Демон внутри

Базель плюхнулся в компьютерное кресло, убавил громкость и отпил пива из банки.

– Ну вот и мои хоромы. Как говорится, wellcome! Проходи, присаживайся, – произнес он с таким пафосом, словно он был владельцем элитного дома в Барвихе.

Не найдя еще одного кресла или чего-либо функционально его напоминающего, я скромно присела на край кровати.

– Я узнал, сколько стоят работы по твоей машине. Этого должно хватить более чем, – он достал из выдвижного ящика стола толстую пачку денег, вытащил оттуда несколько красноватых купюр и протянул мне. – Еще раз приношу свои искренние извинения.

Он привстал, несколько раз артистично всплеснул кистями рук и поклонился в легком реверансе.

– Спасибо, – коротко отрезала я, глядя на него, как кролик на удава.

Сердце билось вразнобой от радости, страха и предвкушения.

– Для кофе, наверное, поздновато. Давай, может, вина? У меня есть бутылочка отменного красного сухого из Испании. Ты же не на машине, верно?

Я пожала плечами и решила произнести свою коронную фразу, снимающую с меня всю дальнейшую ответственность за то, что будет происходить дальше:

– Даже не знаю, я так быстро пьянею…

– Ну вот и отлично! – произнес он и вышел из комнаты.

От нечего делать я принялась разглядывать книги, разбросанные на столе в полном хаосе. Оккультные практики, вызовы демонов, черная магия, русское чернокнижие, веретничество, соборное колдовство. «Мда, тематика та еще. Неужели он во всю эту муть верит?!» Базель громыхал стеклом на кухне. Я упала в его кресло и прокрутилась вокруг оси. Взгляд упал на торчащую между книгами фотографию. Я потянула за ее край. На фото был запечатлен Базель в обнимку с красногубой грудастой брюнеткой в туго затянутом корсете и пышной черной юбке. Она игриво кусала его за мочку уха. Ревность полоснула меня, словно скальпелем. Мое настроение сразу упало до нуля.

Чтобы хоть как-то отвлечься от снедающего чувства ревности, я вытащила наугад одну из книг и открыла ее на первой попавшейся странице. На ней шло описание демона по имени Фораш. Кожа на руках вмиг покрылась мурашками. В комнату вошел Базель, держа в руках два полных бокала вина.

– Интересуешься демонами? – спросил он.

– Да просто любопытно стало, – я отложила книгу в сторону.

Базель поставил бокалы на стол:

– Неплохая книжонка, рабочая, – он протянул один мне.

Я улыбнулась:

– Ты правда во все это веришь?

– Ну, давай, за нашу встречу! – бокалы зазвенели. – Не верю. Я знаю, что это все есть!

Базель уселся по-турецки на полу у меня в ногах, и мы стали болтать, не замечая хода времени. Большей частью я слушала его, открыв рот. Базель умел увлечь разговором, зарекомендовав себя превосходным рассказчиком. Он говорил о себе. Его жизнь напоминала мне ведьмин котел, в котором, как ингредиенты в зелье, перемешиваясь, бурлили отвязные вечеринки, безбашенные гастроли и не уступающие им в своей атмосфере репетиции. Он восхищал меня своим свободным образом жизни и легким отношением ко всему, вызывая даже легкую зависть: я не могла себе позволить жить, как он, ведь у меня был сын. Базель без стыда и зазрения совести рассказывал о том, как курил травку, пил все, что горит, и просыпался в обнимку с тремя девушками. Он наблюдал за моей реакцией, которая заключалась лишь в отползающих на лоб бровях.

Когда мой второй бокал опустел, я откинулась на спинку кресла, достаточно захмелев, чтобы задать вертящийся на языке вопрос:

– Да ну ладно. Признайся, что весь этот антураж, – я провела бокалом по кругу, указывая на его комнату, – служит лишь для твоего образа. Солист рок-группы, занимающийся оккультными практиками – как романтично! – я прищурилась, ожидая услышать слова саморазоблачения.

