Заведение матушки Ним

Чернобородый купец вздохнул и отступился от меня. Впрочем, вскоре он набрал своих двенадцать девок и исполнил задуманное. Да только случился с ним конфуз. Не прошло и двух месяцев плавания, как стало очевидно, что все до единой девки на его корабле в тягости. Причем несчастные громко сокрушались и клялись, что ведать не ведали о такой напасти, когда принимали его предложение. Более того, животы их раздувало с немыслимой быстротой, так что корабль едва-едва смог вернуться в Город и высадить брюхатых красавиц, как все они принялись рожать.

И вот – весь Город свидетель, что я не лгу! – вместо детей их чрева извергли какую-то пузырящуюся зелено-синюю массу, которая немедленно принялась обволакивать их ноги, словно заключая в непроницаемую капсулу. И вот уже через полчаса на берегу лежали двенадцать женщин с рыбьими блестящими хвостами. Женщины эти одновременно вскрикнули что-то высокими влекущими голосами, перевернулись на животы и очень ловко поползли к кромке моря. И не было никого, кто осмелился бы встать у них на пути, ибо всем было понятно, что тут не обошлось без великого Змея, покровителя мореплавателей. Так все двенадцать и скрылись в соленой пучине, а чернобородый купец принялся проклинать свою злую судьбу, потому что понимал он, что уже никогда ни одна девка не поднимется на борт его корабля.

А я осталась при своих ногах. Впрочем, не знаю, к счастью или не беду. Возможно, быть девой морской и служить Великому змею участь куда более приятная, чем жизнь в заведении матушки Ним, какой бы мудрой не была эта женщина.

Женщина на скале

В Городе происходит так много удивительных, поучительных, а часто и сверхъестественных событий, что, казалось бы, его обитатели давно должны были к ним привыкнуть. И в самом деле, редко что поражает горожан до такой степени, что воспоминание становится преданием, а предание – легендой. Но все-таки такое случается иногда.

Я ведь, кажется, еще не рассказывала вам о женщине на скале? Так вот. Это случилось давно. Так давно, что уже и имени этой женщины никто не помнит, а потому называют ее просто Матерью близнецов. Рассказывают, что одному купцу молодая жена подарила сразу двух наследников – мальчиков-близнецов, и тот на радостях украсил ее руки парными золотыми браслетами, покрытыми чернеными виноградными лозами. В детстве с этими мальчиками не происходило ничего, что бы ни случалось с другими мальчишками, а когда они выросли, отец решил передать им самую трудную и опасную часть своего дела – заморские поездки за товарами. Молодые шалопаи очень обрадовались, а их постаревшая уже мать огорчилась, ибо знала, какими несчастьями порой сопровождается жизнь мореплавателя. Когда близнецы отправились в свое первое путешествие, женщина встала на скале, что возвышается неподалеку от гавани, и, воздев руки, махала им в след, так что они, оглядываясь на Город, долго еще видели одинокую фигуру и блики солнца на ее браслетах.

Затем мать принялась ждать, между делом исчислила сроки, в которые сыновья должны были возвратиться, и пристрастилась подыматься каждое утро на скалу, выглядывая, не появятся ли очертания знакомого корабля. Так что, когда близнецы, возвращаясь, жадно озирали берега родины, на той же скале они увидели ту же фигуру и тут же опознали в ней свою мать. Так и повелось. Женщина провожала и встречала своих сыновей, и постепенно они стали считать ее чем-то вроде своего оберега, да и у других мореплавателей вошло в привычку искать, отплывая, фигуру на скале, приносящую удачу.

Время шло, женщина старела, и вот однажды сердечная болезнь сразила ее. Сыновья были как раз в отъезде, и она очень тосковала, боясь, что не увидит их. А когда наступило время их возвращения, она обманула служанку и сбежала из дома. С трудом взобралась она на скалу и стала ждать своих близнецов. Служанка ее, конечно, догадалась, куда ушла госпожа, и пришла к ней и стала ее уговаривать спуститься, но не преуспела и осталась с матерью близнецов, изредка подавая ей питьё и промокая пот с ее лица. И вот, далеко за полудень, женщина увидела знакомый корабль. Она в волнении подняла руки и стала махать ими, приветствуя сыновей, и те увидели свою мать, и сердца их успокоились. А когда корабль вошел в гавань, фигура на скале медленно осела на землю. Ее сердце тоже успокоилось. Успокоилось навсегда.

