Маленький дорожный роман

5. Июль 2022 г

Ирина

Ирина Савченко вернулась с работы поздно, надо было успеть подготовить документы к завтрашнему дню. Зная характер своего директора, его вечное недовольство и завышенные требования к мелочам, на которые другой бы не обратил внимания, надо было сделать всё тщательно, учитывая все его замечания и пожелания. Но при всем этом, постоянно придираясь к своим подчиненным, изводя их своей сварливостью и хронически кислым выражением лица, как руководитель он был справедливым, часто поощрял коллектив премиями и каждый раз, возвращаясь с полей, где они строили или реконструировали фермы, привозил фермерские продукты: мясо, птицу, яйца, молочку.

Ирина жила одна и часто отказывалась от своей доли, отдавая ее семейным коллегам.

«Ну сколько мне одной надо?» – всегда говорила она в таких случаях, и в коллективе, где она проработала почти десять лет, ее ценили за доброту, скромность и тот нейтралитет, который она поддерживала всегда, какие бы внутренние конфликты или даже войны ни разгорались.

Именно эта ее позиция, на самом деле вызванная страхами перед людьми, и сделала ее почти незаметной, превратила ее поначалу в «мебель». Все в коллективе знали, что у нее всегда можно занять денег, попросить ее подвезти куда-то или даже отвезти за город (у Иры была своя машина, доставшаяся ей в наследство от родителей), что она всегда готова поделиться своим фермерским пайком, одолжить кому-то термос на выходные, стать поручителем в банке, и вот в какой-то момент она из «мебели» превратилась в своего человека, в личность, которую все стали уважать и ценить.

И примерно в это время в их коллективе появился молодой мужчина, при виде которого Ирина терялась, не могла работать, перестала спать ночами и постоянно обдумывала план, как бы поближе с ним познакомиться. Она знала, что некрасива, поэтому зачастила в салон красоты, расположенный неподалеку от ее дома, стала экспериментировать с прической, макияжем. Но как бы она ни причесывалась, ни стриглась или завивалась, какой бы дорогой косметикой ни пользовалась, часто меняя свой имидж, ее пассия не обращала на нее никакого внимания.

Мужчину звали Аркадий Борисов. Это был высокий брюнет с бледным лицом и большими печальными глазами. Культурный, образованный, с хорошими манерами, он явно ошибся веком, ему надо было родиться хотя бы в девятнадцатом. Чтобы соответствовать ему, Ирина сменила привычные джинсы или брюки на женственные платья. Начала больше читать русскую классику, всерьез увлеклась Пушкиным (знала, что это любимый поэт Аркадия), словно это могло хоть как-то повлиять на их отношения, которых, по сути, никогда и не было. Разве что в ее фантазиях.

Аркадий не сближался ни с кем из работающих рядом с ним девушек, хотя мог отпустить в их адрес легкую изящную шутку, рассказать невинный анекдот, открыть девушке дверь, помочь донести сумки до автобуса или такси. С мужчинами-коллегами разговаривал исключительно на рабочие темы, был подчеркнуто серьезен. На первые корпоративы он приходил один, пил вместе с мужчинами крепкие напитки, но никогда не танцевал, не рассказывал сальных анекдотов и ни с кем из женщин не заигрывал, хотя в их экономическом отделе работали очень даже симпатичные, современные и вполне доступные девушки.

Но вот однажды на юбилей заместителя директора в ресторан он пришел с девушкой. Понятное дело, что все внимание было приковано именно к ней. Всем же было интересно, какой вкус у Аркадия. И были разочарованы, когда увидели худую черноволосую глазастую молодую особу с ярко-красными губами.

Ирина была разочарована. Ну как, как он мог выбрать такую некрасивую, нескладную, неинтересную девушку? На ней было узкое черное платье, черные туфли, в ушах – сережки с черным камнем. Белое, сильно напудренное лицо и алые, густо накрашенные губы.

