Единорог и кофе

Аврора кивнула. Кажется, она из последних сил сдерживала слезы. Смешной круглый носик сморщился, однако барышня по-прежнему стояла, гордо задрав подбородок.

– Вот! Я же говорил! Эльфы, ну ведь эльфы же, высшая раса, клянусь Толкиеном! – восторженно пискнул Карл. – А это эльфийская королева!

Филипп Петрович отмахнулся от блаженного и обратился к Хокингу:

– Сэр Стив, позвольте узнать ваше мнение – многим ли подобное под силу?

– Фил, если мисс Аврора и правда это сделала, её нужно не в тюрьму сажать, а немедленно выплатить ей миллион рублей, чтобы она не сбежала из страны – например, в Великобританию, где такие таланты очень нужны. Как у нас в Кембридже, так и, допустим, в МИ-6… Вы меня понимаете, мисс?

– Я готова понести наказание в своей стране. – Аврора была непоколебима.

– Сударыня, прошу выслушать меня очень внимательно. – Филипп Петрович осторожно подошел к напуганной барышне поближе. – Я как представитель полиции гарантирую, что если вы поможете нам в поисках единорога, это зачтется вам при вынесении приговора. Вы готовы применить свои технические способности в интересах закона?

– О… Прикольно. Да, конечно! Договорились! – Аврора протянула ему пухлую ладошку. – Спасибки.

Филипп Петрович скрепил сделку крепким рукопожатием. Настроение у него резко улучшилось. Кажется, его шансы на раскрытие дела только что подскочили до середины той самой радуги, о которой столько бубнил Карл.

***

В Северном корпусе замка варяги раньше держали своих верных коней.

Лошадиные же силы «Всемогущего» были настолько компактны, что все скопом уместились на бывшем сеновале, ныне оборудованным мощными розетками для зарядки электромобильчиков. В результате в конюшне высвободилась порядочная площадь для обустройства научной площадки «Генетиков».

Старые деревянные стойла безжалостно снесли, пространство с низкими сводчатыми потолками зонировали прозрачными подсвеченными перегородками. Стекла были исписаны формулами сверху донизу. Узкие средневековые бойницы соседствовали с электронными микроскопами. Юноши двадцать первого века сменили ржавые доспехи на белые халаты – сражались теперь не с ордами варваров, блуждающими по северным лесам, а с вирусами, блуждающими по организму.

В дальнем углу лаборатории притаился совершенно новый денник, тоже весь стеклянный и стерильный, из которого выглядывала грустная белая лошадь.

Филипп Петрович, в сопровождении Карла и Авроры, подошел к стойлу. Левинсона с ними не было – он умчался в свои покои в Главном корпусе, чтобы посмотреть, «какую нудятину выдаст Соломон Жмыхов сегодня». Соломон Жмыхов был ведущим аналитической программы «Тем не менее» и безумно раздражал креативного директора своей нечесаной бородой и захламленным столом, однако его передачу уважали зрители, а значит, мосье Жмыхова нужно было терпеть.

Впрочем, Ищейки обошлись без провожатых – Филипп Петрович, будучи постоянным зрителем «Всемогущего», легко сориентировался на территории замка.

Их встретил капитан «Генетиков» Иван. Лабораторный халат был явно Ванятке тесноват. На такие бы плечи кольчугу, и в бой! – подумал Филипп Петрович.

– Мать убита горем, – кивнул на унылую лошадь Иван. – Родила несколько часов назад, непросто ей было, бедняжке – у малыша же рог, маленький, но есть! И тут же осталась без ребенка. Трагедия! И для нас, и для всей мировой науки, но в особенности – для матери…

– А отец-то кто? – Карл горел энтузиазмом. – Хотя постойте, дайте я угадаю. Олень Санты, Рудольф? Тот, который с красным носом, верно?

Лошадь шумно фыркнула.

– Отец нашего единорога – яванский носорог, – удивленно отозвался генетик.

– Вот как? – разочаровался Карл. – Ладно, тогда ответьте мне всего на один вопрос: была ли у вас золотая уздечка? Надели ли вы на новорожденного – сразу же – золотую уздечку, а?

Ученый внимательно посмотрел на Карла, потом перевел взгляд на Филиппа Петровича:

– Ммм, сударь, а вы и правда из Седьмого отделения?

– Ох, Карл, молния мне в усы… Простите моего коллегу, он еще на стажировке. Это наш ветеринар. Если позволите, он осмотрит лошадь, а мы с вами пока побеседуем.

