скачать книгу бесплатно
Проклятые ночи
Анна Вейл
Безалаберный студент Иван Калмыков, побывав на краю смерти, узнает, что он один из магических воинов, берсерков, которые должны защищать людей от нечисти. Теперь днем он живет как обычно: сорится с родителями и сдает хвосты в универе, а по ночам обращается в неуязвимого воина. Но стоило Ивану войти во вкус новой полной приключений жизни, как магия начинает исчезать, а все законы мира берсерков рушатся. Теперь само их существование под вопросом. Ивану предстоит выяснить, кто стоит за этим, остановить полчища разбушевавшейся нежити и узнать, что за девушка прячется в «доме» берсерков.
Анна Вейл
Проклятые ночи
Не жалей умерших, Гарри, жалей живых,
особенно тех, кто живет без любви
Дж.К. Роулинг.
Глава 1. На крыше
В тысяче километров от дома Лера Яшникова, точнее, с недавних пор – Журавлева, – в свадебном платье карабкалась по железной лестнице пыльного темного чердака. За время, прошедшее со свадьбы, фатиновая юбка изрядно помялась, а сейчас она норовила зацепиться за острые края металлических прутьев. Красные туфли соскальзывали со ступенек. Лера тихой ненавистью ненавидела и платье, и туфли, и всю эту затею, но отступать было некуда. Она вышла замуж последней из бывших одноклассниц, поэтому просто жизненно необходимо было переплюнуть их эпатажностью наряда и, что куда важнее, свадебными фото.
Перед ней по лестнице поднимался парень с собранными в хвост дредами. Темнота, пыль и острые железные прутья его не пугали. Парень легко карабкался вверх, как делал это по двадцать раз на дню.
Замыкал процессию лерин новоиспеченный муж. Он был угрюм и молчалив. Частично от того, что горло ему сдавливала красная бабочка – специально подобранная под туфли жены, – частично от того, что ему совсем не хотелось никуда подниматься. Но его мнения не спрашивали, что было не очень хорошим знаком в свете грядущей супружеской жизни.
Наконец, руки парня с дредами уперлись в железный люк. Он привычным жестом откинул кусок металла.
– Так, проходим, – лениво бросил он через плечо и сразу направился к площадке с лучшим видом.
Лера высунула голову, оперлась руками на влажный металл крыши и вылезла. Разогнулась, огляделась. Все было именно так, как она и видела на рекламных брошюрах. Во все четыре стороны расходились километры покатых серых крыш, изредка прерываясь на купола соборов и церквей. Там, где между крышами были большие пропуски, угадывались каналы. Прямо перед ними тянулась одна из центральных улиц со старинными домами: лепнина, колонны и фигуры, подпиравшие карнизы. Закатное солнце залило пейзаж теплым розовым светом. Если бы не скользкие туфли Лера бы запрыгала на месте от удовольствия – просто идеальный фон. Ее пыл остудил резкий порыв холодного ветра с залива.
– Ой, как тут холодно, – Лера поежилась.
– Так, не май месяц, – протянул дредастый. Но подумав немного, добавил, – Ну, то есть, вообще-то май. Но это же Питер.
– А мы из Волгограда, у нас уже тепло. Да ведь, Сереж?
Сережа, замыкавший процессию, тоже показался над люком. Стоило ему ступить на крышу, как Лера схватила его под руку и потащила вслед за провожатым.
– Перед вами лучший вид на Санкт-Петербург с высоты птичьего полета, – привычно забубнили дреды. – Прямо – купол Исаакия, вон там – Спас-на-крови. Это – Адмиралтейство. А в бинокль вы можете рассмотреть Лахта-центр.
– А где…
– Лучшее место для фотографий – вот тут, – парень показал на плоскую площадку у края крыши.
– Вау, – выдохнула Лера, вытаскивая из сумки фотоаппарат с большим объективом – подарок на свадьбу. – Сереж, давай вставай вот туда, подальше. Поснимаешь меня, потом вместе. Только нормально, а не как обычно. В полный рост. И по центру. И смотри, чтобы у меня глаза были открыты. И волосы чтобы лицо не закрывали. И чтобы руки толстыми не казались. И не снизу. Много только снимай и с разных сторон. Я сначала прямо, а потом еще боком и типа я такая вся мечтательная вдаль смотрю.
Сережа покорно опустил рюкзак у ног и принял фотоаппарат. Жена проследила за его движением и хлопнула себя по лбу.
