Странноведение. Маленькая городская сказка

По дороге в неизвестном направлении, предположительно в сторону дома, он столкнулся с чем-то загадочным и испугавшим его. Этот парк с его сырым лесным запахом притягивал мысли Лебедева снова и снова. Это два.

Все это происходило вблизи, как оказалось, от Низовья, от Борисыча. Это три.

Борисыч, правда, совершенно не заинтересовался, что было не похоже на него. Это Лебедева огорчало. Но на факт номер четыре это не тянуло.

А тянуло на четвертый факт то обстоятельство, что самостоятельно и быстро узнать ночной маршрут не удалось. Как вдруг оказалось, все, что касается трамваев и путей их следования, окутано плотным туманом. Строго воспрещено.

Одинокий Сторож и его свирепая зверюга Граф стали фактом пятым.

Было ощущение, что во всей этой цепочке уже есть и шестой пункт, и седьмой, и, может быть, даже восьмой, но они пока не оформились.

Размышляя, взвешивая и прислушиваясь к своим ощущениям, Лебедев дошел до дома. Под входную дверь был засунут сложенный вдвое листок. Записка. От Борисыча.

«Сегодня у нас посетители говорили разное. Ты бы съездил и посмотрел сам ремонт в Ремесленном.»

Борисыч, как всегда, был краток. Лебедев прикинул, его друг абы что говорить и советовать не станет, не в его привычках. Да и до вечера как раз можно обернуться до Ремесленного и обратно, разузнать там все и посмотреть. Даже и к Борисычу, может быть, удастся заскочить ненадолго.

Трамвай тряс, грохал и иногда звенел. Куда конкретно нужно ехать, подсказали заголовки газетных статей в магазинчике напротив дома. Теперь, сделав две пересадки, Лебедев трясся в стареньком трамвайчике невесть куда, на окраину Ремесленного, на край Города, к городской стене.

Машинист по громкоговорителю объявил остановку, «Кустарей», и предупредил, что тротуар рядом на ремонте, нужно быть аккуратными.

Лебедев сошел, походя вспомнив рассказ Сторожа о том, что раньше этот маршрут был в ведомстве их депо.

Сошел, оглянулся и не поверил своим глазам.

Трамвай, звякнув на прощанье, уже скрылся за поворотом, а Лебедев все стоял, ошеломленный.

Он был на той самой остановке, на которой очутился прошедшей ночью. То, что это была именно она, а не какая-то очень похожая, он нисколько не сомневался. Вокруг все сейчас было иначе, но это была она! И все было и то же, что и ночью, и совсем не то.

Да и днем все выглядело по-другому. Горки, на которой бы стояла остановка, не было, зато за ней пути давали крутой вираж. Так, что трамвай уже через мгновенье скрывался за выросшим здесь же за утро выцветшим желтым зданием, на вид брошенным совершенно.

Остановка – крохотная будка, выложенная из желтого кирпича; на ветру трепещут отрывные листочки с номером телефона – объявление; согнутый фонарь, как будто кто-то в него врезался, светит, не смотря на еще яркое солнце; клумба – белый горшок с голубой каемочкой, чистая рыхлая ровная земля без комков, без цветов и сорняков.

Лебедев какое-то время потоптался вокруг остановки, прочитал объявление. Написано было от руки мелким нервным почерком «найдена собака», несколько раз был написан номер телефона нашедшего. Листок с номером никто ни разу не оторвал.

И что бы это могло значить? Вопросы уже начинали роиться в голове Лебедева. А он в этот момент даже не мог понять, что толком чувствует. Все в нем было и пусто, и переполнено его приключением, и азартно, и даже страшновато. В самом деле, почему здесь все не так? Почему за утро все поменялось? Или наоборот, все сейчас так, как и было всегда, а ночью все было не так. Понятно, почему отсюда не видно Часовой башни. А, ну да, ночью он бы ее все равно не увидел. Сейчас Лебедев это позабыл.

И совершенно непонятно, как трамвай, который каким-то витиеватым маршрутом идет из района Науки в Торговый (и наоборот), оказался на другом конце Города. Это что ж за маршрут такой?

Вопросов много. Ответов ни одного.

Ну ничего, решил Лебедев, в котором сейчас победил азарт, это пока ни одного, найдем ответы.

