скачать книгу бесплатно
– Адерэль, сходи за Вастадором, – сказал Ирвин, – Надо рассчитаться с художником.
– О нет, нет, – скрестил руки Мадер, – Господин Мантени мне заплатил заранее. Я пойду.
– Останьтесь с нами на завтрак, – обворожительно улыбнулась Адерэль.
– Спасибо, – прошел к столу художник, – Пожалуй я останусь.
Ирвин кинул укоризненный взгляд на Адерэль. Ему стало как-то неловко, что он спустился вниз в пижаме и тапочках (Искрен всегда забывает об этикете, которому его учил Варад). Адерэль насупилась, но ничего не ответила. Потихоньку начали подходить остальные. Ирвин сел поближе к гостю, чтобы скрыть свой стыд от его глаз.
– Всех с новым утром, – бодро объявил Гва. – Кушайте, пожалуйста. Хорошо, что вы зашли, господин Мадер, – обратился он к художнику. – Я сделал ваш любимый фондан. А картину, если разрешит господин Ирвин, я бы хотел повесить в гостиной. Как вы на это смотрите, господин Ирвин?
– Картина будет в моей комнате, – хитро улыбнулся Искрен. – А для гостиной господин Мадер напишет какой-нибудь натюрморт.
– Для вас обязательно, – воскликнул художник. – Все сделаю.
– Господин Ирвин, не хотите собрать гостей? – Спросил Вастадор и добавил, – Надо отпраздновать новую картины.
– Я не люблю хвастаться, – холодно ответил Искрен. Ему было неловко признаваться, что у него нет друзей.
– Я рад, что вам понравилось, – принял за комплемент художник.
– Господин Мадер, а картины писать сложно? – Спросила Инвида.
– Все зависит от вдохновения, – немного подумал художник.
– Значит во время написания этой картины, оно вас оставило, – покосился на художника Ралад.
– Просто у господина Мадера не было музы, – заметил Варад. – Когда мы с Раладом пойдем в нашу любимую таверну, надо взять вас с собой. Там обитает много красивых муз, на любой вкус.
– Что за вздор, Варад, – вспыхнула Адерэль, – Искать музу в вашей таверне, все равно, что иголку в стоге сена. Не слушайте его, господин Мадер, и ни за что туда не ходите. Если бы потраченные минуты на бессмысленное общение имели вес, то руки бы их, – женщина кивнула на Варада, – сломались, не в силах его выдержать.
– Попрошу прощения, Адерэль, откуда тебе знать, какой должна быть муза? – Вмешался Ралад.
– Здесь я не соглашусь с тобой, – подхватил Варад, – Адерэль тоже может ею быть. Но мужчина должен быть готов, что она украдет его индивидуальность. Такие, как она, жадные собственницы до всеобщего обожания. Нет, господин Мадер, вам нужна музы попроще. Она должна быть вашей тенью, вашим отражением. Но вместе с тем быть всегда рядом. Быть частью вас.
– Так выпьем же за это, – поднял стакан вверх Ралад, – За муз, достойных таких гениев, как вы, господин Мадер.
– Пока об этом рано судить, – тихо сказал художник, – Я еще не стал гением. Две мои картины забрал господин Мантени и заказал еще одну. Больше я не писал.
– Не оставляйте попыток, господин Мадер, – поддержала художника Инвида, – Вот, как господину Ирвину понравилась ваша картина, что он не хочет ее ни с кем делить. У нас вот стены в гостиной пустые. Я уверена, мы вам что-нибудь закажем.
– Вполне возможно, – подключился Вастадор, – Мы можем позволить себе ваши картины. А что думаете вы, господин Ирвин?
– Гва, можешь заказать господину Мадеру картину, – ответил Искрен, в тайне надеясь, что она тоже будет писаться не меньше десяти лет.
– Огромная благодарность, – сказал художник и покрылся румянцем, – Господин Гва, что бы вы хотели?
– Водопад, во всю стену, – вмиг загорелся повар, – Вам понадобятся только краски. Хочу, чтобы он спускался по стене от потолка до пола. Мне постоянно некогда. Хочу хотя бы здесь любоваться водичкой.
Искрен подавился. Такого он не ожидал. Мало того, что будет на весь дом стоять запах краски, так еще и без того в людном доме будет находиться долгое время художник. А судя по тому на сколько у него затягивается работа…
– Это слишком, Гва, – строго сказал Искрен. – Пусть господин Мадер украсит тебе стены на кухне какими-нибудь овощами. На холсте. Новый гвоздь прибить разрешу, но рисовать на стенах – нет. Спасибо, что посетили нас, – Ирвин повернулся к художнику и протянул руку, – Гва определиться и мы закажем вам картину.
После этих слов Искрен встал и тем самым показал, что завтрак окончен. Все распрощались с художником, и он ушел. Ралад донес картину до комнаты Ирвина.
– Куда будем вешать? – спросил садовник.
– Вешать? – Удивился Ирвин. – Поставь за комод.
Ралад рассмеялся. Ему тоже не понравилось сие творение. Он поставил картину на пол у стены и пододвинул комод.
– Я думала, что вам понравилось, – грустно сказала вошедшая Инвида. – Может я заберу ее себе?
– Хочешь – забирай, – оскалился Ралад, – Но я второй раз двигать не буду. Доставай сама, как хочешь.
– Вот так, Инвида, господа относятся к искусству, – сказала Адерэль, облокотившись на дверь, – А еще мне ставят в укор, что я могу лишить индивидуальности. Пойдем, детка, с мародерами спорить, все равно, что гнаться за ветром. Бессмысленно, – последнее слово женщина произнесла по слогам.
Инвида и Адерэль ушли. Искрен почувствовал раскаяние. Может Адерэль права? Надо было поставить картину в комнату дядюшки. Все-таки он ждал. Но одному ему тяжелый шкаф не отодвинуть. А Ралад сейчас, как кипящий чайник, не осторожно притронься и плеснет на тебя кипяток. Слова Адерэль вскипятили его до максимальной температуры.
Ирвин подождал пока Ралад уйдет и, сев в кресло, потер виски. На завтраке все вели себя, как в улье. Сегодняшнее утро было невыносимо длинным и тяжелым. Оно придавило Искрена. Он почувствовал усталость и скуку.
Мужчина вышел на балкон и вдохнул свежего воздуха. Облокотившись на перила, Искрен остро почувствовал, что хоть он не один, но он одинок. Не с кем разделить этот прекрасный солнечный день, а потом и следующие. Не с кем сходить на прогулку. Не с кем пережить лютый холод зимы. Да просто помолчать не с кем. Кто-то из проживающих в особняке ему ближе, кто-то дальше. Но они чужие. Приспешники Ферапонта Мантени, доставшиеся Искрену в наследство.
– Господин Ирвин, выходите на улицу. Чудесная погода, я бы сказал. Выходите, а то плесенью покроетесь в этом затхлом особняке.
– Да, ты, Ралад, за словом в карман не полезешь, – ухмыльнулся Искрен и пошел одеваться. Свежий воздух остудил садовника.
Выйдя на крыльцо, Ирвин увидел сидящую на скамейке за садовым столиком Акедию. Старуха кончиками пальцев мяла листочек. На Ирвина она посмотрела грустными глазами. У Искрена не оставалось другого выбора, как подойти к ней.
– Я смотрю, вы нашли себе занятие, – сел он на против.
– Этот листик, Искрен, некогда рос, и дерево питало его, но пришло время, и он опал. Вот также опадем и мы. Какое-то время нас будут помнить, а потом все забудется. Искрен, спокойно муки старости не удастся пережить. Поверь мне. Скоро ты забудешь, какого цвета были твои прекрасные волосы. Кожа потеряет былую упругость, лицо избороздят морщины. Начнешь тлеть еще при жизни. Поверь мне, Искрен, это очень страшно. Смотри, – Акедия раскрыла ладонь и положила перед Ирвином желтый высохший листок.
– Что ты здесь опять тоску нагоняешь, – раздался бас Ралада, – Шла бы ты отсюда, старуха. Господин Ирвин, хорошо, что вы вышли. Пойдемте, покажу вам сад. Я ухаживаю за растениями. Они спокойны и не несут всякий вздор. Людям, можно подумать, матушка природа дала язык, чтобы они всякую чепуху обсуждали. В самом деле, все значимое делается в тишине, но как это объяснить этим…
– Всем здравствуйте. Можно с вами прогуляться?
К ним подошла Инвида, облаченная в спортивный костюм. Ее густые короткие волосы были забраны в хвост. Ирвин поприветствовал ее кивком.
– Пойдемте, – сказал Ралад, – оставим припыленную бабку оплакивать свою молодость. Она только и занимается этим. Это меня неимоверно раздражает. Ну, что встали, пойдемте.
Искрен и Инвида, чтобы гнев Ралада не обрушился на них, покорно пошли вслед за ним. Войдя в сад, Ирвин обомлел: какие красивые растения собрались в одном месте. Приятный запах дурманил его.
– Ралад, расскажи о своем чудесном саде, – попросил Искрен, поглаживая нежно-голубой цветок, похожий на облако. – Право, ты проделал большую работу.
– То, что вы трогаете – морозный Лавнитарн, – ответил садовник. – Многолетнее растение. Цветок, на который внимательным взглядом смотрит наша Инвида – Кисейница, прекрасная убийца.
– Кого она убивает? – Отшатнулась девушка.
– Пока только насекомых, но может, и не только. Она маленькая, поэтому ест только букашек. Пока. Если господин наш устанет от мерзкой старухи, я с радостью накормлю ею мой цветочек, когда он подрастет, – с нескрываемой злобой сказал Ралад, но тут же добавил, – Отойди, Инвида, моя Кисейница голодна, а то вместо Акедии съест тебя. Ты молодая и вкусная. Но, как я и сказал, моя Кисейница еще слишком маленькая – не осилит.
Ралад, смеясь, поманил их отойти от кровожадной красавицы. Кисейница расправила свои крупные розовые колокольчики и стала ждать. Несчастная муха прельстилась красотой и, ничего не подозревая, добровольно пошла на смерть. Искрен не мог смотреть на агонию несчастного насекомого и отвернулся.
– Все не то, чем кажется, господин Ирвин, – сказал упивающийся страданиями Ралад, – Кисейница убийственно красива. Смотрите, смотрите же.
Колокольчик медленно раскрылся. Ралад подошел к цветку и выкинул то, что осталось от мухи. От увиденного Искрену стало мерзко. Иной раз, идя по улице, мужчина смотрел под ноги, чтобы ненароком не раздавить ползущего муравья или божью коровку.
– Господин, вы так сентиментальны, – покачал головой садовник. – Вы почему-то не воротите нос от мяса, которое готовит Гва. Моя Кисейница тоже хочет есть. Тем более она избавляет вас от твари, от переносчиков разных болезней.
– Пойдемте домой, – опустив голову, сказал Искрен. – Я устал и есть хочу.
– Вы смотреть устали, – завопил Ралад, – А я, по-вашему, не устал все это возделывать, красоту вам наводил. Вот она, благодарность. Идите. Я останусь, побуду с теми, кто не устает от моего общества. Ты тоже уходишь, Инвида?! – И, не дожидаясь ответа, грубо толкнул девушку, – Убирайся.
Ирвин, не вступившись ни за Инвиду, ни за себя, медленно побрел в сторону особняка. У него не укладывалось в голове, как терпел этого эксцентричного человека дядюшка и почему продолжает это делать он. Девушка поравнялась с Ирвином и, не спрашивая позволения, ухватилась за его руку.
– Прекрасный сад возвел наш Ралад, не правда ли, – прищурила глаза Инвида. – Но долго там находиться нельзя. Вы это, я смотрю, тоже заметили. У Ралада много кровожадных растений. Непонятно, чем они его привлекают. Да и сам он какой-то непонятный.
Искрен не вслушивался в речи девушки. Он пребывал в неведении, что происходит в его жизни. Все казалось Ирвину странным. Испытывал ли то же самое Ферапонт Мантени?
***
Войдя в дом, Искрен и Инвида сразу пошли в гостиную. Стол был накрыт, а слуги уже сидели на своих местах. Гва стоял у окна, явно ожидая кого-то. Адерэль в нетерпение барабанила пальцами по столу и, увидев вошедших, не преминула отметить их опоздание:
– Гва, господа пожаловали. Мы здесь голодные сидим, а они даже не торопятся. Я, конечно, понимаю, что вы, Ирвин, нас ни за кого не считаете. Но долю уважения я… мы заслужили. Можем приступать, Гва.
Женщина скрестила руки, всем своим видом показывая недовольство. Варад лишь посмеялся и подмигнул Искрену.
– Где Ралад? – Спросил повар, раскладывая приборы.
– Остался общаться со своими отвратительными растениями, – наклонила голову в сторону Инвида. – Он считает их умнее тебя, Акедия. Да-да, так и сказал.
– Это что же я такая дурочка, что какой-то вшивый цветок умнее меня? – Хныкнула старуха, и одинокая слеза скатилась по ее щеке. – Ирвин, вы тоже считаете меня дурочкой?
– Да перестаньте же, – сам того не ожидая, крикнул Ирвин. – Сейчас ни слова больше, пока не закончит есть последний. Рты разрешаю открывать только для сами поняли чего. Глубоко надеюсь на ваше послушание. После прошу остаться. Мне с вами со всеми, – последние слова мужчина выделил особенно, – нужно поговорить.