– Ой, нет, подожди. Мне ж нужно причесаться…
Она подхватила юбку, опустилась на колени и запустила руки в рюкзак. Там громыхали баночки со средствами для укладки волос, несколько тюбиков губной помады, пудреница, расческа и большое зеркало. На ревизию внешнего вида ушло пятнадцать минут. Остался лишь последний штрих. Лера вытянула из глубины рюкзака скомканную фату, когда крыша под ее ногами завибрировала. Она замерла и прислушалась. Из под металлических листов доносился топот. Отчетливый и громкий, но недостаточно для взрослого человека. Может, ребенок… Топот то приближался, то удалялся, словно кто-то бегал из одного конца чердака в другой.
Лера в замешательстве повернулась к парню с дредами и показала пальцем себе под ноги.
– Что это? Вот, вот, слышите?
Крыша снова завибрировала.
– А, ну это, крысы, – дреды уткнулся в телефон.
– Крысы? На чердаке? У нас в Волгограде они только в подвалах бывают.
Дреды не поднимал глаз от экрана и просто пожал плечами.
– В Питере они везде.
Лера брезгливо поморщилась и поднялась. Топот не прекращался, но она откинула волосы и закрепила фату. Сейчас нужны только позитивные мысли, чтобы улыбка была естественная. Лера прошествовала к площадке и приготовилась. Сережа оторвался от кнопок на фотоаппарате, которые нажимал и крутил в отчаянной попытке вспомнить, зачем они, и покорно принялся щелкать затвором.
– Сереж, ну ты меняй ракурсы хотя бы. Вон туда встань, – скомандовала его жена между позами, которые она заучила по шоу про супермоделей.
– Угу, – парень послушно сдвинулся на пару метров и продолжил.
Лера хотела было изобразить свою коронную позу «взгляд из-за плеча», когда последний луч солнца погас на западе. И в этот самый момент ближайший люк с грохотом распахнулся. Металл ударился о крышу и загудел, вибрируя. Из люка выпрыгнула самая мерзкая крыса, которую Лера когда-либо видела. Абсолютно лысая, землистого цвета, с торчащими треугольными ушами и огромным носом. Но самое страшное – она бежала на задних лапах и в высоту была с трехлетнего ребенка. С визгом она побежала по крыше и вдруг бросилась на соседнюю, растопырив в полете лапы.
Лера не успела даже закричать от страха, когда из люка выпрыгнул парень, перепрыгнул брошенный рюкзак, соскользнул по покатому краю крышу и метнулся за крысой.
– Держи гада, – послышалось из люка, и через секунду оттуда появился еще один парень, за ним еще и еще.
Троица пронеслась мимо так быстро, что Сережа даже не успел опустить камеру. Лера успела только удивиться, какими они были высокими и широкоплечими.
– Вот тварь, а. В край обнаглели, из подвалов вылезли, – бросил один из парней товарищам.
– Вот, и я говорю, подвалы… – промямлила Лера, глядя, как крыса то появлялась на коньках крыш, то исчезала за ними, а громилы с удивительной легкостью бежали за ней вслед и перескакивали со здания на здание, пока внезапно не скрылись из виду.
– У вас тут такие огромные крысы, – Лера обернулась к дредастому. Тот все еще строчил сообщения в телефоне.
– Ага, крысы….
– А кто это бежал за крысой?
Парень посмотрел на нее стеклянными глазами сквозь завитки дыма. Он, казалось, и не заметил странной компании.
– Охотники на крыс.
– Понятно…
Сниматься Лере расхотелось, да и солнце село. А распахнутый люк в сумерках пугал еще больше – кто еще может оттуда выпрыгнуть? Весь оставшийся медовый месяц она в страхе оглядывалась по сторонам и отказывалась заходить в питерские подворотни. Взглянуть на снимки с крыши она решилась только дома, в Волгограде.
На одном из трех сотен кадров перед ней бежала та самая крыса: с маленькими ногами, руками, сжатыми в кулаки, голая и оскалившаяся. Судя по фото, ростом она доходила ей до колен. Лера содрогнулась от отвращения и одним щелчком удалила фото. На следующем оказались трое парней. Теперь она смогла хорошо рассмотреть их. Одинаково высокие, накаченные, с высокими скулами и подбородками, которые в любовных романах всегда называют волевыми. Они бежали так быстро, что на снимке получились слегка размазанными, но Лера могла рассмотреть безумный азарт на их лицах. Одеты они были тоже очень похоже – во все черное. Отличался у них, пожалуй, только цвет волос. Один был блондином, другой – рыжим, третий – самый смуглый из них – с черными волосами.
– Ну, прям Ангелы Чарли, – Лера мечтательно провела пальцем по монитору и бросила взгляд на Сережу, который насупившись мыл посуду.
Это фото она тоже удалила, но прежде скопировала себя на телефон.
