Старые боги на новых улицах. Книга 1

Кто-то бросает скучную офисную работу и начинает бить татуировки или писать картины – и чувствует, что только сейчас живёт по-настоящему. Примеров много. Но ни один не похож на тот, в который была брошена Элени. Она не выбирала свою «новую жизнь». Если другим давался шанс на осознанное решение, то её просто швырнули в воду, как ребёнка, который не умеет плавать.

Сейчас Элени сидела на кровати, удивляясь полной тишине, окутавшей родные стены. Было непривычно тихо. Ещё пару часов назад здесь царил настоящий бедлам из-за состояния Ника. Девушка знала, что с ним происходит, и ей до боли хотелось пойти к братьям, убедиться, что с ними всё хорошо. Но что-то её останавливало. Возможно, это был страх. Страх перед тем, что придётся рассказать близнецам правду. А слова… какие подобрать слова, если она сама до конца ещё не приняла всё, что с ней происходит?

Утешало одно, что рядом есть мудрый и надёжный человек, который обязательно поможет её братьям, когда настанет время.

С момента выписки из больницы весь окружающий мир будто вывернулся наизнанку, прихватив с собой её окружение. Каждый человек теперь казался Элени иначе. К примеру, даже родители. Она всё так же любила их, ценила, уважала… но теперь не чувствовала, что не принадлежит к ним духовно.

Хотя… в духовности она тоже начала сомневаться. Что бы ни говорили Кира, Мариам, или даже Максимилиан со своим благоговением перед её силой – Элени не чувствовала себя божественным созданием. Нет. Она всё ещё верила в Бога, но теперь даже молитва вызывала у неё странную настороженность. Осталась лишь привычка… а веры как будто и не было.

На столике в комнате Элени Лилия оставила поднос с чаем и лёгким перекусом, но девушка не чувствовала голода. Вместо отдыха и сна она стояла у книжных полок, по-новому глядя на свои книжные переплёты. Элени с полным правом можно было назвать книжным червяком – за свои восемнадцать лет она собрала солидную библиотеку. И первым её условием на переезд было разрешение взять с собой все книги. Отец не возражал – подумаешь, пять лишних коробок в самолёте.

Пальцами она медленно провела по корешкам, как будто перебирала давних обитателей. На верхних полках – книги по всемирной истории, истории Древнего Египта, мифологии и культуре. Там же тома о жизни фараонов, в том числе отдельные биографии, как, например, История жизни Эхнатона и его возлюбленной супруги Нефертити.

Ниже – классика: Эдгар Аллан По, Уилки Коллинз, Шарлотта Бронте и Джейн Остин. Элени не брезговала разной литературой. Будь то мрачный готический роман По или легкий «дамский» сюжет вроде Гордости и предубеждения. Всё зависело от настроения.

А ещё ниже… стояли книги, которые Элени немного стеснялась показывать другим. Но порой именно их она читала взахлёб долгими зимними вечерами. Это была та самая «подростковая литература», написанная пару лет назад, без философской перегрузки и психологических выкрутасов. Просто лёгкие, местами наивные, но очень искренние истории с романтикой и фантастическим настроением.

Последняя категория из двенадцати книг полетела в мусорный пакет. Теперь, когда мир из этих историй стал её реальностью, той самой, в которую она была насильно брошена, Элени больше не хотела видеть эту наивность и ерунду на своей книжной полке. Завязав крепкий узел на пакете, она вновь оглядела полки.

Взгляд остановился на одной книге, которую, к своему стыду, она ни разу не открывала. Это была Библия. Маленький том с тонкими страницами в чёрной обложке стоял безмолвным свидетелем на полке долгие годы. Когда-то Лилия, истинно верующая женщина, подарила Элени эту книгу, желая поделиться с ней «словом Божьим». Но ничего не вышло. Лилия не обижалась, а лишь мягко повторяла, что придёт день, и Элени сама поймёт, что скрыто в этих древних страницах.

