Поляна нелепых желаний

– Не спорю, у нас в роду непривычные для людского слуха имена, – меланхолично произнёс скорбящий.

– А идти вам через поле обратно. Вы ведь из леса, что на той стороне вышли? – изрёк он, словно угадав наш вопрос. – Возвращаться всегда надо туда, откуда вышли.

Сергей ускоренно рванул к полю.

– Вы грибы позабыли, молодые люди! – крикнул нам вслед дед.

Лёнька по-прежнему надёжно держал свою корзину. Мой небольшой пакетик с грибами легко помещался в рюкзак. «Серёга, твои что ли забыли? Ты собирал?»

«Нет!» – почти взвизгнул взволнованный друг и прибавил шагу.

Становилось прохладно, чувствовалось, что уже осень. Лес густел, кроны деревьев зловеще шелестели, скрипели, шептались. Впереди что-то забелело. Серёга напевал, бормотал, пританцовывал, – явно был не в себе. Леонид кряхтел, но мужественно прокладывал дорогу. Мы подошли к высокому пню и разглядели никелированный овал, который обычно помещают на могильные памятники. С фотографии на нас взирало знакомое лицо. Червоний Шелестович Кинокефалов – прочитали мы.

– Это же тот дед с погоста, – пролепетал Серёга.

– А он не наоборот был? Может, это папа его?

– Нет! Нет! – верещал Сергей, – это он! Мы с покойником говорили!

– Он на пса похож, кажется, который возле нас сидел, – крякнул Лёня. – Я читал, что кинокефалы – это псоглавцы или собакоголовые; такие зооморфные мифологические персонажи. Что-то тут нечисто, друзья.

– Ты это только сейчас понял? – истерил Сергей.

– Успокоимся. Давайте лучше как-то выбираться, – попытался примирить я друзей.

Мы не стали трогать кладбищенский овал. Спиной мы чувствовали, как провожает нас знакомый задумчивый взгляд миндалевидных глаз.

Как мы не старались найти путь, ночь застала нас в лесу. Серёга совсем раскис, Леонид кряхтел, крепко прижимая к себе корзину с пожухлыми грибами. Я старался не падать духом…

Огонёк костра вдалеке мы восприняли по-разному: Лёнька сразу принял решение идти туда, Серёга сопротивлялся, утверждая, что ничего хорошего нас там не ждёт. Я предложил тихонько подойти на безопасное расстояние. Словно тати в ночи, мы крались к костру… Как на грех, хрустели мелкие веточки, сучки цеплялись за одежду, каждый шаг, разливаясь гулким эхом, обнаруживал нас.

…О Боже! Силы небесные! У костра сидели странные, даже ужасные существа. Их было немало. На телах, схожих с человеческими, воздвигались самые разнообразные головы, морды, пасти, рожи, хари! Были здесь и медвежьи, и лошадиные, и козлиные, и пёсьи, и совсем непонятные с вывернутыми ноздрями, выпученными глазами, вывалившимися кровавыми или раздвоенными языками; на некоторых телах наростами выступали самые разнообразные предметы – телефоны, пропеллеры, различные непонятные механизмы и даже …торт.

Существо с пёсьей головой повернуло к нам морду, в руках оно держало колоду карт. Розовая пасть его ухмылялась, а миндалевидные глаза оставались печальными.

– Ну, подходите уже. Куда теперь вам спешить? Люди всегда приходят туда, откуда вышли, – изрёк собакоголовый. – Позвольте представиться, Кинокефалов Червоний Шелестович. Вижу, что удивлены. Извольте, объяснюсь. Кинокефалы – псеглавцы. Я всю жизнь интересовался этой темой, даже научный труд написал. Ну, и грешным делом, себя псом иногда представлял. А ещё я хотел всегда выигрывать в карты, ставя на червонного туза. Иногда я, как когда-то и мой романтический отец, замирал, слушая шелест ветра, и размышлял о его вечности и вездесущности. Вот только отца в отличие от меня больше интересовала подземная вечность. Он теперь всё о ней знает. Думаю, и вам теперь понятно, откуда берутся здесь фамилии имена и отчества. В этой компании у каждого своя история, свои нелепые мечты. Кто проходит туда-обратно поле нелепых желаний, неизбежно сталкивается с их исполнением…

Рядом тоскливо заржала женщина-лошадь и хохотнул хоботом могучий слонопотам.

