Отражение темных снов

На шум прибежала Амалия. Юля сидела наверху, зажав рот руками, чтобы не кричать. На полу лежал неподвижно мужик в серой куртке и штанах, с бритой головы стекала кровь на пол. Амалия протянула руку, помогла Юле спуститься, провела мимо лежавшего мужика, обнимала и успокаивала. Девочки поздно вернулись на дачу. Галина Григорьевна ругала их: «Где вас черти носят? Такую страсть объявили: из колонии заключенный сбежал». В тот же день Амалия заставила Юлю дать страшную клятву, и сама дала, что никто и никогда не узнает о случившемся. Девочки прокололи себе пальцы, чтобы выступила капля крови, и поклялись. И никогда Амалия не вспоминала, ничего не требовала от Юли, которая ей помогала, как могла. А Юле до сих пор снятся страшные сны.

За прошедшие шесть лет Юлианна научилась обходиться без задушевной подруги, ни с кем не делиться личными проблемами. После клиники она хотела забыть Новосибирск, как кошмарный сон. Постепенно горечь притупилась, она первая написала Амалии с нового номера телефона, поздравила с днем рождения, 20 ноября. Амалия откликнулась, вела себя сдержанно, не задавала лишних вопросов. Юлианне тоже не хотелось исповедаться ни перед кем. Они усиленно вгрызались в работу, отодвинув личную жизнь, которая не складывалась у обеих. Позже подругу заслонил Илья, хватало и разговоров, и поездок. Телефонное общение с Амалией стало совсем формальным, обмен незначительными новостями, да поздравлениями в праздники.

Вот если бы Юлианна оставалась в Новосибирске в последние шесть лет, возможно, их дружба не полиняла бы от времени. Но Юлианна не могла остаться. Свадьба с Вагайцевым оказалась кораблекрушением, а Тюмень – спасительной гаванью. Второе предательство вынести оказалось легче. Отъезд из Тюмени уже не ощущается паническим бегством, это просто возвращение в родной город.

Уже неделю, как Юлианна приступила к работе. Амалия ведет себя, как положено, на работе обращается строго по имени-отчеству, во всем поддерживает начальницу, ведь она самый опытный работник в контрактном отделе. Шесть лет стажа о чем-то говорят. Многому научилась, многое держит в голове, аккуратная, исполнительная. Делопроизводство знает не хуже, чем отвечающая за него Нина Игнатьевна. С удовольствием сплетничает обо всех и вся. Юлианна нуждается в информации, в том числе, и такой. Ей больше не на кого опереться. Предыдущая начальница не просто ушла, она в Москву переехала. Ещё одна сотрудница – в декрете. Артём – первый год после диплома, мальчишка, ветер в голове. А сорокалетняя толстушка Нина Игнатьевна звёзд с неба не хватает, её взяли за связи свёкра, как начинала помощником юриста, так им и останется. Да ещё пришел новый человек – Роберт Михайлович Морозов. По его поводу пошутили кадровики: «Вам для комплекта к Амалии и Юлианне – Роберт».

Как вошел, представился, Юлианна оторопела. «Разве такие красивые бывают юристами? Ему бы в кино или театре играть». Высокий, плечистый, светлые волосы кудрявятся, зачесанные назад над высоким любом. Густые брови и ресницы по контрасту темные, глаза – карие, а модная короткая бородка рыжеватая. Нос красивый, ровный, под ним крупный мужской рот. На губах – весёлая улыбка, сразу видно – баловень женщин.

