Кныш и пиво

Граф поднял брови:

– Сударыня, вы, кажется, до сих пор не осознали, что нефтяные державы в нашем мире плетутся в хвосте мирового обоза – подземное топливо у нас давно уже не в чести.

– Лично я не стал бы так уж завидовать кнышу Чарлику, – отметил Макс. – Он сейчас неизвестно где и неизвестно в каком состоянии. Разве твой порхающий пожарный инспектор может стать жертвой высокотехнологичного похищения с использованием квадрокоптера?

– Навряд ли, – задумалась Лиза. – Во-первых, у нас с квадриками туго. Во-вторых, пожарные инспектора – ребята тяжеленькие, конфеты сразу откладываются на боках. Ну и в-третьих, зачем их похищать? На место одного сразу придет другой такой же, только худой, и опять его надо будет прикармливать… Нет, никто их похищать не станет.

– Получается, тот, кто хорошо вел себя в предыдущей жизни, в следующей родится районным пожарным инспектором в твоем мире. Так?

– Выходит, так, – согласилась Лиза.

– Ну, значит, нам всем есть к чему стремиться, прямо сейчас и начнём, – заключил Макс и они с графом вернулись к своей дискуссии о различных методах поиска пропавшего кныша.

Макс, ковыряя пальцем поролон в лопнувшей обшивке дивана, предлагал воспользоваться старым проверенным способом. Нам понадобится, говорил он, еще одна собака и еще один квадрокоптер. Берем собаку, сажаем ее в корзину грузового полицейского дрона и пускаем по воздушному следу. Пусть разнюхает, куда «Аист» утащил Принца Чарльза. А что? У нас есть одна знакомая собака, которая беспрекословно слушается Лизавету. Помните Дружка, пса Мяурисио? Или можно взять сэра Джима, но он тяжеловат для полета на квадрике, это не его масштаб. Этому кабану трансатлантические лайнеры подавай.

А кстати, что с Дружком-то, спросила Лиза, рассеянно листая бесконечный список напитков. Как что, удивился Макс. Он в тюрьме, вместе с Мяурисио. Как в тюрьме, ужаснулась Лиза. Очень просто, объяснил Макс. У нас есть специальные тюрьмы для владельцев животных. В камерах можно жить со своими питомцами. Там особый режим охраны. Есть зеленый двор для выгула собак и морских свинок. Штатные ветеринары и прочее. Понимаешь, Лизавета, государство не имеет право разлучать животное с владельцем. Собаке же не объяснишь, почему сегодня вечером ее любимый хозяин не вернется домой. Так что приняли такой закон о совместном заключении преступников и их питомцев. Уже давно приняли, еще при императоре Николае Прогрессивном. О да, сударыня, добавил граф, подобный подход к содержанию заключенных невероятно эффективен с психотерапевтической точки зрения. Животные помогают хозяевам-преступникам снимать отрицательные эмоции, не дают им потерять человеческий облик за решеткой. Класс, сказала Лиза, мне теперь ваша тюрьма вообще не страшна, если Пуську ко мне в камеру пустят.

Граф заявил Максу, что его способ никуда не годится. Сперва нужно будет оформить кучу разрешений на эту операцию: от судьи, от адвоката Мяурисио, от самого Мяурисио как представителя своего пса. Да и вообще, кныш был украден четыре часа назад, и за это время его воздушный след безвозвратно развеяло ветром с Финского залива.

Как бы поступил на нашем месте Аркадий Францевич Кошко, родоначальник дактилоскопии и легендарный русский сыщик-инноватор начала двадцатого века? – спросил присутствующих граф. Присутствующие в лице Лизы и Макса пожали плечами. Аркадий Францевич придумал бы что-нибудь простое и гениальное, ответил за них граф. Например, он обратился бы к похитителям со всех экранов страны. Воззвал бы к их лучшим чувствам, попросил вернуть кныша домой. Технически это сделать нетрудно, тот же Левинсон мог бы это организовать за пару секунд.

Макс невежливо расхохотался. Лучшие чувства? У похитителей? Ваш Кошко в жизни на это бы не пошел. Уж скорее он устроил бы провокацию: сообщил бы с экрана, что попытка похищения кныша не удалась, Принц Чарльз прекрасно себя чувствует в теплой домашней обстановке, лопает деликатесы и нарушениями сна не страдает. Похитители тогда сильно озадачатся, а того ли пёсика они стащили, начнут нервничать, суетиться, выяснять подробности и попадутся в лапки современных Кошек, то есть Ищеек.