Сейчас Лебедев решил пройтись вдоль путей. Отчасти повторить ночной маршрут. Отчасти – потому что уж больно много различий.

Он, необъяснимо для самого себя, зачем-то оторвал листок с номером телефона с объявления о найденной собаке без примет и пошел вдоль путей.

Сейчас, если идти по ходу следования трамвая, по левую руку стояли дома и лавочки, сплошь аккуратные и низкорослые – это совпадало. Так же по левую руку в некотором отдалении ровной полосой стояли высокие электрические фонари. По праву руку совпадений не было. Справа вдоль трамвайных путей вился узкий тротуар, сейчас наполовину разобранный (камни лежали аккуратными кучками здесь же). За ним, правее, кое где торчали деревца. Туи что ли. И все. Дальше шла городская стена. Толстая, надежная, старая, как сам Город.

И пахло сейчас разогретыми за день на солнце камнями, пылью и какой-то железнодорожной (другого определения Лебедев придумать не мог) смазкой. Запахи были хорошими, родными, теплыми и совершенно летними.

Но в них не было места запаху леса, этому смешению влажной земли, растущей и отмирающей зелени, смолы деревьев, хвои.

Появись сейчас хоть нотка, хоть намек на этот запах, это было бы чужим здесь – в разомлевшем городском вечере.

Лебедев шел, не узнавал мест. Домики сменялись точными их близнецами. Фонари стояли ровным строем. Кое где на деревьях, если вдруг попадались лиственные, уже начинали желтеть листья, напоминая о том, что лето не вечно.

Справа по-прежнему все было ограничено стеной.

Разобранный тротуар не давал никакой возможности идти по всем правилам движения, а потому Лебедев шел между рельсов, оглядываясь, посматривая, не приближается ли трамвай. Несколько раз он отходил на разоренный тротуар, потом снова возвращался на пути.

Пройдя несколько остановок, он устал, окончательно убедился, что здесь ему больше ничего не светит – рельсы сворачивали от городской стены в Город, он решил дождаться первого же трамвая и поехать домой.

До дома он ехал долго, с пересадками по подсказкам машинистов. На его вопрос, нет ли здесь поблизости парков, машинисты только пожимали плечами.

Добравшись до дома, Лебедев рухнул без сил в постель, не расстилая ее, и моментально уснул. Спал он без снов.

Когда он проснулся, солнце уже давно поднялось. И, как и вчера, оно поднялось над Торговым районом. Туман Низовья уже ушел. Новый день уже шумел и суетился. Кот так и не пришел.

Лебедев с удовольствием ленился, решив не торопиться вставать с постели и поваляться хотя бы еще полчасика.

Однако, именно в тот момент, когда Лебедев это решил, в прихожей зазвонил телефон.

Пришлось вставать и идти отвечать.

Звонил Борисыч.

Поздоровались. Обменялись парой дежурных фраз о погоде, о приближении осени.

– Ну что, ездил на ремонт смотреть?

– Ездил вчера к вечеру.

– И как?

– Никак. Точнее, я не понимаю, как. А что я должен был там увидеть? Почему ты меня туда отправил?

– Да болтали всякое. Подумал, может быть тебе будет интересно посмотреть самому.

– А интересно было.

Тут Лебедев рассказал про остановку, что это она, та самая, на которой он сошел из пустого трамвая. Про то, что в остальном все и похоже, и не похоже.

– И нет там никакого парка, – заканчивал он, – И, ты понимаешь, когда я на елку эту наткнулся лицом, у меня было такое ощущение, что там, за ней, как сказать, ну как бесконечность что ли. Как будто там дремучий лес, там этих елок, сосен тьма. Запах такой был. А на деле там редкие туи какие-то и стена! И все! Ни деревьев, ни бесконечности, ни даже чудного того фонаря.

– Угу, угу, – Борисыч казалось, о чем-то размышлял.

– А все-таки, о чем болтали твои посетители? Почему ты отправил меня в Ремесленный?

– Чтоб ты своими глазами посмотрел на ремонт. А ты говоришь, ремонт – как ремонт. Кладку разобрали и не слишком торопятся собирать.

– Ну да.

– А ремонт, со слов вчерашних гостей, затеяли потому что там, рядом со стеной сначала тротуарные камни просто повело, вздыбились. А потом там корни появились.