Из разговора с Иваном выяснилось следующее. Единорог, получивший при рождении нежное имя Афоня, появился на свет в 18.35. Роды принимали сами конкурсанты – в команду входил студент факультета ветеринарии Императорского Томского университета. Карл затеял с ним профессиональный разговор, оставив на время в стороне гномов и прочее волшебство.

Филипп Петрович не преминул отметить, что он и сам окончил Томский юрфак. Генетик безразлично кивнул и продолжил историю.

В 19.00 по «Всемогущему» – Иван махнул рукой на гигантский экран в центре лаборатории, – начались вечерние новости. Первой же строкой ведущий объявил, что в эти минуты на орбите разворачивается зеркальный парус, призванный отразить солнечные лучи и превратить депрессивный Петербург в город вечного света. Об этом проекте говорили много и давно, его реализации ждали все ученые мира, а потому неудивительно, что ребята залпом допили безалкогольное шампанское, которым отмечали явление единорожки миру, и выскочили на улицу, чтобы теперь увидеть рождение второго солнца. За Афоню они почти не волновались – тот прекрасно проводил время в компании матери и ее молока.

Однако небо над Финским заливом оставалось по-прежнему темным – вероятно, развернуть парус площадью в один квадратный километр оказалось не так-то просто. Без толку послонявшись по внутреннему двору вместе с остальными конкурсантами, генетики вернулись в лабораторию, где все осталось неизменным, кроме одного – Афони не было. Нигде.

Дальнейшие бурные поиски ни к чему не привели. Пришлось идти с повинной к креативному директору.

– А что Левинсон вообще делал в замке? – поинтересовался Карл, закончив осмотр лошади, которая по всем физическим показателям чувствовала себя неплохо, а вот морально была угнетена. – Ему что, жить негде?

– Ох, Карл… – Филипп Петрович покачал головой. – Это же руководитель популярнейшего телеканала. Разумеется, ему есть где жить. У него новый особняк на Петербургской стороне. Я слышал, что сюда он приезжает каждый выходные, подышать свежим воздухом.

– Директор всегда держит руку на пульсе, – подтвердил Иван. – Этот проект – его детище. Как для нас – Афоня… Где он сейчас? Жив ли? Ему ведь требуется совершенно особый уход.

– Вань, но ведь замок нашпигован камерами, как пирожки моей бабушки – капустой, – пробормотала Аврора, слушавшая печальную повесть соперника довольно невнимательно, поскольку все это время копалась в своем цветочном лэптопе. – Я тут между делом хакнула систему видеонаблюдения нашего монастыря – а ну-ка поглядим…

Филипп Петрович сидел и тихо радовался, что дерзкая программистка играет на его стороне.

– Тьфу ты ну ты, странно как, – сказала она через пару минут. – Смотрите – запись последних суток, камеры лаборатории. Проматываем до восемнадцати тридцати пяти. Вот тут вылезает ваш Афоня. Фу, гадость какая. Беее. Меня сейчас вывернет. Ладно, вы его протираете, – ага, вижу маленький рог, прикольно, – он пытается встать, присасывается к мамашке, уфф, мерзко это все. Теперь вы все вместе стараетесь открыть шампусик, неумехи, ничего у вас не выходит, тоже мне ученые… Нет, открыли наконец-то, изучив пробку под микроскопом, вот придурки… Девятнадцать ноль-ноль – начинаются новости, вы кидаетесь к выходу, разбив по пути пару бокалов, неуклюжки… И всё.

– Как всё? – не понял Филипп Петрович.

– А вот так. Запись обрывается. И так… да, и так – по всем помещениям замка. Камеры везде включились только спустя два часа.

– Но почему, сударыня, почему?

– Причин могут быть сотни, начиная от перепада напряжения в сети и заканчивая багами в настройках самих камер. Я посижу, пороюсь в отчетах системы. Ах да, при этом все записи с внешних точек замка в целости и сохранности. Видео с них шло беспрерывно. Похоже, за пределы замка вашего Афоню не выносили. Он должен быть где-то здесь.

– Что ж, тогда начнем обыск прямо отсюда, Карл.

Времени на Северный корпус ушло совсем немного. В стеклянном чертоге просто некуда было спрятать жеребенка. Проверка гладких поверхностей карманным ультрафиолетовым лазером тоже ничего не дала – все отпечатки пальцев принадлежали самим генетикам.