Ирина сначала никак не могла понять, чего же в ней не хватает, вроде бы если присмотреться или даже просто привыкнуть к ее внешности, то вроде она и ничего, но, видимо, в ней не было какой-то глубины, какого-то интересного наполнения, харизмы. Она была словно вырезана из картона.

Зато Аркадий не сводил с нее глаз, пил много, постоянно говорил ей что-то на ухо и казался чрезвычайно возбужденным и счастливым. Ирина поняла – он влюблен. Он заболел этой женщиной, как она сама, Ирина – Аркадием.

Девушку звали Валентина. Она, в отличие от Аркадия, была с ним довольно холодна, постоянно отрывала его упрямую руку со своей талии или бедра, словно ей было неудобно. И видно было, что она откровенно скучает. Что она здесь, на этом корпоративе, ни с кем не знакома, что ей здесь все чужие и неинтересные.

Через некоторое время стало известно, что Валентина стала его невестой, Аркадий, уже не стесняясь своих коллег, искал ресторан для свадьбы.

А в июле директор пригласил весь коллектив на пикник к озеру. Приказано было всем одеться соответственно, взять купальники.

Ирина, побаиваясь таких мероприятий, где водки немерено и неизвестно, как поведут себя в алкогольном дурмане вроде бы хорошо знакомые люди, поехала на пикник на своей машине, следуя за корпоративным автобусом.

Был солнечный жаркий день, народ высыпал из автобуса уже в подпитии, веселый. Выгрузили cумки, ящики с напитками; девушки, полуголые, кто в коротеньких туниках, а кто и вообще в купальниках принялись расстилать на траве пледы, накрывать на стол, звеня посудой, мужчины занялись костром. Ирина привезла с собой пироги, фрукты, минеральную воду.

Аркадий и на этот раз не отрывался от своей Валентины. На ней в тот день был ярко-желтый сарафан, который она так и не сняла. Аркадий же ходил, как и другие мужчины, в пляжных шортах и в футболке. Он ухаживал за своей невестой, усадил в тенек на плед, постоянно подкладывал ей закуски, подливал в пластиковый стаканчик шампанское или фруктовый сок.

Валентина же принимала эту заботу спокойно, не спешила одаривать своего возлюбленного хотя бы улыбкой. Она этой своей манерой поведения так подбешивала девушек, что некоторые из них шептались за ее спиной, выражая свою неприязнь. Их бесило в ней все: и ее отстраненность, и нежелание помогать в организации пикника, и то, что она так и не сняла с себя сарафан и они не смогли увидеть ее фигуру, чтобы оценить. Она как была чужая с первого корпоратива, так и осталась ею. Все были единодушны в том, что она недостойна умницы и красавца Аркадия.

Крепко выпил Лева Хрунов, рыжий, круглый, рыхлый парень, душа компании и весельчак. Начал куролесить, отпускать неприличные шутки, потом и вовсе упал на импровизированный стол, уронив стаканчики с напитками и испортив продукты. Мужчины подняли его, увели к автобусу, где и уложили в теньке прямо на траве. Но проспал он немного, встал, все вспомнил, принялся извиняться и снова пить, а потом сказал, что он, дескать, настоящий мужчина и может за себя постоять. Метнулся к своему рюкзаку, достал самый настоящий пистолет и принялся палить по кустам! Девушки закричали, рассыпались по берегу озера, кто-то убежал в лес… Вот после этого мужчины его усмиряли гораздо грубее, отняли пистолет, заломили ему руки и заперли в автобусе. Пистолет вернули в рюкзак.

