Драконья лётчица, или Улететь от полковника не выйдет

– Почему ты здесь и в таком виде?

Все, что пришло ей в голову, это высунуть из-под плаща руку с браслетом.

– Я приняла присягу! Я буду летать, отец.

Касандре хотелось сказать это с гордостью, она столько раз представляла это в мечтах. Но вышло как-то жалобно и пискляво.

– Это просто недоразумение, – тут же выпятил грудь капитан Сайледин. – Девушка попала сюда по ошибке. Шеврончик ей мы не выдали, и браслет курсанта через сутки исчезнет сам собой. Привести ее к присяге – глупая шутка капитана Горностайчика. Его растрогали слезы девушки и ее рассказ про мечту о полетах. Ну, вы…

– Горностайчика? – Тяжелый взгляд главы рода Воронковых, казалось, навылет пронзил грудь капитана. Светловолосый красавчик побледнел и стушевался.

– Позвольте представиться: майор Листиков. – Целитель, поняв, что Клименту, как двуликому, сейчас может сильно не поздоровиться, решил переключить внимание мьеста Воронкова на себя. – Видите ли, все немного не так. Капитан просто выполнял приказ. Присягу должны были принять все кандидаты согласно списку, утвержденному лично полковником Хордингтоном. И ваша дочь в списке была.

– Но она представилась парнем! Попала в список обманом! – немедленно взвизгнул Сайледин, ткнув в девушку пальцем. – Шеврон я не выдам! Девицам не место в армии! Вам лучше выдать ее замуж, раз…

В темных глазах обоих воронов вспыхнули алые точки.

– Я думаю, мы сами решим, что лучше для нашей дочери! – В голосе старшего Воронкова слышался зловещий намек на то, что толстяк ходит по грани. – Что с ее одеждой?

– Ее скинул дракон, – влез в разговор туповатый курсант, которому пока не досталось внимания крылатых. Он еще не понимал, что иногда лучше помолчать.

Рывок за шиворот затрещавшей новенькой формы – и вот уже дурень трепыхается под суровым взглядом Касиного приемного отца.

То, как Кайр трепанул противного прыща за шкирку, немного порадовало девушку, со страхом ожидавшую своей участи.

– Как моя дочь оказалась на драконе? – Вопрос прозвучал настолько тихо, что был еле слышен, но всем стало не по себе.

Касандра шокированно смотрела, как штаны с красивыми золотистыми лампасами становятся мокрыми. Ябеда оказался еще и ссулявым трусом.

– Господин Воронков! Отпустите моего племянника! – Трясясь как студень, Сайледин брезгливо поморщился, но все же кинулся на защиту опозорившего его родственничка. – Здесь вам не земли вашего клана. Все ответы на свои вопросы вы получите от полковника Хордингтона, как только он вернется, а сейчас я прошу просто забрать с территории корпуса вашу дочь. Тем более что у нее, по заверениям нашего целителя, майора Листикова, есть некоторые проблемы со здоровьем.

– Кайр, забирай сестру. – Воронков обжег тяжелым взглядом всех собравшихся и, легко подпрыгнув, перекинулся. Взмах его крыльев повалил белого как простыня курсанта Сайледина, не успевшего увернуться от мощного порыва воздуха.

– Отец вернется за ответами. – Молодой Воронков посмотрел на дедулю целителя. – Приготовьте ее вещи. Ваши мы вернем.

Двуликому несложно было определить, кто поделился с девушкой одеждой, и он был рад, что это не Горностайчик. Климента он знал весьма шапочно, но считал его неплохим парнем и проблем капитану не желал.

Отдав Касе артефакт для полетов, Кайр ловко подкинул ее в воздух. Приземлилась девушка уже на шелковистые, скользкие перья брата. Он подхватил ее, успев обернуться и расправить крылья.

Последним, что слышала опять глотающая слезы Касандра, взмывая в небо на спине Кайра, было:

– Как она приземлилась на ворона! Прирожденная летунья. Талант!

Кажется, это были слова дедули майора.

Глава 5

«Надо торопиться! Быстрее!» – словно крошечными гномьими молоточками стучало в висках летящего на драконице Иерра.

Полковник гнал свою Метель так, будто участвовал в соревнованиях между корпусом летунов и пограничной драконьей эскадрильей. Асиешс на своем ящере остался далеко позади вместе с красноглазым беглецом, магически привязанным артефактом.