Теперь, взяв книгу в руки, девушка ощутила странное колющее чувство где-то глубоко внутри. Она ясно понимала, что не достойна этой книги. Изменения, произошедшие с ней, слова Максимилиана… всё указывало на то, что она больше не божье создание. И никогда им не станет. Возможно, ей придётся с этим смириться.

С тяжестью в груди Элени аккуратно положила Библию на мусорный пакет. Нет, выбросить она её не могла – рука бы не поднялась. Но оставить тоже не могла. Лучшее решение, которое пришло ей в голову – отнести книгу в школьную библиотеку. Пусть послужит тем, кто ещё способен по-настоящему услышать её строки. Странно, но стоило ей убрать книгу и мысленно с ней попрощаться, как где-то в глубине души что-то оборвалось. Какая-то связь, соединяющая её прежний мир и новый, теперь навеки будут друг другу, как люди, которых когда-то что-то связывало, а теперь они вынуждены идти порознь. Только потому что так сложились обстоятельства.

Проходя мимо окна, Элени мельком взглянула на тёмную улицу и вдруг увидела горящие янтарные глаза, пылающие за оградой её дома. Сердце нервно дрогнуло от неожиданности, но взгляд она отвести не смогла. Незнакомец снова явился. Он стоял по ту сторону железной изгороди, ни лица, ни одежды не было видно. Лишь тёмная, неподвижная тень с глазами, пылающими янтарём, в которых читался тот же немой, гипнотический интерес.

Девушка сглотнула, чувствуя, как страх поднимается комом к самому горлу. Кто он, чёрт возьми? Что за таинственный гость, который следит за ней уже не первый день? И почему он ничего не делает? Ни шагов вперёд, ни жестов, ни слов. Только стоит и смотрит.

Страх мешал даже подумать о том, чтобы выйти из дома и подойти к нему. Да и незнакомец, казалось, вовсе не собирался приближаться. Он просто стоял и смотрел. Был ли он врагом? Или другом? Или чем-то совсем иным?

Элени не понимала. В его молчании не было ни угрозы, ни дружелюбия. Только напряжённое ожидание накатывало на неё, и от этого становилось ещё тревожнее. С тяжёлым выдохом Эл нервно хмыкнула, отошла от окна и уселась на кровать, решив, что не станет тратить своё время на того, кто сам не желает показать себя. Надоело.

Ещё одна тёмная, скрытая от лунных лучей фигура спокойно сидела на крыше дома семьи Вернер, прямо над окном Элени. Незнакомец был укрыт белыми, сияющими крыльями, которые он сложил, будто пытаясь согреться от осеннего холода. Но настоящий холод он ощущал в душе. Он чувствовал, как Элени – та, кого он должен был оберегать, отказалась от него и от великой веры, которую он нёс.

Это была боль и колкое разочарование, убивающее его сильное ангельское сердце. Он не сберёг её. Он отдал её древнему миру и теперь больше не имел права быть рядом, не имел власти быть её покровителем – ангелом-хранителем. Был. Теперь девушка даже не знала, что когда-то он существовал.

Незнакомец расправил огромные крылья, сиявшие мягким жемчужным светом, и, тяжело вздохнув, взмыл в небо, растворяясь среди облаков и звёзд. Он признал поражение. И что хуже, признал превосходство того, кого считал исчадием. Существо с глазами зверя, которое стояло сейчас возле ограды, скрываясь в тени.

«Ангел-хранитель покинул её. Ох, как он не хотел этого, но ослушаться приказа он не имел права… однако я теперь могу, наконец, приблизиться к ней», – прошептал незнакомец, и в его глазах хищно сверкнул янтарь.

Дождавшись, когда крылатый страж исчез окончательно, он сделал шаг к прутьям ограды и медленно положил ладонь на холодное железо. Его тихий смех прозвучал в темноте, торжествующим эхом.