Глаза Базеля сверкнули:

– Давай я тебе покажу кое-что…

Он подлил мне еще вина, затем выдернул из ноутбука провода. Музыка с колонок переметнулась на слабые динамики компьютера, которые разразились страшным хрипом. Базель сделал потише и переместился на кровать, рукой показывая присоединиться к нему. Я забралась с ногами и уставилась на экран ноута. Он открыл папку с фотографиями.

– Видишь этого парнишку? – Базель показал на сгорбленного худого, но симпатичного брюнета в синей рубашке. – Он увел у меня девушку лет семь назад…

Я взглянула на него с удивлением:

– У тебя? Да быть не может! – хохотнула я.

Взгляд Базеля скользнул по моим губам. Я ощутила, как желание настойчиво начало пульсировать у меня между ног.

– Так вот, я решил ему отомстить. Я пытался сделать им что-то типа остуды, но не смог довести обряд до конца. От отчаяния воткнул нож в левую ногу вольту, символизирующего того парня, а ее вольта я растопил в пламени свечи. Сделал и забыл…

В какой-то миг я поняла, что мой бокал пуст, а я почти не дышу. Он подлил мне еще вина и продолжил:

– …прошло года три или четыре. Я организовал свою рок-группу, окончил институт, да много чего поменялось в жизни. И вот я узнаю, что год назад тот парниша попал в аварию, и его ногу буквально раскромсало… Он стал инвалидом.

– Хм… Это просто совпадение. Столько людей ежедневно попадают в аварии. А с девушкой что? – недоверчиво спросила я.

– А с девушкой вот что, – он вошел в социальную сеть и открыл ее страницу.

С фотографии на заставке на меня смотрела обычная, ничем не примечательная, русоволосая девушка с длинной косой. Я вопросительно взглянула на него.

– Смотри! – он показал взглядом на экран.

Базель пролистывал ее стену, на которой одно под другим висели оставленные комментарии со словами соболезнования и сожаления о том, что она так рано ушла из жизни. Я посмотрела на него в ожидании пояснений.

– Она погибла при пожаре в своей квартире.

Я отстранилась:

– Да ладно! Не может быть. Я не верю, – отмахнулась я.

Базель не сказал ничего, он открыл поисковик, и в следующую секунду весь экран заполонили статьи и фотографии пожара в частном доме.

– Читай! – приказал он, ткнув пальцем в монитор.

Я пробежалась глазами по статье.

– Я все равно не верю. Ну не может это произойти только из-за того, что ты какой-то там кукле воткнул нож в ногу, а другую растопил.

Базель посмотрел на меня хищным взглядом и, заулыбавшись, как чеширский кот, произнес:

– А если я скажу, что приворожил тебя? Ты мне поверишь?

Его взгляд скользнул по моим губам, затем опустился ниже, застыв в районе декольте. Я разом допила остатки вина в бокале.

– А в качестве предмета, символизирующего меня, ты выбрал вон тот череп козы, да? – меня разобрал смех.

– И как ты догадалась? – Базель отодвинул ноутбук и приблизился ко мне.

Его взгляд приковался к моим губам, а я не могла не смотреть на его. Я чувствовала его дыхание. Мои руки и ноги в миг стали ватными, а голова наполнилась вязким сладким туманом. Одна его рука стала гладить мои бедра, а другая уже расстегивала мой лифчик. Он впился в меня губами. Я поняла, что ничего не могу сделать, кроме как сдаться.

***

Номер телефона Базеля снова очутился в моем телефоне, бессмысленно занимая биты памяти. Инфантильные надежды на начало новых отношений с самым горячим парнем в мире растворялись с каждым новым днем, как сахар в кофе. Он не звонил и не писал. И я тоже. Хотя не раз ловила себя на попытке набрать ему сообщение.