Аркадий во время пальбы бросился к своей возлюбленной, чтобы укрыть ее своим телом. И когда Леву заперли в автобусе и все успокоились, многие стали свидетелями отвратительной сцены, когда Валентина, явно играя на публику, с силой оттолкнула от себя Аркадия, словно ей что-то было неприятно или неудобно. Вот с того момента Валентина и вести себя начала по-другому, присоединилась к компании, попросила, чтобы ей налили водки, хотя до этого она пила только принесенное Аркадием шампанское и сок, стала более разговорчива. Сказала, что у нее проснулся зверский аппетит, попросила кого-то из мужчин положить ей на тарелку шашлыка, затем перешла на пиво с соленой рыбой… Да и Аркадий как будто бы тоже оживился, обрадовался, что его подруга расслабилась наконец-то, что ей тоже стало весело…

Ирина, наблюдая за этими переменами в поведении Валентины и откровенно жалея Аркадия, изнемогала от ревности. И не будь она за рулем, напилась бы шампанского, умыкнула под каким-нибудь предлогом своего любимого в лес, подальше от посторонних глаз и призналась бы в своих чувствах. Кто знает, может, он хотя бы в подпитии обратил на нее внимание, может, поцеловал бы…

Поздно вечером, когда озеро заволокло туманом и все уже устали, замерзли и захотели спать, директор, который тоже крепко выпил и расслабился, пожалел, что не дал коллективу команду взять с собой палатки. Все-таки была суббота, можно было переночевать на природе, утром выспаться и уже в воскресенье отправиться по домам. Тем более что еды, да и выпивки еще оставалось много.

Прибирались нехотя, вяло, собирая в большие пластиковые мешки грязную одноразовую посуду и остатки еды. Некоторые женщины похозяйственнее укладывали в чистые пакеты фрукты, овощи, непочатые бутылки с алкоголем и водой с тем, чтобы все это было доставлено в офис. Однако директор распорядился разобрать продукты и выпивку по домам.

В автобусе женщины, кутаясь в пахнущие травой и вином пледы, пытались прикорнуть, мужчины же то и дело тянули из ящика бутылки с пивом.

К Ирине в машину сели две девушки-подружки, одной стало плохо, и та, что посвежее и поздоровее, попросила подвезти их домой поскорее. Вот так закончился пикник.

Вернувшись домой, Ирина долго не могла избавиться от чувства, словно ее вываляли в грязи. И это притом, что она была трезвая, в озере не купалась, сохранила свою одежду чистой. Но весь этот пикник показался ей мероприятием грязноватым, непристойным, где все в общем-то приличные люди показали самые свои неприглядные стороны. Разве что Аркадий, несмотря на то что тоже крепко выпил, не превратился в животное, как многие, был тих, но видно было, что он глубоко несчастен.

Ирина, сняв с себя одежду, легла в ванну с горячей водой, согрелась и успокоилась. Потом в пижаме, чистая и счастливая именно этой физической чистотой, заварила себе чаю.

Уже в постели, вспоминая какие-то сцены из пикника, лица, голоса, она вдруг поняла, как же это хорошо, что Валентина именно такая, грубоватая и хамоватая, некрасивая и являющаяся полной противоположностью Аркадию. Он бросит ее, вот точно бросит.

Думала она об этом и весь следующий день, который посвятила уборке. И хотя ее квартира и без того была чистой, без единой пылинки, Ирина принялась вычищать грязь из углов кладовки, лоджии, выдвинула обувную полку и там, к счастью, нашла пыль. Она всегда считала, что, вычищая грязь из места обитания, можно прочистить и свои мозги, избавиться от мусора в голове.

Увлекшись уборкой, она переместилась в подъезд и, не скупясь на сильные препараты, едким и сильно пахнущим химией раствором вымыла с щеткой лестничную клетку. Потом помылась сама, сварила себе картошку, спустилась в магазин за селедкой и с удовольствием поужинала в полном одиночестве. В какой-то момент ей захотелось поставить на стол еще одну тарелку – для Аркадия. Она верила, что рано или поздно он все равно появится здесь, в ее квартире, пусть даже поначалу просто как друг, коллега. А потом, когда он поймет, что она за человек, может, и увидит в ней женщину.