Глава 2. Авария
Фраза «Вся жизнь промелькнула перед глазами» – невероятно фальшивая. Когда Иван Калмыков оказался на волосок от гибели, у него перед глазами мелькали початые бутылки виски, пакеты из-под чипсов, губка для обуви и собственные безвольно болтавшиеся руки. Даже захоти Иван вспомнить все поворотные моменты своей недолгой 21-летней жизни, затуманенный алкоголем мозг не смог бы их воспроизвести. Мешали попеременно мелькавшие за окном машины асфальт, дома и звездное небо. Виски буравил мощный бит из сабвуфера и счастливый визг однокурсника Лазарева – наверное, думал, что сам пустил машину в такой крутой занос. Мощный удар головой о спинку переднего сидения окончательно лишил Ивана возможности увидеть фрагменты прошлого.
Очнулся он, сидя на мокром асфальте, прислоненный к металлическому бордюру. Прутья больно упирались в спину. Иван попытался сменить положение, и боль скрутила все мышцы. Голова трещала, а ноги, руки, ребра и, похоже, все внутренности адски ныли.
– Тихо, тихо, не рыпайся, – рыкнул кто-то у самого уха и больно схватил за подбородок, повернув голову к желтому свету уличного фонаря.
Иван смог рассмотреть медбрата. Тот грубо выдергивал из его щеки осколки стекла.
– Болит где? Встать можешь? Идти? – медик оглядел Ивана еще раз.
– Не знаю, – честно признался он и для проверки попытался встать.
На удивление ему это удалось, хотя голова закружилась, и пришлось вновь опереться на ограду. Медик, видимо, решил, что его помощь тут больше не нужна, и отошел. Теперь Иван смог оглядеться.
Черный Рендж Ровер Лазарева лежал на крыше. Автомобиль врезался в столб в паре метров от трехэтажного особняка девятнадцатого века. Наверняка, памятника архитектуры, в котором жил какой-нибудь Грибоедов. В центре Питера только такие дома. Рядом стояла скорая, медики грузили кого-то внутрь. Сам Лазарев сидел на поребрике с залитым кровью лицом и безостановочно прикладывался к уцелевшей бутылке. По ее стеклу пробежал синий блик. Иван повернул голову.
С другой стороны от внедорожника была машина ГИБДД с включенными мигалками. Один сотрудник заполнял бумаги, сверяясь с карточкой прав в руках. Второй, нахмурившись, разговаривал со стоявшим спиной тучным высоким мужчиной в военной форме.
– Зараза, – процедил Иван сквозь зубы.
Эти плечи и затылок он никогда не спутает. Нечего было и думать, что ему не доложат. Ночь была очень теплой для начала мая, но Ивана пробрала дрожь. Мужчина тем временем повернулся и двинулся к нему. Следом с понурой головой шла миниатюрная женщина.
– Что, очухался? – не спросил, а крикнул мужчина.
– Привет, пап, – Иван притворился, что устало трет глаза, лишь бы не встречаться взглядом с отцом.
– Рот закрыл! – еще больше повысил голос мужчина и подошел вплотную. – Ты своей пустой башкой вообще думаешь? Позоришь меня! Шайка идиотов! Что, хочешь, чтобы завтра во всех газетах было: «Сыновья полковника и замгубернатора устроили пьяные гонки в центре Питера»? Хорошо, еще, что не угробили никого! Вовек не отбрехаться бы.
Пока отец прервал тираду, чтобы перевести дыхание, Иван взглянул на мать. Та лишь грустно покачала головой.
– Дружка твоего, – мужчина ткнул большим пальцем себе за спину, – сейчас в отделение повезут, и за аварию, и за пьяное вождение. На ногах-то не стоит, а за руль полез! Мозгов то у вас совсем нет, а?
– Я совсем чуть-чуть, – попытался вставить Иван.
– Посмотрите, какие правильные, – не унимался отец. – Мне что, спасибо тебе за это сказать?
– Гриша, давай поедем уже, – мать Ивана тронула мужа за локоть, пытаясь успокоить и привела единственный действенный аргумент. – Люди смотрят.
На тротуарах действительно кучковалась молодежь – до сессии было далеко, погода шептала, вот студенты и гуляли до полуночи и дальше. Мужчина засопел, словно выпуская пар, не говоря ни слова, развернулся и зашагал прочь.
– А можно? – Иван оттолкнулся от перил и неуверенно обратился к матери.
– Ты же на пассажирском сидел. Тут водитель отвечать будет, – женщина бросила быстрый взгляд на Лазарева и пошла за мужем.
Иван медленно побрел за ними. Машина отца стояла за поворотом. Он с трудом забрался на заднее сиденье и откинулся на спинку. Отец завел мотор и сразу рванул с места. Несколько минут ехали молча.
