За пять минут до любви

Когда меня, наконец, отпускают из перевязочной и помогают выйти в коридор, становится так обидно и больно, что первым делом хочется броситься Ольке в объятия. Ноя так пугаюсь при виде неё, что самостоятельно отпрыгиваю к диванчику у стены.

– Ты! Ты где это взяла?! Только не говори, что купила их! Бабуля рассказывала, что это очень плохая примета! Они же как олимпийский огонь. Всё время ищут новые руки!

Оля привычно закатывает глаза, а медсестра рядом хмыкает, оставляя выписки и рецепт на сидении рядом. Напоминает, чтоб поставила треугольную печать в регистратуре.

– У тебя же нога, – продолжает Оля с ехидной улыбкой. Любит она меня подразнить по поводу суеверий.

– Не придирайся к словам. У меня стресс! – показываю на кривоватое произведение искусства у меня на стопе. Пока что ещё белое. Боже, а как же я с вот этим вот по улице пойду?! – Оль, Оль, а может можно ещё их вернуть? – опасливо кошусь на костыли, которые придерживает подруга.

– Конечно, вернуть, Некрасова! Я их в аренду в аптеке на первом этаже взяла. Не порть компот, хватай снаряжение, укутывайся в плед и поехали домой!

Ещё на холодной кушетке перевязочной я поняла, что это только самое начало моих приключений и меня ждут крайне увлекательные квесты. Первым выпал достаточно лёгкий. Я бы даже сказала увлекательный. Разденься, если сможешь.

В носу снова защипало. В этот раз от злости на зеленоглазого нахала с ёлочного базара. Ну неужели Его Величество не могли дождаться, пока простые смертные продемонстрируют ёлочку?! Обязательно нужно было самостоятельно тащить её во все стороны? Ещё и умотал так ничего и не купив.

Собираю всю злость в горсточку и по свеженькому разрезу, сделанному в травмпункте, начинаю рвать джинсы, представляя его на их месте.

– А я принесла орудие убийства, но смотрю, ты сама справляешься, – появляется в комнате Олька с громадным кухонным ножом.

В моей квартире практически нет мебели и совершенно отсутствуют уютные мелочи. Я только въехала в эту квартиру и ножниц, которыми можно было решить проблему, естественно нет. Но я и моя злость справились.

Ещё одной глобальной проблемой оказалось то, что все вещи хранились по коробкам. Пришлось Оле самой выискивать домашнее платье и помогать мне не только переодеваться и учиться передвигаться по квартире, но и принять душ.

Гипс было решено обернуть полотенцем и сверху пакетами, чтобы не намочить. Ну и пытаться не сломать себе ещё что-нибудь, балансируя на одной ноге в ванной и держась за руку подруги, протянутую мне через шторку.

Оля хотела остаться на ночь, чтобы не дать мне скиснуть, но мне хотелось только отвернуться к стеночке и проспать весь этот кошмар. Я уверила её, что справлюсь, и отправила домой к мужу, который периодически позванивал, уточняя обстановку.

Заснула я ещё на подлёте к подушке, но досмотреть тревожные сны не вышло. В глухой тишине квартиры стало слишком громко слышно боль. Она пульсировала горячими волнами, то убегая, то обжигая острыми уколами. Каждая волна казалась сильнее предыдущей, и я даже поднялась проверить, не лижет ли мне пятки настоящий огонь.

Кое-как добравшись до кухни, набрала воды, чтобы запить обезболивающее, но развернувшись обратно поняла, какую ошибку совершила. Кружку я с собой взять не могу, мне просто не хватит рук, чтобы её нести, а таблетки остались в спальне.

– Да твою же!!! Чтоб тебе, мужик, спалось крепко!

К счастью, в холодильнике нашлась маленькая бутылочка воды. Пришлось прижать её подбородком, как скрипку и идти очень аккуратно, чтобы не уронить и не убиться.

За окном беззвучно падал снег, укутывая город в белое одеяло. Мерцали тёплые огни гирлянды в доме напротив. Город спал, и я уснула, сидя у окна, глядя, как нежно кружатся снежинки в своём бесконечном вальсе.

Разбудил меня звонок в дверь. Искренне хотелось наорать на вандала с другой стороны, но там оказалось лишь облако воздушных шариков.

– Сюрпри-и-и-и-из! – шарики прокричали громко хором и начали вталкивать меня в квартиру.