Полковник тщательно проанализировал свои приказы перед отлетом, и тревога, прокравшаяся в его сердце, усилилась.

Иерр Хордингтон не имел права оставить вместо себя кого-то еще при наличии в расположении действующего заместителя по хозяйственной части. Другое дело, если бы интендант был в отпуске. Сейчас же можно было разве что составить официальный приказ на иное лицо, на бумаге. Его надлежало заверить в штабе летной эскадрильи у зам. по тылу, курирующего подготовку и повышение квалификации летунов. На это совершенно не было времени, да и заняло бы несколько дней. Бюрократия среди штабных цвела пышным цветом.

«Лишь бы хмырхов Сайледин не решил сунуться в целительскую».

Хордингтон дернулся от резкого маневра своей драконицы, вздумавшей не вовремя шугануть пролетавшую близко пару орлов.

– Аушт… Метька! И ты туда же. Давай домой, милая. Быстрее… О! Что там? Проверка, что ли, из эскадрильи?

Почти долетев, Иерр, прищурившись, разглядел, как над полигоном взмывают две крошечные точки.

– Надеюсь, капитана они отвлекли. Любит он пустить пыль в глаза, оставшись за командира. – Полковник усмехнулся, припомнив, как интендант важным индюком выступает перед гостями, демонстрируя благополучие вверенного его хозяйственности корпуса, но тревога никуда не ушла.

«Не мог же сам Жербон проверяющих вызвать? К тому же они бы тогда меня дождались, – рассуждал он, подлетая и осматривая пустой плац. – Странно. Обычно при отбытии важных лиц строится весь списочный состав, а тут никого. Точнее, вон несколько человек у артефакта, и все».

Драконица плавно опускалась, описывая круги, а потом спикировала к земле, направленная твердой рукой полковника прямо к группе мужчин, яростно спорящих у камня присяги.

«Листиков тут? А курсант из новеньких что здесь делает?» – неподдельно удивился Иерр, соскользнув со спины Метели. Он торопливо направился в сторону наблюдавших его приземление подчиненных и громко распорядился:

– Докладывайте!

Хордингтон с недоумением и толикой брезгливости заметил, как шарахнулся от его драконицы мордатый курсантик, пытаясь прикрыть ладонями темные сырые пятна на штанах. А еще насторожился от того, как при виде его просиял Горностайчик. Капитану явно не терпелось высказаться, но субординацию никто не отменял. Докладывать должен был Сайледин.

– Господин полковник, – бодро начал толстяк, преданно уставившись на начальство. Он даже почти не моргал, пуча заплывшие жиром глазки в попытке скрыть поднимающуюся в душе панику. Не ожидал Жербон Сайледин, что полковник вернется так быстро. Кажется, улетающие Воронковы еще даже не успели скрыться за горизонтом. Конечно, капитан очень надеялся, что Хордингтон их не увидел.

«Все же полковник как-никак чистокровный человек, а не шерстистое подобие мехового блохастого коврика, как надоедливый выскочка Горностайчик, – рассуждал он про себя. – И все бы было гораздо быстрее, не вмешайся в это дело заплесневевший в своей целительской старикашка майор. Чего этому старому пню не сиделось со своими порошками и микстурами?!»

Капитан злился про себя, но докладывал бойко, делая вид, что ничего не случилось.

– Все кандидаты присягу приняли. Посторонних на территории корпуса нет!

«По сути ведь и девчонка присягу приняла, и посторонних нет, улетели, – подбадривал он сам себя, потея под парадным мундиром и крепко сжимая толстые пальцы, чтобы никто не заметил, как они дрожат. – Врать начальству не стоит, но и всю правду говорить не обязательно».

– Значит, были посторонние? – Полковник посмотрел аккурат в ту самую сторону, где, уже почти неразличимые, неслись в небесах две огромные черные птицы, унося с собой курсанта с косичками. – Кто явился? Внеочередная проверка? Или гости из эскадрильи мимоходом заглянули?

– Н…да. Гости, – не вдаваясь в подробности, опять попытался извернуться интендант. Вроде и снова не соврал.

Климент Горностайчик за его спиной прямо извелся весь от злости, а еще двуликого до тошноты раздражал запашок от стоящего неподалеку жабьего племянничка.

– Господин полковник, разрешите доложить, – к огромному облегчению капитана Горностайчика, вступил майор Листиков, решив, что доклад замолчавшего Сайледина окончен. Все же командир корпуса лично поручил ему необычную больную.