– Полагаю, нам пора идти дальше, – позвал Филипп Петрович своего помощника. – Задерживаться нельзя, вдруг единорожка в опасности?

– А все потому, что не запаслись золотой уздечкой, – наставительно сказал Карл генетикам напоследок.

***

Пока шагали по шероховатым камням к Винному погребу, где работали до сегодняшнего вечера «Усачи», Карл заявил:

– Я лично считаю, Филипп Петрович, что мы должны перво-наперво допросить Стивена Хокинга. Во всех сказках всякие немощные старики вечно оказываются могущественными колдунами, типа Мерлина. Не удивлюсь, если он и похитил Афоню.

– Перун с вами, Карл! Сэр Хокинг пальцем шевельнуть не в состоянии. И потом – зачем ему это?

– Так чтобы обрести здоровье и бессмертие, – совершенно серьезно сказал Карл. – Для этого единороги и нужны.

Филипп Петрович схватился за голову.

– Карл, Карл! Сударь мой разлюбезный! Ну что вы такое говорите!

– А все-таки не помешает с Хокингом поболтать по душам. Не говоря уже о Левинсоне.

– Гавриил сам нас вызвал. И потом, представьте, сударь, какой урон это происшествие нанесет его любимому проекту. Зачем ему вредить собственному детищу?

– Не знаю. Может, он давно мечтал слопать стейк из единорога. Чтобы хвастаться потом перед друзьями.

– Ох, Карл… Я его друг, и могу с уверенностью утверждать – Гавриил не стал бы есть стейки из жеребенка, с рогом тот или без – неважно. Он же не варвар. Более просвещенного человека не найти.

– По-моему, вы слишком снисходительны к своему приятелю, шеф. Как-то уже похоже на кумовство, Филипп Петрович!.

– Карл, простите за бестактность, но ведь и вы оказались на этой работе только потому, что меня об этом попросил другой мой хороший знакомый. Ричард, если я не ошибаюсь, ваш дядя?

– Муж моей двоюродной тети, – отмахнулся Карл. – Но ни он, ни я, ни моя двоюродная тетя не совершали преступлений. Чего мы пока не можем сказать с уверенностью о господине Левинсоне. У меня есть серьезные подозрения, что он оборотень.

– Оборотень? Ох, Карл… И откуда только в вашей голове столько мишуры?

– Люблю фэнтези, – в свою очередь вздохнул молодой ветеринар. – А то жизнь у нас слишком технократичная. Уж очень мы сейчас зависим от всевозможных гаджетов. Скучаю по тем временам, когда люди верили в магию.

– Какая еще магия, Карл? Логика и холодный анализ. Желательно подкрепленный железобетонными фактами и компьютерными расчетами. Вот на что следует опираться при расследовании.

– Между прочим, Филипп Петрович, в магии тоже есть железная логика, – не согласился Карл. Они с шефом подошли к небольшой деревянной двери, ведущей в Винный погреб. – Возьмем, например, «Усачей» – для их Невидимки просто необходим единорог, умеющий мгновенно скрываться от людских глаз и исчезать неведомо куда. Может, они хотели из его гривы Шапку связать…

Так называемый Винный погреб давно уже перестал быть местом хранения алкогольных напитков. Истина в вине? Нет, спасибо. Отныне истина – в атоме. Новые открытия опьяняли похлеще молодого божоле.

«Усачи» встретили агентов неприветливо. Похоже, ребята из оборонного центра не любили проигрывать битвы. Особенно научные.

– Выкинули нас из конкурса, забрали лучшего программиста. Что вам еще нужно? Пароль от секретного климатического оружия? – грубо спросил один из конкурсантов, бледный паренек, похожий на древнегреческого поэта, которого с позором изгнали с праздника Великих Дионисий. Вместе с товарищем он обматывал пузырчатой пленкой некую шкафообразную установку с лампочками. Вероятно, если бы прямо сейчас у него в руках оказался черствый Колобок, он бы не преминул швырнуть его в Филиппа Петровича,

– Сударь, мне искренне жаль, что так получилось, – шеф примирительно улыбнулся, – однако вы должны радоваться, что вашей подруге смягчат наказание благодаря ее сотрудничеству с нами. Позвольте узнать ваше имя.

– Константин, капитан команды, – угрюмо представился поэт. – Так что вы хотели?

