Начало

Анна Маковская

Начало

Часть 1. Новогодние истории, или Приключения магического департамента

Хранительница

Бум-бум-бум.

Оля перевернулась на другой бок.

Бум-бум-бум.

Оторвала красные стриженные волосы от подушки.

Бум-бум-бум.

– Да иду я! – Звук осипшего голоса не долетел до двери, запутался среди шкафов и застрял в комнате.

Спросонья никак не получалось попасть в тапки. На днях произошла авария в котельной, и весь микрорайон остался без отопления и горячей воды. На декабрь Олины угрозы с уговорами не действовали, и он продолжал снижать температуру, засыпая улицы снегом.

Оля поёжилась. Накинула кофту поверх пижамы. Холод не отступал. В дверь барабанили всё сильнее.

– Иду! – голос сорвался в кашель.

Пять утра. Кому она понадобилась в такую рань?

Замёрзшие пальцы с длинными острыми ногтями отказывались справляться с замком. Ключ соскользнул и прошёлся полосой по узорам-снежинкам.

– Чёрт! Свежий маникюр! – Оля схватилась за руку. – И как мне теперь на корпоратив идти в таком виде?

Толкнула дверь ногой, собираясь выместить злость на непрошеном визитёре, и замерла. На коврике стояла коробка, перевязанная розовой ленточкой. «Лёлику» – гласила записка.

Так называл только отец. Давно, в другой жизни. Потом он исчез. Ушёл утром на работу и не вернулся.

Из оцепенения вывел раздавшийся из коробки шорох. Втащив подарок в квартиру, Оля развязала ленту.

– Ну наконец-то! – Белый с серыми пятнами пушистый кот выбрался наружу. – А чего так холодно?

– Так авария. В котельной, – запинаясь, проговорила Оля и на всякий случай отошла на несколько шагов в глубь квартиры.

– Хорошо, что я сибирский, шерсти хватит на ваши морозы. А тебе бы одеться не помешало, путь предстоит неблизкий.

– К-какой путь?

– Неблизкий, я же сказал. Когда вернёмся, к лору запишись слух проверить. А сейчас собирайся: времени у нас мало, до боя курантов успеть надо.

– Что успеть? – Оля не сдвинулась с места.

– Папку твоего спасти. Утащила его жуть жуткая, хтонь хтоническая, имя которой всуе и произносить-то нельзя. Только ты отца выручить можешь.

– Не пойду я этого урода спасать. Он меня бросил двадцать лет назад.

– Не бросил, а уехал в командировку и попал во временную петлю, а оттуда его прямиком в подземный мир утащили. Долго объяснять, расскажу по дороге. Одевайся: время идёт, надо его обогнать.

Оля с котом уже полчаса шли по нечищенным улицам. За это время сибирский успел рассказать столько странного, что голова ломилась от информации. Оказалось, отец работал чародеем высшего уровня в магическом департаменте, а не инженером в научно-исследовательском центре, как думали родные. В тот злополучный декабрьский день двадцать лет назад Сергей Казанцев должен был отправиться к Баренцеву морю изучать подземную аномалию, но попал в ловушку.

– Пытались мы найти Серёжку, да сгинул он, в пятнадцатый век попал, а потом как стало его по временной оси носить – не угонишься, – говорил кот, перепрыгивая через очередной сугроб. – Совет старейшин решил всё твоей маме рассказать, уж больно она переживала. Так-то мы в тайне должны знания держать, только избранным они доступны. Но просчитались – послали Василису Прекрасную на переговоры. Надо было мне пойти, да Лиля-то психиатр: побоялись, что себе диагноз поставит, вместо того чтобы меня выслушать. Только вот мама твоя решила, что у Василисы с Серёжей роман. Столько гадостей ей наговорила… А Вася-то наша – девочка воспитанная, в жизни таких слов не слышала. Плакала потом неделю, пришлось её к психологу отправить травму прорабатывать.