Теперь они не причинят ему боли. Теперь ангельская защита больше не удержит его. Он сможет войти. Не как беглый преступник, стоящий снаружи, а как… нечто большее. Тень незнакомца растаяла в воздухе. И в ту же секунду он переместился в комнату Элени.

Она же, обняв подушку, уже тихо посапывала на боку, не обращая внимания на работающий ноутбук, откуда доносились голоса кинофильма. Естественно, она ничего не услышала и тем более ничего не почувствовала. Хранитель лишь слегка взмахнул рукой, и свет в комнате погас, как и экран ноутбука.

В темноте он чувствовал себя намного увереннее. Живее.

«Ангел исчез, и теперь я могу оберегать её. Или… убить. Быстро, легко. Забрать с собой туда, где Отец хранит всё ныне забытое, в самую глубину тьмы. Туда, где не знают, что такое свет. Пусть он и требует иного… но что же мне делать с ней?»

Его рука медленно скользнула по мягким волосам девушки, раскинувшимся на подушке. Он не мог не признать, что мечтал об этом. Прикоснуться к той, кто может его погубить. Кто способен уничтожить всё, чем он является.

Это как гладить палача по щеке, зная, что через мгновение он опрокинет на твою шею острую гильотину.

«Но этот палач так прекрасен…» – ухмыльнулся незнакомец, и в ту же секунду возненавидел себя. За слабость и эгоизм. За всё, что веками было его сутью.

Он отдёрнул руку, словно волосы девушки были ядовиты, и исчез так же бесшумно, как и появился.

Элени проснулась очень рано, ещё до восхода солнца. Ночь медленно отступала маленькими шагами, уступая место своему соседу – рассвету. Стоило девушке открыть глаза и чуть привести мысли в порядок, как тут же всплыло воспоминание о вчерашнем вечере. Бледное лицо брата, губы, шепчущие что-то в бреду, дрожащие руки…

Но не успела Элени встать с кровати, как вдруг услышала звонкий стук по стеклу. Эл резко обернулась, а перед окном сидел огромный чёрный ворон. Он не спешил улетать и спокойно смотрел на неё, будто ждал.

– Какой ты красивый… и совсем не боишься. – Прошептала Элени с восхищением, медленно открывая окно.

Сразу же в комнату ворвался прохладный утренний воздух, а за ним, легко расправив широкие крылья, влетел ворон. Его оперение в лучах начинающегося дня отливало серебром на чёрном. Птица без лишнего шума уселась на спинку стула, уверенно держась за него своими цепкими лапками.

Эл не рискнула подходить ближе, а просто наблюдала. Он казался ей посланником из чужого мира, из мира, который шепчет в темноте и знает больше, чем любой человек. А глаза его, чёрные, как гладкие бусины – словно окна, через которые за ней наблюдают неизвестные создания, знающие ответы на все вопросы нечеловеческого мира.

Элени вздрогнула, когда птица внезапно громко вскрикнула и, словно паруса, расправила свои огромные, чёрные крылья с сияющим пышным оперением. Ворон взлетел к потолку и, продолжая кричать глухим, почти истошным карканьем, начал метаться по комнате, словно больше не контролировал собственное тело. Он, то резко взмывал вверх, то тяжело падал на пол.

Элени охватил страх, не за себя, а за него. Она не сразу поняла, что происходит. Ворон с глухими ударами бился об пол, всем телом, как будто пытался избавиться от собственной оболочки. Сияющие чёрные перья стремительно разлетались по комнате. Потрясённая, Элени вжалась к стене и, не отводя глаз от происходящего, торопливо закрыла дверь на замок, всем телом прижавшись к ней. Никто не должен был этого увидеть.