Графу эта идея не сильно приглянулась. Арестованные похитители, сказал он, подадут на нас в суд за намеренное введение в заблуждение, совершенное при помощи технических средств. Есть такая статья в Уголовном уложении и вы, Максим, как представитель жандармерии, должны цитировать ее с любого места. Также вы не можете не знать, что в новейшей истории российского судопроизводства были похожие прецеденты.

Спорщики сошлись на том, что доступ к городским камерам видеонаблюдения сильно облегчил бы им процесс расследования. Стали в два голоса звать Аврору и спрашивать, как продвигается написание запроса в Девять-Ноль-Девять. Аврора недовольно ответила, что написание продвигалось бы гораздо быстрее, если бы всякие лузеры ей не мешали, а дали вместо этого чашку горячего клюквенного морса.

Поскольку Лиза как раз каким-то чудом набрела на подраздел «Горячие безалкогольные напитки», заказ Авроры удалось выполнить на удивление быстро. Макс попросил березового сока, граф решил освежиться зеленым чаем с мятой, Ангел крикнул из коридора, что он будет горячий шоколад «а-ля Клод Моне», а для себя Лиза наконец-то отыскала «Эспрессо по-милански». Через пять минут на поверхность Самобранки выдвинулся поднос с дымящимися чашками – претенциозной треугольной формы.

Графу пришлось проявить недюжинное мужество и самостоятельно отнести Авроре её морс – остальные побоялись заходить в клетку к пухлому сердитому львенку с кудлатой фиолетово-розовой гривой.

В ожидании ответа из Девятьсот Девятого отделения уселись за стол. Ангел тоже подтянулся из коридора, приманился роскошным тяжелым запахом горячего какао. Заодно принес показать картину, предназначенную им в подарок Матрёне Ивановне.

– Ну что, друзьяшки, как вы думаете, что изображено на этом чудном холстике?

На холстике творилось дроперидол знает что. Пылающее в прямом смысле слова сердце – то есть планета в форме сердца, сверху донизу покрытая извергающимися вулканами. Более того, несчастную планету также насквозь пронзала исполинская молния.

Лиза предположила, что перед ними картошка, которую насадили на шампур и жарят на костре.

Ангел ужасно разобиделся. Оказалось, что на картине никакая не картошка, а планета Венера, сама же картина в целом посвящена тому, что он, Ангел, думает о любви.

После того, как граф похвалил мощный символизм, заложенный в данном произведении искусства, Ангел заметно приободрился, присоединился к гостям за столом, выпил свой горячий шоколад, после чего начал громко жаловаться на голод.

– Так у вас же есть превосходно обученная Скатерть, – с недоумением сказала Лиза. – Закажите у нее что-нибудь. Чашки, конечно, жутко неудобные, но такого классного эспрессо я, кажется, никогда в жизни не пробовала. Будь у меня побогаче словарный запас, написала бы поэму про ваш кофе. Граф, а вы стихи не пишете, часом? Может, вы сочините оду в честь «Эспрессо по-милански» из Самобранки товарища Головастикова? Такие стишата я бы послушала.

– «Жар, восторг и вдохновенье грудь исполнили мою – кофе, я тебя пою», – певучим речитативом продекламировал граф, глядя в подсвеченную темноту за окном. – «Вдаль мое промчится пенье, и узнает целый свет, как любил тебя поэт… О напиток несравненный, ты живешь, ты греешь кровь, ты отрада для певцов! Часто, рифмой утомленный, сам я в руку чашку брал и восторг в себя впивал».

– Неплохо, – одобрила Лиза. – Бодренько. Жидкий восторг – это сильно.

– Но это не мое творчество, сударыня. Автор – небезызвестный Кюхля, один из лучших друзей Пушкина… Мои стихи не предназначены для чтения на публике.

– Почему? – заинтересовался Макс. – Они неприличные?

– Отнюдь, – пожал плечами граф. – Не неприличные. Слишком личные.

Ангел тем временем с недовольным видом копошился в меню Самобранки, приговаривая: «Ну интересно – я плачу последние деньги личному повару, и еще должен сам батрачить на кухне? Пальчиком своим тыкать в экран, напрягаться? Нет, милые мои, так у нас дело не пойдет». Так ничего и не заказав, он откинулся на спинку скрипнувшего стула и страдальчески заявил:

– Всё, друзьяшки. Буду ждать Юшку. Кстати – а что это он себе позволяет? Уже начало восьмого, а он до сих пор так и не явился! Придется его оштрафовать за опоздание – заодно и денежки сэкономлю, на массаж схожу. Всё тельце у меня болит из-за бессонной ночи! Это вы во всём виноваты, милые мои. Прошло уже четыре часа, а вы до сих пор не можете найти гадкого похитителя.