Оля слушала молча. Верить ли коту? Говорящему коту, который явился ни свет ни заря, заставил одеться и тащит не пойми куда. «Он прав, мама бы точно поставила диагноз, и я даже знаю какой».

Снег мокрыми хлопьями летел в лицо, залеплял глаза, таял на ресницах. Мысли отказывались материализовываться в слова, крутились в голове, словно надоедливые мухи.

Кот бодро шагал вперёд и вскоре остановился перед входом в метро. Вызвал лифт для маломобильных категорий граждан. Внутри трижды постучал лапой по стене, на табло появились новые кнопки. Нажал на -5, и лифт понёсся вниз.

Оля и кот оказались в маленькой тёмной комнате, освещённой тусклыми лампами. Посередине стоял круглый стол с блестящими склянками разного цвета.

– Так, Ольсергевна. – Кот подошёл к столу и встал на задние лапы. – Ситуация у нас аховая. Если Серёжу обратят во Тьму, всем нам конец. Новый год не наступит, демоны повыползают наружу и начнут творить такое, что даже думать не хочется. У тебя есть способности отца, но ты столько лет на него злилась, что потеряла к ним доступ. Теперь, чтобы спасти Серёжу, тебе придётся о нём забыть. Вот, выпей. – Он подвинул пузырек с бледно-голубой жидкостью ближе к Оле.

– Что это?

– Зелье, конечно, что ж ещё. Часть воспоминаний сотрёт, добавит немного новых. Не волнуйся, это временно. Память вернётся, когда спасём мир.

Оля хотела возразить, что она простой администратор в салоне красоты, а не герой, развернуться и уйти. Но вместо этого кивнула, взяла склянку и залпом выпила содержимое. Голова закружилась. Пришлось закрыть глаза и опереться о стол, чтобы не упасть.

Зрение возвращалось постепенно. Сначала она увидела очертания комнаты с четырьмя дверями, тусклые лампы, учёного кота Тихона.

– Тиша, здравствуй! Это ты? Как я здесь оказалась?

– Здравствуй, Хельга! Призвали тебя старейшины на миссию важную. Готова ли ты?

– Конечно. Что надо делать?

– Возьми вот это, – кот коснулся лапой большого ржавого ключа, – и открой дверь. Какую – знаешь только ты. Прислушайся к себе, чутьё подскажет. А дальше отправимся искать верховного чародея и спасать Новый год. Ну и мир заодно, как же без этого.

Хельга взяла ключ. Он был на удивление тяжёлый, горячий и какой-то недобрый. Хотелось выкинуть его куда подальше, но Хельга привыкла доверять Тихону. Мало кто мог сравниться умом с учёным котом: не зря тот занимал пост советника в департаменте.

Уговорив внутренний голос молчать, она закрыла глаза, настроилась на образ верховного чародея и почувствовала, что от одной из дверей идёт такой же жар, как от ключа.

– Нам сюда.

Уверенно повернула направо, вставила ключ в замочную скважину. Дверь открылась, Хельга шагнула во мрак. Кот направился следом, но дверь резко захлопнулась, ударив по морде и отбросив на несколько шагов назад.

– Что за ёшкин пёс?! – Кот обиженно потёр ушибленный нос.

– Ай-ай-ай, Тихон, что за выражения? Ты же столько книг прочёл, с писателями общался. Неужели не мог подобрать что-то поинтеллигентнее?

Прямо на столе лежал ламантин, подпирая морду ластами. Чёрный бархатный фрак едва сходился на внушительном пузе животного, в складках мощной шеи проглядывала красная бабочка. Будто бездарный последователь Сальвадора Дали написал картину, а маг-первокурсник случайно её оживил.

– Т-т-ты! – Кот вскочил на все лапы и ощетинился. – Изыди, х-х-хтонь!

– Ох, Тихон, ну что за детский сад? – Казалось, ламантин поморщился. – По-прежнему боишься произносить моё имя? Думаешь, я перестану существовать, если его не называть? Не перестану, дорогой мой друг, но, признаюсь, ваши потуги меня забавляют.