– Докладывайте, майор. – Сердце Иерра болезненно сжалось от дурного предчувствия. – С вашей пациенткой все в порядке?

Полковник, прищурившись, просверлил взглядом пожилого целителя, пытаясь понять, насколько все может быть плохо.

– Сейчас о состоянии мамзель я могу только предполагать, – нимало не стушевавшись под грозным взором начальства, пожал плечами лекарь. – Касандра Воронкова уже не является моей пациенткой, поскольку, несмотря на принятие присяги, покинула расположение корпуса.

– Покинула? Добровольно? – было единственное, что смог выдавить из себя полковник, совершенно не понимая поступка этой взбалмошной девчонки. Его душу просто раздирали на куски противоречивые эмоции и вопросы, пока не находящие ответа.

Зачем приняла присягу, если ушла? Куда ушла? Точно ли хотела летать? Может, пришла в себя, осознала опасности обучения, службы и испугалась?

Иерр не понимал, что произошло. Мозг, верой и правдой служивший полковнику Хордингтону, вдруг забуксовал, не желая выстраивать привычные логические цепочки. Все произошедшее, начавшееся с прерванной присяги, было каким-то странным. Так рваться, чтобы все внезапно бросить?

– Капитан Горностайчик? – Не дождавшись ответа от лекаря, вопрос двуликому он задал неспроста. Пока Порфирий Майхарыч осторожно сформулирует в деликатных выражениях картину произошедшего, двуипостасный выложит все как на духу, четко и ясно.

– Мисель забрал глава рода. Присягу курсант Воронкова приняла. Знак отличия проявился. Мьест Воронков, вызванный капитаном Сайлединым, забрал дочь. Выдать курсанту шеврон, закрепляющий место в корпусе, интендант отказался. – Голубые глаза капитана из-за красных проблесков ярости сейчас были почти лиловыми.

– Горностайчик, седлайте мне Менчика. Живо! – тут же кивнул в сторону драконятника Иерр.

«Значит, в девушке я не ошибся. Касандру увезли, – выдохнул он про себя. Картина прояснилась, и Хордингтон с трудом сдерживал рвущиеся наружу ругательства и огромное желание, нарушив все уставные предписания, набить заместителю его жирную лощеную рожу. – Только курсантов у нас из корпуса не воровали! Курам на смех!»

Сейчас полковник понимал, что только на шустром крошечном драконе-разведчике он сможет догнать уже исчезнувших в небе двуликих до того, как они достигнут земель клана. Времени на выяснение отношений с обнаглевшим интендантом не было, следовало торопиться. Но все же попортить Жербону кровушки очень хотелось, и Хордингтон кивнул на смутно похожего на дядюшку племянничка, делая вид, что понятия не имеет, кто он такой.

– Кто этот курсант?! – Пока Климент стремительной молнией унесся в драконятник, Иерр ткнул в маявшегося рядом с Сайлединым увальня, отчего тот сжался и побледнел. – Почему в таком виде?! Ему, значит, шеврон выдали, капитан? Он не изъявил желания покинуть корпус?

– Курсант Осеррий Сайледин, – бросив злобный взгляд на подставившего его племянника, попытался исправить ситуацию Жербон. – Мальчик всегда мечтал об этой чести, господин полковник! Он покинет расположение корпуса, лишь окончив его и получив гордое звание летуна. Парень не виноват! Воронковы были в ярости из-за своей дочери, и мой племянник просто попался им под горячую руку. Вы же должны понимать, что двуликие со своими инстинктами…

– Довольно! – резко прервал его разглагольствования полковник. – Разбираться буду, когда вернусь. Вы вновь остаетесь за командира, но помните, – усмешка Хордингтона сейчас напоминала оскал, – кому больше дано, с того и спрос больше!

Развернувшись, Иерр бегом бросился навстречу Горностайчику, который вывел из драконятника словно оживший всполох пламени. У дракона было гибкое юркое ярко-красное тело, короткие лапы с мощными когтями, хищная пасть и необычные треугольные острые крылья с костяными крюками-наростами на сгибах сочленений.