Амалия предложила посидеть вечером обсудить нового сотрудника, но не хотелось. Амалии он, похоже, очень понравился. Юля поплелась домой, специально пешком через сквер, чтобы проветриться. Голова что-то разболелась. То ли от обилия новой информации, то ли от кофе, что пили с Амалией в обед. Врач не рекомендовал ей пить кофе, только чай. Но иногда побаловать себя можно? Юля открыла дверь, прошла в комнату и застыла. На полу лежал мужчина и не подвал признаков жизни. Он лежал на животе, голова вывернута, что-то темное стекает. Юля дико закричала выбежала в подъезд. Позвонила соседке снизу, единственной, с которой успела познакомиться. Инна Матвеевна, одинокая пенсионерка, не испугалась, сразу вызвала полицию, дала Юле выпить валерьянки. Наряд приехал быстро, они вошли в квартиру, но не обнаружили ничего. Юлю отругали, взяли деньги за ложный вызов. Как ни просила Юля, отпечатки в квартире брать не стали. Амалия приехала, поила чаем, успокаивала, утешала.

Амалия

Юлианну я знала с детства, сколько себя помнила. Мы жили рядом, в соседях. Обе в неполных семьях. В первый класс пошли в одну школу, сидели за одной партой все школьные годы. Не помню, когда я начала ей завидовать. Сначала по мелочи. К примеру, у неё, как у меня – необычное имя. Но её все поголовно зовут вполне приемлемо – Юля, а у меня нет приличного уменьшительного имени. В четвертом классе пришел новенький, обозвал «Малькой». Это разве имя? Вполне подходящая кличка для собаки. Я его отколотила, чтобы запомнил. Эта кличка всплывала и позже, но после шестого класса за «Мальку» я уже сама не дралась, всегда находились заступники. С чего вздумалось моей дражайшей мамочке записать меня Амалией? Имя – древнегерманское, и еще в других языках есть, даже в арабском. Но мне от этого не легче. И обозначает оно – «труд», «работа». Получается, мне суждено всю жизнь вкалывать, как лошадь? А у Юльки есть даже второе имя, по православному она – Ульяна.

Хотя мы жили с ней с одними мамами, у Юльки имелся отец. Он платил алименты, она регулярно ездила к отцу в гости, он дарил подарки на Новый год и в день рождения. Юля щедро делилась со мной своими подарками, но меня это лишь раздражало.

Учеба давалась Юлианне легко. Она играючи решала самые сложные контрольные, легко расправлялась с домашними заданиями. А я у неё списывала. Она еще и много книжек читала, даже стихи, чего и никак понять не могла. Я предпочитала ходить в кино или гулять с мальчиками. Потом в девятом классе меня вдруг стукнуло, что надо учиться, чтобы пробиться в этой жизни. Мне приходилось сидеть и часами корпеть над тетрадками и учебниками. Юля всегда проверяла мои работы, часто находя ошибки и исправляя их. Так что я стала числиться хорошисткой, почти отличницей.

В детстве я любила смотреться в зеркало на шифоньере, иногда ставила рядом с собой Юлю. В зеркальном стекле отражались две девочки. Юля стояла худенькая, маленькая, невзрачная, а я – рыжеволосая красавица. Грива блестящих рыжеватых локонов спадала по спине до талии, нежная белая кожа сияла, несколько задорных веснушек на прямом носу. Мама говорила: «Тебя Господь в молоке с золотом искупал». Серо-зеленые глаза, опушенные густыми ресницами, смотрят прямо и весело, красивые губы сияют в улыбке, видны ровные белые зубки. Всё это – я, словно сказочная принцесса. И жизнь меня ожидает сказочная, не зря же природа дала мне такую красоту. Не то, что Юлька: тихая мышка, остренький носик, глазки в пол, прилизанные волосы, смуглая кожа. Но способная! Мне бы часть таких способностей, как у Юльки, и я стану владеть миром! И судьба дала мне этот шанс!

На лето мать часто отправляла меня на дачу к бабушке. Терпеть её не могла! И дачу, и бабку! Сначала забитая дачниками электричка. Затем от электрички тащились полтора часа до этой развалюхи, что бабка торжественно именовала дачей. Туалет деревянный, на улице, ни бани, ни душа, чтобы помыться. Бабка заставляет полоть свой огород каждый божий день. Одна отрада – сходить искупаться на речку. И то с боем. «Зачем так часто мыться? Раза в неделю хватит».