Когда облако рассеялось, расползлось яркими пятнами по потолку, на меня набросилась орава детей. Почти всем составом младшей группы частного детского сада, в котором я работаю. Сразу запахло морозом с улицы, стало шумно, тесно и немного опасно.

– Дети, ша! Отошли от Ангелины Михайловны. Егор, не висни на костылях! Ты свою учительницу нескоро на занятиях увидишь, если она ещё раз упадёт, – командовала стайкой малышни Олька. Заодно показывая одному из родителей, где у меня кухня и куда заносить коробки.

– О-о-оль, что происходит?

– Дети узнали, что с тобой случилось, отказались идти на зарядку, а родители решили тебя проведать, – просияла Оля и начала раздевать детей и отправлять мыть руки.

– Я ещё даже не умывалась!

– Рома, Маша, марш мыть руки на кухню, дядя Руслан вам поможет,– окликнула малышню, которая уже нацелилась на поход в ванную.

– А дядя Руслан здесь ещё зачем?! – прошипела я на ухо “подруге”.

– А дядя Руслан у нас разведён. И, между прочим, первый запереживал о тёте Лине.

– Ну что ты за сводница-то, а?! Я же тебе говорила что… – И тут чьи-то маленькие ручки обняли меня за бедро, заставив замолчать.

– Лина, ты же не умрёшь? – не выговаривая половину букв, спрашивает светловолосое чудо.

Маленькая Юля смотрит на меня огромными грустными глазами, в которых уже плещется штормовой океан.

– Нет, конечно, нет, что ты, – пришлось присесть на пуфик, чтобы оказаться с ней на одном уровне и обнять. – Мне просто ненадолго одолжили волшебный сапожок, чтобы ножка больше не болела. И двух помощников. Я без них сейчас никак.

– А потом ты к нам вернёшься?

– Конечно, вернётся, – отозвалась вместо растерявшейся меня Олька.

Я бы на её месте не была так уверена, что за мной оставят должность. Тем более, после такого коллективного прогула. Но обещание творит чудеса, и маленькая юла уже уносится на кухню.

– Врать детям нехорошо, – осведомляю Олю, но она никак не реагирует на эту новость.

– Иди приводи себя в порядок, одежду я тебе уже приготовила. Ждём тебя на кухне, – поднимает с пуфика и вталкивает меня в ванную.

С этого самого утра не было мне ни минуты покоя. Всё время в моём доме были люди, которые мне не давали и минутки, чтобы пожалеть себя и поплакать. Каждый считал своим долгом накормить чем-то вкусненьким, и я уже была готова попросить новый холодильник, потому что в имеющийся уже ничего не влезало.

Маленький магазин в цоколе соседнего дома здорово обогатился на моём переломе и любви к лисам. В кухонном шкафу собралась приличная стопка шоколадок и коробок конфет, а подоконник в спальне заселила армия совершенно одинаковых плюшевых лисят.

Каждое утро в пустой комнате, из которой когда-то должна получиться гостиная, собиралась стайка детей. Стульев у меня нет, но подушек нашлось достаточно, чтобы проводить занятия прямо на полу. Мы лепили сниговичков из ваты, осваивали елочки-оригами и чудо рисования акварелью.

Неделя пролетела как скорый поезд, оставив после себя только воспоминания. Тёплые. Не думала, что столько людей будут готовы меня поддержать, когда я не смогу устоять на ногах.

На контрольный приём к заведующему я спешила так, что приехала за сорок минут до назначенного времени не подозревая, что меня там ждёт.

Мне очень нужны хорошие новости. Нервно перебираю ручки на рюкзаке в ожидании, когда мимо пробегающий врач тормозит прямо напротив меня.

– Вы на осмотр к Павлу Юрьевичу? – после моего кивка на его лице расползается ослепляющая улыбка. – Он сейчас на операции, я вас приму, – к улыбке подключаются сияющие глаза и он открывает дверь кабинета своим ключом.

– А вы…

– Меня зовут Максим Павлович, как вас зовут? Можете пока раздеваться, – обнимая чуть ниже всяких приличий, проводит он меня к кушетке, – а я вашу карту принесу.

– В смысле раздеваться? Полностью?! – пытаюсь прикрыться рюкзачком на всякий случай.

– Джинсы снимайте. Остальное можете оставить. Пока. Вернусь через пять минут, – подмигнул и действительно вышел из кабинета.