– Какие корни? – не понял Лебедев.

– Деревьев. Это они пробились из земли, камни раздвинулись. Гости говорили между собой, но я жесты их видел. От большого дерева – по жестам выходило.

– О как. Дерево значит. Не было там ничего. Ни дерева, ни веток, ни пней, ни опилок. И корней тоже не было.

– Да там и не откуда. Там стена. А за стеной дорога. И ни парков там, ни посадок нет.

– Странно.

– Странно, – подтвердил Борисыч.

– Борисыч, а все-таки ночью я был именно там.

Оба немного помолчали. Потом Лебедев рассказал о своем посещении трамвайного депо, про Сторожа и Графа.

Попрощались в задумчивости. Борисыч обещал собирать все городские сплетни и взял с Лебедева обещание не ходить по ночам по Ремесленному, ясно же, что ничего там нет.

А потом целый месяц ничего не происходило. Точнее текла обыкновенная жизнь. Незаметно пришла осень. По утрам заметно холодало. Лебедев работал, пару раз в неделю ходил к Борисычу в надежде на какие-нибудь новости. Новостей не было. В Ремесленном заново уложили камни тротуара. В Новой реке выловили какую-то диковинную рыбу, теперь Институт Водных Ресурсов, Городской Исследовательский Центр, Гильдия Рыболовного Хозяйства и все детские кружки юных натуралистов с удовольствием изучали, обсуждали и спорили об этой находке.

В депо Лебедев за этот месяц не сходил ни разу. Он ругал себя за это всячески, собирался же захаживать, а сам…

Наконец, он решил, что нельзя откладывать и дальше, купил яблок и какой-то торт с обилием масляных розочек и листиков и отправился «в гости».

Сторож Лебедева сразу узнал, обрадовался. Даже Граф, казалось, тоже обрадовался Лебедеву. Тот аж растрогался и еще раз укорил себя за то, что так долго не мог найти время и навестить эту парочку.

Обрадованный Сторож даже разрешил Лебедеву зайти на территорию депо, правда не дальше его комнатушки – проходной. Да дальше и идти особо некуда было. Пустынная территория, рельсы, пара будок – ремонтные, подсобные сооружения, ангар (гараж, как это вообще называется) для трамваев и еще раз рельсы. И ни души в этот час.

Так они и сидели в сторожке, пили чай, говорили ни о чем. Сторож покуривал свои самокрутки, пуская белый дым, Граф грыз огромную старую и облезлую, пугающую свои видом, кость.

Сторож снова много вспоминал, Лебедев все больше слушал. А потом как-то само собой получилось, что Лебедев рассказал свое летнее ночное приключение. Уже без утаек, как это было в первый раз.

Сторож не удивился. Ну чего-то такого он на самом деле и ожидал. Давно, мол, он ждал чего-то такого, жалко только, что Лебедев сразу не рассказал.

В глазах Лебедева Сторож сразу оформился в загадочного персонажа, связанного со всеми мировыми тайнами и легендами.

А загадочный Сторож сказал, надолго задумавшись, только одно слово «Загород» и снова замолчал.

– Загород? – переспросил Лебедев.

– Конечно. А что же еще, если не Загород?

Сторож произнес это слово с большой буквы.

Лебедев еще раз спросил про Загород, уточнив, при чем здесь он. О Загороде никто ничего толком сказать не может, им даже попугивают детей, когда те не хотят слушаться.

Но здесь, сейчас и с Лебедевым!

Какой тут может быть Загород?

Сторож с азартом замахал на Лебедева руками. Так, что аж Граф оторвался от своей жуткой кости и стал следить за движениями Сторожа.

Как это, причем тут Загород? Да вы вдумайтесь, молодой человек! Вот вы, все ваши знакомые! Живете и ничегошеньки не знаете. Ничегошеньки, – веско повторил для солидности Сторож.

Лебедев, правда, вмешался, сказав, что ну отчего же ничегошеньки, есть некоторые, утверждающие, что посещали и посещают Загород. Да, их немного, но они есть, они могут порассказать про этот самый Загород много историй.

– Которых почему-то никто не рассказывает, – ехидно вставил Сторож.