– Во всяком случае – не пароль от климатического оружия, – усмехнулся шеф. – Хотя я точно знаю, как им распорядился бы. Дождей у нас в Царском селе летом многовато… Но речь не об этом. Что вы делали сегодня в семь часов вечера?

– Услышал по телику, что «Второе солнце» запускают. Мы в этом проекте тоже принимали участие. Пошел во двор вместе со всеми посмотреть. Ничего не увидел. Вернулся. Всё.

– Кто-нибудь может подтвердить, что вы неотлучно находились на улице?

– Мы все можем поручиться друг за друга, – буркнул Константин. – Понимаю, к чему вы клоните. На нас вы похищение своего дурацкого единорога не повесите… Эй, да кто так лазер держит? – внезапно заорал он, обращаясь к одному из коллег. – Хочешь, чтобы мы все тут вспыхнули, как жар-птицы? Так вот фениксов среди нас нет!

Обыск Винного погреба закончился полным фиаско. Филипп Петрович возлагал большие надежды на вместительные картонные коробки, куда «Усачи» складывали оборудование. Но никаких единорогов в них не оказалось.

– Филипп Петрович, Филипп Петрович, я знаю, я догадался! – подскочил к нему Карл, когда шеф уже собрался уходить. – Они Афоню спрятали под своей Шапкой-Невидимкой!

– Хммм… А вот это вполне возможно, Карл! Константин, будьте любезны продемонстрировать нам свое изобретение.

– Шапка еще не доделана, над ней работать и работать, – отказался капитан.

– И все-таки я настаиваю. – Филипп Петрович нахмурил седые брови – прием, никогда его не подводивший.

Константин неохотно вытащил сверток из самой маленькой коробки, распаковал. Внутри оказалась обычная совсем не шапка, а скорее некий черный плед, в который капитан закутался с ног до головы.

Филипп Петрович протер глаза. Перед ним стояло два закутанных Константина. Изображение было нечетким, как будто шеф хряпнул накануне пару-тройку бутылочек шампанского, и отнюдь не безалкогольного.

– Вообще-то я думал, что Шапка должна делать своего владельца невидимым, а не размножать его… Карл, у вас тоже двоится в глазах? – потрясенно спросил Филипп Петрович своего помощника.

– Ага. С ума сойти! А вы, шеф, говорили – нет никакой магии.

– Это не магия, а система преломления света, с которой мы никак не можем справиться, – раздраженно объяснил Константин, снимая паранджу. – Вы что думаете, Аврора просто так «Владычицу» взломала?

– Нет, они точно что-то скрывают, – убежденно заявил Карл, выходя из Винного погреба.

***

В отличие от негостеприимных «Усачей», «Артуровичи» и «Вещуны» буквально горели желанием помочь следствию.

«Вещуны» под предводительством бородача, спутавшего шефа с продавцом пищалок, работали в Комендантском доме, превращенном ныне в зимний сад.

Тут же, с порога, бородач предложил агентам свою дрессированную змею Марфушу для поиска единорога. Правда, добавил он, Марфуша натаскана исключительно на нападение, причем не на кого попало, а только на норвежского викинга Одда Стрелу – он же новгородский князь Олег. К этой неделе телепроекта Марфушку удалось выдрессировать настолько, что она стала узнавать свою жертву на старинной гравюре. Ядовитые железы у гадюки уже удалены, так что теперь нужно всего лишь дождаться, пока изобретут машину времени, и дело в шляпе, а точнее, в лошадином черепе: Марфушку отправят прямиком в 912-й год, где она, опередив другую, опасную гадюку, нападет на Вещего Олега. Пророчество тем самым исполнится, Олег останется цел и невредим, поскольку никакого яда у Марфушки нет. Ярл объединит Скандинавию и Киевскую Русь в одно государство, и таким образом к двадцать первому веку весь Евразийский континент станет единой Российской империей…

Лучше бы свою энергию на что-нибудь толковое пустили, сказал Филипп Петрович.

Карл захотел остаться в интересном Комендантском доме и поплотнее пообщаться с «Вещунами», не говоря уже о сообразительной Марфушке; однако шеф, наскоро произведя обыск в зеленых дебрях, выцепил его оттуда и привел в к «Артуровичам» в Башню Сапожника.

Никаких сапог и другой обуви тут не было – и единорогов, к сожалению, тоже. Только десятки трехмерных принтеров, печатающих детали для нуль-кабин, телепортационных дисков и прочих потенциальных приспособлений для победы над пространством, которые «Артуровичи» испытывали в эфире «Всемогущего».

