Врач. Операция «Любовь»

– Как вы себя чувствуете? У вас назначена плановая операция.

– Да всё хорошо, – улыбается женщина, – А вы что, мой новый врач? Вы будете оперировать? Я ждала Александра Юрьевича…

– Нет-нет, оперировать будет доктор Фомин, не волнуйтесь, – успокаиваю пациентку, – Я лишь буду ассистировать. Зашла к вам уточнить ваше самочувствие.

– Ой, да всё в порядке, – добродушно отвечает Закирова, – Скорей бы уже пролечиться и жить себе спокойно…

– Всё будет в порядке, – улыбаюсь, – А теперь мне пора, спасибо, что уделили мне время.

Операция пройдёт отлично. Анамнез у пациентки не осложнён, все лабораторные показатели в норме. Да и сама она бодрая и крепкая.

Поэтому сейчас можно со спокойной душой идти пить кофе. Только найти бы этот кафетерий… Я сто лет не была в этой больнице! Тут, наверное, много раз уже всё менялось…

Спускаюсь по лестнице вниз, поворот налево, направо, снова налево и вот, я на месте. Кругом снуют люди в хирургических костюмах и белых халатах.

Кто-то очень сонный и уставший после ночного дежурства пытается взбодрить себя кофе и десертом. Кто-то же наоборот – свежий и отдохнувший беседует с коллегами, обсуждает своих пациентов и делится своими переживаниями.

Какой же это восторг! Для меня больница – всегда была отдельным миром, совершенно другой реальностью, доступ к которой есть не у всех.

Глазами нахожу Александра Юрьевича. Мужчина стоит около окна с двумя большими стаканчиками с кофе.

– Я не знаю, какой ты любишь. Мы же можем перейти на ты? – Улыбается и протягивает мне один, – Поэтому взял раф.

– Да, можем, спасибо, – так же улыбаюсь ему в ответ, – А раф, это мой любимый, кстати.

– Интуиция никогда меня не подводила, – смеётся мужчина.

Следующие пятнадцать минут проходят в разговорах о студенчестве. Оказывается, мы учились в одном университете, только Фомин на три курса старше. Неудивительно, что мы не пересекались, ведь когда я учила анатомию на первом курсе, Фомин уже разъезжал по клиническим базам и крайне редко бывал в университете.

– Ох, а помнишь того злобного преподавателя по гистологии? Ну, который за разбитое стекло грозился из самого студента препарат сделать…

– Да, он ведь всем говорил про это!

Внезапно Фомину кто-то звонит.

– Извини, я отвечу, – мужчина отходит чуть в сторону.

Я не слышу разговор, но выражение лица моего рыжеволосого коллеги резко меняется.

– Понял, – подходит ко мне, – Извини, Кать, мне надо в отделение.

– Без проблем, – пожимаю плечами, – Я тоже сейчас подойду.

Фомин убегает, а я допиваю свой вкусный кофе и радуюсь тому, что подружилась с Сашей. В отличие от Гурского он кажется добрым и вежливым.

***

Быстрый душ. Предоперацонная.

Не верю, что я хирург. Чувствую благоговение и трепет сердца в своей груди.

Трепет. Это именно то, что я чувствую сейчас. Я никогда не чувствовала себя настолько на своём месте, как сейчас…

Наверное, такое будет перед каждой операцией, пока я окончательно не освоюсь. А может это состояние всегда будет со мной…

Операционная медсестра помогает мне одеться в стерильные маску, хирургический костюм, халат и перчатки таким образом, чтобы ни один участок моего тела не был открыт – это профилактика инфицирования, основы асептики и антисептики – первое, чему учат на хирургических кафедрах.

Вхожу в операционную. Скоро должны подать больную. Вся команда уже в сборе – анестезиолог, сестра-анестезистка, операционные сёстры. А вот и Фомин.

– Александр Юрьевич, я готова.

– Конечно, Екатерина Валерьевна, – раздаётся совсем чужой голос, – Я рад, что вы, наконец, пришли. И я очень хочу посмотреть на вас в действии.

Что?

Это… Гурский?

Нет… Быть не может. Ему что, заняться нечем?!

Внутри меня всё холодеет. Нет, он просто издевается! Неужели он снял Фомина с операции и взял роль ведущего хирурга здесь себе для того, чтобы поиздеваться?

Так. Я не позволю ему издеваться над собой. Не дам ему ни малейшего повода.

Соберись, Крылова. Ты хирург. Хороший хирург. Всё будет хорошо.

Пришло время утереть нос этому заносчивому самодуру.

Ну что, как думаете, хорошо ли пройдёт операция?)

Глава 5

– Екатерина -

Ослепляющие вспышки хирургических фонарей заполняют пространство операционной.

Так, Крылова… Резекция печени – практически элементарная операция, Гурский, наверное, вообще, может с закрытыми глазами её выполнить. И поэтому сейчас этот заносчивый и самодовольный мерзавец наверняка будет пытаться сделать всё, чтобы ты облажалась. Не вздумай вестись на его провокации.

Докажи ему, что он ошибся, сказав что я своими руками проложу себе путь к увольнению.

Глубокий вдох.

Плавный выдох.

Пациентке уже дают наркоз.

– Считайте от десяти до нуля, моя хорошая, – улыбается миловидной бабушке анестезиолог, который уже пустил в вену препарат для наркоза.

– Хорошо, милок, – улыбается бабушка.

– Считайте.

– Десять, девять, восемь…

Встречаюсь взглядом с Гурским.

– Ну что, Крылова, удивлена?

– Владислав Игоревич, я не была готова к тому, что ассистировать я буду вам, но не могу сказать, что это повергло меня в шок.

– Шесть, пять, четрыре, три, два, оди… – пациентка засыпает и анестезиолог даёт добро на начало операции.

– Можно!

– Ладно, Крылова, лапароскоп вводим тут, тут и тут, – Гурский указывает на отмеченные участки на операционном поле, – После вводим углекислый газ. Потом смотрим и действуем по ситуации. У пациентки не всё в порядке со свёртыванием…

– Да, я видела, что некоторые показатели в пределах нижней границы нормы. Боимся кровотечения, – заканчиваю за Гурского его мысль, – Простите, что перебила.

– Ничего. К осложнениям мы готовы. Работаем.

– Гурский -

Вот, чёрт.

А она хороша. Очень хороша. Не думал, что в операционной она будет настолько сосредоточена. Любо-дорого смотреть.

И лапароскопом владеет достаточно уверенно. Руки не дрожат, спина не устала. Стоит ровно, спокойно.

– Интраоперационное УЗИ, – чётко проговаривает Крылова, – Резецируем левую долю.

– Степлер, – мне в руки опускается инструмент для рассечения круглой связки, – Коагулятор, – следующим инструментом рассекаю серповидную и треугольные связки.

– Как будем делать отведение печени? – задаю вопрос с подвохом.

– Предлагаю сначала перевязать сосуды, чтобы минимизировать риски кровотечения, – Крылова сосредоточенно смотрит в лапароскоп.

– Впечатляет, – она действительно молодец. Хотел её подловить. Не вышло.

– Если хотите меня подловить на чём-то, Владислав Игоревич, – Крылова так же серьёзно смотрит в лапароскоп, – Советую вам быть изобретательнее.

Вот же зараза заносчивая!

Тогда, в клубе, я подумал, что это просто очень красивая глупышка, но сейчас я вижу, что за образом сногсшибательной красотки скрывается характер, пытливый ум и исключительно медицинское своеобразное чувство юмора.

Смотрит желудочно-печёночную связку – в ней так же есть «опасные» сосуды, которые могут дать кровотечение. И их девочка умело лигирует специальным зажимом «Бульдог».

– Подаём физраствор. Рассекаем.

– Кровит, Владислав Игоревич, – Крылова указывает мне на то, что, действительно, маленькие сосудики пора прижечь аргонно-плазменным коагулятором.

– Прижигай, – командую ей, и девочка прекрасно справляется с этой задачей.

Да уж. Эта девочка – огонь не только в постели. Через несколько лет практики из неё получится настоящая звезда.

– Давление падает, вдруг подаёт голос анестезиолог, который всё это время следил за показателями пациентки, – Тахикардия!

– Чёрт…

– Где-то кровит, у неё шок! – Крылова опят говорит всё по делу, – Где-то порвался сосуд…

– Ищи, – цежу сквозь зубы.

– Ищу, Владислав Игоревич, ищу! – видно, как она старается…

Ничего. Пока всё более-менее нормально. Дам ей ещё время, вдруг найдёт…

***

Четыре часа спустя сидим с Крыловой на полу в коридоре около операционной. Оба пиздец уставшие, вымотанные, но довольные собой. Особенно Крылова, наверное. Да и я тоже. Казалось бы – смешная операция, но никто не знает, как поведёт себя тот или иной пациент на операционном столе.