Менчик был небольшим хищным драконом, полуприрученным и не очень адекватным. Курсантов к нему не подпускали даже на пушечный выстрел. Содержался ящер отдельно от остальных и отличался буйным норовом. Даже сейчас, в ошейнике, обвешанном артефактами, он почти не слушался Климента, злобно рявкал, пытаясь взлететь и стряхнуть капитана, репейником повисшего на упряжных ремнях. Метель, у которой этот недомерок мог спокойно проползти под брюхом, нервно забила хвостом, взревела и попыталась прикрыть полковника собой.

– Ну, ну, – Иерр ловко обогнул верную крылатую подругу и, проходя мимо, потрепал ее по чешуйчатой шее, – все будет хорошо. Отдохни, – шепнул он ей, подскочил к Менчику и одним прыжком взлетел на него. Оказавшись у зверя на спине, полковник сразу намертво сдавил ногами скользкое тело и до предела дернул на себя вырванные у Горностайчика ремни.

Взлет вышел почти вертикальный. Алый дракончик плясал под ним, как огненный ручеек, крутился атласной лентой и хитро складывал крылья, кидаясь из стороны в сторону словно припадочный. При этом он еще пытался, изогнув шею, цапнуть полковничьи сапоги то с одного бока, то с другого.

Намотав ремни на запястья, Иерр нащупал в выемке у седла два артефакта и, поморщившись, пришлепнул один из них на кисть левой руки. Тонкое острие пробило кожу, и центральный кристалл на круглой кнопке, присосавшейся к кисти, покраснел.

Парные артефакты, прозванные среди летунов «кровососы», позволяли на какое-то время слиться сознанием с драконом и внедрить в мозг зверя список необходимых задач. Конечно, воспользоваться ими без вреда для собственной психики мало кто мог, воля летуна должна была переломить инстинкты дракона.

Второй экземпляр был резко вдавлен в хребет Менчика. Алый ящер даже не дернулся. У него в этом месте уже давным-давно образовалось обросшее чешуйками отверстие, так что дракон, в отличие от своего наездника, никаких неудобств не испытывал. Но это было только до того, как железная воля Хордингтона ворвалась в его сознание и направила в погоню, нарисовав образ огромных иссиня-черных птиц.

«Добыча! Погоня!»

В мозгу хищника мелькнуло удовлетворение и азарт. Желание летуна-человека догнать и отобрать он понял хорошо и перестал сопротивляться. Пока приказ соответствовал стремлениям и желаниям крылатого ящера. Стремительный алый всполох разрезал небесный простор, стрелой рванувшись в нужную сторону.

На плацу с облегчением выдохнули наблюдавшие за этим капитан Горностайчик и целитель Листиков. Каждый раз, когда седлали Менчика, это была лотерея, ценой которой могла стать жизнь.

Интендант скрипнул зубами, сжав их так сильно, что его давно расплывшийся подбородок попытался принять некогда мужественные квадратные очертания.

– Идем, Осеррий, – ткнул он племянничка, раззявившего рот вслед полковнику. – Выдам другую форму, пока остальные не увидели! Позорище!

Жербон дернулся, как от пощечины, услышав после своей фразы ехидное фырканье двуликого за спиной. Судя по всему, капитан Горностайчик, которому до интенданта было не добраться, не собирался оставлять курсантов в неведении о неприятности сайлединского племянничка.

Только вот, размышляя об этом, раздосадованный интендант судил капитана по себе. Климент совсем не собирался гнобить противного парня, если тот не будет гадить однокурсникам и доносить обо всем высокопоставленному дядюшке. Фыркал он исключительно от мысли о том, как отреагирует старший мьест Воронков на догнавшего их полковника.

«Как бы вместо курсанта с женой не вернулся», – эта пришедшая на ум Горностайчику мыслишка и вызвала услышанное Сайлединым ироничное фырканье. Все остальное было лишь случайным совпадением.

Климент уже успел увести белоснежную драконицу полковника в ее вольер и вернуться к ожидавшему его Порфирию Майхарычу, когда из облака с трубным тревожным ревом вынырнул другой отправившийся на поиски дракон с Асиешсем. Ящер, тащивший на призрачном артефактном поводке своего красноглазого сородича, выглядел уставшим и измочаленным.

Рев дракона был такой, что в казармах пораспахивались все окна, а из общежития для служащих выскочили собранные словно по тревоге преподаватели.

Впрочем, как оказалось, это и правда была тревога. Новости, которые озвучил змей, ошарашили Горностайчика и остальных.

– Поднято четыре звена летной эскадрильи, – скатившись со своего дракона, прошипел драконовед. – Поступила личная просьба к адмиралу от графа Нейрандеса.