Потом он помолчал и стал уже спокойно объяснять. Поймите, молодой человек, да почти никто из этих, якобы бывших и не раз в Загороде, на самом деле там не был. А может быть, и вовсе ни один из них. На самом деле есть, наверное, те, кто сталкивался лицом к лицу с Загородом. Но они предпочитают об этом не распространяться.

Лебедев сделал предположение, уж не сам ли Сторож один из тех, кто на самом деле был в Загороде.

Нет, сокрушенно покачал головой Сторож. Сам не был, хотя в свое время очень стремился.

Я, знаете ли, молодой человек, тоже когда-то вот совсем как вы узнал, что в Городе есть что-то еще. Был моложе, сильнее, смелее, я сразу этим заинтересовался. Я почти так же, как и вы, однажды столкнулся с Загородом. После этого долго пытался понять, что это, рыл, искал, мотался по Городу, но в итоге ничего конкретного.

Там слухи, сям слухи. Где-то кто-то что-то слышал, как где-то кто-то что-то видел. И в итоге я оказался здесь, в трамвайном депо.

У Лебедева раскрылся от изумления рот. Депо???

Да-да, закивал Сторож, в этом самом трамвайном Депо. У меня ведь тоже была история с трамваем. Я изучил все маршруты. Пешком прошел по каждому из них. И – ничего. Ничего даже отдаленно похожего на подсказку в этой загадке.

Но сейчас вам несказанно повезло. Я ведь с тех пор ничего не слышал о появлении Загорода. Сам не нашел ничегошеньки, а вот так никто ничего не приносил весточкой.

А то, что эти все, якобы Загородные следопыты – фигляры и врали, это было мне всегда ясно.

Загород… он не впускает абы кого, того, кто потом на всех углах будет об этом трезвонить. Но вам, вам повезло! Повторяюсь, несказанно просто! Вам мало того, что показался Загород, он еще и подсказку вам дал! Показал то место, где был, где вы его застали врасплох. Ну или он вас.

Да, Лебедев, сейчас и сам начал чувствовать, что эта тайна (Загород ли в самом деле?) не станет даваться всем и каждому, кто потом оповестит об этом весь Город. Какая же это тогда тайна?

– А как у вас было? – поинтересовался Лебедев.

– А было так. У меня тоже была ночь, – Сторож вспоминал, мечтательно глядя в потолок, со свистом втягивая дым самокрутки, – был дождь, я возвращался с чудесного дня Рождения одного своего приятеля. Как на зло не было ни одного трамвая. А возвращаться к приятелю я не хотел, как обычно боялся – надо ж, столько прождал, вот сейчас уйду, и обязательно покажется трамвай! Вечный закон подлости. Я мок на остановке уже очень долго, ругал себя, ругал дождь, который становился все сильнее, ругал уже вообще все и вся. И как-то сам не заметил, как к остановке подъехал трамвай.

Лил такой дождь, я так продрог, я был так зол, что запрыгнул в него, даже не посмотрев на номер! Да мне уже и все равно было, честное слово!

– И что, тоже заснули? – не выдержал и перебил рассказ Лебедев.

– Нет, не заснул. Ехал, смотрел в окно, чтоб не пропустить свою остановку. Ну не свою, а какую-нибудь, откуда дойду потом нормально до дома. Почему-то не догадался спросить машиниста. Смотрел, а дождь был такой, что вообще ничего не видно. Ну и показалось, что вот она – моя. Вроде огни знакомые в трамвайном окне мелькнули. Я быстро выбежал на остановке, трамвай тут же ушел. А я сразу понял, что остановка не моя, что я вообще не понимаю, где я оказался. И тоже, как вы, пошел вдоль путей. Просто мокнуть на остановке я не захотел.

Пошел, дождь потихоньку стих, меня это приободрило. Там, где я шел, фонарей практически не было. Редко – редко стоял где-то случайный. Я видел рельсы, видел черные здания, этого мне было достаточно. Но постепенно стало все же страшновато – где я вообще иду, куда. И тут я увидел свет фонаря, обрадовался. Дойду, думаю, осмотрюсь. А повезет – может где и название улицы разгляжу. Дошел до фонаря. А тот старинный. Огонь живой. Стекла толстые, мутные, неровные. (Лебедев аж заерзал на стуле). Под фонарем была лавка. Я тогда устал совершенно. Сел на лавку эту прикинуть, что теперь. Света мало было, но все же лучше, чем ничего. Сижу, значит, думаю, не дождаться ли тут и утра. Куда идти-то – непонятно.