Лиза и сама ужасно устала, только эспрессо и давал ей силы держать глаза открытыми. Она с сожалением сделала последний глоток, думая о том, что бедному кнышу, избалованному сладкой жизнью, наверняка сейчас еще хуже, чем ей. Навряд ли похитители кормят его (если вообще кормят) авторскими блюдами высокой кухни, к которым он так привык.

Стоп. Погодите-ка.

– Слушайте, товарищи, – сказала она внезапно севшим голосом. – Слушайте, я знаю, кто это сделал.

Глава 15

Все посмотрели на Лизу с интересом.

– Это же повар! – объявила она. – Я уверена, что Юха решил избавиться от кныша. Папаверин меня разбери, вы можете себе представить, что за жизнь устроил ему тут товарищ Головастиков? Бедняга учился-учился искусству готовки – а поверьте мне, это очень даже муторное занятие, – скитался по Европе, и вот он возвращается на родину и становится прислугой для собаки, которая попросту не способна оценить по достоинству его шедевры. Я как ветеринар за это ручаюсь. И не спорьте, товарищ Головастиков. Ваш Чарлик – как первоклассник, который только-только научился складывать два плюс два, а профессор университета пытается увлечь его красотой формул высшей математики.

– Пфф, что за глупости! – фыркнул Ангел. – Не стал бы Юшка мне мстить. Не за что. Он безмерно счастлив, что ему удалось найти в моем лице такого великолепного хозяина!

– Что-то я на его кислом лице счастья не заметила, – не согласилась Лиза. – Про обед на двенадцать персон, над которым он трудился всю новогоднюю ночь, вы забыли. Штрафуете его при каждом удобном случае. Рабочий график такой же непредсказуемый, как вы сами.

– Это просто смешно, – насупился Ангел. – Это просто смешно, и я с негодованием отметаю эту версию, потому что не могу себе позволить остаться без повара сразу после того, как меня отчислили из «Глобализации». Вы что же это, милочка, хотите, чтобы я умер голодной смертью? Не верю, что Юшка, который столько раз выгуливал Чарльза, читал кнышику сказки на ночь и вообще сроднился с ним, мог его похитить. Исключено, друзьяшки, исключено! Можете даже не тратить свое время. Вот он сейчас придет и сами его спросите.

– Господин Мякинен часто опаздывает? – уточнил граф.

– Еще чего! Во-первых, он боится меня рассердить – в гневе, друзьяшки мои, я страшен, уж поверьте! Как-то раз вашего лучшего друга даже наградили очень престижной премией «Самая большая истеричка российского телевидения», – похвастался Ангел. – Никто из конкурентов не умеет так визжать, как я. А во-вторых, финская пунктуальность у Юшки в крови! Обычно по нему часы можно сверять.

– Уже семь двадцать, – заметил Макс. – А кстати, ваш повар сам вводил рецепты в Скатерть?

– Кто же еще? – удивился Ангел. – Уж точно не я. Я творческий человек, далек от техники, она мне совершенно неинтересна. (Лиза сочувственно кивнула.) Самобранку настраивать не проще, чем, ну я не знаю, квадриком управлять! Я что, по-вашему, должен всё бросить, забыть о своей карьере на телевидении и с утра до ночи программировать какую-то глупую Скатерть?

– Эй, пипл! – В гостиную вбежала Аврора с лэптопом под мышкой. – Слышали когда-нибудь про такую ферму – «Имбирь и мята»? В двадцати километрах от города по Дворянскому шоссе. Похоже, наш кныш там.

Все вскочили со своих мест, словно в полуметре от них внезапно началось извержение венерианского вулкана с картины Ангела.

– Как вы это выяснили, сударыня? – взволнованно спросил граф.

– Камеры, граф, камеры видеонаблюдения! – Аврора ликовала. – Отсмотрела маршрут «Аиста» от начала до конца. Он ушел из зоны видимости, когда подлетел к этой ферме. Поля не освещаются, темно, но судя по сигнальным огням, он где-то там и приземлился.