«Неужели они когда-то захотели стать вот этими существами?» –подумал я, и тут же холодный пот побежал по моей спине: я вспомнил свои нелепые фантазии!

Рядом копошился Серёга, выделывая замысловатые танцевальные па. Я заметил, как ноги его переплелись между собой, образуя единую плотную ножку гриба, а на голове вместо шляпки разросся приличных размеров граммофон, из которого слышались звуки вальса, тревожившего всю дорогу нашего бедолагу-друга.

Чуть поодаль прокашливался Лёнька. Обернувшись, я увидел, как из рыхлого ай-тишника он преобразуется в перекаченного, очень мышечного бодибилдера. Мускулистой серой лапой он по-прежнему прижимал к себе корзину, в которой уже вместо грибов копошились мыши. Одна из хвостатых уже свисала с перекушенным хребтом из довольной зубастой кошачьей пасти бывшего системного администратора Леонида. Глаза его ещё удивлённо таращились, а могучей лапой он автоматически по привычке заедал проблему, поедая мышек одну за другой. Вероятно, когда-то он хотел есть и не толстеть, а поигрывать мышцами. Я вспомнил и о его «котовьих мечтах»: как-то в очередную пятницу под пиво Лёнька проговорился, что очень завидует своему коту…

Нелепые мечты сбывались! Кинокефалов кивал умной пёсьей башкой, поглядывая на наши превращения.

– Ничего, ничего, – он посчитал своим долгом утешить нас, – как только вы приведёте сюда новеньких, сможете на какое-то время вернуть человеческий облик.

Новых? Сюда? Ни за что! Я Макс, ничем не примечательный менеджер среднего звена, напишу огромное письмо-предостережение, прикреплю его к тому странному забору, чтобы любой неосторожный прохожий поскорее уносил отсюда ноги!..

В зрачках миндалевидных глаз Кинокефалова при ярких оранжевых бликах костра я увидел сиреневые тени, почувствовал, как четыре ушка вырастают из моей головы, на том месте, где был мой среднестатистический лоб, вырастает могучий розовый рог, а затылок оттягивает всё удлиняющаяся бесконечная коса, как у принцессы Рапунцель… Скорее! Мне надо всё успеть записать, пока сиреневые лапы ещё слушаются меня. Я – добрый Лунтик! Что там я ещё представлял? Скоро у меня появятся жабры, как у Ихтиандра, и мне придётся искать водоём…

Люди! Не ходите сюда! Не представляйте себе всякий нелепый бред! Зафиксируйте одну единственную мысль, если случайно пойдёте туда-сюда через поле нелепых желаний: «Человеческая оболочка – это лучшее, что есть на свете!» Со мной согласен гриб-граммофон Серёга, прожорливый качок-котяра Лёнька и десятки несчастных, что сидят сейчас у костра в сумеречном лесу на ***километре.

Макулатура

– В общем, с желаниями надо осторожнее быть, – завершил Саня историю Макса и его друзей.

Помолчали. За окном вечерело. Небо обложили дождевые тучи. Ветер налетал порывами, завывал, играл поломанными ставнями, хозяйничал на чердаке. Или это не ветер?

– Витёк, что это у тебя на чердаке? Или кто? – поинтересовался Арсений.

– Дед, наверно, – вяло пошутил друг.

Внезапно наступила тишина. Какофония звуков замерла. Наверно, дед прислушивался. А наследник избёнки продолжал:

– Дед всегда был махровым материалистом, ещё интеллектуалом. Выписывал журналы «Наука и жизнь», какие-то книги по искусству, архитектуре. А на старости лет заявил, что он агностик и находится в поиске истины. Выписал журнал «Наука и религия», стал какие-то странные книги выискивать, с какими-то подозрительными людьми общаться. Бабка, шутя говорила, что чокнулся на пенсии. После его кончины столько макулатуры осталось…

– Извини, Вить, за нескромный вопрос: а как он помер?

– Помер? Полез на чердак за какой-то книгой, вскрикнул там громко да помер. Всё бы ничего, но бабке тогда показалось, что он кричал: «Кто ты?» Она и не думала, что помер, предполагала, что он опять сам с собой беседует. А его всё нет и нет с чердака. Полезла она кое-как наверх, а он уже остывать начал…

Снова помолчали, привыкая к этой мысли. Казалось, что тишина вокруг звенит и друзья одни во всём мире… Витёк со вздохом нарушил молчание:

– Родители всю дедову макулатуру сдали за деньги. Думаю, зря. Я вот успел оставить несколько больших книг. Во-первых, они явно дороже, чем цена за килограмм бумаги, и, во-вторых, в одной из книг нашёл я кое-что интересное. Саня свою историю рассказал, будем считать, что эта от меня. Двигайтесь ближе…

Друзья придвинулись ближе к хозяину, к печке и склонились над старенькими рукописными желтоватыми листочкам в клеточку.