Искрен даже не знал, радоваться или нет: всеобщее молчание давило на него, в воздухе витала злоба. Их поддельные улыбки выводили Ирвина из себя. Инвида отодвинула ему стул, мужчина воспринял ее жест, как должное за что тут же себя поругал и погладил девушку по руке. Вспыхнувшая Инвида села рядом и глазами котенка, которому почесали живот, смотрела на Искрена, чтобы всегда быть ему полезной. Ирвин, уловив на себе одобрительный взгляд Вастадора, уже пожалел, что дал волю своим эмоциям. Да, они шумные и часто его раздражают. Матушка учила его на оскорбления отвечать спокойно и с улыбкой. Этого страшатся обидчики. Ирвин старался быть прилежным учеником. Вздохнув, Искрен отпил из стоявшей перед ним чашки и тут же плюнул.
– Как вам, господин Ирвин, грог? – Ласково посмотрел на мужчину Гва. – Он замечательный? Премиум-класса, между прочим. Ой, – тут же спохватился повар, – молчу, молчу.
– Так, господа, – передразнил Адерэль Искрен, и тон его посерьезнел, – У нас у всех разные характеры, разные взгляды, поэтому нам надо научиться быть более терпимыми к друг другу. Да, понимаю, это сложно, но необходимо. Я уже с вами сходить с ума начинаю. Тот, кто не согласен со мной, пусть потеряется, ну хотя бы в особняке, если нет возможности покинуть его. Поймите же, я против не вашего общества, а скандалов, которые вы создаете. Особенно это относится к Адерэль и Раладу. Да, Адерэль, еще тебя слишком много даже для особняка. Поняли меня? Если вопросов нет, можете быть свободны.
– Господин, но вы ничего не поели, – крикнул Гва вдогонку.
«Я вами по горло сыт», сказал про себя Ирвин и пошел в библиотеку. Он надеялся, что смог достичь консенсуса, хотя бы на первое время. Ни одна полка в библиотеке не пустовала. «Встреча у костра», «Глубокий вздох», «Далекий путь», «И снова темнота» … глаза у Ирвина разбежались.
– Ирвин, вот эту читал господин Мантени, – тихо вошедший Варад ловким движением руки взял томик, – Простите, что напугал. Я хотел принести извинения за, не постыжусь этого, всех нас.
Искрен взял протянутую книгу. Она называлась «Потерянные часы». На обложке было изображен стоящий на коленях мужчина, досадливо опустивший голову, вдали от него блуждающие призраки. Над местом, где собрались души, висела луна, из которой текла кровь.
– Расскажу вам вкратце, – сев в кресло и подперев голову рукой, начал Варад, – В книге говориться о душах, не знавших покоя при жизни. Они жили в празднестве, не заботясь ни о ком и ни о чем. Вовремя не помогли ближнему, не просили прощения и не поблагодарили. Они обижались, завидовали, презирали. Тем самым обрекли себя на вечные муки. Господин Мантени, кстати, в последнее время, как только доходил до последний страницы, тотчас начинал заново. Он познал там какую-то мудрость.
– Ты думаешь, мне стоит ее прочесть? – Мужчина сел на против, не переставая вертеть книгу в руках.
– Я думаю, не стоит. Здесь много других замечательных книжек. Я собрал на отдельной полке книги, которые нравятся мне. Вот, к примеру, «Легенда об алых глазах», «Горький вкус печали» или «Плохая привычка», – сказал Варад и подмигнул. – Но сначала собирайтесь, покажу вам ту самую таверну, при мысли о которой Адерэль заливается краской. Скажу вам сразу – она сильно преувеличивает. Вам надо прогуляться, господин Ирвин. В скуку вредно впадать, сложно из нее потом выбраться. Я помогу вам найти выход. В этом деле можете мне доверять. Я знаток в области восстановления душевных сил. Вы уж поверьте.
– Ты прав, я очень устал. Пойдем прямой сейчас, а то спустя минуту я уже смогу найти десять причин, чтобы отказаться.
Пошли мужчины через парк. Искрен, давно не выбиравшийся в город, пришел в восторг от запаха распустившихся цветов. Наполненный свежестью и чистотой воздух создал атмосферу умиротворения и спокойствия. Пение птиц и шум листвы создали неповторимую мелодию весны, которая наполняет сердца радостью.
– Спасибо, что вывел меня.
– Всегда пожалуйста. Искрен, парк заканчивается. Сейчас нам будет нужно повернуть направо.