– Аврора! Сударыня! О, Аврора… – Граф пытался подобрать слова. – Я не могу выразить всей степени своего восхищения… Поверить не могу, что вы сумели договориться с непробиваемыми, как стены крепости Крак-де-Шевалье, коллегами из Девятьсот Девятого отделения…

– А и правильно не верите, – хитро прищурилась Аврора. – Можно сказать, я сделала подкоп под стены их крепости.

– О нет. – Граф тяжело осел обратно на стул.

– А что? – с вызовом сказала Аврора. – Эти лузеры мне нагло отказали в доступе к серверу. Блин еловый, да кем они себя возомнили? Ладно, им плевать на кныша. Но они что, не знают, что я взломала «Владычицу»? Пришлось немного поднапрячься, и вуаля – теперь мы знаем про ферму.

– Да, но какой ценой, – с горечью сказал граф. – Вы же понимаете, сударыня, что я обязан доложить о вашем нарушении Филиппу Петровичу. А он, в свою очередь, обязан донести эту информацию до господина Ренненкампфа. А тот, естественно, отдаст вас под суд.

– Да и плевать, отдохну в тюрьме от вас, лузеров, – весело сказала Аврора. Она была страшно довольна собой. – И вот что – я, пожалуй, сама сообщу Ренненкампфу о взломе Девять-Ноль-Девять. Хочу поглядеть на его вытянутую физиономию. И на глупые лица этих Великих и Могучих ламеров тоже.

Граф с тоской посмотрел на нее.

– Дорогие Ищейки, не пора ли нам выдвигаться на вышеназванную ферму? – вмешался в беседу Макс. – Вы еще успеете поиграться с Фемидой в лице Реннекампфа. Кныш по-прежнему не с нами, дамы и господа. Кстати, никто так и не ответил на вопрос: что за «Имбирь и мята» такая. Не помню, чтобы эта ферма проходила у нас по протоколам. В жизни про нее не слышал.

– Юха берет там для меня пряные травы, – слабым голосом сказал Ангел, хватаясь за стразы в районе сердца. – Это небольшая семейная ферма, поставки органической продукции избранным клиентам. Я в каких-нибудь второсортных массовых пассажах не закупаюсь.

Граф прикрыл на мгновение веки, встряхнул головой и вновь поднялся – собранный, решительный.

– Максим, прошу вас немедленно связаться с коллегами из полицейского участка – какой там ближе всего к ферме? Выясните. Пусть отправят спецотряд для поиска и охраны кныша, пока мы туда добираемся. Далее. Нам нужно допросить господина Мякинена…

Тоненько пискнул входной блок, дверь в квартиру открылась – на пороге показался Юха. С абсолютно непроницаемым, типично скандинавским выражением лица.

Макс бросился к нему первым.

– Именем Императрицы и во имя Закона об уважении к животным, вы задержаны по подозрению в похищении кныша Принца Чарльза, – выпалил он. – Я унтер-офицер Максим Абрикосов. Попрошу ваши запястья. – И ловко защелкнул наручники.

– Что происходит, офицер? Ангел Иваныч, вы не знаете? – Невозмутимость повара пошла трещинами. Он казался удивленным и испуганным одновременно. – Я ничего не сделал, просто пришел на работу.

– Юшка! Как ты мог! Как ты мог, после всего, что я для тебя сделал! – возопил Ангел, вздымая руки к потолку. – Всё это время я привечал этого предателя, как своего лучшего друга! Под маскою овцы скрывался Иуда! Боженьки, поверить в это не могу!

– Кныш господина Головастикова похищен, сударь, и у нас есть веские основания подозревать, что без вашего участия в этом деле не обошлось, – сообщил повару граф. – Меня зовут граф Александр фон Миних, я агент Седьмого Отделения Личной Канцелярии Её Величества, и я должен задать вам несколько вопросов. Сейчас у нас на счету каждая секунда, поэтому я вынужден провести беседу на ходу, по дороге к месту предполагаемого нахождения кныша… Аврора, будьте любезны, вызовите наш автомобиль. Мы не можем ехать с подозреваемым на вакуумном трамвае.

Конторский беспилотный автомобиль подкатил к парадной, пока Ищейки одевались и спускались на лифте. Ранее утро первого января – гарантия отсутствия пробок во всех мирах. Машина была эффектной: золотая с белыми орлами по бортам.