И тут из-за спины моей подул ветер. Недолго дул, но был такой ледяной, морозный, что я моментально продрог. А еще на меня как будто с ветки дерева кто-то стряхнул хор-рошую порцию снега. Снега! Снега весной! Я подскочил, стал оглядываться. Ничего! Фонарь, лавка и я!

Я быстро убежал оттуда куда глаза глядят. И, как и вы, в два счета добежал до знакомого мне места.

Сторож немного помолчал. Промочил горло остывшим чаем и добавил:

– А добежал я до дома того самого приятеля, у которого гулял на дне Рожденья. Разбудил его, конечно. Объяснить ничего не смог. Попросился переночевать. Вот, как это было у меня, молодой человек.

Оба какое-то время молчали. Сторож снова вспоминал, Лебедев тоже вспоминал, думал, пытался анализировать и сделать хоть какие-то внятные выводы. Но тщетно.

– Вообще-то, – наконец он подал голос, – сейчас все это сильно похоже на синхронное помешательство.

– Да, похоже, – согласился Сторож, – но это не помешательство. Это точно. Это другое. Это Загород.

– Загород, Загород. Что такое вообще этот Загород? Что мы о нем знаем? Что мы можем о нем знать? И откуда у вас уверенность в том, что это он?

– Ну знаем немного, положим, но кое-что все-таки нам известно. Давайте только сразу отделять домыслы от фактов.

Начали они с фактов. И их было не особенно много. То, что Загород является тайной, покрытой мраком, знали все. Такая особая Терра Инкогнита. Городская Терра Инкогнита. Потому что без Города Загорода как бы не существовало. По крайней мере для жителей Города.

В разных источниках понятие «Загород» практически не встречалось. Не беря в расчет публицистику и периодику, Загород больше, конечно, фигурировал в романах. Особенно стоило отметить романы фантастические – вот уж, где можно было черпать сколько угодно и самой разной информации. Только была она выдумана, не проверена, противоречива. Романы! Что с них взять?

В народе, конечно же, ходило много легенд. О том, что за Городской стеной сплошь Загород (неправда, проверяли). О том, что Загорода нет (как знать, чего не знаешь). Представляли Загород чем-то вроде загробного мира, куда можно попасть, только навсегда оставив мир этот. Загородом пугали детей (не будешь слушаться, отправлю в Загород!)

Те, кто утверждали, что были там, конечно, всяческими фактами подтверждали подлинность своих историй. Иллюстрировали их яркими деталями и подробностями.

Обсуждая и вспоминая все, когда-либо услышанное, увиденное, касающееся Загорода, Лебедев и Сторож, как ни старались, одних фактов придерживаться не смогли. В итоге, нагородив кучу малу небылиц, они поняли, что нормальных твердых и ясных знаний нет. Ни у кого. Единственное, что хоть немного тянуло на правду, была небольшая статья из газеты тридцатилетней давности, бережно хранимая Сторожем.

Он вытащил ее из внутреннего кармана куртки, сложенную вчетверо, спрятанную в небольшой блокнот, и протянул Лебедеву со словами «есть тут у меня вырезочка, наткнулся, когда искал ответы». По виду вырезанной статьи можно было понять, что перечитывал и разворачивал Сторож этот газетный листочек много раз.

В заметке говорилось о том, что в Торговом районе, в Верхах при строительстве нового здания (ныне это была небольшая лавочка, торгующая всевозможными товарами для рукоделия) был зафиксирован загадочный случай.

Для стройки огородили довольно внушительный участок, завезли туда какие-то стройматериалы, подвезли экскаватор, даже начали понемногу рыть котлован для фундамента. Ночью, естественно, работы не велись. В совершенно обычное утро, придя на стройку, рабочие обнаружили всю стройплощадку занятой болотом. Собственно, стройплощадки они не обнаружили. Было самое настоящее болото. С камышами, кое где пузырящейся водой, ряской, шаткими холмиками земли, торчащими полусгнившими стволами деревьев. С запахом болота.