Лежа в очередной раз в горячей ванной с бокалом розового шампанского, я задавалась лишь одним давно мучащим вопросом: почему? Почему я, которая так хочет любить и быть любимой, вынуждена обливаться слезами с завидной регулярностью, будучи не в состоянии устроить свою личную жизнь. Почему те, кто могли дать все то, что мне нужно, оказываются для меня скучны и неинтересны, а те, к кому стремится моя душа и с кем хочу быть, оказываются полностью непригодными для любви. И так по кругу, прям по Данте. Чертова любовь, чертова жизнь, чертово все! Я закрыла глаза и слезы потоком заструились по моему лицу. Я никчемная неудачница, носящаяся со своей никому не нужной любовью. Таких, как я, всегда преследует одиночество. Даже в толпе мужчин я буду одна.

Звук пришедшего сообщения разбил процесс самоедства. Миша. Зовет меня на ужин в пиццерию через сорок минут. Видимо, его жена куда-то внезапно собралась. Что ж, вечер еще имеет шансы оказаться не таким уж и мрачным.

Миша сидел напротив меня в итальянской пиццерии и аккуратно отрезал от «Пепперони» крохотные кусочки ножом и вилкой, отправляя их в рот один за другим. Белая рубашка, коричневый пиджак. Аккуратная стрижка, видимо, только от парикмахера вышел, потому что несколько коротких волосков лежали у него на плечах. Белая тканевая салфетка была педантично заткнута за воротник. На его руке красовались новые стильные часы. Я ощутила, что даже немного соскучилась по нему, хотя тоска по Базелю меня поглощала гораздо, гораздо сильнее.

– Я так и не понял, почему ты отказалась от моей помощи по машине, – произнес он, прежде чем отправить очередной кусок пиццы в рот.

– Да так… Слесарь Юра сам ее забрал, – мой взгляд забегал.

Миша пожал плечами. Машину мне на самом деле помог отогнать мастер, который ею занимался со времени покупки, и с тех пор она зависла, в прямом смысле слова, у него в мастерской в ожидании запчастей. О том, что в тот вечер я сорвалась на встречу с Базелем, я тактично умолчала.

– Там действительно ГРМ порвался, заказали, ждем, – я посмотрела на Мишу, который словно хотел мне что-то сказать, но боялся.

– Ну а что его ждать-то, можно на разборке его поискать, – с нотами едва заметной агрессии произнес он.

Я положила вилку и нож на стол.

– Да зачем мне бэушный ремень, уж если покупать, так новый, – с легким раздражением произнесла я.

– Вот же вы все такие! Чуть что, вам сразу новое подавай! Платье порвалось – зачем зашивать? Новое купить! Тостер сломался – чинить не надо, новый купить… – из Миши вылетали наполненные гневом слова, словно выхлопные газы из трубы.

– Да что с тобой происходит?! Я имею полное право покупать то, что я хочу! В конце концов, не у тебя эти деньги прошу! – я встала из-за стола и схватилась за сумочку.

Миша встал и схватил меня за руку:

– Извини! Присядь! Не надо, – его глаза забегали. —Просто я развожусь с женой.

Люди вокруг стали оглядываться на нас. Я села, чтобы не привлекать внимания. Вот это да! Тихоня Миша, которого я относила к разряду скучных идеальных мальчиков, не способных на бунт и сильные поступки, разводится с женой! Ха! Уверена, я тут ни при чем. Я даже никогда не разговаривала с ним на эту тему. Новость буквально пригвоздила меня к стулу и заставила онеметь. Я, кажется, так и сидела с открытым ртом, пока официантка не подошла и не уточнила, все ли у нас в порядке и не нужно ли что-то еще.

– Если можно, еще чайничек вашего бесподобного чая, – руки Миши, как и его голос, дрожали. – Мы давно поняли, что наш брак не спасти и…

– Она нашла себе другого, – заключила я.

– Нет, нет, что ты!

Он сделал несколько вялых движений руками: джентльменское воспитание его отца не позволяло сильно жестикулировать, отчего Миша всегда мне казался каким-то зажатым и неоткровенным.

– Перестань! Ты же не рассказал ей о том, что у тебя есть я.