Мужчины пошагали дальше. Ирвина, пребывающего в предвкушение веселья, радовало все. Варад внимательно следил за Искреном, чтобы не дать ему оступиться.
– Нам сюда, господин, – удержал он Ирвина за локоть, – Здесь надо быть внимательнее, очень плохая дорога.
– Ты это куда, скажи-ка мне на милость, завел? – Вмиг переменился в лице Искрен, увидев качающуюся на одном гвозде табличку с название улицы: «Маград», – Может, не пойдем туда? Мне не нравится это место.
– Не судите по внешнему виду, – нахмурился Варад. – Вы сами видели, что сажает Ралад. Его растения красивы внешне, а внутри яд. Искрен, надо хоть раз в месяц окунаться в бездну, чтобы наслаждаться тем, что есть. Вы в последнее время стали забывать, кем были, таким же бедным смертным. Поговорим в таверне. Смотрите под ноги, пожалуйста, могу и не удержать.
Ирвин хмыкнул, но промолчал. Ему уже нестерпимо хотелось просто сесть. Дорога и правда была негодная. Мимо носились полураздетые женщины на высоких каблуках. Они строили ему глаза, но он отворачивался, чтобы не выказывать презрение. Их Искрен считал тварями, которые своим поведением обесценивают всех добропорядочных женщин. Он ускорил шаг, чтобы уже прийти и выпить чего-нибудь. Варад же не пропускал взглядом ни одну.
– Ох, Искрен, не ужели вам никто не нравится, или вы просто стесняетесь, – не дождавшись ответа, продолжил, – Ах, я понял, вы осуждаете. Что ж, ваше право… Ну вот мы и пришли.
Деревянные потемневшие от времени стены старой таверны хранили память о многих поколениях, которые любили здесь повеселиться. Варад по обыкновению первым пропустил Искрена, потом зашел сам. При входе уже ощущается запах древесины и дыма, смешанный с ароматом пряностей и свежей выпечки. Старые лампы излучали теплый желтый свет. Бар с массивной деревянной стойкой и установленными бутылками различных напитков приглашал гостей на бокал вина или пива. В таверне было не многолюдно, что порадовало обоих мужчин. Не успели еще сесть за столик, как к ним уже подбежал официант.
– Добрый день, господа. Прошу, садитесь. Варад, приятно тебя видеть. Давно тебя не было. Куда пропадал?
– Лаусиан, хватит болтовни. Неси нам виски.
Официант быстро удалился выполнять приказ. Искрен огорчило то, что Лаусиан не проявил к нему (как ему показалось) должного уважения.
– Давно вы знакомы? – Сухо спросил Ирвин.
– Я завсегдатай этого заведения, – засмеялся Варад. – Вы принимаете все слишком близко к сердцу. Искрен, сейчас нам принесут выпить, и вы успокоитесь. Лаусиан не хотел вас обидеть. Если он сделал что-то не так, одно ваше слово и он вылетит отсюда быстрее пробки от шампанского.
– Не надо, Варад, ты прав, я стал не тем Искреном, каким был раньше, – почесал лоб Ирвин, – Прости мою вспыльчивость.
– То, что господин приносит извинения, говорит, что еще не все потеряно. Искрен, вам не за что извинятся. Я просто хочу вам помочь, – мягко сказал Варад, – Лучшее лекарство от хандры – это, конечно же, ну…, – выдержал паузу и, не дождавшись ответа, закончил, – женщины, конечно же. И хороший алкоголь.
– У меня есть та, которой я отдал свое сердце, – резко ответил Искрен, – Любовь не разменивают с уличными девками.
– Ах, так вы романтик, Искрен, – расхохотался Варад, – Не зря я виски заказал. Хм, буду спускать вам с небес на землю, если вы не против. Как вы поняли, что любите ее?
– Об этом мне сказало мое сердце, когда пустило в себя Тристрид. Всю ее, полностью. Сколько бы времени ни прошло, она все равно со мной. Когда Тристрид покинула меня, забрав часть моей души, я не стал любить ее меньше. Такая женщина достойна лучшего. На тот момент у меня не было ничего. Обрекать ее на несчастье не хотелось, и я отпустил. Я желаю ей счастья и думаю в первую очередь о ее благополучии. Это и есть любовь…Подожди, – осекся Ирвин.
Ему показалось, что мелькнувшая тень была ему очень знакома. Эти глаза, которые он увидел вновь, не могли его обмануть. Искрен не мог в это поверить. Он моргнул и мираж исчез.