Допрос в авто начался так себе. Юха сразу заявил, что он отказывается отвечать без своего адвоката. Всё, что он может сказать – он всегда с большой нежностью и теплотой относился к кнышу Чарльзу, никогда бы не причинил зла своему пушистому воспитаннику и переживает за его судьбу не меньше господина Головастикова. После этой декларации повар отвернулся к окну и ни на какие расспросы больше не реагировал.

Изрядно вымотанный граф вскоре прекратил эту бессмысленную игру в одни ворота, немного расслабился и прикрыл глаза. Аврора тыкала в кнопки лэптопа.

Ангел сперва громко отчитывал Юху за его неблагодарность (финн упорно молчал), потом стал забавляться со своим Перстнем, потом заскучал и начал рассказывать Максу о том, как он двадцать лет назад закатил знатный скандал на телевизионном песенном конкурсе, откуда его пытались выкинуть. Из конкурса его все равно в итоге выкинули, но благодаря вселенской истерике его заметил Левинсон и взял ведущим в новую программу. Так стартовала блистательная карьера бывшего семинариста на «Всемогущем».

Макс слушал Ангелово бахвальство с интересом, но постоянно отвлекался на собственный мигавший Перстень, куда ему приходили сообщения от коллег из Дворянского участка. Местные городовые уже прочесывали ферму с фонарями, но пока без особого успеха. Экспресс-допрос хозяев, судя по электронным онлайн-протоколам, тоже ничего не дал.

Лиза, чтобы не заснуть, изучала салон чудо-автомобиля.

Конторский Русско-Балт походил на микроавтобус для участников международного экономического форума. Были в нем мягкие экокожаные кресла, хорошая шумоизоляция, большой экран, на котором показывали фотографии лучших агентов Личной Канцелярии и их достижения за последний отчетный квартал. Достижения, на Лизин взгляд, были совершенно дурацкими:

– какой-то носатый деятель из Шестого отделения («Преступления против экологии») уличил мебельный холдинг «Хохлома» в злостном обмане. Как выяснилось, негодяи из «Хохломы» бессовестно врали на протяжении многих лет, утверждая, что биопластиковые упаковки, в которые заботливо завернуты их кресла и торшеры, разлагаются за три года. Носатый дяденька из Шестерки не поленился закопать у себя на балконе один такой биопакетик на основе крахмала и стал регулярно проверять, а как там идет обещанное разложение. Разложение шло неплохо, но медленно – пакетик полностью растворился в почве не через тридцать шесть месяцев, как гарантировали «хохломщики», а через тридцать восемь, то есть на целых два месяца позже. Итог – штраф в имперскую казну в несколько миллионов рублей и грамота носатому деятелю от премьер-министра Мелиссы Майер;

– серьезный дядя с бородой из Второго отделения («Преступления против терпимости») заслужил награду из рук императрицы благодаря аресту некоего Эдуарда Пышкина. В чем провинился вышеназванный Пышкин, Лиза поняла не сразу. Пришлось спрашивать у графа. Фон Миних объяснил: оказывается, по всемирному договору полувековой давности именно Российская империя объявлена площадкой для встречи с внеземным разумом, если таковой пожалует в гости на нашу планету. Для возможных переговоров с обитателями соседних Галактик даже был построен Коммуникативный центр "Земля-Небо" – на берегу Волги, в районе населенного пункта Васюки. В разработке проекта Центра принимали участие не только известные ученые вроде Стивена Хокинга, но и писатели-фантасты с их безумными идеями о том, как могут выглядеть космические пришельцы. Комплекс получился невообразимым, в Васюки валом повалили туристы, заштатный городишка мгновенно стал мировой достопримечательностью, и всё было хорошо до тех пор, пока житель Васюков Эдуард Пышкин не решил, что инопланетянам в России не место. Пышкин развел активную протестную деятельность, разбрасывал по всему городу листовки (не на рисовой бумаге, а на полулегальной сосновой) с призывами разрушить Коммуникативный центр, слал в космос сигналы с самодельного радиопередатчика с общим смыслом «Межгалактические янки, гоу хоум». При этом от представителей правоохранительных органов он весьма изобретательно прятался как раз-таки по многочисленным закоулкам того самого Центра, спроектированного для удобного размещения самых разных форм космической жизни, от говорящих гусениц до мыслящего газа. Бородатый дядя из Второго отделения охотился за Пышкиным по этому лабиринту несколько месяцев, а поймал на простейшую приманку: банальную бутылку елового пива. Фу, сказала Лиза, борясь с тошнотой;