Но с тех пор – от многих моряков и купцов слышала я это и верю всей душой – фигура на скале продолжает встречать и провожать корабли, и зоркие глаза в солнечный день видят блики света, расходящиеся от золотых браслетов на ее воздетых руках.

Лилии долин

Один из постоянных посетителей, из тех, что привязываются к определенной девке и ждут, даже если она занята, как-то раз после любовных утех гладил пальцы на моей руке и тихим ласкающим голосом говорил:

– Как я люблю твои руки! Как не похожи они на широкие грубые ладони моей жены, вечно покрытые ссадинами, с мозолями на подушечках больших пальцев! Ты – словно лилия долин, которая не прядет и не ткет.

И я улыбнулась ему, а он стал целовать мне пальцы, увидев в улыбке моей одобрение. Я же улыбалась всего лишь своим мыслям. Правду сказать, редкая девка прядет или ткет. Но многие из нас в долгие жаркие дни, когда делать в заведении матушки Ним нечего, развлекают себя рукоделием. Кто-то расшивает полы платья египетским бисером. Кто-то плетет мягкие тапочки из полос воловьей кожи. Кто-то обновляет старую одежду, замачивая ее в отваре сосновых шишек. Была среди нас одна северянка с волосами светлыми и мягкими, точно кудели льна, которая любила добавлять во все блюда веточки розмарина и мяты, так ей даже посчастливилось через рукоделье переменить свою судьбу.

Как так? – спросите вы меня. А вот как. Рукоделье ее было несложным, но забавным – она вязала пояса из шерстяных нитей, отбеленных в горных потоках, или крашеных соком до темно-бордового цвета. Помню, как, бывало, сидела она у окна, и в ловких ее руках витой шнур быстро увеличивался в размерах, а красные узоры складывались в диковинные арабески. Пояса эти она дарила своим любимцам, и не было среди них ни одного одинакового.

Долго никто не обращал внимания, что там изобразили ее быстрые пальцы, пока однажды один из посетителей, смуглый и гладковыбритый моряк – а надо вам сказать, что мореходы – самые суеверные люди на свете – вглядевшись в подаренный пояс, не воскликнул: «Клянусь хранителем синего Нила, узоры эти напоминают Есейские острова, у побережья которых водятся перловицы! Не иначе, как это знак богов, и я буду не я, если завтра же не отплыву туда!»

Так он и поступил, и надо было приключиться тому, что в этом плавании его искусные ныряльщики добыли не одну, не три, не пять, а целых восемь превосходных крупных и круглых жемчужин, одна из которых к тому же была редкого черного цвета. Моряк этот продал жемчуг с большой выгодой и в тот же вечер явился в заведение матушки Ним, разбрасывая вокруг себя медную монету без счета. Он рассказал всем, кто был в ту пору в заведении, о дивном пророчестве, и с тех пор у северянки отбою не было от желающих получить пояс, сплетенный ее руками.

Чего только не видели в бордовых узорах одаряемые! И высокие волны, предвещавшие жестокую бурю, и острия стрел, сулившие победу в битве, и колосья пшеницы, обещавшие повышение цен на этот товар, и крыши домов, несомненно означавшие, что подряд на строительство правительственных амбаров достанется именно им…

Северянка разбогатела, выкупилась у матушки Ним (злые языки судачат, что в качестве выкупа она сплела очередной пояс, волнообразные завитушки на котором должны были принести хозяйке удачу на поприще любви), и – кто бы мог подумать – стала вольной жрицей Темного бога, который, как известно, покровительствует гадателям и ворожеям. Гонцы со всех сторон света, от великих царей и царей поплоше, приезжают в Город только, чтобы встретиться с ней, а величайшие мудрецы разгадывают значение узоров, вывязанных ее руками, которые, конечно, не так мягки и нежны, как мои.

