Сердце волчьего леса

– Пожалуйста, выйди из комнаты, – тихо повторил Дэйн, когда либри отлетела от лилии и умчалась ввысь.

Я молчала, и тогда он взял меня за руку.

– Пожалуйста, Ро.

Я подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Скажи… этот сон – правда?

Он рассмеялся, и от этого смеха, который я слышала тогда впервые, в моей груди возникло что-то очень тёплое.

– Правда… Ро, а что это вообще такое – правда? Для тех оборотней, которые называют тебя жабой, это прозвище – правда. Они верят в него, когда кидают в тебя камни.

Получается, правды не существует? Есть только наше отношение и наши поступки.

– Этот сон – правда для нас с тобой, Ро.

В тот момент мне было достаточно этого объяснения, поэтому я просто закрыла глаза и прижалась щекой к тёплому плечу Дэйна.

Проснувшись утром, я решила, что действительно пора заканчивать добровольное затворничество. В конце концов, разве я могу столкнуться с чем-то новым? Презрение, ненависть, агрессия – всё это мы уже проходили. Только вот проявлять свою агрессию моим обидчикам теперь официально запрещено.

Первым, с кем я встретилась на лестнице, выйдя из комнаты, был калихари. Я остановилась и поклонилась отцу, стараясь не смотреть ему в глаза.

– Рональда, – голос калихари был наполнен показным равнодушием, – тебе приказано явиться в усадьбу дартхари как можно скорее.

Я не успела ничего спросить: отец поспешил уйти.

В усадьбу дартхари… Я раздумывала над тем, что могло понадобиться Вожаку от меня, позора клана белых волков, пока шла по деревне, в противоположную от моего любимого Северного леса сторону, где находилась резиденция дартхари. Это место ещё называют Сердцем леса. Великая Поляна находится недалеко от усадьбы дартхари, деревня белых волков, откуда родом я, – на севере, чёрные обитают на юго-западе, а серые – на юго-востоке. Когда-то были ещё рыжие волки, но они вымерли уже давно. Почему, никто не знает.

Слова Вожака о том, что я нахожусь под его защитой, подействовали на жителей деревни. Теперь вслед мне не летели камни и оскорбительные слова… только взгляды. Но взгляды не способен запретить даже дартхари. Как и мысли, впрочем. И эти взгляды действовали не хуже камней. Особенно, когда я увидела Джерарда. Он стоял рядом с компанией детей подруг матери и смотрел на меня так, будто я сделала что-то ужасное. Будто я предала его.

Я отвернулась, потому что выносить такое отношение к себе брата была не в силах. Если бы я могла вернуть его любовь, то сделала бы это, не колеблясь. Пусть в меня вечно бросают камни, только бы он вновь относился ко мне так, как раньше.

Я очень хорошо помню тот день после заступничества дартхари, когда я впервые прошла по деревне совершенно свободно. Выпрямив спину, я двигалась вперёд, не смотря ни на кого, гордая и одинокая. Остальные оборотни молчали, только сверлили меня взглядами.

Мне очень хотелось расплакаться, но я знала, что не должна этого допустить.

Я ненавидела себя даже больше, чем они. Не за внешность – я ненавидела себя за то, что ничего не могу с этим поделать.

Мне стало лучше и свободнее, когда вышла из деревни и оказалась на лесной дороге, ведущей к усадьбе дартхари. Я ни разу ещё не была в этой части Арронтара, поэтому постаралась отогнать от себя грустные мысли и огляделась по сторонам.

Здесь росли в основном ирвисы – большие и сильные деревья с тонкими, но гибкими и крепкими ветками, которые очень ценились во всём Эрамире. К одному такому дереву с невероятно широким стволом я и подошла. Положив ладонь на кору, покрытую мхом, я закрыла глаза и сосредоточилась…

Энергия леса текла в руку через одно из самых старых деревьев в этой части Арронтара. Лес шептал что-то ласковое, утешающее… Я не могла разобрать слов, но знала и чувствовала: в отличие от оборотней, он любит меня, потому что у него нет глаз. Он смотрит в душу.

Моё путешествие к усадьбе дартхари продолжалось около двух часов. Я не торопилась, часто останавливалась и рассматривала что-нибудь или кого-нибудь. Когда я набрала в передник целую кучу лепестков шинги и испачкала платье тягучей смолой ирвиса, то вдруг вспомнила, что не просто гуляю, а собираюсь в резиденцию дартхари! Я даже застонала, когда поняла, в каком виде приду туда: подол испачкан смолой, ботинки пыльные и грязные, передник полон лепестков шинги, а они же безумно вонючие!

Я чуть не повернула назад, но почти сразу опомнилась и пошла дальше. Вряд ли дартхари есть хоть какое-то дело до того, как я выгляжу. Кроме того, выглядеть хорошо я не могла по определению.

Когда из-за поворота дороги показалась усадьба Вожака, я остолбенела. Я слышала, что она сказочно красива, но такого не ожидала: построенная целиком из светлого дерева, с величественными голубыми куполами (тоже деревянными), усадьба казалась ненастоящей, игрушечной. А ещё она будто бы была нерукотворной частью самого Арронтара, а не просто зданием.

Резные столбики между окнами, ставни, купола – словно продолжение неба… Я не могла посчитать этажи, потому что усадьба состояла из нескольких строений, соединённых между собой на разных уровнях.

Центр выдавался вперёд и венчался небольшим куполом. Это был вход. У подножия большой и широкой лестницы замерли четыре оборотня в светлой форме с синими пуговицами и гербом Арронтара – солнцем, встающим над лесом, – на груди. Двое из них были из клана чёрных волков, и по одному из остальных кланов.

Кстати, любой оборотень – даже такой, как я, – способен по запаху определить, к какому именно клану относится сородич. Этой способности никто не учит, она похожа на инстинкт.

– Доброго дня, уважаемые зоры, – поздоровалась я. – Мне сказали…

– Имя? – буркнул один из стражников, смерив меня цепким взглядом.

– Рональда, дочь калихари Винарда, клан белых волков.

Они тут же расслабились.

– Пойдёмте, зора. Я провожу вас, – сказал стражник из клана серых волков, подхватив меня под локоть и помогая взбираться по лестнице.

Внутри усадьбы было ещё красивее, чем снаружи. Мягкие шерстяные ковры под ногами (кажется, даже мирнарийские, а ведь мирнарийцы славятся своими великолепными изделиями из шерсти, на которые они, правда, заламывают безумные цены), красивые вазы, полные цветов, на каждом шагу, картины на стенах… И запах. Потрясающий запах дерева, который источала сама усадьба.

Меня так восхищало всё вокруг, что я даже забыла поволноваться перед встречей с дартхари. И когда мой провожатый распахнул одну из дверей, чуть не упала, наткнувшись взглядом на фигуру нашего Вожака.

– Пришла зора Рональда, дартхари, – сказал стражник, поклонившись мужчине, что стоял у окна. Я опустила глаза сразу, как только мы вошли в комнату, оказавшуюся библиотекой – огромные стеллажи с книгами занимали всё пространство от пола до потолка.

– Да, спасибо, Риш. Можешь идти, – услышала я голос дартхари, от которого сердце тут же бешено забилось.

О Дарида! Пожалуйста, пусть он не заметит, какой трепет вызывает у меня… Я не перенесу ещё и этого униже-ния!

Когда стражник удалился и закрыл за собой дверь, я услышала, что дартхари отошёл от окна, и с каждым его шагом мне всё сильнее хотелось развернуться и убежать куда глаза глядят…

– Подними голову и посмотри на меня, Рональда.

Я зажмурилась изо всех сил.

– Я недостойна, дартхари.

– Недостойна чего? – Его голос был мягким, он обволакивал меня, дарил ощущение тепла, надёжности, уверенности…

– Смотреть на вас, дартхари.

Несколько секунд он молчал, а потом подошёл вплотную и приподнял кончиками пальцев мой подбородок…

Я не знаю, как это получилось, но я открыла глаза. Сама.

– Не нужно так думать, Рональда.

Кожа горела от его прикосновения. Но я не хотела, чтобы он отпускал меня. И изучала все черты лица дартхари почти с жадностью…

Ярко-жёлтые, ярче, чем у остальных оборотней, глаза, спокойные, как вода в моём любимом озере. Совершенно седые, почти белые, волосы до плеч. Губы не слишком тонкие, но и не такие, как у меня.

И сила… Сколько же в нём силы! Я знала, сколько силы в моём отце, но в дартхари её было раз в десять больше!

– Разве я не права? – шепнула я еле слышно. Он улыбнулся.

– Нет. Вопрос о том, кто чего достоин, вообще один из самых сложных, и наши с тобой сородичи решают его просто и незатейливо.

– Сила, – опять прошептала я, и дартхари кивнул.

– Верно. У меня она есть, у тебя… почти нет. Но у тебя есть кое-что другое. Скажи мне, Рональда, какой магией ты владеешь?

Я удивлённо моргнула.

– Магией Света и Тьмы. Но… совсем немного… Откуда вы знаете?

Дартхари опустил руку с моего подбородка на плечо, и я могла отвести взгляд… но не хотела.

– Вижу и чувствую. Скажи, ты развиваешь свои способности?

Я покачала головой:

– Нет, конечно. В доме калихари нет ничего по магии, кроме одной крошечной брошюрки о зельях.

– Хочешь научиться?

– Чему? – От неожиданности я не сразу сообразила.

– Колдовать. Если хочешь, можешь приходить в мою библиотеку хоть каждый день. Здесь, – дартхари указал на один из стеллажей, – очень много литературы по магии Света и Тьмы. Пока почитаешь самостоятельно, а через пару месяцев я найму тебе учителя. Хочешь?

Я не верила своим ушам. Учиться магии… Я мечтала об этом с самого детства! Но среди оборотней не было магов…

– Зачем это вам, дартхари?..

Он улыбнулся так тепло, что у меня немедленно перехватило дыхание.

– К чему гробить твой талант, Рональда? Маги нужны нам, а если ты будешь хорошо учиться, то через несколько лет сможешь стать лекарем.

Он не сказал этого, но я и так поняла: как-то надо жить, чем-то заниматься, ведь неизвестно, смогу ли я когда-нибудь обратиться. А лекарь – почётная профессия… по крайней мере я буду заниматься тем, что люблю.

– Значит, я могу приходить сюда в любой день?

– Да, можешь.

– А я… не помешаю вам, дартхари?

Вожак рассмеялся.

– Разве может помешать такая маленькая девочка?

Почему-то это замечание меня обидело. Какая же я маленькая? Тринадцать лет, и толстушка к тому же… Ростом не вышла, конечно, но тем не менее – не совсем уж клоп…

А ещё… я относилась к нему так… трепетно…

А он вдруг – маленькая девочка…

Невероятно, но дартхари каким-то образом почувствовал, что меня задели его слова, потому что сказал вдруг совершенно серьёзно, спрятав улыбку:

– Не обижайся, Рональда, просто мне намного больше лет, чем тебе. И даже чем твоему отцу.

От удивления я глупо открыла рот.

Раньше я никогда не задумывалась о том, сколько лет нашему дартхари.

– Но вы совсем не выглядите старым, – нахмурилась я, изучая его совершенно ровное, без единой морщинки – если не считать уголков глаз – лицо.

– Просто я сильный оборотень и буду жить очень долго. Как эльфы.

Через несколько минут я выходила из библиотеки и, сойдя с крыльца, обратилась к одному из стражников:

– Извините, зор…

– Да? – Он обернулся, и я с удивлением заметила, что в его взгляде нет даже тени презрения. Хорошо же Вожак их воспитал.

– Скажите, а… как зовут нашего дартхари? У него есть имя?

Оборотень, кажется, едва сдержался, чтобы не расхохотаться.

– Конечно, есть, как и у всех. Его зовут Нарро.

Нарро…

Внутри меня что-то сжалось, когда я поняла, что имя нашего дартхари означает «вера»…

Глава третья

Рональда

После заступничества дартхари жить стало намного легче. Но взгляды нервировали, поэтому я предпочитала либо сидеть в комнате и читать взятую в библиотеке Вожака книгу, либо пропадать в усадьбе.

Там я действительно никому не мешала. Я всегда знала, когда дартхари в Арронтаре, а когда нет, а не было его достаточно часто. Но даже когда Вожак был в усадьбе, виделись мы редко. А если и виделись, то он в основном просто вежливо кивал и улыбался. Впрочем, мне и этого хватало, чтобы потом вспоминать о встрече целый день.

Однажды, на третьей неделе штудирования стеллажей по магии Света и Тьмы, я впервые застала в библиотеке кого-то ещё. До того момента я считала, что сюда никто не ходит, кроме дартхари.

Посреди комнаты, листая книгу, стояла женщина-оборотень из клана белых волков, не слишком сильная и довольно старая. Волосы, скрученные в тугой пучок на затылке, были когда-то светлыми, но теперь уже наполовину поседели. На лице я заметила сеть мелких морщинок – явный признак приличного возраста.

Оборотни живут около ста пятидесяти лет. И чем сильнее оборотень, тем дольше будет продолжаться его жизнь. Этой женщине было, наверное, лет сто, не меньше.

– Доброе утро, зора, – негромко поздоровалась я.

Она подняла голову от книги, и я даже вздрогнула, потому что никогда не видела раньше таких лиц у оборотней. Горько опущенные уголки губ и очень печальные, какие-то виноватые глаза…

Увидев меня, женщина улыбнулась без всякой враждебности.

– Здравствуй. Ты Рональда?

– Да, – кивнула я, про себя подумав, что это довольно глупый вопрос: вряд ли во всей стае найдётся ещё хотя бы одна такая же страшная девушка.

– А меня зовут Лирин.

Это имя означало «песня».

– Очень приятно, – ответила я насторожённо. – Я вам не помешаю, зора Лирин?

– Можно просто по имени. И, конечно же, нет, ты не помешаешь. Нарро… то есть дартхари, просил сказать, что завтра к полудню в библиотеку придёт твой учитель магии. Ты сможешь быть здесь?

– Что?.. – Я охнула. – О Дарида! Конечно, я непременно приду!

Лирин рассмеялась.

– Нарро говорил, что ты обрадуешься.

Она называла дартхари просто по имени… Это была огромная честь. Интересно, кем ему приходится эта женщина? Точно не жена, Вожак не женат.

Мне было настолько любопытно, что я брякнула:

– А вы… кто ему? Я имею в виду… Вы просто по имени дартхари называете… Извините… – вконец смутилась я, заметив, как погрустнела Лирин.

– Я старший советник, – вздохнула она. – Странно, что ты не знаешь. Никогда не обращала внимания, кто стоит слева от дартхари на всех игрищах? Впрочем, о чём это я… Конечно, ты не обращала. Никто не обращает. От Нарро невозможно глаз отвести, верно, Рональда?

Лирин сказала это совершенно беззлобно, скорее, дружелюбно, но я тем не менее всё равно покраснела.

Я хотела что-то ответить, но она, кажется, и не ждала ответа, потому что сразу отвернулась и взяла со стола книгу, которую листала при моём появлении в библиотеке, а затем протянула мне:

– Возьми. Нарро сказал, ты захочешь просмотреть её до завтрашнего первого урока. Он прав?

Это был учебник «Основы лекарского дела». И автор…

– О Дарида! – воскликнула я. – Учебник Эллейн Грант! Я мечтала его заполучить, даже искала в библиотеке дартхари…

– Теперь он твой, – улыбнулась Лирин. – Вообще-то весь тираж ушёл в Гротхэмскую академию магии, Нарро специально для тебя просил Эллейн подарить ему хотя бы одну книжку из её личных запасов.

«Специально для тебя…» Как же это замечательно звучало!

Так я начала учиться магии. Упор мой учитель – звали его Карвим – делал на лекарское дело, таково было пожелание дартхари, но и другой магии мы уделяли внимание. Учитель Карвим постоянно жил в пригороде Лианора – так называется столица Эрамира, нашей империи, – и считался одним из самых хороших целителей столицы. Ко мне он приезжал два раза в месяц почти на целый день.

Это был дружелюбный лысый невысокий старичок с тёплыми карими глазами и руками, которые умели творить настоящие чудеса. Карвима умиляло моё искреннее восхищение его способностями, он говорил, что пройдёт совсем немного лет, и я стану лекарем не менее высокого класса, чем он.

Лирин я встречала чаще, чем дартхари. Постепенно я научилась называть её просто по имени. Мне было легко с ней. Наверное, потому что в её глазах никогда не было неприязни. Только печаль.

Примерно каждые три месяца я пробовала вновь пройти Ночь Первого Обращения. Но эти попытки были тщетными. Правда, надо мной теперь никто не смеялся.

После второй такой попытки случилось то, что я до сих пор считаю чудом. Когда остальным прошедшим первое обращение юным оборотням «раздавали» щенков хати, я стояла в стороне, наблюдая, как Джерарду достался красивый рыжий щенок. И вдруг…

Он возник словно ниоткуда. Просто оказался у моих ног. И я, опустившись на колени, хотела отнести его обратно, к тем, кто его действительно заслуживал… к прошедшим первое обращение…

Но Элфи решил иначе, лизнув меня в нос, как только я взяла его на руки.

Я видела лица остальных оборотней, когда они поняли, что произошло. И до сих пор помню тихий, но твёрдый голос дартхари:

– Щенок хати останется у Рональды. Он сам выбрал её. И теперь тоже находится под моей защитой. Все услышали моё слово?

В тот момент, с трудом оторвав взгляд от лица Вожака, я чуть скосила глаза и увидела рядом с ним Лирин. Она действительно стояла слева от дартхари и смотрела на него так, что я сразу поняла: Лирин любит его. В глазах этой женщины светилось искреннее и невероятно сильное чувство… но почему-то очень печальное. Не знаю, дартхари виновен в печали Лирин или совсем не он, но я видела, что по какой-то причине она очень несчастна.

В дальнейшем я несколько раз пыталась расспросить её, что случилось, но Лирин каждый раз уходила от ответа.

Однажды, возвращаясь после очередного урока с Карвимом, недалеко от усадьбы дартхари я наткнулась на одного юношу-оборотня. Он был всего на пару лет старше меня (мне в то время было четырнадцать), довольно высокий, светловолосый и желтоглазый, я сразу почувствовала в нём ара. И сильного.

Да и смотрел он на меня, как остальные жители деревни клана белых волков: словно на… жабу. Только вот он был чёрным волком.

– Кто это у нас здесь? – сказал парень с откровенной насмешкой в голосе. – Маленькая уродина…

Я задохнулась от неожиданности: меня давно никто не оскорблял открыто. Смотрели, скрежетали зубами, но запрет дартхари был законом для всех.

Тут оборотень схватил меня за локоть, причём так сильно, что я зажмурилась от боли.

– А ты знаешь, о чём просил твой отец, а, жабочка? – Он улыбнулся какой-то поганой, злой улыбкой. – Калихари вчера приходил к дартхари, жабочка… И просил… как думаешь, о чём он мог попросить Вожака, а?

Эти его «а?» страшно раздражали.

– Пусти! – зашипела я, пытаясь вырваться.

– Калихари умолял дартхари сделать тебя волчицей, жабочка. А Вожак отказался. Никому ты не нужна, понимаешь, а? Ты такая страшная, что тобой ни один оборотень никогда не заинтересуется, жабочка.

Услышав всё это, я застыла.

Отец… просил… сделать волчицей…

Неужели это правда?

– А хочешь, я сделаю? – зашептал новый знакомый мне на ухо. – Хочешь? Давай, а? Это будет даже интересно. Тебе понравится, жабочка…

– Лоран!

Я так задумалась об отце и его просьбе, что не почувствовала, как обычно бывало, приближения дартхари.

Его высокий холодный голос, казалось, заморозил даже воздух вокруг. И юноша, сжимающий мой локоть, немедленно отпустил его и выпрямился. А потом обернулся и наклонил голову, сказав:

– Отец…

Этот жуткий хам – сын дартхари?! Какой кошмар.

Вожак сделал несколько шагов вперёд, остановился и с размаху треснул Лорана по лицу так, что юноша немедленно упал. Я охнула, а из глаз моего нового знакомого брызнули слёзы.

– Если ты ещё раз подойдёшь к Рональде ближе, чем на расстояние в два шага, я публично выпорю тебя, Лоран. – Дартхари говорил тихо и совершенно спокойно. – Если ты ещё раз посмеешь оскорбить её, я изгоню тебя из стаи, невзирая на то, что ты мой сын. Ты понял, Лоран?

Юноша встал и выпрямился, из последних сил пытаясь сохранить собственное достоинство. Правда, у него это не очень получалось.

– Да, отец.

– Неверный ответ. – Глаза Вожака рассерженно сверкнули.

Лоран вздохнул.

– Да, дартхари, я всё понял.

– Хорошо. Тогда брысь отсюда.

Услышать слово «брысь» для любого оборотня – оскорбление, которому нет равных, ведь его обычно говорят кошкам. И потому я понимала, почему Лоран выглядел так, будто дартхари его как минимум жестоко избил. Сын Вожака вряд ли привык к оскорблениям, в отличие от меня.

Когда Лоран удалился, я заметила, что дартхари по-прежнему смотрит на меня, и в его взгляде была напряжённость.

– Что он тебе сказал, Рональда?

– Я думала, вы слышали… – прошептала я, не в силах отвернуться.

– Нет. Но зная сына, я могу предположить. Вчера Лоран подслушал мой разговор с твоим отцом. Про него шла речь?

– Да. – Я моргнула, с ужасом ощутив, что на глаза наворачиваются слёзы.

– Рональда, – дартхари вздохнул, – что тебя задело больше, скажи? То, что сделал твой отец, или то, что сделал я?

Я задрожала.

«Сделать волчицей»… Так говорили о девушках, которые становились женщинами. Это значило, что отец просил дартхари лишить меня девственности, говоря человеческим языком.

Некоторые оборотни считали, что слабым самкам полезно спать с сильными самцами: сила девушки увеличивается. Отец, видимо, думал, что я смогу обратиться, если дартхари…

Но вопрос Вожака… Что меня больше задело… О Дарида, от отца я уже давно не ждала ничего хорошего, но дартхари… Я боялась признаться даже самой себе, что всегда жду встречи с ним и на игрища хожу только из-за него.

Как это глупо.

Я вздохнула и опустила голову, не в силах ответить что-либо членораздельное.

Тогда он подошёл совсем близко, как тогда, в библиотеке, и, прикоснувшись кончиками пальцев к моему подбородку, заставил приподнять голову.

– Рональда, – сказал дартхари тихо, – постарайся понять своего отца. Он очень хотел бы, чтобы ты обратилась, но его предложение – не выход. Ты понимаешь?

Я кивнула.

– Что же касается меня…

Дартхари осторожно коснулся большим пальцем моей нижней губы, и я тут же потеряла способность дышать.

– Я просто считаю, что это неправильно.

Я сглотнула.

– Но у вас много детей от совершенно разных женщин…

– Ты верно сказала. – Он улыбнулся. – От женщин. А ты – девочка.

Кажется, у меня задрожала нижняя губа.

– Я, наверное, кажусь вам отвратительной…

– Ты ошибаешься. Никогда не берись судить о том, что о тебе думает кто-то другой.

– А что думаете обо мне вы?

– Я думаю, – дартхари осторожно погладил меня по щеке, – что тебе нужно расти и учиться. Ты торопишь время. Никогда не торопи время, Рональда.

Вожак давно не стоял так близко ко мне, и теперь я изучала его лицо… в который раз. Каждый раз я находила там что-то новое. Вот и сейчас я вдруг поняла: нечто общее было между дартхари Нарро и его первым советником, зорой Лирин, нечто общее в выражении глаз.

– Не торопить?..

– Да, Рональда. Время всё расставляет по местам. И лечит.

– Я тоже умею лечить, – буркнула я, наверное ещё раз доказав Вожаку, какой на самом деле ребёнок.

– Верно. Вы с ним союзники. И когда-нибудь вместе вылечите одну очень хорошую девочку с большим добрым сердцем.

– Кого? – Я нахмурилась, и дартхари улыбнулся.

– Тебя, Рональда.

Это был наш самый длинный разговор. И я помню каждое слово, каждое выражение его лица, прикосновение тёплых пальцев к моим губам и щеке.

Глупо, но эти воспоминания делают меня ближе к дартхари Нарро. Так мне кажется, во всяком случае.

Эту мою тайну знает только Дэйн. Я всегда рассказывала ему абсолютно всё… впрочем, то, о чём не рассказывала, он всё равно откуда-то знал. Я старалась не думать об этом, но порой не получалось, и тогда я понимала, что Дэйн – всего лишь фантазия, порождение моего сознания, а на самом деле его не существует.

Но, в конце концов, так ли уж это важно? Засыпая, я знала, что могу увидеть своего друга во сне. И сон этот будет прекрасным, ярким и настолько настоящим, что я буду искренне счастлива там. Дэйн ведь сказал, что правда – это то, во что ты веришь. И я верю в него… в нас.

– Почему ты приходишь не всегда, не каждый день? – спросила я его однажды, когда мы прогуливались по лесу и плели венки из осенних листьев.

– Я прихожу тогда, когда нужен тебе, – ответил Дэйн. – Ты сама зовёшь меня. Просто не замечаешь этого.

Я действительно не замечала. Наверное, этот крик о помощи был настолько глубоко спрятан в моей душе, что его действительно никто не слышал, кроме Дэйна.

– Ты существуешь?

Он улыбнулся.

– Я – прошлое, Ро. Ты – настоящее.

Я не понимала, что это значит, но, когда Дэйн взял меня за руку, подумала, что неважно. Прошлое, настоящее, будущее… Сон существует вне времени и пространства, не в прошлом и не в будущем, и в нашем сне мы были вместе.

Хотя иногда мне очень не хватало присутствия Дэйна в реальной жизни.

Я вздохнула и поёжилась, погружаясь в дальнейшие воспоминания…

Тогда шёл дождь. Он лил с самого утра, не прекращаясь ни на секунду. Под ногами противно чавкало, когда я сквозь сплошную стену из воды бежала к усадьбе дартхари за новой книгой, которую посоветовал мне учитель Карвим.