И мы, уважаемый читатель, заглянем в эту необыкновенную историю!

Дочь Архитектора

Эти записки я оставляю, как доказательство реальности истории, произошедшей со мной. Может, кому-то она послужит уроком. А я уже не смогу наслаждаться искусством и жизнью, как прежде, поэтому принимаю единственное, как мне кажется, верное решение… Но обо всём по порядку.

Экскурсовод что-то уныло повествовал об особенностях усадьбы, хранящей в своём ансамбле черты эпохи рассвета русского классицизма, о золотом веке русских усадеб. Слушать ответственного работника было всё тяжелее, хотелось примоститься на одном из золочёных диванчиков и подремать. Я решил отстать от группы и самостоятельно осматривать прекрасную усадьбу.

Здание, действительно, выглядело величественно, и одному было гораздо удобнее наслаждаться размахом архитектурного гения. Кстати, легенда об авторе размещалась на отдельном стенде. Очень она меня взволновала! Радуясь своей независимости от группы, я надолго зачитался информацией, представляя, как это было…

Гениальный архитектор был за какие-то прегрешения заточён в темницу. Один богатей прознал об этом и пообещал свободу мастеру, если тот построит небывалую, невиданную по красоте, мощи, размаху, величию и великолепию усадьбу, чтобы даже царские особы желали в ней останавливаться. Архитектор своё обещание выполнил, а богатей – нет. Обычное дело, казалось бы, но что-то не давало покоя. Может, финал этой истории? В отчаянии бедный архитектор покончил с собой, перед тем прокляв весь род богатея и владельцев этой усадьбы…

Убранство комнат я осматривал бегло и невнимательно, больше размышляя о легенде. Но в одном из залов меня привлёк портрет девушки! Словно ожившая безысходная грусть – так можно было бы охарактеризовать её образ: васильковые глаза, болезненно-бледный цвет лица, печальная, даже какая-то скорбная полуулыбка; плечи и волосы под прозрачным воздушным покрывалом, которое растворяется в общем фоне картины. Это был не портрет, а какой-то неземной лик… Табличка под портретом: «Портрет неизвестной. Автор неизвестен»!

Так простоял я долго, пока кто-то из сотрудников усадьбы вежливым покашливанием не намекнул, что пора на выход.

Усадьба – это ведь не только здание, но и огромный парк, хозяйственные постройки, заросший пруд, скамеечки, ротонды, скульптуры и прочий антураж. Я брёл по дорожке, которая, как мне казалось, вела к пруду. От проторённой экскурсантами дороги вбок сворачивала еле приметная узенькая тропинка. Я не особый любитель приключений, но эта тропа прямо манила! Здраво рассудив, что заблудиться в огороженной усадьбе невозможно, я свернул на примятую траву. Она петляла между кустов и раскидистых старых деревьев, рождая образы дам и кавалеров, которые могли уединяться здесь; а, может, кто-то из великих писателей, будучи в этом городе проездом, бродил по этой тропе и вдохновлялся на создание знаменитых романов.

Неожиданно раздался резкий крик птицы, я вздрогнул! Тропа вывела на ветхий мостик через слабенький ручеёк, потом заметалась, словно пытаясь спрятаться, но на меня уже напал азарт исследователя! Я очутился перед небольшим гротом. Поросшая густым мхом кирпичная кладка кое-где откололась, но в целом сохранила стиль, присущий усадьбе. Вероятно, грот был частью основного здания, может быть, тайным выходом. Я заглянул внутрь, в лицо пахнуло затхлой сыростью.