Птица продолжала извиваться. Его тело корёжило, крылья распластались в стороны, и каждый новый толчок сопровождался хрустом, будто беспощадно ломались позвонки. Его огромный клюв раскрылся до ужаса неестественно – так, словно невидимые руки пытались вывернуть его изнутри.

Но самое страшное было впереди. Перья начали осыпаться, раскрывая под собой бледную кожу. Ворон уже не был тем величественным небесным созданием. Он превратился в нечто мучительное, слепое, искажённое, его кости и мышцы деформировались с каждым ударом. Лапы сбросили когти, как ящерица сбрасывает хвост, и начали вытягиваться, набухая и принимая другую форму… человеческую. Крылья превратились в руки, сильные и худые. Тело стало обретать очертания молодого человека.

Голова вытянулась, и сквозь оголённую плоть начали прорастать мокрые, тёмные волосы, медленно прикрывая лицо. Весь процесс сопровождался сдавленным стоном боли. Тело юноши дрожало, а затем обмякло, свернувшись в позу эмбриона. Парень, лежавший на полу, поднял взгляд и посмотрел на Элени. В его измученных, серых глазах стояла немая боль и ужас.

– Никита… – Прошептала ошеломлённо Элени и тут же кинулась на помощь брату.

– Элени, что со мной происходит? – Дрожащим голосом шептал он, обнимая себя руками. Его тело продолжало вздрагивать в мелких конвульсиях, а при каждом неосторожном движении позвоночник тревожно хрустел.

– Не двигайся, лежи. Всё будет хорошо. – Строго сказала Элени, а сама мысленно отрицала, что ей было страшно. Она сорвала одеяло с кровати и накинула на его дрожащую фигуру. Подложив под голову подушку, девушка дрожащими руками схватила телефон и поспешно набрала номер Мариам.

Со стороны Элени наблюдалась довольно интересная картина в её собственной комнате.

С одной стороны, на кровати, укрытый тремя слоями одеял и пледов, лежал бледный и уставший Никита. Рядом с ним сидела обеспокоенная Кира, аккуратно протирая его лицо влажным полотенцем. Лицо юноши блестело от капелек пота, а Кира тихо переговаривалась с ним, ловила взгляд и иногда кивала. В какой-то момент Никита взял её за руку и, слегка сжал тонкие, бледные пальчики девушки. Киру этот жест немного смутил, на щеках выступил лёгкий румянец, но руку она не убрала, а лишь слабо улыбнулась. Элени не ожидала, что между этими двоими может что-то возникнуть, но не могла не умиляться. В этот момент казалось, будто весь новый мир существовал только для них двоих.

С другой стороны комнаты бушевал ураган по имени Филипп. Он орал на всю комнату, смеялся в лицо Мариам и обвинял её во лжи. И правда, её слова звучали слишком фантастично – Никита и Элени стали «иными», потомками древних богов, носителями сверхъестественных способностей… Для Филиппа это был бред сивой кобылы.

– Что за бред?! – Орал Филипп, размахивая руками. – Мы живём в реальном мире, с реальными людьми! Я не верю во всю эту ересь!

Так продолжалось минут десять. Элени мысленно молилась всем богам, чтобы Лилия, занятая на кухне, не услышала весь этот ор. Но успокоить брата не удавалось – он наотрез отказывался слушать хоть слово про «эту ересь». Но стоило ему выкрикнуть одно единственное слово – «Докажи!» – как всё резко изменилось. Даже Никита с Кирой, до этого мило воркующие друг с другом, замерли на месте.

Филипп, конечно, не ожидал, что последует моментальный ответ. Мариам молча, но со злобой во взгляде, резко подняла руку в его сторону и что-то прошептала себе под нос. Фил взлетел к потолку. Так резко, что ударился головой и повис, как беспомощный воздушный шарик. Элени с открытым ртом наблюдала за этим зрелищем, её взгляд метался между висящим в воздухе братом и сосредоточенной Мариам, всё ещё удерживавшей его заклинанием.