– Зачем его милости летуны? Тьфу ты, я-то думал… – сплюнул на камни и сунул за пояс парные топорики приземистый полугном со взъерошенной короткой бородой, преподаватель артефакторики и механики. – Чай, не война?!

– Контрабандисты. Торговцы живым товаром на границе земель кланов. С добычей. – Глаза змея горели кровавыми рубинами. – Они рискнули сунуться на земли двуликих. Граф взял под опеку приют попаданок. Зачем ему это надо, много слухов ходит у наших. Говорят, какая-то из них ведьмой оказалась и приворожила его сиятельство, а может, еще чего. Только факт остается фактом. Караван с теми барышнями захватили. Кто-то бандитов прикрывает. Я с квартой от эскадрильи в воздухе чуть не столкнулся. Просили выставить патрули из старших курсов, с сигналками. Вот ведь твари, опять зашевелились! Где полковник?

– Полковник Хордингтон улетел, я за него. – На крылечке склада показался капитан Сайледин. – Приказа из штаба не поступало. Что за личные неуставные просьбы? Рисковать курсантами? Всем разойтись! Кадровые сами справятся вместе с местной стражей. Я такую ответственность на себя не возьму, еще и из-за каких-то безродных голодранок.

Толстяк повелительно махнул рукой, но внезапно, изобразив на роже сочувствие и тревогу, поинтересовался у помрачневшего змея:

– Где, вы говорите, бесчинствовали бандиты, Асиешс? Ну не можем мы рисковать курсантами и драконами. Поймите вы…

– Там. – Инструктор-драконовед неохотно ткнул в сторону и, ссутулившись, побрел к драконятнику. Выставить патрули без прямого приказа корпус и правда мог только на свой страх и риск, а Сайледин всегда был блюстителем устава до мозга костей. На чем-то настаивать не было смысла. Надо было почистить своего Шаа и устроить в вольер красноглазого.

В свое время Асиешс был единственным из всего гнезда, кто уцелел, когда через их поселение проходили контрабандисты, пытаясь скрыться от погони. Они тогда вырезали всех, кто мог навести на след. Крошечный змееныш уцелел лишь чудом, нырнув в колодец и просидев там двое суток. Его, полумертвого, достали королевские летуны, нечаянно зацепив ведром и услышав стон. Контрабандистов драконовед ненавидел люто и понятия не имел, что направление, указанное им сейчас, было то самое, куда в погоне за курсантом Воронковой улетел командир корпуса полковник Хордингтон.

Глава 6

Скорость Менчик развивал большую, да и маневренность у хищного дракончика была выше всяких похвал. А получив направление и цель, он ни на что не отвлекался, в отличие от своих более крупных собратьев.

Черные точки летящих двуликих скоро показались на горизонте и стали приближаться. Все же один из Воронковых нес на себе Касандру. Хоть девушка и была легкой, но из-за нее скорость воронов была существенно ниже обычной. К тому же глава рода просто направлялся домой. Торопливость не была приоритетной. Ни о какой погоне они понятия не имели и уйти от нее цель не ставили.

– И-и-ираур!

Визгливый рык крошки-дракона заставил все семейство с недоумением обернуться. Кася с тревогой пыталась понять, что за алая клякса так вопит в небе и насколько опасно это шумное существо. У двуликих зрение было не в пример острее, и оба ворона прекрасно разглядели и дракона, и что на его спине сидит наездник.

Еще пара воплей-сигналов, раздавшихся под облаками, – и двуипостасные, переглянувшись, закружили на месте, давая летуну приблизиться.

Оставаться в небе рядом с оседланным, но более крупным и, как они прекрасно знали, хищным драконом у Воронковых желания не было, поэтому глава рода лег на крыло, дав команду сыну идти на посадку. Если драконий летун желал поговорить, то делать это было удобнее стоя на твердой земле и в человеческом облике.

Внизу между деревьев как раз наметилась небольшая прогалина, туда и опустились Воронковы для встречи неожиданного преследователя.

«Полковник Хордингтон!» – ахнула Касандра про себя, наконец разглядев седока, приземляющегося на алом драконе.

Она не верила своим глазам и вполне искренне ломала голову, зачем командир корпуса их догнал. На то, что мужчина полетел, чтобы вернуть ее в корпус, Кася даже не рассчитывала. Она предполагала, что, узнав о присяге, полковник хочет выяснить обстоятельства, чтобы наказать виновных, и собиралась взять всю вину на себя, по возможности обелив доброго майора Листикова и порывистого капитана Горностайчика.