– Чего ты хочешь? И никакой я тебе не друг! Не вожу дружбу с Тьмой!

– Зря не водишься, очень зря. Хочу сказать тебе спасибо. Двадцать лет до хранительницы добраться не могли, а ты её – раз! – и сам привёл. Ну а теперь мне пора, Тьма без меня мир не завоюет. И чародея своего забирайте, сил у него немного, а приманка больше не нужна. – Ламантин хлопнул ластами, и в комнате появился высокий лысоватый мужчина в старомодном пальто и очках. – Но просто так отпустить вас не могу – не в моих это правилах, уж простите великодушно.

Ещё один хлопок, и ламантин исчез в клубах чёрного дыма, а комната заполнилась огнём, отрезав чародея и кота от спасительного лифта.

– Серёжа, что ж ты не сказал, что Ольга – хранительница? – с упрёками накинулся на коллегу Тихон.

– Тиша, не сейчас. Надо быстро выбираться отсюда. Кто готовил зелья? – Мужчина указал на стол.

– Василиса Премудрая. Да перемудрила, видать, вон сколько всего наварила, а нужно было всего одно…

Кот продолжал говорить, но Сергей уже не слушал. Подбежав к столу, начал переставлять склянки, пытаясь разгадать шифр.

– Понял! – воскликнул он. – Молодец Василиса, всё предусмотрела!

Смешал красное и синее зелья и вылил в огонь. Пламя замерло.

– Ну а теперь пойдём созывать совет. Дочку мою спасать надо, пока она мир не погубила.

Хельга шагнула во мрак. Дверь за спиной захлопнулась.

– Тиша, ты где? – голос эхом отскакивал от каменных стен.

Ответа не было. Как и кота.

Значит, надо идти и самой разбираться, что происходит.

«Нужен свет», – решила Хельга и дунула на руки. Появился фонарь. Тонкий лучик выхватил из тьмы начало длинного коридора. Идти приходилось медленно, чтобы не оступиться. От стен веяло холодом.

Впереди послышалось шуршание. Хельга остановилась. Посветила фонарём. Чёрт возьми! Тараканы!

Летающие тропические тараканы стремительно приближались. «Чем защищаться?!» Придумать она не успела: сила решила за неё и подсунула подушку.

«Почему?» – крутилось в голове. Но тараканы были быстрее. Хельга сжала подушку и начала отбиваться. Насекомые с неприятным хрустом ударялись о камни. Ломали крылья. Расползались по щелям. Наконец отступили.

– Ненавижу тараканов, – поморщилась Хельга и, перебарывая отвращение, двинулась дальше.

Шорох.

«Неужели вернулись?»

Попыталась усилить фонарик и не заметила, как наткнулась на паутину. «Какая мерзость!» Начала счищать липкую массу с волос. Наблюдавший с потолка паук щёлкнул челюстями.

– Уйди, тварь! – Хельга замахнулась подушкой.

Паук сверкнул глазами и переполз на стену. Решив действовать наверняка, Хельга ударила неприятеля фонариком. Паук обиделся и исчез. А может, и не обиделся, но на мгновение его стало жалко.

Что-то проскользнуло под ногами. Хельга посмотрела вниз и замерла в ужасе – змея. Оля с детства боялась рептилий, и этот страх не исчез после зелья.

Змея извивалась, увеличиваясь с каждым движением.

– Да ну нафиг! – Бросив подушку, Хельга побежала прочь.

Змея проводила её сосредоточенным взглядом.

– Мессир, вы уверены, что она – та самая храбрая воительница, которая нам нужна? – голос сочился скептицизмом.

Камни в стене зашевелились и приняли форму ламантина в чёрном бархатном фраке.

– Не сомневайся, друг мой, это она. Два испытания из трёх прошла – этого достаточно. – Ламантин махнул ластой. – А сейчас пора вернуть мой облик. Это тело постоянно напоминает, что надо садиться на диету.