Нам было по 13 лет. Юлианна уже догнала меня в росте, но оставалась тощей и плоской. У меня же выросла соблазнительная грудь, пополнели бедра, и я, по примеру матери, стала красить ресницы и брови в парикмахерской. Мальчишки ходили за мной гуртом, а Юля ни разу ни с кем не дружила. Я уговорила отправить со мной на дачу Юлианну, иначе категорически отказывалась ехать. Матери посовещались и разрешили. Как сейчас понимаю, для них наставало время личной жизни. При Юльке бабка не зверела, грядки обрабатывала сама, мы только поливали. Мы могли гулять по длинной улице и каждый день купаться в речке. В тот день, как обычно, шли с купания. Зашли на брошенный участок полакомиться малиной. Я ела малину, залезла в гущу кустов и ничего не видела. А Юлька потащилась в дом. Потом что-то брякнуло, я забеспокоилась, побежала в дом и увидела жуткую картину: на полу лежал мужик с головой в крови, а Юлька сидела над лестницей, обхватив себя руками, раскачивалась из сторону в сторону и мычала. Не помню, как утащила Юлю оттуда. Мы сели на поваленное дерево в лесу, я обняла её, прижала к себе, гладила и успокаивала.

– Амалия! Он хватал меня за ноги, он хотел нехорошее сделать! Я ударила его! Я убила его!

– Юлечка, ты не виновата, он сам упал. Запомни, сам упал. И никто не найдет его в этом брошенном доме. Мы ничего не видели, ничего не знаем.

– Я, я убила его!

– Юля, давай дадим самую страшную клятву, что никому и никогда не расскажем об этом? Мы не станем помнить об этом и говорить. Смотри, надо проколоть палец тебе и мне, и сказать клятву. Хочешь?

– Хочу!

Мы вернулись домой довольно поздно. Бабка ждала нас у калитки. Она обругала нас и сообщила страшную новость, заключенный из колонии сбежал, его ищут.

Погостив, Юлианна уехала домой, а через неделю в соседнем поселке поймали того заключенного. Значит, Юля не убила его, он просто вырубился ненадолго. Но я подумала и решила, что знать об этом Юлианне не обязательно. Я не сказала ей.

Мы окончили школу, поступили вместе на юридический. Юля занималась со мной, как одержимая, готовила меня к экзаменам. Не имели мы с мамой денег на репетиторов. И пока учились в институте, Юлианна меня тянула. Курсовые и рефераты за меня писала. Я принимала её помощь, как должное.

К концу учебы почти все студенты определились с работой. Отец предложил Юле попробовать поступить на работу в довольно крутую фирму. Они делали оборудование для компьютерных сетей и сетей связи, даже за границу продукцию поставляли. Юля взяла меня с собой на собеседование, написала за меня тест. Взяли бы всяко её по просьбе папаши. Но она вдруг отказалась, и место досталось мне. Юля не расстроилась, сказала, что найдет ещё лучше.

Мы никогда не вспоминали тот случай на даче, но я знала, что Юлианна мучилась. Её преследовали ночные кошмары. Она обращалась к неврологу, пила успокоительные лекарства. Внешне это не проявлялось. Но дикий поступок Юли на свадьбе явился последствием её нервных расстройств. Я подозревала, что она серьезно лечилась там, куда увез ее отец.

Юлианне снился жуткий сон. Сквозь потоки дождя она пробирается через колючий кустарник в незнакомом темном лесу. Ветки больно царапают руку, рвут одежду, цепляются за распущенные волосы. Она упорно идет вперед, хотя ей страшно. «Страшно» – не то слово: леденящий ужас сковывает душу, потому что она знает, впереди, за кустами – мертвец. Ещё пара шагов и она увидит лежащего на земле мужчину в серой одежде с окровавленной головой. Зачем она упорно движется к нему? Не знает. Надоедливый комар пищит над ухом, громче и громче…

Она открывает глаза. Будильник! Неужели, утро? Она в своей кровати, неудобно лежит на боку, прижав правую руку. Рука занемела, неприятные мурашки бегут к пальцам. Голова тяжелая, будто набита чем-то ватным и вязким. Всплывает в памяти вчерашний ужасный вечер. Юля уверена, что вчера вечером в её квартире точно лежал мертвец. Почему ей никто не поверил? Но куда он делся, когда приехал наряд полиции? Не мог же он сам встать и уйти? Уйти так, что не оставил следов! Как все-таки болит голова! Может, тело унесли? Но кому понадобился злой розыгрыш? А был ли труп? Может, это галлюцинация?

Юля подошла к окну. В самом деле, на улице идет дождь. Не зря кошмар приснился. Она плохо переносит подобную погоду. И голова сегодня гудит, как колокол. Придется выпить таблетку, что рекомендовал ей врач. Ей повезло, что она попала тогда, после нервного срыва, к Юрию Антоновичу. Её чуть в психушку не упекли, осталось бы клеймо «шизофрения» на всю жизнь. Могли бы своими препаратами в “овоща” превратить. Папа нашел ей хорошего врача, своего давнего друга, который поставил Юлианне правильный диагноз и смог быстро вылечить. Юрий Антонович не рекомендовал применять это лекарство часто, но сегодня именно тот случай. Не стоит больше пить кофе, зря вчера поддалась на уговоры Амалии, не устояла перед изумительным ароматом.

На улице свежо, мелкий дождь моросит, как будто в позднюю осень зашла, а всего лишь середина сентября, даже листья не все пожелтели. Пахнет мокрой землей и прелой листвой. Юлианна зябко поводит плечами под легким плащиком. Пиджак можно было и поплотнее выбрать! Не посмотрела вечером прогноз погоды, и утром не до него: едва успела в срок собраться на работу. Но одета и причесана, как всегда, безупречно. Папа бы одобрил её внешний вид. Хотя они не жили вместе с папой, но он всегда следил за тем, как она выглядит.

Вспомнился эпизод из детства. Однажды на обед в доме отца Юля явилась не в строгом сером платье с белым воротничком, а в своем любимом: ярко-красном в оборочках и бантиках. Платье мама купила Юле, когда они в танцевальном кружке выступали на Новогоднем празднике с танцем хлопушек. Папа за столом неодобрительно косился, но ничего не сказал Юле. Затем отправился её провожать. Юлю отправили к соседям, но она стояла на лестничной площадке и слышала, как за дверью отец ругал мать непонятными словами. Папа ушел, а мама больно ударила Юлю.

В кабинете Юлианна переобулась и протерла грязные туфли. Затем тщательно осмотрела себя в зеркало. Одежда не помялась, прическа не развалилась, лишь несколько коротких прядок от влажного воздуха закрутились колечками и упали завитками на шею.

Папа, наконец-то, прислал ей на электронную почту подробное досье на нового сотрудника – Роберта Михайловича Морозова. Отец не знал, чей это протеже. Роберт поменял за свою недолгую карьеру много разных мест работы. Юля поморщилась: поверхностный тип. Интересно, что он родился в Новосибирске. Родной отец умер, мать перебралась в ближнее Подмосковье, вышла второй раз замуж за врача. Мать и отчим живут и работают в Минске, воспитывают двоих общих детей. А вот Роберт Михайлович из Минска переехал в Москву. Окончил Московскую Юридическую Академию. Ничего себе! Несколько впечатляющих мест работы, включая министерства и крупные корпорации. Каким лешим его в Новосибирск занесло? Юля увлеклась чтением, не заметила, как Роберт вошел в кабинет и подошел к столу.

«Юлианна Глебовна, вы приглашали меня к 10 часам». Юля вздрогнула от неожиданности, задела листок бумаги, он упал на пол. Роберт наклонился, поднял листок. Он мельком взглянул на экран монитора.

– Если вас что-то интересует в моей биографии, задавайте вопросы, я с подробно отвечу на все.

Роберт развалился в кресле напротив Юлианы и в упор уставился на неё. Как же он неприятен Юле! Но почему бы не воспользоваться его предложением?

– Зачем вы приехали в Новосибирск, имея такой послужной список? Чем привлекла вас наша скромная фирма?

– Как вам уже известно, я родом из Новосибирска, где в данный момент проживает моя бабушка. Её здоровье оставляет желать лучшего. Родители завязаны по рукам и ногам на Минск. А я – свободный человек, вольная птица. Изъявил желание присмотреть за бабушкой. И надо же где-то мне работать? Почему бы не в вашей фирме?

– У вашего отчима и у вас редкое имя – Роберт. Не верю в совпадения.

– Так получилось, что моя мать также родом из Новосибирска, как и отчим. Они встречались в Новосибирске по молодости. Нет, не подумайте, что отчим мой физический отец. Родители, я называю их именно так, входили в одну компанию. Мать юной девушкой влюбилась в моего отца, Михаила Морозова, но моя строгая бабушка запретила им жениться, пока мама не окончит институт. Они выполнили это условие, дружили несколько лет, а я родился через год после свадьбы. А имя Роберт, вероятно, понравилось матери своей неординарностью.

– Странно, что брак, заключенный по столь неземной любви, довольно быстро распался.

– Его сгубил алкоголь. Ряд неудач на работе и, как результат, отец начал пить. Чем дальше, чем больше. Пьяный он зверел, дрался. Мать развелась, но и будучи в разводе, отец доставал мою семью. Мать воспользовалась возможностью и уехала в Подмосковье. Но когда отец умер, она ездила на его похороны сюда. Меня не брала, я вообще слабо помню родного отца. Когда мы втроем жили в Подмосковье, бабушка отчаянно скучала по Новосибирску, по подругам и родне. Все каникулы я, как правило, проводил в Новосибирске с бабушкой. Мои самые близкие друзья остались здесь.

– Как ваша семья оказалась в Минске?

– У отчима в Белоруссии много родни. Ему предложили в Минске хорошую работу по специальности. Мы все переехали в Минск, там родились мои брат и сестра – близнецы. Бабушка помогала матери ухаживать за внуками, когда они подросли, она продала дом в Подмосковье и вернулась в Новосибирск. Надеюсь, я ответил на все вопросы? Я вам ещё нужен?

– Ознакомьтесь с документами в этой папке. Хотелось бы узнать ваше мнение.

Роберт поднялся с кресла, взял папку и прошел к двери бесшумной походкой пантеры. Прежде, чем покинуть кабинет, он задержался на секунду на пороге и улыбнулся Юлианне очаровательной улыбкой.

– Позёр, – с раздражением бросила ему вслед Юлиана в закрытую дверь.

«До чего же наглый и нахальный тип, как он влез в нашу фирму?» – Подумала Юля, прежде чем браться за дела.

Амалия

На пятом курсе Юля собралась замуж за нашего однокурсника. Сева оказался из семьи знакомых отца Юли. Они курсе на третьем встретились на каком-то семейном мероприятии, их посадили рядом, они пообщались и влюбились. Я немного с ним пококетничала, но безрезультатно. Сева на меня смотрел, как на пустое место. Конечно, дочь продавщицы, пусть красавица, не перетянет чашу весов, когда на второй стороне – девушка из семьи их круга. К тому же, Юлиана сильно похорошела еще к одиннадцатому классу, мне уже не хотелось стоять рядом ней перед зеркалом. Если бы не её обычная застенчивость и сдержанность, могла бы поклонников бочками солить. С Севой она впервые задружила, оживилась, заулыбалась, расцвела. «Любовь красит», как говорится.