Физики долго не отпускали Ищеек, умоляя выдать им разрешение на проведение различных атмосферных замеров в деннике, поскольку абсолютно очевидно, что единорог повторил маршрут первого настоящего телепортатора – короля Артура, и искать его нужно не где-нибудь, а именно на Авалоне.

Филипп Петрович под свою ответственность разрешил «Артуровичам» посетить лабораторию соперников и измерить в деннике что им только захочется, поскольку другого способа отделаться от надоед он не видел.

Потом Ищейки побывали в доке на северной стороне Замкового острова, где на них вообще не обратили никакого внимания. Суровые «Асы», вымокшие в ледяной воде залива, возились с надувным кораблем, на мягком борту которого красовалась надпись «Скидбладнир». По легенде, судно должно было вмещать всё воинство Асгарда и при этом складываться в наплечный мешок. Проблема была в том, что предполагаемых пассажиров набиралось не меньше ста двадцати, и потому кораблик получался чересчур объемным – такой разве что на грузовом «Матиасе» перевозить, никак не в сумке.

Поискали Афоню в пресловутом наплечном мешке, заглянули под причал. В разноцветных огнях залива сновали туда-сюда стаи корюшки. Единорога нигде не было.

– Радуйтесь, господа, что скандинавская мифология не настолько насыщена персонажами, как индийская, – приободрил Филипп Петрович «Асов» перед уходом. – В индийском пантеоне несколько тысяч богов.

С пристрастием допросили «Вознесенцев», строящих на Нижнем дворе огненную колесницу а-ля Илья Пророк. Карл предполагал, что единорог мог понадобиться «Вознесенцам» в качестве ездового животного. «Вознесенцы» держались со стоическим мужеством святых. Капитан команды, кудрявый ангелоликий юноша с небесными глазами по имени Алексий (не Алексей, уточнил он, а именно Алексий), заявил, что единорог является символом Благовещения и Девы Марии в частности, а это чудеса совсем из другой христианской оперы, не имеющей никакого отношения к транспортным средствам святого Ильи.

Филипп Петрович, не разделявший религиозного пыла «Вознесенцев», только крякнул.

К четырем утра стало ясно только одно: что ничего не ясно. Алиби было у всех одновременно – и в то же время ни у кого. В момент похищения единорога все смотрели в небо, а значит, похититель легко мог проскочить незамеченным.

Однако оставались еще «Алхимики».

В восьмигранной Башне святого Олафа, где когда-то останавливался шведский король, теперь стояли мощные системные блоки, гудящие на низкой шмелиной ноте. «Алхимики» загружали в компьютер тысячи страниц древних рукописей, в надежде вывести алгоритм философского камня.

Судя по всему, дело у них пока не клеилось.

– Мы в тупике, – пожаловалась капитан команды, прекрасная Каролина, больше похожая на актрису, чем на программиста. А между тем, во «Владычице морской» она возглавляла целый отдел. – Неужели средневековые мистики были банальными шарлатанами? Иногда охватывает такое отчаяние! Думаю, в конкурсе мы проиграем. Жаль, что в моей команде нет такого специалиста, как Аврора. Взломать «Владычицу» – это же фантастика! Невероятно! Я надеялась, что она придет вместе с вами, хочется узнать подробности… Может, Аврора подсказала бы нам выход… Ох, господа, какие уж там лошади с рогами, не до них нам сейчас, нам спать некогда. Видите, какие у меня круги под глазами?

Никаких кругов под этими громадными фиалковыми глазами Филипп Петрович не заметил. Барышню можно было хоть сейчас помещать на обложку модного журнала.

Хотя хрупкой ее не назовешь, решил Филипп Петрович. Такая вполне способна поднять сорокакилограммового жеребенка.

– Где вы были в семь часов вечера, сударыня?

– В семь вечера? На секундочку вышла на улицу, посмотреть на «Второе солнце», потом сразу же вернулась сюда, в эту проклятую башню. Я ее уже ненавижу, как в тюрьме здесь нахожусь… – Внезапно ее фиалковые глаза вспыхнули. – Ой, господа, у меня замечательная идея. Вы же следователи, верно? Авроры с вами нет, но у вас аналитический ум и свежий взгляд – может, быстренько проглядите наши наработки? А вдруг заметите что-то такое, что ускользнуло от нашего внимания. Пожалуйста!