– агент Пятого отделения («Преступления в сфере реализации программы «Разумная Изба»»), напротив, добился освобождения арестованного преступника. Пару месяцев назад один талантливый архитектор попался на мошенничестве с автомобильной страховкой, его задержали, он сознался и уже морально подготовился провести следующие пару лет в тюрьме. Однако агент Пятёрки, неожиданно явившийся на заседание, сумел убедить суд в том, что архитектор принесет гораздо больше пользы обществу, если вместо тюрьмы ему назначат два года принудительной работы на благо ИСК («Императорской строительной коллегии»). Так оно и вышло: архитектор сумел придумать, как без потери качества можно в полтора раза удешевить строительство типовой Разумной Избы. Результат настолько обрадовал идеолога программы, экс-императора Константина Алексеевича, дедушку нынешней императрицы, что престарелый государь своей рукой написал архитектору благодарственное письмо и пригласил «на винишко и солнышко» в свою скромную резиденцию на черноморском побережье, где он сам выращивал виноград.

Затем Лиза с удовлетворением увидела на экранчике собственный портрет в красной шляпе – ниже перечислялись ее заслуги перед Империей за последний месяц, начиная от спасения Пуси и заканчивая оправданием Джима. Это было, пожалуй, покруче обшарпанной Доски почета в их ветеринарной клинике, где обычно клеили не фотографии хороших работников, а всякую дрянь: объявления о том, что в учреждении из-за неуплаты отключают горячую воду, требования не красть бумагу из принтеров и мыло из туалетов и прочие указявки от начальства.

Только-только на экранчике появился Платон – Лизе было любопытно, а он-то с какой стати причислен к элитной компании лучших агентов Канцелярии, – как микроавтобус мягко остановился возле въездной арки с надписью «Имбирь и мята». Арка вела в бескрайнее темно-серое поле, обнесенное невысоким заборчиком. Темно-серое – потому что за забором был чернозем, лишь чуть-чуть прикрытый тонким слоем снега. В густой мгле дрожали светлые точки – фонари жандармов, разыскивающих Чарлика.

Глава 16

Рядом с аркой дежурил полицейский электромобиль – та же модель микроавтобуса, что и у Ищеек, но изумительно-белого цвета с золотыми орлами на бортах; впрочем, смотрелся он тоже весьма нарядно. На крыше мигал ярко-зелеными всполохами проблесковый маячок. Макс тут же выпрыгнул из агентской машины и побежал получать последнюю информацию у коллег.

– Судя по карте в Интерсетке, фермерский дом на другом конце поля, – сказала Аврора, глядя в свой компьютер. – Послать вам на Перстни координаты?

– Благодарю, но чуть позже, сударыня. Полагаю, начать нам нужно не столько с допроса хозяев, сколько с поиска Принца Чарльза – вы чувствуете, насколько здесь холоднее, чем в центре Петербурга? Подогреваемых мостовых за городом нет, январь за пределами столицы действительно январь. Однако снега на поле не так много, как я надеялся, маленьких следов кныша в этой грязи мы не найдем… Максим, какие новости? – обратился фон Миних к вернувшемуся унтер-офицеру.

– Увы, граф, пока никаких. – Макс выглядел встревоженным. – Двое жандармов общаются с владельцами фермы, пока без толку. Мирная семейная пара пожилых голландцев, любят животных, телевизора в доме нет. Ни про Ангела, ни тем более про его кныша и не слыхали. Еще шестеро полицейских бродят по полю с фонарями. Либо кныш их боится и где-то затаился, либо его тут нет… Эй, богиня утренней зари! Ты уверена насчет этого места? Квадрик приземлился именно здесь?

Аврора ужасно разозлилась:

– Блин еловый, Макс! Думаешь, я просто решила всем устроить увеселительную загородную прогулку в семь утра первого января?

Граф вновь попытался привлечь внимание повара, который, хоть и в наручниках, но с крайне независимым видом стоял возле золотого конторского микроавтобуса.

– Сударь, вы окажете серьезную помощь следствию, если прямо сейчас, я подчеркиваю, немедленно раскроете местонахождение Принца Чарльза. Если мы обнаружим его сами, без вашего участия, на снисхождение судьи не рассчитывайте.

Юха хотел было скрестить руки на груди, но наручники помешали ему воплотить задуманное, поэтому он просто отвернулся и принялся напевать сквозь зубы старый хит Беты «Ах ты, зимушка-зима, вот и снова я одна, мой милёнок на Луне, как билет достать и мне?». Слуха у повара не было. Совсем. Граф поморщился.