– Бабуся дала нам жару, конечно, – вытираю рукавом халата пот со лба.

– Да уж, – шумно выдыхает Катя, которая не моргающим взглядом смотрит в одну точку на стене, – Ну ничего… Главное, что спасли.

Что есть, то есть. Главное – спасённая жизнь пациента. Наша усталость – небольшое побочное, которое купируется парой часов сна и стаканом крепкого кофе.

– Ты молодец, я не ожидал от тебя такой чёткости и слаженности действий, – произношу внезапно даже для себя самого.

– Ого, – устало усмехается Крылова, – Это что, комплимент? Помнится, ещё утром вы говорили, что я не продержусь тут и месяца.

Ведь и правда, говорил. Запомнила, зараза.

– Нет, не комплимент. Констатация факта, – пропускаю момент с моей утренней грубостью, – Ты действительно молодец. Можно поздравить тебя с успешным боевым крещением.

– Спасибо, Владислав Игоревич, – девушка улыбается, а я залипаю на её губы.

Чёрт. Даже уставшая она просто красавица.

Хватит пялиться! Ты наверняка выглядишь, как идиот сейчас.

– Ну, я, пожалуй, пойду, Владислав Игоревич, – Крылова неловко опускает глаза в пол, – Вы не против, если я отдохну час-полтора?

– Да. Конечно, отдохни. Экстренных пока не планируется.

Из соседней операционной выходит Фомин.

– О, Александр Юрьевич, как ваш панкреатит?

– Лучше всех! Операция прошла как по маслу, только вот, – молодой хирург непонимающе смотрит на меня, на Крылову, потом ещё рам на меня, – Впрочем, не важно. Екатерина Валерьевна, наше кофепитие, кажется, прервали.

– Да, к сожалению, – Крылова мило улыбается, а я чувствую, как внутри меня что-то закипает.

Ну нет. Это не может быть ревность.

Это был просто секс. Ничего больше. Секс, после которого меня… Отшили! Впервые в жизни, а тут… Она при мне говорит с другим мужчиной? Почему меня это так бесит?!

Откуда взялось это чувство собственничества? Никто никому не обещал ничего.

– Предлагаю вам продолжить наше кофепитие, скажем… Через полчаса. Как вы на это смотрите, Екатерина Валерьевна?

Откажись. Откажись… Скажи, что устала, что не можешь.

От напряжения плотно сжимаю челюсти.

– Александр Юрьевич, я бы с удовольствием, но, пожалуй, в другой раз, – Крылова устало убирает за ухо прядь выбившихся волос, – Я так вымоталась, что предпочту просто отдохнуть в тишине. И одиночестве.

Есть!

Так его!

– Хорошо, – печально улыбается Фомин, – Значит, в другой раз.

– Да, в другой.

Они уходят, а я всё остаюсь в коридоре.

Нет уж, никакого другого раза с Фоминым не будет.

А вот со мной… Будет обязательно. И это всего лишь вопрос времени.

Глава 6

– Екатерина -

Боже.

Я просто валюсь с ног. Скорее в душ и час-другой отдохнуть, благо, Гурский отпустил.

Капли горячей воды, стекающие по моему телу, ненамного снимают мою усталость, хотя в висках всё ещё с силой бьёт утомление. Руки дрожат… Вот чёрт. Почему в глазах темнеет?

Я что, сейчас упаду?!

Нет… Не здесь, не сейчас…

Медленно придвигаюсь к стене и сползаю по мокрому кафелю на холодный пол. Сердце колотится, как ненормальное. Липкое и холодное чувство страха расползается по мне изнутри.

Нет, нет, Крылова, не смей терять сознание. Кто тебя тут искать будет…

Пару минут сижу в углу служебного душа и пытаюсь отдышаться. Лёгкие как будто закрылись и отказываются впускать кислород. В грудной клетке не хватает воздуха, но, темнота в глазах, кажется, стала понемногу отступать.

– Фух… Вот это я переутомилась, конечно…

Аккуратно и по возможности максимально быстро заканчиваю все банные процедуры и по коридору для персонала ухожу в отделение. Отдохну немного, а после нужно будет проверить нашу бабушку.

Ух, не думала, что эта миловидная женщина даст нам такого жару… Однако, честно сказать, я до мурашек счастлива.