Кажется, у меня отказали мозги. Иначе как такое можно было ляпнуть?! Еще и вслух? Суетливо расстегиваю молнию на джинсах и вспоминаю, какое сегодня утром надела белье. Не-е-ет. Спросить “полностью?” это еще был не позор. Вот сейчас будет.

Я, наивно пологая, что широкую штанину можно будет просто закатить, совершенно не задумываясь, надела дурацкие трусы с котятами. Точнее, они не дурацкие, очень даже милые, но не в двадцать пять и в тот момент, когда тебя через пять минут будет щупать врач! Они всегда при тебе пытаются вести себя профессионально, а сами потом обсуждают все детали в ординаторской. Ужас, как стыдно!

Неловко балансируя на одной ноге, роняю джины и именно в тот момент, когда я пытаюсь их поднять, за спиной раздается громогласный рев возмущения.

В дверях стоит завотделением и отчитывает меня за наготу. За его спиной еще какой-то мужчина пытается зайти в кабинет, но, видимо, испугавшись котят на моей заднице, тут же захлопывает дверь. Боже, да я буду звездой не только отделения, но и всей больницы.

Зав кричал так громко и яростно, что я абсолютно ничего не запомнила из его монолога. Он иногда прерывался и молча вертел снимок, а потом начинал по новой. Хотелось скорее сбежать и спрятаться. Сейчас как приду домой, как запрусь, чтобы никто не донимал хоть пару часов, как пореву обо всем, что свалилось на меня!

Забираю выписки дрожащими руками, хватаю привычные уже костыли и с пылающим лицом, на максимально возможной скорости, извиняясь в тысячный раз, покидаю кабинет.

И вот только я собираюсь выдохнуть, чтобы набраться сил для следующей пробежки до такси, но от окна ко мне приближается какое-то темное высокое пятно в черном пальто.

Смаргиваю закипающие в глазах слезы и собираюсь уйти в сторону лифтов, но это пятно меня окликает.

– Здравствуйте, это же вы?

– А это вы?! Вы что за мной следите?!

4. Виктор

– Здравствуйте, – делаю несколько шагов по направлению к Пуховичку, – это же вы?

Глаза мокрые, выглядит очень расстроенной. На ноге гипс… Плохие новости?

– А это вы?! – прищуривается узнавая. – Вы что за мной следите?!

Нет, но знаю, какого цвета у вас трусы. Конечно, говорю это мысленно, а вслух:

– Нет, так совпало, но это к лучшему для нас обоих.

– Не думаю! – разворачивается и принимается идти. Спешит, оттого неуклюже путается в костылях. Сейчас опять полетит, недотёпа. Сокращаю дистанцию – в этот раз уж не уроню. – Знаете, если бы не случилось первого совпадения, то и второе бы не… – спотыкается о порог и опасно кренится. Возвращаю в вертикальное положение за талию.

– Да не трогайте меня, – брыкается и отпрыгивает на одной ножке, – что вам вообще надо?

Демонстративно поднимаю руки: не трогаю, безопасен.

– Вы правы, кое-что надо, но для начала есть два вопроса. И задать их я бы предпочёл не здесь, – обвожу взглядом коридор отделения. – Может, переместимся в более удобное место? Здесь есть кафе неподалёку…

– Вот ещё! – снова начинает удирать, запыхавшись, выговаривая на ходу, – по вашей милости я осталась без работы, без Нового года, даже без ёлки! Вы что-то ещё хотите у меня отобрать?

Вопросов прибавляется, главный из которых – почему в своих несчастьях Пуховичок винит меня. Это гипс после того падения, что ли? Пазл выстраивается и всё становится понятно. Кроме ёлки. Эльф должен был доставить.

– Стойте… – как её зовут? – Не вынуждайте вас догонять, это смешно.

– Ах, вам смешно? – резко тормозит и, гневно сдувает с носа выбившуюся из причёски прядь. – мне вот нисколечко, – морщится. – Идите-ка вы… куда шли!

– Обязательно пойду, – примирительно соглашаюсь, – но сначала поговорим.

Она действительно идеальный кандидат на роль “случайного попутчика” – меня явно не знает, для СМИ авторитета не имеет. Кто поверит девчонке, которая станет рассказывать сказки о Викторе Образцове, да ещё и без доказательств. А их у неё не будет, я позабочусь.

Что-то в моём тоне убеждает её, что не отстану.

– Говорите, – устало делает одолжение.

– Не здесь. Всё-таки настаиваю на кафе.