У меня же в плане замужества оказался полный вакуум. С первого курса я захомутала Женю, выбрала из трех ухажеров самого подходящего. Вполне приличный жених, семья обеспеченная, но просили не спешить со свадьбой, потерпеть до третьего курса. Пришлось согласиться, ведь деньги на квартиру только его предки могут отстегнуть. Мы плотно «дружили», ходили, держась за руки, я мысленно уже вышла замуж за Женю, родила ему двоих детей, как вдруг на втором курсе его отчислили в весеннюю сессию за три «неуда», и он загремел в армию. Прямо в летний призыв. Послали на чертовы кулички в Хабаровский край. А мне что делать? Ждать его год со службы, а потом ещё, пока он до третьего курса доучится? Юлька говорила, ничего страшного, подожди. Но у меня сразу дурное предчувствие было. А что, если он передумает? Я писала письма, ходила полной монашкой, себя соблюдала. А он там в увольнительной нашел себе подружку, и родителей спрашивать не стал, женился накануне дембеля и с молодой женой приехал.

А мне ловить нечего, половина группы или уже переженилась, или собираются, как Юлианна с Севой. А меня как сглазили. Или, как рыбаки говорят, «ни одной поклёвки». Не в том смысле, что переспать не с кем, а замуж не зовут.

Той злополучной зимой во время сессии, я подслушала разговор матери с бабушкой. С нами она уже 3 года не жила, её забрал к себе жить племянник, дядя Коля. Предложил за его сыном присматривать, чтобы жена на работу вышла. Квартира у них большая, комната отдельная есть, правда на окраине, «Матрёшки». Я там сроду не была. Она Данилку в школу и из школы водит, кормит, за уроки усаживает. Ещё кружки какие-то, музеи, театры. За это они ее кормят-поят и на своей машине возят на дачу: весной туда, осенью с урожаем обратно. Сами летом на море ездят, у бабушки свобода настает. Ну, и по воскресеньям, как сегодня. Не знаю, с чего началось, они на кухне сидели, чай пили, сплетничали. Я из читалки приехала, где к экзамену готовилась, и вошла, когда они обсуждали нашу соседку, мать Юли.

– Ты посмотри, Лариска, какая важная стала Даша Нечаева – на кривой кобыле не объедешь!

– А как иначе? Дарья Борисовна – завуч, большая шишка. Денег, правда, не густо, зато власти много. Всеми командует, всех поучает.

– Ей ли учить детей жизни! Сама по молодости оторва была еще та. Замуж-то она по залёту выскочила.

– Да ну? Ты не говорила.

– Я и не могла говорить. Нам в паспортном столе запрещено было рассказывать служебную информацию. Теперь уж столько лет прошло, и я давно на пенсии. Но все равно, не болтай, смотри.

– Так чего мне не болтать, мам, если ты не говоришь никаких подробностей?

– Ей 17 лет всего было, когда она зарегистрировалась. Ясно, что без справки из женской консультации не разрешили бы ей с Шаховым расписаться. А родила она 25 марта, считай, Лариска, по пальцам – 6 месяцев после свадьбы. Я лично ей вписывала ребёнка в паспорт, Юлианну Шахову, подружку Амалькину. Видать, любви там и не было, гульнул Шахов с девкой, а она залетела. Потому и не сложилась семейная жизнь, через год развёлся.

– Хоть и не сложилось, а денежек с него она хорошо поимела. Я бы не отказалась от таких алиментов. Мы, конечно, мам, не голодали, магазин – хлебное место, но по Турциям не ездили.

– Да, хитрая эта Даша, расчетливая. Отгуляла в девках, но с умом. И дочка умная получилась. Повезло Амальке с подружкой. Без неё она ни в жизнь не поступила бы на юриста учиться.