Не выдержав напряжения, Элени подошла к подруге, погладила её по руке и тихо прошептала:

– Мар, прошу, отпусти его. Я за него прошу прощения.

Но самое невероятное случилось потом. Филипп внезапно исчез – прямо в воздухе, оставив после себя лишь лёгкий полупрозрачный туман, который быстро рассеялся.

– Какого чёрта?! – Прошептала Элени, ошеломлённо озираясь по сторонам.

Никто не успел сказать и слова, как позади неё пронёсся резкий порыв холодного воздуха, взъерошив волосы. Она резко обернулась и увидела, как Филипп уже стоял у окна. Удручённый, с опущенными плечами, он не мог скрыть, что и сам не понял, как это произошло… и явно не собирался этим хвастаться.

– Филипп, неужели с тобой уже… но ты ведь… но я… Фил, – Элени была настолько шокирована, что слова заплетались у неё на языке.

Брат виновато посмотрел на неё, опустил глаза и негромко произнёс:

– Да. Сегодня ночью. Когда Нику стало плохо… Страшно было жутко. Думал, зря не написал завещание, – он ухмыльнулся, но взгляд так и не поднял, – я чувствовал его боль как свою. А потом она стала… реальной. В комнате, словно всё ожило – карты, глобусы, фотографии в журналах. Я реально видел, как материки передвигались! А потом – боль, будто изнутри вырывается «чужой». Каждая клетка тела разрывалась, будто меня перекраивали изнутри.

Он глубоко вздохнул.

– А потом я исчез. Сначала даже не понял, что произошло. Но когда почувствовал, как песок обжигает ладони, а солнце давит на голову – понял. Я был в Египте. Видел пирамиды, Элени! Пирамиды, мать их! – Филипп говорил взволнованно, а на него смотрели с потрясением. – Потом новый удар, и я оказался в Белом доме. Я слышал, как за дверью орёт президент США! Слава Богу, следующий рывок был не таким сильным. Я очнулся в своей ванной комнате.

Повисла минута молчания. Даже лёгкий ступор, никто не знал, что сказать. Все молча смотрели на Фила. Но Элени неожиданно для себя сделала то, чего никто не ожидал – она со всего размаха влепила брату пощёчину.

Громкий звон от удара разошёлся по комнате. Щека Филиппа моментально вспыхнула и порозовела. Он отшатнулся в изумлении, ведь они ведь никогда не ссорились. А тут – удар. Резкий, неожиданный, мощный.

– Какого чёрта?! – Воскликнула Элени, глядя ему в глаза. – Как ты мог?! Как ты мог не рассказать нам?! Мариам в лепёшку расшиблась, чтобы тебе объяснить всё, хотя вообще не обязана была! А ты?! Ты смеялся ей в лицо, оскорблял, как будто тебе всё это шутки! А сейчас?! – её голос срывался на крик, – Сейчас я вижу, что сила в тебе проснулась – и ты уже умеешь с ней обращаться! Фил… какого чёрта?!

Филипп, держа руку на горящей от удара щеке, смотрел на сестру широко распахнутыми глазами, не в силах вымолвить ни слова. Внутри бушевал целый ураган эмоций. Будь это кто угодно, он бы уже давно врезал в ответ, но… сестра. Его Эл? Та самая, что в детстве прыгала ему на спину и называла «лошадкой». Фил не знал, как среагировать, и потому сделал единственное, что казалось правильным, он отвернулся и исчез, оставив после себя лёгкую серую дымку, которая медленно растаяла в воздухе.

– Он вернётся, Эл. Не кори себя. – Тихо сказал Никита, заметив, как дрогнуло лицо сестры. – Ты же знаешь Фила…

Элени молча кивнула. Да, она знала его. Именно поэтому и боялась. Он порой был слишком импульсивен, а сейчас, когда всё вокруг рушится и меняется, эта черта может сыграть с ним злую шутку. Кто знает, куда он теперь направился… Она бросила взгляд на брата.