Хельга бежала, пока не устали ноги. Змеи – это слишком. Остановилась отдышаться. Вокруг – всё те же холодные каменные стены и пол. Куда же ведёт этот коридор?

– Кхм-кхм, – раздался тонкий голос.

Луч света выхватил маленького серого зайца. Он сидел на задних лапах, а передние упёр в бока, пытаясь создать грозный вид.

– Я тебя дальше не пропущу, – заявил заяц. – И мне неважно, кто ты. Проход закрыт.

Хельга не смогла удержаться от смеха.

– Извини, но что ты мне сделаешь? Ладно тараканы с пауками, они мерзкие, но ты…

– У меня есть зубы и когти. А еще у зайцев сильные лапы. Как лягну тебя – полетишь обратно к змею. – Серый оскалился, что вызвало новый приступ хохота.

– Может, хочешь морковку?

– Морковку? Где морковка?

Заяц вмиг забыл о своей миссии и начал оглядываться по сторонам.

Хельга щёлкнула пальцами и, помахав появившейся морковью, бросила её подальше от себя.

– Лови! – Серый бросился за добычей. – Забавный, – улыбнулась она, провожая зайца взглядом.

Пройдя пару десятков шагов, Хельга оступилась… и полетела вниз. Падала долго. Наверное, не меньше, чем Алиса, провалившаяся в кроличью нору. Приземлилась в сугроб. Странно. Она ведь была в подземелье и падала вниз, а оказалась на поверхности. Осмотрелась. «Станция Новокосино» – гласила надпись на стеклянных дверях. Рядом – тот самый лифт, на котором они недавно спускались с Тихоном.

– Хельга, как ты выбралась? – Сибирский кот подбежал со стороны тротуара. – Мы с Василисой план спасения разрабатываем, а ты сама справилась.

Вслед за Тихоном подошла Василиса Премудрая. Старое пальто с оторвавшимся карманом, флисовые штаны убойно-розового цвета, стоптанные бордовые ботинки. Девушку явно не заботил внешний вид. Пушистые волосы, по которым по очереди плакали то расчёска, то бальзам, выбивались из-под объёмной салатовой шапки. Круглые очки запотели из-за маски на лице.

– Грипп ходит, а мне болеть нельзя, – пояснила Василиса. – Как ты выбралась-то, расскажи? А то решу, что меня зря выдернули из лаборатории.

Хельга вылезла из сугроба, и под шум ветра и путаный рассказ троица направилась в метро.

Высокий худой мужчина в бархатном фраке и с бабочкой на шее наблюдал за тремя фигурами в стеклянном шаре.

– Мессир, не перестаю удивляться вашей проницательности, – обвившись о подлокотник кресла, прошипела змея.

Тот лишь усмехнулся, взял со стола морковку и подошёл к женщине в длинном сером платье. Она ткала за прялкой серебристые нити, уходившие в стеклянный шар. Абсолютно белые глаза невидяще уставились в одну точку, передние резцы выглядывали из-под чуть вздёрнутой губы.

– Зая, это тебе. – Мужчина протянул морковь. – Заслужила.

Женщина повернулась, глаза её на мгновение обрели цвет, но тут же вновь потускнели. Забрав угощение, она вернулась к работе. А в соседней комнате на старинном мягком диване лежала Хельга, погружённая в глубокий сон.

Через двадцать пять минут Хельга, Тихон и Василиса вышли из метро на станции Китай-город. Штаб, где собирался совет, располагался в Златоустинском переулке, в квартире, доставшейся Василисе от деда.

Внутри царил не меньший беспорядок, чем в облике хозяйки. В коридоре громоздились вперемешку ботинки и босоножки, груда одежды валялась на тумбочке, с укором посматривая на вешалки. Из кухни доносился терпкий запах табака.

– Ты снова куришь? – Кот сердито растопорщил усы. – Замуж тебе надо, Василиса. Смотри, во что квартиру превратила.