Я устала стоять столбом в коридоре и слушать, как родная бабка меня ставит ниже плинтуса. Я хлопнула дверью, потопала ногами, зашла, поздоровалась. Естественно, улыбнулась как можно приветливее. Это мать меня научила: «Куда бы ни вошла, хоть в класс, хоть в столовую, хоть в магазин – в любое помещение, улыбнись и поздоровайся. И отношение к тебе сразу с порога будет лучше, чем к другим». Бабушка засобиралась домой, а мать про соседку мне ничего не стала рассказывать. Но последние её слова мне так запали в голову, что я только и слышала, «не отказалась бы от таких алиментов». Ай, да Дарья Борисовна, святошу из себя корчит, всех строит. А сама-то! Смазливая девчонка переспала с сынком богатого папаши, забеременела, прижала к стенке, небось, пригрозила, что несовершеннолетняя – и готово, женился, ребенка признал, денежки платил. А к дочке привязался в итоге. Даже квартиру купил!

Стала я думать, как бы и мне так устроиться. Ничего сложного нет найти богатенького, переспать, забеременеть. Одна закавыка: заставить жениться. Ведь мне уже не 17 лет. Значит, надо искать мужичка богатого, который хочет детей, но пока не имеет. А где искать богатых? Правильно – не в студенческой общаге, а в ресторане. И сразу как начались каникулы, я устроилась работать официанткой.

Насмотрелась всяких мужиков. Тот – импотент, этот – траву курит, третий – голубой. Официанты всё видят, много замечают. И всё же присмотрела я себе кандидата, Виктора, он каждый день ужинал, часто и обедал. Кольца нет, одежда, часы, машина – все на уровне. Не красавец, но и не урод, худой немного, хотя аппетит хороший. Начала глазки строить, а мне говорят, это Майкин ухажер. Вот номер! Повариха Майя, толстуха, глазки свиные, щеки красные, смотреть не на что, кроме еды говорить не о чем. Отобью – глазом не моргну. Она – на кухне, причем, по сменам, а я – в зале. И покурить могу выйти, чтобы с Витей поболтать. Курила я не в затяг, только дым пускала, иногда баловалась в компании. Мать бы мне устроила головомойку за курево, ведь мой дедушка-курильщик умер от рака лёгких.

Витя сразу начал ко мне подкатываться, но я для виду поломалась. А он сильнее завелся, добиваться начал – и добился. Против Жени, моего бывшего, был он немного грубоват и прямолинеен. Зато в постели оказался ласковый и умелый. Встречались мы прямо в квартире у Майи, пока она на работе была. Удобно, что от ресторана всего пять минут на машине. Отталкивало меня немного, что он дезодорантом не пользовался и носки не каждый день менял, прямо как в анекдоте.

В Париже погиб русский турист, выпал из окна. Полиция сказала: «Шерше ля фам» и нашла женщину-француженку. Она не отпиралась, рассказала всё честно. «Мы познакомились на улице, как это принято у нас, и он пригласил меня в ресторан, как это принято у вас. После ресторана я привела его к себе, как это принято у нас, где он сначала снял носки и повесил на батарею, как это принято у вас. Потом он снял остальную одежду, как это принято у нас, и мы занялись любовью. В это время пришел мой муж, и я хотела их познакомить, как это принято у нас, но он выпрыгнул в окно, как это принято у вас, забыв, что у меня 10-й этаж».

Я Вите замечаний про носки не делала, конечно, рано ещё перевоспитывать. После каникул продолжали созваниваться и встречаться, уже на его квартире, он забирал меня от метро «Маркса». Не очень уютная квартирка, но для холостяка приличная. А что далековато, так люди и в Толмачёво живут. План мой удался, вернее половина. Тест на беременность я получила положительный. И на очередном свидании – выложила перед ним. А он: «Никакие спиногрызы мне не нужны, иди на аборт. Если своих денег нет – дам». Я – в слёзы, мол, думала у нас любовь, семья будет. А он нехорошо так засмеялся и говорит: «Не на того напала, я свою свободу ценю, много вас таких ходит, готовых надеть хомут на мужика». Всё же я не отступила, решила потянуть время до лета, там уже аборт делать нельзя будет. Если снова заартачится – рожу ребёнка и через суд докажу отцовство. Не хочет жениться – не надо. Алименты буду получать, а носки его вонючие пусть Майка стирает.