Сердца мальчишек

Я люблю мальчиков. Они, как правило, чище и нежнее девочек, которым слишком рано приходится узнать оборотную сторону жизни. Мальчики обычно еще сражаются деревянными мечами на заднем дворе, когда девочки уже вовсю отжимают масло, чешут и прядут шерсть, давят виноград, а то и – чего скрывать – неловко и испуганно обслуживают какого-нибудь мужика в заведении матушки Ним.

Да я люблю мальчиков, но они, к сожалению, слишком быстро становятся мужчинами. Их глаза, прежде полные искреннего восхищения и любви, становятся презрительными и жесткими, руки, которые могут быть такими ласковыми, грубеют, а речи наполняются требованиями и приказами. Много я могла бы рассказать о том, как неожиданно взрослеют мальчики, если бы не было рассказчика куда лучше, чем я. Историю эту я прочитала в одной из поэм так неожиданного оставившего нас поэта Антиоха, а он утверждал, что нашел ее в хрониках Города.

В те дни, когда страна Офир не была такой могущественной, когда Город не был так богат и знаменит, когда не стекались еще к нему со всех сторон света купцы для бойкой торговли, а был он всего лишь небольшим форпостом на западной окраине страны, случилось так, что какой-то царь, ныне уже совершенно забытый, напал на здешние земли.

Многие мужчины были убиты, окрестные женщины и дети собрались в крепости, а тогдашний Правитель не знал, что и делать. В отчаяньи он призвал жрецов, самых мудрых из жителей Города, и сказал им:

– У меня осталось едва ли больше, чем десяток солдат. И что с того, что амбары полны, а оружейная забита доспехами, мечами и копьями? У меня есть только бабы, да их малыши, а от них один шум, гвалт и слезы.

И тогда поднялся жрец неведомого бога и сказал:

– Я могу сделать так, чтобы все мальчики в возрасте от двух дней до двенадцати лет стали взрослыми мужчинами, обученными науке воевать и способными защитить Город. Но ты должен будешь принять последствия на себя.

– Какие еще последствия, – вскричал обрадованный Правитель, делай скорей так! – и Жрец сделал так.

В мгновение ока улицы города заполнились бородатыми мускулистыми воинами, и вскоре осада была снята, а ныне забытый царь изгнан из пределов страны Офир с остатками своего войска.

Но последствия не замедлили себя ждать. Мужчины из мальчиков, конечно, получились хоть куда – крепкие, сильные и безголовые. Мысли их были полны всякой чепухой и романтическими бреднями о том, как надо улучшить жизнь и перекроить порядки, существующие в Городе. Кроме того, всей этой массе новосозданных мужей катастрофически не хватало женщин. Ведь девочки, которые при нормально порядке должны бы были стать их подругами, остались детьми и еще играли в куклы, а почти все остальные взрослые женщины были или их матерями, или тетками, или бабками…

Брожение началось в Городе. Не привыкшие пить мальчики-мужчины устраивали свары в кабаках, рубились насмерть в веселых заведениях за внимание их обитательниц, и, что хуже всего, собирались вечерами, чтобы обсудить, как плохо и недостойно Правитель исполняет свои обязанности.

И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы на помощь не пришел жрец другого бога – великого морского змея. Он взмолился своему повелителю, и тот вселил в души бунтовавших непреодолимое желание странствий. Вскоре все они поднялись на корабли и отправились к манящим неизведанным землям. Собственно говоря, с этого и началось процветание Города, потому что, когда несколько лет спустя по-настоящему повзрослевшие и набравшиеся опыта странники возвратились, они привезли с собой товары других стран, и военные трофеи, и искусных ремесленников, и сильных рабов, и диковинные инструменты – многое, многое, многое.

А девочки, их суженные, подросли и успели превратится в зрелых девушек, так что пару лет в Городе только и делали, что гуляли на шумных и богатых свадьбах.

