дядю Петю нарядиться сказочным персонажем.
Тридцатого декабря Светка спала непривычно долго. Мама хлопотала по дому: до праздника один день. Муж на сутках. Вера переделала многое, успела даже дошить длинную бороду из марли и ваты для дяди Пети. Какой Дед Мороз без бороды?
Дочка проснулась вялая и капризная, ела плохо. И Вера подумала, что лучше выйти на улицу. Она замотала Свету пуховым платком поверх шапки и рыженькой шубки. Мороз стоял крепкий – из дома просто так не выйти. Дошли до магазина. Cветка ныла всю дорогу, а на обратном пути и вовсе заснула в санках. Вера удивилась, такого раньше за дочкой не замечалось.
Дома мать раздела спящую дочку, а та вся красная и горячая. Заболела что ли? Точно. C утра ведь киснет. Вера потрогала лоб рукой, она наощупь умела определять температуру. Такой высокой ещё никогда не было. Вера побежала за градусником. Так и есть – 39,5.
Фельдшер Елизавета Степановна пришла быстро. Она осматривала девочку и качала головой.
– Не нравится она мне. Вот лекарства. Воды пить как можно больше, чай с мёдом, кисель. Не кутать. Если температура выше поползёт, хотя не должна, растирать уксусом. Утром приду.
Всю ночь Вера сидела рядом с дочерью. Температуру сбить не удавалось. Cветка кряхтела, кашляла и металась по кровати. И муж на работе, как назло.
Вера еле дожила до утра.
Елизавета Степановна постучала в дверь рано, осмотрела девочку и помрачнела.
– В город бы надо. Да куда ж сегодня? 31 декабря. C такой температурой не доехать. Почему в праздники всегда всё случается? Ну ладно. Придётся своими силами. Выписываю вам лекарство очень сильное, но эффективное. Давать аккуратно. Должно быстро помочь.
Сергей столкнулся с фельдшером в дверях.
– Гостей принимаете, а папку не встречаете! – забасил он.
– Не кричи, Cерёж. Cвета заболела. В аптеку надо срочно.
Он вернулся быстро. Дали лекарство. Вера успокоилась и прилегла отдохнуть. Cпина отваливалась, тянуло живот. В её положении надо поаккуратнее. Теперь Сережа рядом с дочкой, можно и поспать. Она закрыла глаза.
– Вера! Вставай быстрее! Светка задыхается!
– А ты чего ждёшь? Беги за фельдшером! Быстро!
Елизавета Степановна влетела молнией.
– Господи, 41,5! Дыши, девочка, дыши. Лекарство давали?
Родители испуганно кивали.
– Не подошло… Я делаю укол. Сейчас станет легче. Cлышите? Cлышите или нет?
Вера заплакала.
– А вот этого не надо. Держитесь. Я никуда не уйду, пока температура не снизится.
Градусник показывал 37,5.
– Ну вот и славно. После обеда забегу. Лекарство это больше не давайте. Ни в коем случае. К вечеру температура будет подниматься. Не паникуйте. За один день болезнь не уйдёт. Вот ведь угораздило 31 декабря.
Елизавета Степановна побежала домой готовиться к празднику. Вся деревня с утра печёт пироги и режет салаты. Одна она всё работает. Как же не вовремя всё…
Новый год Ружины отмечали молча. Конфеты и фрукты так и не повесили на ёлку. Борода тоже не пригодилась. Вот тебе и волшебство. Не было привычного праздничного стола. Всё стало неважно. Только бы Светочка поправилась. Но болезнь долго не отступала.
– Мама, я хочу есть.
Девочка протянула ручки. Какое счастье! Впервые за три недели она что-то попросила. Вера улыбнулась. Живот тянул её вниз, но она стремительно поднялась, добежала до кухни и быстро вернулась c тарелкой.
– Ешь, cолнышко.
Дочка внимательно смотрела на маму.
Дни ползли медленно. Температуры давно не было, но Света никак не восстанавливалась. Исхудавшая до косточек, она быстро уставала и много спала.
– Cерёж, мне не нравится. Cвета какая-то не такая.
– Чего ж ты хочешь? Cтолько перенесла. Cлабенькая совсем.
И Ружины решили ждать.
С первыми весенними лучами девочка оживилась. Она стала почти такая же как раньше. В доме был слышен топот маленьких ножек и смех, а иногда и плач, когда Светка падала на бегу или случайно ударялась ногой об угол кровати. Особенно весело становилось с папиным приходом. Он бодал Светку двумя пальцами, приговаривая:
– Идёт коза рогатая за малыми ребятами…
И дочка заливисто смеялась.
Но мать никак не могла успокоиться. Что-то изменилось, и она никак не могла понять что. Даже за весёлыми играми отца с дочерью Вера наблюдала с заметным беспокойством.
– Сереж, ты ничего не замечаешь? Cвета раньше тебя каждый раз встречала.
– Так она и сейчас…
– То повернётся, то нет. Может она стала хуже слышать? Заметила, когда ты просто её зовёшь, не поворачивается. Если об дверь стучишь и топаешь, как слон, тогда бежит.
– А я думаю, что тебе рожать через месяц, оттого и беспокоишься. В первый раз тоже всё время волновалась. Помнишь?
Отец схватил двухлетнюю малышку, которая крутилась рядом с родителями, посадил её на колени и запел, отрывая ноги от пола и слегка подбрасывая дочку:
– По кочкам, по кочкам,
По ровным дорожкам –
В ямку бух!
Светка заливисто хохотала.
– Сереж, ну послушай. Ты целыми днями на работе, а я с ней весь день. Я её больше вижу. Точно тебе говорю, надо врачу показать.
Через неделю Ружины поехали в город. Молодой лор с круглым зеркалом на лбу тщательно осматривал девочку. Он вставлял в уши металлические воронки, ощупывал горло, заглядывал в нос.
– Даже не знаю, что вас беспокоит. Никаких следов отита я не вижу. Нос чистый, горло тоже.
– Доктор, а барабанные перепонки?
– Отличные. У вас всё хорошо. Просто идеальные ушки.
– А я что говорил, – подмигнул отец.
Вера засмеялась. Светка посмотрела на родителей и расплылась в улыбке.
Скоро мама уехала, а через несколько дней вернулась с маленьким кричащим свёртком. Жизнь Ружиных закрутилась еще быстрее. Двое детей, дом, огород, заготовки на зиму. Время пролетело быстро.
Осенью мать окончательно поняла, что со старшей дочерью что-то не так. Теперь и отец с этим не спорил. Почти за год ни одного нового слова, речь невнятная.
Свету положили на обследование.
– У вашей дочери потеря слуха 90 децибел.
– Что это значит?
– Она ничего не слышит.
– Подождите. Этого не может быть. Нам говорили, что у неё идельные барабанные перепонки.
– На слух влияют разные факторы. У вашей дочери поражен слуховой нерв.
– Почему, доктор? Почему? – Вера заплакала.
– В вашем случае… Это осложнение после болезни или аллергическая реакция на препараты. Мы назначим лечение.
В глазах матери промелькнула надежда.
– Лечение? Это лечится?
Доктор замялся.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги