Oльга

С каждым разом Ольга вела себя все привычнее и натуральнее, отпускала непристойные шуточки, смеялась и хихикала, словно школьница на первом свидании. В первые дни, когда к ней приходил этот странный мужчина с кистью в руках, она не понимала, как мог мужчина так легко сидеть перед голой женщиной, мог спокойно держать себя в руках и так внимательно разглядывать ее. Она ведь, как и другая женщина, имела массу недостатков и комплексов. Покрывшись коркой вульгарности, она сменила свою непорочность, чистоту и женственность на одночасовое удовольствие, на выдуманную у нее в голове любовь, которая так и оставалась у нее в голове. Она дарила тепло, нежность и ласку мужчинам, которым не хватало этой женской любви, но тайком она мечтала, что однажды один из этих мужчин останется с ней в пастели навсегда. Он примет ее такой, какая она есть, со всеми своими недостатками и греховностью. Ольга прекрасно осознавала то, что в такой репутации она будет никому не нужна и поэтому с каждым разом она все холоднее относилась к себе, все вульгарнее выражалась, пытаясь заменить внутреннюю пустоту тем, чего хотели от нее мужчины.

Однажды она спросила его:

– Почему именно мое тело? Ведь ты мог выбрать любую девушку. Моложе, красивее, нежнее, а выбрал вульгарную потаскуху, – она усмехнулась, пытаясь скрыть презрение к его выбору.

Лучше бы он делал тоже, что и другие мужчины.

Воспользуйся ею и уйди прочь! Ну, давай! Не делай вид, что ты особенный!

Она ведь однодневка, одноразовая посуда, поешь и выброси.

Ты же не особенный, ты же мужчина, ты не можешь быть особенным.

– Я не хочу молодую, я хочу живую, – ответил он, даже не посмотрев ей в глаза.

Она не видела, что он уже наносил нежные краски на холст. Он сейчас замечал только тона и сочетания. Он летал в мире искусства.

– Знаешь, это довольно странно. Сидеть и позировать человеку, который даже не притронулся ко мне за всю неделю, что ходит ко мне. Такого еще со мною не было, – она зевала и щурилась.

В комнате было тускло. Но Ольга сумела заметить кольцо на пальце Евгения, она разочарованно отвела взгляд и вздохнула. Затем посмотрела на свою руку, ее взгляд остановился на безымянном пальце. В свои тридцать шесть лет она ни разу не была замужем, в свои тридцать шесть лет она не имела практически ничего.

– Потрясающе, ты очень красива, – он впервые улыбнулся.

Он рисовал очень нежно и аккуратно, старался передать всю реальность этой женщины, вывернуть ее душу наружу и запечатлеть вспышкой на этом холсте, чтобы люди, видевшие это, могли точно понять, что женская красота – это такое странное понятие, придуманное каким-то дураком. Вообще все мужчины дураки, если подстраивают естественную красоту под какие-то выдуманные им рамки. Из чего многие женщины очень страдают, подгоняя свое природное тело под современную моду, под стандарты красоты.

– Давай закончим на сегодня, я устала, – вздохнула Ольга, накидывая на себя халат.

– Стой, ну как же! – возмутился увлеченный работой Евгений.

– Ты и так сидишь здесь третий час и это…сегодня денег не стоит, купи лучше жене чего-нибудь, – она грустно прошла к шкафу, спустила халат и Евгений снова увидел ее загорелую кожу, бедра и талию, которую Ольга в тот же момент намеривалась спрятать под бесформенный серый свитер. Она натянула туго лямки бюстгальтера, так туго, что у Евгения от этого заныло в плечах, натянула на себя колючий старый свитер, затянула ремень на брюках и подошла к зеркалу.

– Так и будешь на меня смотреть? – посмотрела в зеркало она.

– Куда ты пойдешь?

– Хочу прогуляться, мозги нужно проветрить, – она затянула волосы в тугой пучок, который получился очень неряшливым и бесформенным.

Она сняла тугую резинку, выдрав при этом пару волос, от чего у нее заслезились глаза. Она снова повязала резинку, и на этот раз у нее вышел вполне пригодный хвост на голове. Евгений стал собирать свои вещи. Он украдкой наблюдал за нее действиями. Моментально из вульгарной, распутной девицы она превратилась в домашнюю (и, наверное, даже, милую) женщину. Взяла ключи и подошла к двери.

Евгений покинул квартиру, от которой по-прежнему пахло капустой.

Дома его встретил сын, который был явно чем-то обеспокоен. Он сердито взглянул на отца и пропустил его в комнату. На кухне пахло мясом, у Евгения от этого запаха скрутило живот, но он по-прежнему старался сохранить улыбку на своем лице. Сняв свое пальто, он аккуратно поставил холст и чемоданчик с красками на пол. Но надменный взгляд сына заметил эту деталь.

– Зачем тебе холст? – спросил он.

– На работе попалась одна интересная работа, вот и пришлось остаться дольше обычного. Как мама? – он специально называл эту женщину мамой, чтобы сыну было легче понять о ком он говорит, да и в связи с последними событиями он не желал называть ее женой.

Евгений вдруг понял, что задержался вовсе не специально.

(Что он вообще забыл в этом доме?)

В коридор выбежала маленькая Лиза, обняла папу, мужчина поднял ее на ноги. Из комнаты послышался чужой женский смех. Он был таким тихим, неоднозначным, словно небольшие капли дождя били об асфальт дороги.

– Лизонька, у нас кто-то в гостях? – спросил он дочку и прошел в комнату с некоторой опаской.

В комнате сидела молодая женщина с очень красивой внешностью, белокурая, с выразительными зелеными глазами и пухлыми губами. Это была Татьяна, сестра его женщины. Она только, что прилетела из отпуска, была загорелая и молодая, она дышала жизнью и красотой.

Но Евгению она никогда не нравилась. Слишком напыщенная, ненастоящая, кукольная.

– Привет, Женя, – она улыбнулась ему и помахала рукой. Единственная женщина, называвшая его Женей, – как твоя работа?

Только Евгений открыл рот, как она его перебила:

– Я вот недавно была на море, вот сижу, сестрице рассказываю тут.

Он взглянул на жену, а та язвительно на него. В воздухе пахло чистой завистью.

– Правда? И что там интересного? – он опустил Лизу и подсел к ней на диван.

И понеслось. Лето, солнце, жара, духота, туристы, красная икра, загорелые парни, море, рыба и пляж – все это летело из уст Татьяны, как из помойного ведра. Она комментировала все, что видела, слышала и выливала слова на стол, а его женщина жадно проглатывала каждое слово и только вздыхала от такой прекрасной жизни.

– Я уже забыла, какого это, быть на море, мой муж зарабатывает копейки, еле на детей хватает! А ты знаешь, сколько сейчас стоит детское питание?

Дети, дети, дети.

Евгений опустил маленькую Лизу на пол, поймал язвительные взгляды двух змей на кухне и вышел в коридор. Он хотел пройти в комнату к сыну, но понимал, что и с ним у него не завяжется разговор. Он стал ненавидеть жизнь в тесноте, духоте и постоянном шуме, в постоянных упреках от жены. Неужели он совсем не старается? Ведь он думал, что напишет картину и выручит немного денег, чтобы угодить своей женщине. Но нужно ли это ей? Зачем все это?

Что он вообще здесь делает?

Он взял портфель, холст, накинул на себя телогрейку и вышел из квартиры, а это никто, кроме маленькой Лизы не заметил. Печально.

Ольга решила сегодня немного передохнуть. Ее подруги ушли со своими клиентами, и квартира на сегодняшний вечер была полностью в ее распоряжении. Она купила две бутылки вина, немного фруктов и принялась поглощать все это в одиночестве. Не самый идеальный отдых, но она надеялась, что напьется достаточно, чтобы потерять этот день в мире снов. И тут стук в дверь нарушает ее планы. Покачиваясь, она подошла к двери и открыла ее.

На пороге стол Евгений, который без церемоний прошел в ее квартиру, уставил чемодан и холст.

– Эй, сегодня у нас ничего не выйдет, я устала, – вздохнула Ольга.

– Ты что пьешь? – удивился он, взяв в руки бутылку вина.

– Друг, я одна из самых похотливых дьяволиц, естественно я пью, да еще и много.

Она прошла и села на диван, подперев рукой голову. В голове был туман.

Он случайно взглянул на нее. В голове пронеслась мысль о том, что она очень красивая. Уставшая, тусклая, с легким румянцем на щеках, с затуманенными от алкоголя глазами. Под халатом была видна ключица. Он был готов поклясться, он видел эту ключицу сотни раз, он рисовал ее, стирал и перерисовывал, но сейчас она вызвала в нем буру эмоций и чувств. Он посмотрел на бутылку и сделал один большой глоток.

– Так мне раздеваться или что? – устало сказала Ольга, снимая с себя халат.

Это явно не входило в ее планы.

Он достал хост и посмотрел на незаконченную картину. На ней была голая серая женщина, как и сотни других женщин. Но она была особенная. Верно, каждая из сотен, тысяч женщин, что он видел в своей жизни, что случайно встречал взглядом, видел на улице, в магазинах, на работе, каждая из них достойна была бы быть на этой картине. Потому что каждая из этих женщин была особенной, прекрасной в чем-то своем. Они не идеальны, они все имеют массу недостатков, безобразны, уродливы, тоскливы, тусклы, но они все сами по себе красивы. Ольга была похотливой женщиной, которой продаваться за деньги было даже, наверное, в радость( он не мог знать это наверняка), но, черт ее возьми, какая она была красивая. Натуральная и настоящая.

Она села на кровать и приняла позу, зевнула и отпила из бутылки еще глоток. Он достал краски и стал дорисовывать. На самом деле ему уже она была не особо нужна, ведь основное он нарисовал, осталось доработать пару деталей. Он взял тонкую кисточку и стал наносить редкие черные волоски на ногах, она думала, что они не заметны, но он уловил это. Он подчеркнул ее растяжки, дряблую кожу на локтях и потерявшую свежесть грудь, сильные ноги и не менее сильные женские ступни. Она поняла, что он больше на нее не смотрит, поэтому расслабилась. Взяла бутылку и отпила еще немного, затем подошла к нему и взглянула на картину.

– Ты рисуешь меня красивее, чем я есть на самом деле, а говорил художник!

Это оскорбило Евгения, но он не стал отвлекаться.

– Ты просто не видишь того, чего вижу я.

– Неужели? – она развела руками и засмеялась, – у меня был один художник, тоже любил кисточкой по холсту помазюкать, но рисовал исключительно красивых женщин. И все его любили за это, правда, он спился, бедолага.

– Я рисую так, как это вижу.

Он почувствовал ее тепло возле своей руки, а потом и запах алкоголя.

– Все вы так говорите, рисую так, как вижу. По мне так это все чушь собачья!– она пригляделась к картине, – зачем ты волосы на ногах нарисовал! Господи, срамота!

Он засмеялся.

– Прекрати, ты красивая. Не накручивай себя, волосы на ногах женщины, по мне так это очень красиво. Не всем же быть куколками, иногда можно и не следить за собой.

– Говоришь прямо, как священник какой-то…Не меняйте в себе ничего, ведь вас создал такими Господь наш! – она передразнивала какого-то священника таким смешным голосом, что Евгений снова рассмеялся.

И тут повисла неловкая пауза.

Евгений выпрямился и посмотрел ей в глаза. Он стоял с кисточкой, а она стояла абсолютно нагая с бутылкой вина. И тут что-то треснуло. Вино сыграло свою роль.

Он накинулся на нее, выбросил кисть из рук, целовал ее мягкие, горячие губы так страстно, словно это был последний день его жизни, а он только познавал женщин. Ольга в недоумении выронила бутылку из рук, обвила руками его шею, прижала к себе и ответила на его поцелуй. Он целовал ее шею, ключицы, руки, пальцы, он желал поглотить ее тепло, забрать его, чтобы сохранить на долгие и долгие годы вперед. Пытался запомнить ее запах, каждый изгиб тела, любой жест или вздох. Евгений в тот момент забыл о детях, о своей женщине и о картине, все его мысли были пронизаны только Ольгой, падшим ангелом. Она была теплая и мягкая, ему нравилось это, он прижимал ее к себе, старался слиться с ней в одно целое, чтобы больше никогда не возвращаться к холодной особи женского пола у себя в квартире. Ольга отличалась от его жены, причем кардинально. Евгений знал немного женщин, но Ольга однозначно врезалась ему в память с первых секунд. Запах вина и дешевого мыла он будет вспоминать долгими ночами.

Он проснулся в объятиях продажной женщины, когда уже начало светлеть. Похоже, было утро и нужно было отправляться на работу. Ольга мирно спала у него на груди, так сладко, что ему не хотелось будить ее. Евгений улыбнулся и почувствовал себя счастливым. Здесь, в грязной квартире, на этой кровати, под этим одеялом. Но пришлось вставать. Он в эйфории наделся и пошел на работу.

– Милая, ты дома? – он вошел так тихо, как только мог. В это время маленькая Лиза спала.

Она вышла из комнаты в красивом платье с расчёской в руках. Прочесывала свои редкие волосы.

– Я пойду, пройдусь с Татьяной, давно не выходила никуда. Ты посидишь с Лизой?

Она говорила это так, словно ничего не произошло.

– Да, да, конечно, – он прошел в комнату, где женщина собирала волосы.

Он наблюдал за ней, но ничего в ее поведении не было странного. Он ожидал скандала за то, что его не было всю ночь, но ничего не последовало. Она словно и не заметила его отсутствия.

– Я не слышала, как ты уходил на работу, ты случайно не проспал? – подошла к зеркалу.

В платье она была совершенно другой женщиной. Не матерью его детей, а именно женщиной.

Он промолчал. Ему стало дико стыдно, ведь он изменил такой чудной женщине.

Наверное, чудной.

Она подошла к нему и чмокнула его в лоб.

– Смотри не опаздывай на работу, тебе нужно повышение, чтобы мы все вместе смогли съездить на море этим летом, ну все, я пошла, – она подмигнула ему и вышла из комнаты.

Оставив его наедине со своей совестью.

И тут он понял: она не заметила его отсутствия.

Он вернулся к Ольге поздним вечером, ему нужно было собрать эту картину и сжечь ее. Он решил расстаться с этой идеей, верно, ему нужно повышение, а затем отпуск на море. Так будет правильно, так будет, как у людей.

Но пустота глушила его, он не любил эту женщину. Ему было хорошо с недалекой Ольгой, пусть только в этой грязной квартире, но ему было хорошо. Он чувствовал себя любимым и где-то в глубине тешил себя надеждами.

Она открыла ему дверь, вся потрепанная, но счастливая. Она улыбалась. Пустила его в квартиру.

Между ними снова возникла неловкая пауза.

На этот раз она взяла все в свои руки и поцеловала его первая. Евгений не устоял.

После того, как они провалялись в кровати, час с лишним, Евгений вновь опомнился, что пришел сюда совсем не за этим. Он посмотрел на холст, который оставил вчера, а затем снова на Ольгу, которая мирно смотрела в угол комнаты. Нет, картину уничтожать нельзя. Он столько старался, создавая ее! Она впитала все его надежды.

– А почему ты не стал рисовать свою жену?– неожиданно спросила его Ольга.

Он не знал, что ответить, но, подумав пару минут, сказал:

– Она больше не моя жена.

– Тогда почему ты от нее не уйдешь?

– Не знаю, дети держат, да и, наверное, у меня к ней что-то осталось.

Ольга улыбнулась. Она миллион раз слышала подобное.