– Тиша, не нуди, – отмахнулась женщина, бросая куртку с шапкой в кучу одежды. – Уберусь когда-нибудь, не до того сейчас. Сам же знаешь – Новый год спасать надо. Хельга сбежала из Тьмы, а Сергей Анатольевич всё ещё там. А замуж хоть сейчас, но только если жених будет умнее меня – таких я ещё не встречала. – Василиса скинула ботинки и отправилась на кухню. – Тапки где-то там, – махнула рукой в сторону обуви.

Тихон тяжело вздохнул и потопал вслед за хозяйкой квартиры. Хельга задержалась в коридоре, пытаясь отыскать приемлемые тапочки в груде хаоса.

– Оля, – донёсся одновременно знакомый и чужой голос.

Хельга поднялась и осмотрелась. Никого. Лишь на кухне Тихон с Василисой спорят о вреде курения. Вновь нагнулась за тапками.

– Оля, ты слышишь меня?

Так резко вскочила на ноги, что закружилась голова. Хельга схватилась за крючок для верхней одежды, чтобы не упасть. Что это за голос? Где она его раньше слышала? Почему называет Олей? Хотела позвать Тихона с Василисой, но в горле застрял ком из боли, злости и обиды. На глазах выступили слёзы. Почему? Что происходит?

Хельга сделала шаг в сторону кухни. На пути возникла тень. В тёмном силуэте смутно угадывалась мужская фигура.

– Оля, не ходи туда. Ни Тихона, ни Василисы здесь нет. Они сейчас в настоящем штабе обсуждают, как спасти тебя из подземелья. Всё, что ты видишь, – иллюзия. Я знаю способ, как вытащить тебя, – поменяться местами. Скорее всего, мы больше не увидимся. Мне очень жаль, Оля, прости, что столько пропустил. Если бы я знал о ловушке, никогда бы не отправился в ту командировку, никогда бы не бросил тебя с мамой. Столько всего хочется сказать, а времени уже нет… Прости меня за всё, что сделал и не сделал. Надеюсь, когда-нибудь ты поймёшь, что я не мог поступить иначе.

Тень стала расти, заполняя собой пространство вокруг. Сильный ветер сбивал с ног. Хельга зажмурилась, попыталась вновь схватиться за вешалку, но вихрь закрутил её и понёс прочь.

Приземлилась неудачно, отбив коленку. Рядом стоял учёный кот Тихон, Василиса Премудрая и ещё несколько незнакомцев. Сова на плече у красивой женщины с длинной косой ухнула словно с облегчением.

– Получилось! – Тихон бросился Оле на колени и замурчал.

– Что будет с папой? – Голос её дрожал от слёз.

Оля всё вспомнила: детство в счастливой семье, исчезновение отца, объяснения учёного кота, приключения по ту сторону двери. Злость, копившаяся двадцать лет, уступила место грусти, почти безнадёжности. Оля и хотела, и боялась услышать ответ на свой вопрос.

Никто из присутствующих не спешил нарушить тишину. Тихон отвёл взгляд.

– С большой долей вероятности его убьют. – Василиса Премудрая решила, что дольше хранить молчание некрасиво. – Он совершил небывалый проступок с точки зрения тёмных, вряд ли ему это сойдёт с рук.

– Но вы… То есть мы… Мы же можем что-то сделать?

Оля посмотрела на каждого, но ни у кого не встретила поддержки.

– Скорее всего, уже ничего. – Василиса отвернулась, удерживая слёзы.

– Ну уж нет! Если хотите, сдавайтесь, а я не буду! Я только нашла отца и не могу вот так его потерять.

Столкнув с колен кота, Оля вскочила на ноги и выбежала из квартиры, по дороге споткнувшись о груду обуви в прихожей.

Хлопнула дверь. Щёлкнула зажигалка. Тихон недовольно глянул на Василису и зашипел.