Конечно, вернулись не все. Кто-то сгинул, завоевывая заморские земли, кто-то остался на чужих берегах и обрел дом там, кого-то забрал себе в слуги великий морской змей. Поэтому лет тридцать в Городе было несколько больше старых дев, и несколько чаще происходили скандальные истории, чем обычно. Но со временем все вернулось к обычному порядку вещей.

Однако последствия, о которых предупреждал жрец неведомого бога, все еще происходят. В каждом поколении, рожденном в Городе, появляется несколько мужчин, сердца которых – сердца мальчишек. И именно поэтому Правители наши никогда не могут спать спокойно.

Тайна страны Офир

Ну что, мои добрые читатели, пожалуй, мне пора завершать рассказ о дивной стране Офир, великолепном Городе – красе и гордости этой страны, славном далеко за его пределами квартале Цветов, находящемся в нем заведении, которым управляет премудрая матушка Ним, и о себе, нескромной и несдержанной на язык девке, которая, наверное, уже надоела вам со своими байками.

История эта, если я не ошибаюсь, будет двадцать восьмой по счету. Мне нравится это число. Оно равно количеству дней в лунном месяце и вмещает в себя превращение серпа в круга и обратно, круга – в серп. Кроме того, оно разбивается на два магических числа: четыре и семь. Кто-то скажет вам, что числа эти волшебные, поскольку существует четыре стороны света и семь его чудес. Я же чту семерку за то, что такого число отверстий на лице человека, через которые он воспринимает мир, а четверку – ибо это количество путей, ведущих к сердцу женщины. И хотя частые гости квартал Цветов, нахально усмехаясь, назовут вам совсем другие пути, мы, искушенные девки, точно знаем, что это – слава, богатство, жалость и лесть. А похабники пускай себе кичатся своими недорого стоящими остротами.

Итак, это двадцать восьмой мой рассказ. И если предыдущие двадцать семь были правдивы, в чем я могу поклясться и жизнью своей и красотой, как бы легко не весили они на весах времени, я не раскрою вам, будет ли честен последний или это всего лишь одна из легенд, окружающих прекрасную страну Офир и ее великий Город.

Что правда, то правда – в центре Города стоит огромный храм, принадлежащий неведомому богу. Иноземцы удивляются, видя, что в храме этом не курится фимиам, не творятся богослужения, не поются гимны. Жрец неведомого бога следит только за тем, чтобы в здании было всегда чисто, хотя непонятно, кому это надо – ведь там пустынно, и только ветер гуляет от стены к стене. Но вот, что я вам расскажу. Раз в год, в один из весенних дней, когда первые цветы раскрываются на ветвях абрикосовых деревьев, поздно ночью в храм собираются все женщины Города и окрестных деревень, уже познавшие мужчину и еще способные понести. Ровно в полночь они распускают завязки на своих одеждах и обнажают груди. Жрец неведомого бога произносит про себя молитву, и груди всех женщин наполняются молоком так, что оно начинает брызгать из сосков. И каждая женщина подходит к огромной оловянной чаше и сцеживает в нее розовые пенные струи этого необычного молока. А затем все расходятся из храма, как ни в чем не бывало.

И только жрецу неведомого бога нет покоя. Все последующие дни он наполняет молоком флакончики из египетского стекла и рассылает их в каждый город и деревню, в каждый уголок дивной страны Офир. Каждому мужчине достается такой флакончик, и, едва получив его, он тут же выпивает все до капли. Поэтому-то наши мужчины так крепки духом, неустрашимы в бою и надежны в дружестве. Это и есть великая тайна страны Офир, которая будет стоять, пока дочери ее отдают ее сыновьям свой волшебный сок.

Ну вот, я и рассказала вам свою последнюю историю. Правда это или нет – судите сами. В конце концов, мне ничего не стоит солгать. Ведь я всего лишь беспутная девка из заведения матушки Ним, что расположено в славном квартале Цветов в самом центре великого Города, стоящего на краю дивной стране Офир.