– Шеф, шеф, вы посмотрите на нее! – жарко зашептал Карл, отозвав Филиппа Петровича в сторонку. – Это же самая настоящая принцесса, заточенная в башне! Золотая коса до пояса, мрачные толстые стены донжона… Она ждала нас, странствующих рыцарей. Мы обязаны ее спасти. Давайте останемся здесь ненадолго, поможем ей.

Филипп Петрович, со скучающим видом листавший ветхие страницы какого-то справочника пятнадцатого века, вдруг замер.

– А это что такое?

На старинной картинке, бережно раскрашенной вручную, была изображена колба с некой жидкостью – и рядом с ней белый единорог с длинным витым рогом.

– Сударыня, разрешите поинтересоваться, как в эту книгу попал единорог?

Каролина смутилась. Фарфоровые щеки покрылись персиковым румянцем. Она в некотором замешательстве откинула косу назад.

– О, дело в том, что стремительный единорог символизировал для алхимиков ртуть, или меркурий, как ее раньше называли. Это ключевой элемент всех формул. Единство противоположностей, ярко выраженная двойственность, ну и все в таком духе.

Филипп Петрович подкрутил вверх усы, заметно обвисшие за минувшие сутки.

– Не поверю, что вам, сударыня, никогда не приходила в голову мысль, что алхимики могли давать буквальныерекомендации. Что, если это ртуть символизировала единорога, а не наоборот? Что, если говоря «меркурий», мастер имел в виду «юникорн»? И что, если от победы в конкурсе вас отделяет всего один истолченный в порошок рог новорожденного жеребенка, который нужно добавить к остальным ингредиентам, чтобы получить искомый философский камень?

Ответное лепетание Каролины было неубедительным. Очевидно было, что она об этом думала и раньше.

Филипп Петрович уверился, что Ищейки наконец-то наткнулись на след Афони. Карл также был в восторге от мистичности всего происходящего.

Несмотря на то, что обыск в Башне святого Олафа ничего не дал, Филипп Петрович покинул мрачный донжон преисполненным подозрений.

***

– Итак, у нас есть мотив, – сказал Филипп Петрович, когда они с Карлом возвращались в Главный корпус.

Занимался рассвет. Довольно миленький, но все же не сравнимый с режимом «Рождение удачного дня» системы деликатного пробуждения, установленной в спальне Филиппа Петровича.

– У нас есть мотив и есть очевидная возможность для совершения преступления. Каролина, с ее техническими знаниями, легко могла отключить камеры видеонаблюдения и вынести новорожденного Афанасия из лаборатории «Генетиков».

– Но зачем Каролина просила нас остаться в Башне Олафа? – возразил Карл. – Если бы она похитила Афоню, она стремилась бы отделаться от нас как можно скорее.

– Ох, Карл… Возможно, она хотела нас задержать, чтобы мы не нашли единорога в том месте, где она его спрятала. Вопрос – что это за место? Тайников тут, должно быть, немыслимое количество. – Филипп Петрович с тоской окинул взглядом стены крепости, жемчужно-розовые в утреннем свете, в каждой из которых мог таиться не только маленький жеребенок, но и целое стадо священных шумерских быков. – Похоже, нам предстоит обшарить каждый закуток Выборгского замка.

– А в старинных замках мно-о-ого закутков, – в предвкушении потер руки Карл. – А может, и на настоящий подземный ход наткнемся! Будем месяцами исследовать каждый квадратный сантиметр, простукивать каждый камень…

– Вы правы, Карл, мы тут основательно завязнем. Нельзя так рисковать жизнью жеребенка – если он еще жив, конечно. Нужно вызвать подкрепление. Пойдемте к Гавриилу – придется сообщить ему, что мы не сможем выполнить его просьбу о неразглашении. Увы.

В коридоре Главного корпуса встретили Хокинга.

– Фил, я ждал вас до поздней ночи, думал, вы придете меня допрашивать.

– О, сэр Стив, я не решился беспокоить столь уважаемого человека…

– Напрасно. Напрасно, Фил. И лукавите вы напрасно. Вы не пришли ко мне потому, что убедили себя в моей немощности. Я единорога не брал, но готов с ходу нарисовать вам двадцать два варианта, как я мог бы его похитить, не вставая с этого самого инвалидного кресла. Главный враг знания – не невежество, а иллюзия знания. Подумайте над этим, Фил.