– Вот только не надо меня сейчас осуждать. – Женщина поняла кота без слов. – Верховный чародей либо мёртв, либо скоро умрёт, хранительница сбежала в истерике. Я бы выпила, да, увы, не пью. Значит, курим и снова начинаем думать.

Снег тихо падал и укрывал сугробы пушистыми хлопьями, похрустывал под шагами прохожих и не собирался стихать. Василиса Премудрая курила в открытую форточку, забравшись с ногами на подоконник. Тихон нарезал круги по комнате, то и дело останавливался, что-то шепча себе под нос, и снова продолжал ходить. Сова недовольно ухала: кот мешал ей дремать. Василиса Прекрасная ушла на кухню ставить чайник. В это время раздался звонок в дверь.

На пороге оказался старик с длинной седой бородой. На нём была красно-белая шуба, в одной руке он держал посох, в другой – мешок с подарками. Василиса Прекрасная застыла на месте. Черты лица старика казались знакомыми, но одежда смущала: у них же собрание совета, а не Новый год, который может и не наступить.

– Михаил Иванович, опять вы за своё? – Из комнаты вышел Тихон, уставший ходить по кругу. – У вас же хорошая зарплата, зачем весь этот карнавал?

– Молод ты ещё, Тиша, молод. Вот поживёшь с моё и поймёшь, что главное – не деньги, а радость. Пока люди верят в волшебство, чудеса будут случаться. А веру подпитывать надо, и детишек радовать заодно.

– Михаил Иванович, вы – глава совета и департамента. У нас конец света на носу, а вы по утренникам разгуливаете! Сергея Анатольевича больше нет, Ольга сбежала, Василиса вон курит в окошко и ничего придумать не может. Вы хоть понимаете, что нам сейчас помочь может только… – кот запнулся.

– Вот именно, Тиша, чудо. Нам нужно чудо. И давайте уже им займёмся. Время самое подходящее – католический сочельник. И не смотри так на меня, сам знаешь: любой праздник подпитывает вера людей, и мы используем эту энергию. Вася, сделай нам всем чаю, я тут тортик принёс. – Старик потряс мешком, сменил сапоги на потрёпанные тапки, повесил шубу на вешалку и прошёл в комнату.

Учёный кот фыркнул и поковылял следом. Рациональная часть Тихона никак не хотела принимать идею сотворения чуда из ничего. Хотя почему из ничего? Михаил Иванович, председатель совета старейшин и глава верховных чародеев, знает, что делает. Наверное.

Через пару минут Василиса Прекрасная внесла в комнату поднос с четырьмя чашками чая и миской молока для совы. Михаил Иванович передвинул журнальный столик к дивану, на который уже перебралась с подоконника Василиса Премудрая.

– Ну что, друзья мои. – Старик оглядел присутствующих. – Сейчас мы будем наряжать ёлку, но не игрушками. Каждый должен вспомнить что-то хорошее из уходящего года. Я начну. – Он хлопнул в ладоши, и в углу появилась зелёная хвойная красавица, растопырившая припорошенные снегом иголки. Они блестели под светом лампы, словно маленькие бриллианты. – Я благодарен уходящему году за улыбки детей. Когда смотрю в их глаза и слышу смех, будто сам молодею.

Когда Михаил Иванович договорил, снежинки на нижних ветвях превратились в искристые голубые огоньки. Старик улыбнулся, отпил чаю и отрезал себе большой кусок бисквитного торта с меренгами.

– Кто следующий?

– Давайте я, – подхватила Василиса Прекрасная. – Я благодарна за встречу с Соней. – Взгляд, который она бросила на сову, лучился теплотой. – Мы поссорились с Алёшей, а я так надеялась, что он сделает предложение. Мне было очень плохо, пошла в парк то ли переключиться, то ли утопиться. Никак не могла решить, что делать. Села на берегу пруда, а тут Соня прилетела. Вот когда мне пригодилась способность понимать язык животных. Соня меня поддержала, и я нашла друга. – Женщина погладила сову по голове, а та ухнула в ответ.