– И что б ты знал! – гнев отца снова прорвался. – Если ты в тюрьму угодишь из-за дурости своей, я тебе отмазывать не буду. Много чести! Может хоть ума-разума наберешься. Понял меня?
Мужчина обернулся и грозно глянул на сына.
– Понял-понял, – промямлил Иван.
Отец снова повернулся к дороге, стал набирать в грудь воздух для нового словесного залпа, как вдруг сдулся.
– Черт, бензин… – и без поворотника перестроился на два ряда правее, чтобы свернуть к заправке.
«А сам-то как водит! Мастер-классы по безбашенной езде может давать», – зло подумал Иван.
– Вот еще, что. Там двое, что еще с вами в машине были, слиняли. Этот бы тоже свалил, да на ногах не стоял. А так бы кинули тебя одного за всех отдуваться. Вот какие у тебя товарищи, – бросил отец. Он остановился у бензоколонки и вышел.
– Да не товарищи они мне, – смелости ответить хватило только, когда водительская дверь захлопнулась.
Мать обернулась с переднего сиденья. Она тоже сердилась, но не так, как отец. Просто смотрела на сына с беспокойством, грустью и разочарованием. Иван отвел глаза.
– Что же ты тогда с ними был, а потом ездил и пил?
– Позвали в гости. Там все пили.
Мать глубоко вздохнула.
– Давай-давай, скажи «А если все начнут с пятого этажа прыгать…», – теперь взорвался Иван.
Мать вздохнула еще раз и молча отвернулась. Иван поморщился от злобы и стыда. Тут вернулся отец. Он читал Ивану мораль еще 20 минут, пока они ехали. В полпервого ночи машина остановилась перед новостройкой, где родители пару лет назад купили Ивану квартиру.
– До дома дойдешь или опять во что-то вляпаешься? – буркнул отец.
– Дойду, – Иван поспешно открыл дверь. Ему совсем не хотелось, чтобы отец с матерью поднимались к нему, видели бардак и ругали его еще и за это.
Он выбрался из автомобиля, помахал рукой и взглядом проводил огни фар. Когда мотор затих вдалеке, Иван нетвердым шагом двинулся к подъезду, там прижался лбом к холодной металлической панели и вызвал лифт, поднялся на свой этаж и, наконец, ввалился в квартиру. Не раздеваясь, рухнул на кровать. Под ним оказались скомканные джинсы и пульт от телевизора, но шевелиться и доставать их было лень.
Голова кружилась, желудок неприятно ворочался, Иван ужасно устал, но понимал, что заснуть вряд ли удастся. Он все еще был в шоке. Когда закрывал глаза, снова видел салон машины, за окнами которого бешенной скоростью вертелся городской пейзаж. Черт, он ведь мог и погибнуть. Отец прав, было бы тупо. Конечно, он не был святым, но до такой дичи раньше не доходил. А все потому, что его раньше и не звали в эту безумную компанию. И Иван, и Лазарев в универе появлялись редко, пересекались еще реже. А когда это случалось, общаться им было особо не о чем. Но сегодня сын замгубернатора отмечал день рождения и великодушно позвал всю группу. Ну, а там понеслось.
Иван поморщился от воспоминаний о выпитом алкоголе. Он повернул голову и взглянул на прикроватную тумбочку, там валялось несколько книг. Может, почитать чего-нибудь, чтобы успокоиться? Взгляд побежал по названиям: «Час презренья», «Дюна», «Гиперион», «Буря мечей», «Башни Полуночи», «Соломон Кейн».
«Понятно, почему меня не зовут тусить. Я же нерд», – со вздохом подумал Иван и вытянул «Бурю мечей» – по крайней мере, Мартин сейчас в тренде.
Через полчаса, наполненных братьями Дозора, Белыми ходоками, интригами и драконами, Иван все-таки провалился в сон.
Неприятный сон. Один из тех, которых больше всего боишься, а оказавшись в котором, не можешь ни пошевелиться, ни слова сказать. Он стоял абсолютно голый перед толпой людей.
Стоял посреди большой комнаты. Высокие потолки, окна во всю стену, огромный камин и люстра в несколько рядов под самым потолком – практически тронный зал. От Ивана к дальней стене тянулся видавший виды стол. У противоположного конца сидели четверо рослых парней. Они синхронно повернули головы в его сторону. Во сне время всегда тянется неестественно, и Ивану казалось, что стоять и позориться ему так несколько часов. Но вдруг один из парней – с рыжей шевелюрой и такой же бородкой – с воплем победно вскинул руки.
– Новенький!
Все, что смог сделать Иван, – прикрыть руками пах.