– Как ты себя чувствуешь?

– Голова раскалывается… а так, вроде, нормально. Я, правда, почти ничего не понял. Всё, что вы мне говорите, словно каша в голове… Но вы же мне всё расскажете? Объясните?

– Ты хорошо держишься, – заметила Мариам с мягкой улыбкой, – другие в такие моменты ломают мебель, кричат, требуют доказательств.

– Тебе только кажется, Мар. – Никита чуть усмехнулся, но в его глазах не было веселья. – Внутри меня всё кричит. Я вспоминаю ту боль… и мне, если честно, хотелось умереть. Чтобы просто не чувствовать её больше.

– Думаю, надо отвести его к Максимилиану. – Спокойно предложила Кира.

– К кому?..

Когда темнота прохода в зал театра рассеялась и Элени увидела свет, девушка с облегчением вздохнула. Хоть она уже не впервые проделывала этот путь, было страшно, как в первый раз. А вот Никита едва не переломал ей пальцы, пока они проходили сквозь темень. Элени несколько раз просила ослабить хватку, но брат, будто не слышал. Пришлось терпеть и спокойно дойти до входа.

Зайдя внутрь, Эл на мгновение зажмурилась от яркого света. Но когда глаза привыкли, она заметила тихую пустоту убежища. Никого. Стояла полнейшая тишина – такая, что по спине пробежал холодок. Мысль о том, что все… вымерли, промелькнула в голове, но она тут же отогнала её прочь. Взгляд упал на разрушенную стену – теперь она была затянута густыми лианами, крупными листьями и корнями.

– Димен постарался. – Заметила Мариам, куда смотрит Элени. – Умница.

Эл хотела что-то ответить, но тут её взгляд упал на первые ряды сидений у сцены. Сердце сжалось: там сидели Макс… и Филипп! Не медля ни секунды, она бросилась к ним. Ей было всё равно, как брат здесь оказался. Сейчас ей хотелось сделать только одно.

Через мгновение она заключила его в крепкие объятия.

– Прости меня… прости, пожалуйста. – Прошептала Элени, прижимаясь к брату.

Он ничего не ответил. Лишь поцеловал сестру в лоб и кивнул с лёгкой улыбкой. Но, посмотрев в его глаза, Эл увидела грусть и тревогу. Она сразу поняла, что Максимилиан успел рассказать ему всё. Всю правду…

– Я очень рад вас видеть, мои дорогие. И добро пожаловать, Никита, – поприветствовал ребят Максимилиан, крепко пожимая руку второму близнецу, – с удовольствием побеседовал бы с вами, рассказал обо всём и обо всех, но, боюсь, вынужден попросить вас уйти… и на неопределённое время больше здесь не появляться.

– Что?! – Воскликнули Мариам и Кира одновременно, поражённые такой неожиданной просьбой.

– Макс, почему? Мы только пришли, – удивлённо переспросила Кира. – Что случилось?

– Прошу вас, не обижайтесь, – мягко сказал Максимилиан, поглаживая Киру по щеке. Девушка в ответ взяла его руку, не желая отпускать, – я делаю это не потому, что хочу. Это вынужденная мера. С появлением неизвестного врага, о котором мы до сих пор ничего не знаем, становится слишком опасно собираться всем вместе. Я уже распустил остальных – те, кто жили здесь, вынуждены были найти новое убежище. Мне самому тяжело это говорить, но другого выхода нет.

Он перевёл взгляд на Элени и братьев:

– Пока мы не выясним, кто и зачем охотится на иных, нам нельзя собираться в группы. Я прошу вас покинуть театр… и не возвращаться, пока я сам не свяжусь с вами.

– Но, Максимилиан! Мы тоже хотим помочь! Я не смогу сидеть в стороне и ничего не делать, пока ты всё сам пытаешься решить! – Протестовала Мариам. – Прошу, не прогоняй нас, мы же одна семья!