Следующий ряд веток зажёгся розовыми огоньками.

– Лучшее, что случилось со мной, как бы парадоксально это ни звучало, – скандал на кафедре и увольнение, – продолжила вторая Василиса. – Столько лет обманывала себя, пыталась подстроиться, подчинялась приказам тех, кто глупее. А после скандала подумала: а нафига? И, знаете, наконец-то я счастлива. Занимаюсь тем, что нравится, тогда, когда удобно, и не завишу от самодурства тупого начальства.

Ёлочка заискрилась жёлтым. Оставалось зажечь лишь верхушку. Все взгляды устремились на Тихона, а он мялся и тянул время, переливая чай из чашки в блюдце и обратно.

– Ну ладно, ладно, – наконец проговорил кот. – Скажу, только чур не смеяться. Я роман написал. Несколько лет вынашивал идею, наброски делал. И вот закончил неделю назад. Издавать надо, да только страшно…

– Тиша, тот самый роман, о котором ты мечтал? – Василиса Прекрасная повернулась к коту, тот кивнул. – Здорово как! А можно почитать?

Наверное, Тихон бы покраснел от смущения, если бы коты умели краснеть. За него это сделала ёлка, запылав огнём на макушке. Настенные часы пробили двенадцать, и вместе с последним ударом на стол легла записка со словами: «Рмэм цёцмъ э чячъофугъ».

– Что это? – удивился кот.

– Судя по всему, шифр. – Михаил Иванович повертел листок бумаги в руках и протянул Василисе Премудрой.

Выбежав из квартиры и спустившись со второго этажа, Оля нырнула в зиму. Холодный ветер ударил в лицо, заставил натянуть капюшон и вспомнить, что шапка осталась в прихожей у Василисы. Возвращаться не хотелось, пришлось ускорить шаг. Дойдя до метро, Оля поняла, что ехать домой тоже нет никакого желания. Свернула в переулок, решив прогуляться по центру. Спустилась по Солянке к реке.

Свежевыпавший снег вырывался из-под ног, угрожая падением. Ветер стих. Из-за облаков робко выглядывал месяц.

Оля подошла к самому краю тротуара и посмотрела на чёрную воду Яузы, местами покрытую льдом. Слёзы бежали по щекам в такт метели, грудь сдавили невидимые тиски боли.

Двадцать лет она злилась на отца, пытаясь поддержать мать и скрыться от грусти. И что в итоге? В начале года Лилия переехала в Таиланд с новым мужем. Оставила дочери квартиру и пустоту. Пусть Оле и исполнилось уже двадцать семь, но она по-прежнему скучала по матери, по её вниманию и заботе. Лилия работала в психоневрологическом диспансере, быстро поднялась по карьерной лестнице от участкового врача до заведующей дневным стационаром. В детстве Оля мечтала найти у себя какое-нибудь расстройство с волшебной буквой f, с которой начинались все диагнозы маминых пациентов. Надеялась, что, заболев, получит от мамы теплоту, которой так не хватало.

К счастью или к сожалению, у Оли не нашлось психических расстройств, а у Лилии – времени на дочь. Теперь она и вовсе уехала в другую страну.

Лишившись матери, Оля неожиданно обрела отца, но всего на несколько мгновений. Не успела обрадоваться, как вновь потеряла, на этот раз, видимо, насовсем.

Ни семьи, ни друзей, ни отношений. Даже кота у Оли не было. Одна. Всегда одна.

Снег продолжал падать, лёд сверкал под светом фонарей, люди сновали по своим делам. Никому не было дела до красноволосой девушки, которая облокотилась о перила набережной и рыдала. Оплакивала свою судьбу, наполненную болью и одиночеством.

Оля не знала, сколько так простояла. Она не чувствовала холода. Хотела раствориться в воздухе, перестать существовать. Зачем нужна жизнь, если в ней никого нет?..