Есть у меня странная особенность: глаза мои больше любят тьму, нежели свет, и быстро привыкают к мраку. Сильно пригнувшись, я шагнул в темноту грота. Какое-то время пришлось идти согнувшись. Но вскоре верхний свод увеличился, и я выпрямился в полный рост. Показалось мне, что рядом кто-то тяжело вздохнул. «Кто здесь?» Ответа не было! Мои уши явно различили звуки капающей воды. Может, конденсат, как в пещерах? Я уже догадался, что нахожусь в тайных подвалах усадьбы, о которых тоже упоминалось в легенде. Нелёгким трудом подневольных людей были созданы подземные катакомбы, где многие из них нашли свою погибель. Я провёл рукой по стене, она была влажной со странным запахом, как будто железа. Я поднёс руку к глазам, пальцы мои были испачканы кровью! Я оглядел внимательно стены… О, ужас! Они сочились кровью. Я не мог ошибиться, кровь проступала сквозь трещины кирпичной кладки. Вздохи и стоны стали отчётливее. Казалось, что подземелье ожило для того, чтобы стенать и мучиться.

Различив в нише голубоватое свечение, я двинулся туда. Конечно, мне было страшно, но у меня и мысли не возникало повернуть обратно. Мне казалось, что здесь меня кто-то ждёт! В нише я разглядел небольшое существо, обросшее волосами и покрытое струпьями. Приглядевшись, я понял: небольшой рост от того, что существо стоит на коленях, а ноги его плотно обвивают корни, поросшие мхом и покрытые плесенью. Руки существа оставались свободны, и ими он неустанно раздирал себе грудь и лицо. Из глаз его обильно текли кровавые слёзы…

Я не сомневался, что передо мной призрак.

– Рискну предположить, что Вы и есть архитектор?! – обратился я к существу.

– Господь простил меня! – простонал он. – Ты видишь меня! За несколько столетий моих мучений Он послал мне тебя! Ты поможешь мне искупить грех?

– Если это будет в моих силах, – с трепетом отвечал я.

– Я спроектировал красоту с изнанкой чудовища! У хозяина сразу был план – прорыть длинные подвальные туннели. Здесь он умерщвлял неугодных, погубил много народу. Их кровь и на моей совести. Но это ещё не всё!

– Знаю, Вас обманули! Обещали за работу свободу, но не сдержали слово. А за что же Вы были в тюрьме?

– Грех мой был корыстолюбие, преступление – растрата казённых денег. Хотел, чтобы дочь моя ни в чём не знала нужды.

– Так у Вас была дочь? А на стенде в легенде я не прочёл о ней. Может, не дочитал?

– Не ведаю я про стенды. А знаю, что хозяин отнял у меня не только призрачную, обещанную за труды свободу, но он забрал и мою любимую дочь. И её тоже обманул!

– Вы ведь наложили на себя руки?

– Да. Великий грех – отчаяние! А перед тем я проклял всех владельцев усадьбы. Откуда мне было знать, что хозяин обольстил мою красавицу, и она родила ребёнка. Жениться на ней он, конечно, не стал, а вот мальчика забрал в свою законную семью. Так мой внук тоже стал владельцем усадьбы. Получается, что я проклял своих потомков!

– А как же дочь? Она ничего не знала о Вас?

– Он обманул её! Сказал, что я уехал по делам, чтобы обустроиться на новом месте и потом приехать за ней… А меня уже на свете не было! Доченька моя, конечно, потом всё поняла и… утопилась в пруду.

– Откуда Вы это узнали?

– За пределами земной жизни знаешь больше. Первые годы я молил о том, чтобы снять проклятие со своих потомков. Все они, кто так или иначе соприкасался с усадьбой, жили недолго и очень несчастливо. Потом усадьба перестала принадлежать кому-то одному, но в ней постоянно происходит что-то неприятное, поэтому хорошие работники в ней не задерживаются.

– И что же надо сделать? – взволнованно спросил я.

– Надо, чтобы моя кровь попала к дочери! – тяжко простонал Архитектор.

– Но ведь Вы – призрак! Откуда у Вас кровь?

– Ты видишь кровавые слёзы на моём лице? Собери их! И отнеси в пруд! Больше ни о чём тебя не прошу. Если ты нашёл меня и увидел, значит надо мной смилостивился Господь!

Порывшись в карманах, я нашёл пузырёк с остатками таблеток валерианки, которые принимал иногда от нервов. Остатки медикаментов я ссыпал в карман, а пузырёк протянул архитектору. Запнувшись о корень, которыми были обмотаны его ноги, я неловко опёрся на стену и порезался об кирпич…

– Вот и всё. Иди, – печально произнёс Архитектор.

Из ладони моей сочилась кровь. Я взял пузырёк и уже не мог понять, моя ли кровь накапала туда или же это кровавые слёзы Архитектора? Да, и была ли эта встреча? Может, морок от метана или радона? Что там скапливается в пещерах? Углекислый газ?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.