– Мариам, это не обсуждается! – Не выдержал Макс и повысил голос. – Я делаю это для вашей же безопасности. Пока я не узнаю, кто охотится на иных и как его победить, вы должны быть дома. Живите обычной жизнью, ходите в школу, учите уроки. Помогайте Элени и её братьям освоиться с силами. Если нашего врага можно победить, каждый иной будет на вес золота. И, боюсь, нам придётся принять бой. Прошу, не собирайтесь в большие группы. Но приглядывайте друг за другом…

Повисла тяжёлая тишина. Решение Макса никому не нравилось, но никто не осмелился возразить. После паузы Мариам тяжело вздохнула и ответила:

– Хорошо. Но обещай держать нас в курсе. Я сразу отвечу на любой твой звонок или сообщение.

– Обещаю. А теперь идите домой. Отдохните, пообедайте и помогите близнецам. Никита, прости, что не смогу поговорить с тобой лично, накопилось слишком много дел…

– Всё в порядке, – отозвался Никита. – девочки и брат мне всё расскажут. Немного, но я уже в курсе.

Когда они все вместе вышли из театра, чувство, будто их бросили, не отпускало. Несколько минут ребята стояли на улице, не зная, куда идти и что сказать. Первым не выдержал Филипп:

– Я не знаю, как вы, но я дико хочу есть! Сейчас иду домой и закажу еды на дом. А может, Лилия уже что-нибудь приготовила. Короче, предлагаю всем вернуться к нам, пообедаем и спокойно поговорим. Кто за?

Через час они уже сидели у Элени в комнате, на полу, перед целой горой еды, которую заказал Филипп. Близнец будто не ел неделю, поглощал еду без остановки. Но никто не возражал. Первые тридцать минут все ели в молчании, с таким наслаждением, словно пришли с голодного края. Даже худенькая Кира ела за обе щёки. Эл невольно удивлялась такому аппетиту: казалось, в теле этой маленькой девочки живёт настоящий великан, обожающий вкусно поесть.

Когда с плотным обедо-завтраком было покончено, ребята наконец смогли нормально поговорить и рассказать Никите всё, что недавно узнали Элени и Филипп. В основном говорила Мариам, Кира лишь изредка добавляла детали. Слушая их, Эл никак не могла свыкнуться с мыслью, что всё это происходит именно с ней, с её братьями, в её семье. А ведь когда-то самой большой трудностью в её жизни был выбор предметов для сдачи экзаменов.

– Элени, – вдруг обратился к ней Никита, когда Мариам закончила рассказ, – а что у тебя?

Сестра не спешила с ответом. Честно говоря, она и сама не знала. Можно ли считать за способность то, что произошло в больнице? Она не была уверена, но взгляды Филиппа и Никиты были очень настойчивыми:

– Когда я попала в больницу, я… сожгла ветку дерева. А через несколько минут чуть не замёрзла насмерть, если бы не девочки. Я не знаю, что это было. Максимилиан предполагает, что у меня дар управления огнём и водой.

– Круто! – воскликнул Филипп, но в ту же секунду получил в лицо пустой пакет от сока.

– Ай! Эл, ты чего?!

– Это не круто! – Вспыхнула сестра. – Совсем не круто! Тебя вообще не пугает, кем мы становимся?

– Но плохого же ничего не происходит! Да, новость ошеломляющая, поверить сложно. Проще сразу вещи в дурку собирать. Но мы выжили, Никита уже лучше себя чувствует, я тоже. Максимилиан мне всё объяснил – да, было сложно поверить, но, чёрт возьми, это ведь жутко интересно!

– Брат, ты всегда всё воспринимал с лёгкостью, – тихо отозвался Никита, – но наша жизнь уже никогда не станет прежней. И вот чего ждать дальше… меня это пугает.