Миша выглядел, как побитая собака:

– Да, ты права…

Я взяла его за руку, маленькую, холеную, никогда не державшую ничего тяжелее карандаша. Не то, что у Базеля. Интересно, что он сейчас делает? Сжимает своими мускулистыми руками ту самую брюнетку с фотографии? Сердце сжалось от воспоминаний о той ночи и очередном исчезновении Базеля.

– Ты не думай, я не то чтобы ревную. Просто… это все так неприятно, этот развод, дележка.

– То есть то, что ты сам ей изменял, это все нормально, – съязвила я.

– Не остри. Я сейчас не об этом.

Меня всегда восхищала способность Миши галантно обходить острые углы, ведь я, в отличие от него, всегда на них напарывалась всем телом, вереща и махая несуществующей скалкой, как бойкая деревенская доярка.

– Мы выставляем квартиру на продажу. Машину тоже придется, возможно, продать. Жена настроена очень категорично.

– Ничего, переживешь, заработаешь. Дочка останется с ней, конечно же? Как она, кстати, это все восприняла?

Мне всегда при разводах было жалко детей, чья сложившаяся картина мира рушилась, как карточный домик. Правда, когда мама и папа развелись, моя картина мира не рухнула. Я, наоборот, выдохнула, словно с уходом отца из дома исчезло нечто черное и ужасное.

– Она нормально, я обещал видеться с ней. Забирать буду из школы, на выходные брать. Буду варить ей свой бесподобный рыбный суп…

– Хм… А свою личную жизнь тогда как ты устраивать будешь? Или для тебя она закончилась?

– Ну, ты же хорошо относишься к Иришке и не будешь против нее? И Егорка с ней вроде ладит…

Тепло разлилось по моему телу. Все-таки он планирует что-то со мной. Мое сердце словно покрылось разноцветным ковром из цветов. Маленькая, серенькая тоска по Базелю юркнула между хрупких стеблей.

***

Миша мудро решил не травмировать Иришку и пока не стал приглашать ее на наш домашний семейный ужин, который мы решили устроить спустя несколько дней. Егорка, вернувшийся из лагеря после первой смены, уныло ковырял вилкой в тарелке. Миша вяло что-то рассказывал про продажи машин в автосалоне, в котором он работал. Я слушала его через раз, засыпая от тоскливого размеренного повествования и думая о собачьем питомнике, которому я время от времени старалась помогать. Ну почему нельзя все то же самое рассказать увлекательно и с огоньком! Как Базель… Я вздохнула, мысленно возвращаясь к Базелю: прошло больше недели с той бесподобной ночи, которая не шла у меня из головы. Видимо, он, как бы сказали биологи, бабник обыкновенный. Но его руки… Руки простого распутника не могут таить в себе столько нерастраченной любви! Язык может врать, но губы и руки в пылу страсти на такое не способны. За маской покорителя сердец явно пряталось нечто совсем иное, жаждущее искренней и безусловной любви.

– Ты вообще меня слушаешь? – нахмурился Миша.

– Да, прости, немного задумалась. Вчера в питомник привезли такого несчастного песика, у меня прям сердце рвется. Представляешь, старые хозяева об него сигареты тушили. Вот нелюди!

Я, как всегда, использовала свое излюбленное правило: если надо соврать, то ври близко к правде.

– Арин, вечно ты пытаешься обогреть всех немощных и помочь всем несчастным. Надеюсь, ты уже перестала таскать еду для бездомных? – тон Миши смягчился.

– Да, перестала, – неуверенно произнесла я.

– Тебя на всех бедолаг в этом мире не хватит, пора остановиться, – продолжал Миша, – хотя если бы они хоть раз попробовали мой бесподобный рыбный суп…

– Но я не могу. Мое сердце сжимается при виде всех этих… А что, если это мое призвание?! Жизненное кредо?! – пропустила я мимо ушей его надоевшее мне высказывание про рыбный суп.

– Ага, поэтому ты и работу за свою коллегу Олю постоянно делаешь, задерживаясь на работе до позднего вечера. Мне кажется, у тебя просто синдром спасателя. Если мы планируем семью, то тебе придется это все как-то пересмотреть.