– Как вы себе это представляете? – задирает ногу с “сапожком”. – Только до такси доскакать могу…

Представляю. Через десять минут Пуховичок сидит в кафе и морщит нос от брызг газировки в высоком стакане. Я уже знаю, что её зовут Лина, не замужем и работает в детском саду. Служба безопасности проверит, но пока меня устраивает. А ещё выяснилось, что ногу ей сломал я. Это ответ на мой первый вопрос.

– Что ж сразу не сказали, что у вас перелом?! – раздражаюсь скорее на себя, потому что не привык оставлять людей в опасности.

Лина смотрит на меня, как на слабоумного.

– Выяснилось на рентгене, – чеканит. – Сразу не было понятно, только больно… Я говорила, только вы слишком спешили уйти, чтобы услышать.

Точно. Надо было везти в больницу.

– Лина, – перехожу к главному пункту программы, замечая Сергея с папкой на пороге кафе. Привёз договор. – Если уж по моей косвенной вине, – сердито прищуривает свои прозрачные глаза на слове “косвенной”, – вы остались без работы, позвольте это компенсировать. Естественно, моральный и физический ущерб тоже, но у меня будет предложение…

Официант приносит пирожные в нужный момент, мешая Пуховичку разразиться гневной тирадой. Рассматриваю – забавная. Возмущенно сопит. Пытаюсь представить, как буду ей “исповедоваться”, а она начнёт так же хмурить брови или рассмеётся в лицо… Рассмеётся? От этой мысли неприятно посасывает внутри. Мне должно быть плевать на её мнение о своей персоне, но прямо сейчас что-то в этом механизме сбоит. Просто она… милая. С котятами.

Усмехаюсь, глядя, как на эмоциях вилкой разрушает белую шоколадную сферу, скрывающую десерт. Кровавыми потёками выступает вишнёвое варенье. Надеюсь, Лина не представляет на месте пирожного меня.

– Все ваши предложения можете засунуть… – сердится.

– Подождите, – перебиваю, – компенсация отдельно от “предложения”, её выплатят независимо от вашего согласия или отказа.

Затихает, продолжая месить десерт. И лишь проглотив щедрую порцию сладкой каши, заявляет:

– Ладно, на компенсацию я согласна. Это справедливо, а остальное…

– Что, даже не любопытно? – вновь перебиваю. Если хоть что-то понимаю в людях, она согласится. Не за деньги.

– Любопытно, – признаёт.

Делаю Сергею знак, чтобы подошёл. На стол ложится папка и ручка.

– Только озвучить его я смогу после того, как вы подпишете соглашение о неразглашении…

– Вы знаете, кто я?

– Знаю, – активно кивает.

Не может быть.

– Кто? – бесстрастно уточняю. Если реально знает, будет немного сложнее.

– Вам не понравится. – делает паузу и продолжает с мстительной улыбкой, – чёрствый, самодовольный хам.

Первый раз выдыхаю с облегчением от оскорбления.

– Допустим. Это всё?

– А вам мало? – ей явно есть что добавить.

– Нет, достаточно, – подталкиваю папку в её направлении, Пуховичок синхронно отодвигается, будто она её укусит. – Лина, это стандартное соглашение.

Открывает папку с опаской. Бегает взглядом по строчкам, ни черта не понимая, хотя держит "лицо". Подписывать будет вслепую. Если будет. Кто бы подумал, чтобы я доверился ей, ей придётся довериться мне.

– Эм… – поднимает от бумаг округлившиеся глаза, увидела пункт “Штрафы”.

– Всё, что требуется, – вкладываю в голос максимальную убедительность, – не говорить никому о содержании сегодняшней беседы с момента, когда вы поставите свою подпись. Это ведь не трудно? А вот столько вы получите, если согласитесь на моё предложение.

Поворачиваю к ней экран телефона с цифрой, равной стоимости среднего автомобиля.

– Если это что-то противозаконное или непристойное… – дерзко щурится.

Широко улыбаюсь. Да, сумма весомая, но на покупку души не тянет.

– …то вы просто откажетесь и забудете о нашем разговоре. И обо мне.

Ещё раз проходится по листам, уже для вида, кидает предупреждающий взгляд и расписывается на каждой странице. Сергей уносит папку, отнимая у нас обоих шанс включить заднюю. Только никого, кроме меня, это похоже не смущает.

– Ну? – подгоняет Пуховичок с нетерпеливым блеском в глазах.

– Лина, вам нужно слушать меня пять минут в день.