Не только потому, что именно я нашла тот самый кровоточащий сосуд и тем самым спасла пациентку от неминуемой гибели на операционном столе.

Не только потому, что это моя, по сути, первая операция, в качестве настоящего хирурга. И даже не потому, что меня похвалил Гурский. Хотя, это тоже было довольно приятным и потешило моё самолюбие.

А потому, что мы сегодня спасли человека. Чью-то супругу, чью-то мать, чью-то бабушку. Учитывая, что, по словам Фомина пациентку в больницу провожала огромная семья, я рада, что все эти люди не потеряют своего родного человека.

Тихонечко устраиваюсь в пустой ординаторской на небольшом диванчике в углу. Как же гудит голова… Чтобы не проспать лишнего, ставлю будильник на полтора часа.

Тяжёлые веки закрываются, и я проваливаюсь в долгожданный сон, пусть он поверхностный и очень чуткий.

***

Аромат блинчиков на кухне. С вареньем. Вишнёвым. Мама поёт любимые песни из старых советских фильмов и мультиков.

Утренние лучи только что вставшего солнца играют с моими ресницами, отчего я просыпаюсь.

Ура! Мои любимые блинчики – первая мысль, которая приходит мне в голову сразу после того, как я открываю глаза. Неужели я дома?

– Мама, мама! – сломя голову бегу вниз по массивной лестнице из светлого дерева на первый этаж нашего большого дома, – С добрым утром!

– Ох, Катюшка, ты чего так рано встала? – тёплые, родные руки мамы обнимают меня за плечи, в то время как я крепко-крепко сжимаю мамину талию.

– Меня блинчики разбудили, – смеюсь, – Можно утащить парочку?

Не дожидаясь разрешения, тянусь маленькой ручкой к огромной тарелке, на которой красуется стопка ароматных, пышущих жаром блинов.

– Вот хитрюшка! – смеётся мама.

– А где папа?

– Он на рыбалку пошёл, хочет наловить карасиков нам на обед.

– Ммм, рыбка, – поглаживаю урчащий живот, – Можно до него сбегаю? Отнесу ему блинчиков?

– Хорошо, девочка моя, беги, – мама складывает в корзинку несколько блинчиков, завёрнутых в чистое полотенце, – Только аккуратно!

– Хорошо! – доносится мой довольный и громкий крик, едва я выбегаю на улицу и мчусь по направлению к речке.

Мне восемь лет, на все каникулы мы уехали на дачу, где я каждый день могу босиком бегать по полям, нюхать луговые травы и наслаждаться природой. А по вечерам мы с родителями и бабушкой собираемся у костра и говорим обо всём на свете.

Это сон… Это просто сон, который я осознаю, но не могу из него выбраться.

Бегу к речке, проводя руками по зелёной густой траве, которая растёт на обочине протоптанной тропинки.

– Эй, дочка, – вижу папу, стоящего с удочкой на берегу и машущего мне рукой, – Ты что тут делаешь?

Сердце болезненно щемит. Чувствую, как начинаю метаться во сне, однако, проснуться я не могу.

Этот день я никогда не забуду.

Я должна проснуться, должна! Я не вынесу этого… Я не смогу прожить это ещё раз!

– Я блинчики тебе принесла, мама готовит! Будешь?

– О, давай, – папа улыбается и откусывает блин, – Спасибо, родная.

Папа… Я так скучаю.

Я не могу так, не могу!

Папа обнимает меня, и начинает рассказывать что-то о рыбалке, в то время как я сижу у него на коленях и играю с его пышными усами.

– Родная моя, слезь, пожалуйста…

Внезапно папа хватается за сердце.

– Что с тобой? Тебе плохо?

– Да нет, нет, сейчас отпустит…

Он встаёт на ноги и через долю секунды падает на горячий песок. Цвет его лица медленно становится серым.

На мои глаза наворачиваются слёзы. Я ребёнок, маленькая девочка, которая ещё не успела столкнуться с несправедливостью судьбы, которая не готова к потерям!

А можно ли быть к ним готовой…

– Папа, ты чего! Что с тобой? – сквозь слёзы я пытаюсь хоть как-то расшевелить ослабленного отца, – Очнись…

– Я люблю тебя, дочка…

Всё.

Тишина.

Нет!!!

– Крылова, что с тобой? – слышу около себя голос Гурского, – Почему вся в слезах?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.