Крайне раздраженный, даже сердитый, полковник, спешившись, повел себя очень странно. Для двуликих его выходка была полной неожиданностью и, откровенно говоря, немножко попахивала неуважением. Иерр практически проигнорировал главу рода, лишь легким кивком обозначив приветствие, и гаркнул на всю полянку так, что в кустах, наверное, вся живность затаилась:

– Курсант Воронкова, приказываю подойти для получения шеврона и проследовать в расположение корпуса! – Треугольничек с драконьим крылом блеснул золотом в его руке, маня к себе девушку.

Но сияние вожделенного знака, как и самого полковника, от уже шагнувшей вперед Касандры мгновенно перекрыла спина приемного отца. Глава рода Воронковых не мог позволить так просто забрать дочь. Этот человек должен был понять, что, даже будучи приемной, Касандра находится под защитой клана. К тому же, обвинив ее в обмане и мошенничестве, капитан Сайледин попытался запятнать репутацию всей их семьи. Кто-то должен был взять на себя ответственность за произошедшее и, возможно, даже понести наказание.

Наркир Воронков намеревался прояснить всю ситуацию здесь и сейчас. Раз и навсегда.

Задохнувшейся от волнения Касандре казалось, что мужчины мерились взглядами целую вечность. Учитывая возраст и опыт двуликого, первым не выдержал все же полковник Хордингтон. Глаза он не отвел и, заговорив, все же попытался показать, что он в своем праве, но с главой воронов этот номер не прошел.

– Господин Воронков, ваша дочь приняла присягу, и ей надлежит вернуться в расположение корпуса для прохождения обучения. – Иерр говорил убедительно, сухим казенным языком, пытаясь внушить ворону, что его дочери необходимо следовать предписанию и уставной дисциплине.

Ответом на его слова было ироничное хмыканье и кривая усмешка, исказившая породистые черты бледного лица Наркира.

– Вернуться? Присяга? Право, полковник, в вашем корпусе о воинской службе знают не больше, чем только проклюнувшиеся птенцы. Меня вызвали ваши подчиненные, чтобы я забрал Касандру, вылили ушат обвинений в ее недостойном поведении, четко заверили, что присяга фальшивая и исчезнет, как рассветный туман, стоит нам улететь на свою территорию…

Ворон только что не сплюнул, вспомнив раскормленную морду неприятного человека в погонах, смердящего ненавистью, страхом, жадностью и упивающегося сознанием собственной значимости.

– Я не желаю, чтобы дочь нашего рода подвергали унижению за ее желание обрести крылья. Каждый чувствует свободу по-своему. Касандра молода и, следуя за мечтой, не понимает, через что ей, возможно, придется пройти и с чем столкнуться. Ваш шеврон того не стоит. Ей просто не дадут нормально встать на крыло…

В почти незаметно дрогнувшем голосе скользнула нотка тоски отца, как если бы он имел ребенка-калеку. Старший Воронков даже себе не признавался, что со временем привязался к беспокойной человечке, которую по просьбе жены согласился забрать из приюта попаданок. Чем эта шустрая и бойкая, как галчонок, черноволосая девчонка взяла его за душу, он не знал, но она воспринималась им почти как часть себя, как все его родные птенцы.

Иерр вздрогнул, как от пощечины, и все-таки отвел глаза. Приходилось признать, что все сказанное двуликим – неприглядная правда, но отпустить девчонку, так отчаянно рвавшуюся в небо, он не желал. Ведь семья Воронковых не даст ей крыльев. Даст защиту и стабильность, но будет оставлять на земле, когда они сами будут взмывать под облака, уносясь в воздушных потоках все выше и выше.

– Я признаю вашу правоту, – с трудом выдавил он из себя, пытаясь подобрать аргументы, – только ошибки здесь нет. Артефакт присяги не реагирует на пол, личностные качества или расу. Он ясно указывает только на одно: пригоден ли кандидат к летному делу. К тому же не думаю, что ваша дочь менее достойна стать курсантом, чем, к примеру, тот же Осеррий Сайледин или любой другой из принявших присягу новичков. От лица корпуса Касандре Воронковой не предъявлено никаких обвинений, и я лично заверяю вас в том, что при должном желании и усердной учебе она станет первоклассным летуном.