– И?… – приподнимает брови.

– И на тех же условиях не разглашать сведения, которые вы узнаете. Это всё.

– За такие деньги? – подозрительно.

Киваю.

– Это какое-то извращение? – с притворным сочувствием заглядывает в лицо.

Наверное, я бы на её месте тоже засомневался в собственной адекватности.

– Слушайте… почему я? Вас и тот бугай, – жест в сторону Сергея, – отлично бы выслушал. Возможно, бесплатно.

Невесело смеюсь. “Тот бугай” и так знает меня лучше всех. Он руководил безопасностью ещё у отца, и я вырос на его глазах, но всё равно не доверяю. Правда, ему меньше всех.

– Считайте это моим капризом.

– Я могу подумать? – берётся за вилку, возвращаясь к десерту.

– Да, есть пара дней… Но вы же помните, что думать нужно молча?

Лина согласилась, честно выдержав два дня молчания. За это время ребята Сергея проверили её полностью. Обычная, скучная биография: Ангелина Михайловна Некрасова, двадцать пять лет, до Москвы жила в Краснодаре, школа и университет с отличием, педагог. Приехала на курсы в Москву, предложили остаться, действительно работает с детьми. Встреч со мной не искала – инцидент с ёлкой вышел случайно.

В целом, абсолютно безобидный Пуховичок, хотя и с перчинкой: какое-то время Лина работала в стриптиз-клубе. Надо же, по ней не скажешь, думал, в эту сферу идут иные люди. Но на наше сотрудничество данный факт не влияет, а в остальном… У каждого свои демоны. Мне ли говорить.

Ко времени первого сеанса я весь извёлся. Затея Лидии кажется мегапровальной. С чего начать? В хронологическом порядке или от чёрного к серому? Рассказывать фактом или в подробностях? Реагировать на ответы слушательницы или выключить ей камеру, сделав связь односторонней? Смысл ведь был в том, чтобы я доверился, а не чтобы меня приняли? Или нет?

Эти вопросы, накапливаясь, давили всё сильнее. И главный: как повернуться спиной к совершенно незнакомому человеку с ножом, который ты сам вложил в его руку, и быть уверенным, что нож в итоге не будет торчать у тебя между лопаток?

Чисто технически всё оказалось несложно. Ездить в дебри, где живёт Пуховичок, ради пяти минут глупо, поэтому решено проводить сеансы онлайн. Лине отвезли зашифрованный ноутбук, вся информация в котором уничтожится в момент несанкционированного проникновения. Я бы предпочёл, чтобы она уничтожилась вместе со взломщиком, но Сергей считает, что это чересчур.

Пришлось отменить в этот день все встречи, двое суток почти не спал. За час до назначенного времени меня била мелкая дрожь, а в голове не осталось ни одной мысли – лишь звенящая пустота и паника. Лезу в сеть и открываю первую ссылку по запросу “мой худший поступок в жизни”. Там парень пишет, как они с друзьями что-то украли в канцелярском магазине. Счастливый. У меня в этой категории находятся совсем другие поступки… Но подобные истории с магазином есть в жизни у каждого, будет правдоподобно. Беру.

Видеозвонок принимаю немного успокоившись:

– Здравствуйте, Лина.

– Здравствуйте, – показывает в камеру песочные часы, которые демонстративно переворачивает. О, как. Ну раз время пошло…

– В детстве я украл линейку в магазине, – стараюсь контролировать голос, темп речи и выражение лица. Ровно смотрю в камеру. Это нелегко, особенно когда Пуховичок поднимает брови и закусывает губу, чтобы не рассмеяться.

– Я должна слушать молча или могу говорить?

Киваю, пытаясь проглотить увеличивающийся ком в горле.

– Кажется, я поняла! – победно провозглашает она, – вы мне будете рассказывать свои грязные секретики?

Тру переносицу ледяными пальцами.

– Буду.

– Меня же потом не уберут, как опасного свидетеля? – продолжает веселиться Лина.

А мне вот совсем невесело. Пульс ускоряется, на лбу выступает испарина, язык липнет к нёбу. Нет, не смогу.

Жму отбой.

Это была плохая идея. Надо связаться с Лидией и переходить уже к её тяжёлой артиллерии…

Звонок повторяется. Лина, наверное, решила, что связь прервалась. Долго не решаюсь ответить, но объясниться всё равно надо. Включаю видеосвязь:

– Так что там с линейкой? У нас ещё три минуты!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.