– Если бы ты ее любил, то не стал бы спать со мною. Вы, мужчины, очень странные существа.

– Знаешь, я думал, она будет кричать на меня, выгонит из дома, но она, оказывается, даже не заметила, что меня не было всю ночь.

Ольга достала из-под подушки пачку сигарет, достала одну и закурила.

– Жестоко, конечно, но зато теперь ты точно знаешь, что она из тех типов женщин, которым от мужчин нужны только дети. Можешь смело уходить от нее.

– Ты так легко говоришь это! У нас с ней дети, понимаешь ты это? – возмущенно фыркнул Евгений.

– Жить вместе только ради детей, значит медленно убивать себя. Ты хочешь постоянно изменять ей? Хочешь жить с нечистой совестью? А с кем ты будешь изменять ей, со мною? А мне оно нужно!? Ты меня спросил? – она подскочила и села на край кровати.

– Но, разве ты не получаешь удовольствие, что сгоняешь всех порядочных мужчин к себе в койку?

Ольга затушила сигарету, накинула халат, подошла к нему и влепила ему громкую пощёчину.

Мужчина замер, а затем встал и стал одеваться. Все кончено.

– Уходи! Ты такой же, как и все остальные! Вы думаете только о себе! – она заплакала, а затем стала собирать его кисточки и краски, неаккуратно и быстро запихивать их в его чемодан.

Он встал, взял портфель, упаковал холст и подошел к двери, она осталась плакать на ковре, рядом с пятном от вина, единственным напоминанием об их коротко временной любви.

Он больше никогда сюда не вернется.

Вернулся он домой снова поздно. Бродил возле дома, думая как поступить дальше. Сознаться ли жене? Стоит ли рушить семью? Как он теперь будет смотреть ей в глаза?

Но зайдя домой, все мысли исчезли сами собой. Жена снова была в грязной футболке, носила маленькую Лизу, из комнаты доносилась музыка сына, соседи ругались, кто-то смотрел телевизор. Все шло своим чередом.

– Есть будешь? – Жена усадила маленькую Лизу, принесла кислые щи, овсяную кашу Лизе и села ее кормить. Он молча ел теплый суп.

– Давай, Лизонька, будешь много кушать, быстрее вырастишь и облетишь весь мир!

Она говорила о детях, о присыпках, мазях, школе, танцах, о его сыне.

А он видел лишь упакованную картину, стоящую в коридоре.

Они встретились на кухне, когда он курил. За последние пару месяцев он не взял в рот ни единой сигареты, а сейчас снова курил на кухне. Жена подошла к нему, положила руки на плечи и обняла его со спины, ему стало тепло.

– Пойдем спать, ты, наверное, устаешь на работе.

– Верно, я очень устал.

– Не хочешь нарисовать меня?

Он промолчал.

– Ладно, я буду ждать тебя в комнате, подходи, – она кокетливо подмигнула ему и, виляя бедрами, ушла в спальню, где спал только он один.

Евгений докурил сигарету, затушил ее, поставил стул, залез на него и достал молоток и гвозди. Взял холст, распечатал его и посмотрел в глаза нарисованной чужой женщины. Возможно, когда-нибудь он закончит ее, но не сейчас.

Он вошел в комнату, на кровати лежала его жена, он поставил картину, положил рядом молоток и гвозди. Завтра он прибьет эту картину на стену, это его напоминание о нечистой совести.

– Что это такое? – спросила его жена.

– Картина, один знакомый художник подарил, пусть весит.

– А если сын увидит?

– Он уже взрослый, да и пусть не заходит сюда, своя комната есть.

Он обнял ее и лег рядом с ней. Она от его объятий вся растаяла, стала податлива, словно вода.

– Ну, хорошо, пусть весит, все равно женщина какая-то некрасивая и неухоженная.

– Да, ты права, совершенно некрасивая.

Настала тишина. Только Евгений стал засыпать, как его оттолкнула жена.

– Жень, а мы слетаем на море?

– Обязательно слетаем, обязательно.

#Фуюми