Но во вторник в офисе появилась бледная, с красными глазами Валентина. Она искала Аркадия. Сказала, что он пропал. Что его телефон молчит. Что это на него не похоже.

Она была похожа на безумную, носилась по коридору, заглядывала в кабинеты и реально искала его, как если бы он был ребенком и мог спрятаться от нее под стол…

А в среду тело Аркадия нашли в зарослях в районе Каширского шоссе. Его застрелили.

Не имея связей в полиции, не зная, где можно узнать подробности убийства, Ирина несколько часов носилась на машине по Каширскому шоссе, пока не увидела неподалеку от поворота в Горки развевающуюся на ветру в зарослях кустарников и высокой пожухлой травы желтую оградительную ленту.

Вот оно, место преступления. Понятное дело, что все, что только можно было осмотреть, обследовать здесь, было сделано.

Ирина, приподняв ленту, вошла в замкнутое пространство преступления, как в темное душное облако, и разрыдалась, потом нашла примятую траву с темными пятнами крови, села прямо на нее и заплакала.

Вот никому не достался. Никому.

Отчаянию ее не было предела.

6. Август 2024 г

Юрий

Квартиру снял через два дня, помог Саше перевезти ее вещи, купил всё необходимое на первое время, дал денег и помчался работать. Теперь ему надо зарабатывать еще больше, чтобы хватало и на жену, и на Сашу.

Он мчался по московским улицам и постоянно спрашивал себя, что же такое с ним случилось? Почему он так счастлив с этой женщиной? Что в ней особенного? Почему он готов для нее на многое? Быть может, все дело в ее беззащитности, в том, в каком положении она оказалась из-за какого-то мерзавца, считавшегося другом ее покойного мужа, прибравшего к рукам все семейные деньги? Кто он такой и по какому праву он забрал деньги ее мужа?

Но самый главный вопрос заключался в том, что он никак не мог придумать причину, по которой ее муж сам, добровольно, переписал свой бизнес на друга и передал ему все деньги.

Быть может, они вдвоем собирались расширить бизнес, и поэтому деньги оказались в его руках? Но, с другой стороны, разве он не понимал, что рискует, переводя деньги на чужой счет? Он мог бы и сам это сделать. Разве что его друг – настоящий мошенник, который специально придумал этот план с расширением бизнеса, чтобы каким-то хитроумным способом убедить его, что переводом денег займется он сам лично. И какие это были деньги, наличные или нет?

Другой вопрос мучил Юрия: в каких отношениях были супруги Борисовы (паспорт Саши он рассмотрел во время переезда, воспользовавшись суматохой)? Быть может, они были на грани развода и он не доверял жене? Но спрашивать об этом Сашу он не хотел. Он боялся услышать что-то такое, что заставило бы его усомниться в Саше, он не хотел, чтобы ее образ потускнел, покрылся налетом сомнения и тем более почернел.

Ему важно было, чтобы рядом с ним была эта чистая и прекрасная женщина. И то, что она осталась без средств к существованию и почти на улице, заставило его действовать, ему хотелось уже о ней заботиться, хотелось сделать ее счастливой. В свое время он примерно такие же чувства испытывал и к своей жене и сделал для нее все, чтобы она была довольна.

Она ни в чем не нуждалась, у нее был свой маленький бизнес, она могла позволить себе многое. И даже тот факт, что она не могла иметь детей, не повлиял на его желание жить с ней. Он смирился с этим и ни разу ее не упрекнул. Но чувства к ней остыли давно, и ему, как мужчине, нужна была вот такая эмоциональная встряска, новая свежая женщина, и ею стала чудесная Саша.

Он работал много, сильно уставал, но знал, что вечером он позвонит в дверь новой квартиры, и ему откроет дверь Саша. Что он обнимет ее и не отпустит до самого утра.

Он даже купил жене путевку в Сочи, чему она страшно обрадовалась, быстро собралась и улетела. И вот теперь Юрий был совершенно свободен и мог жить так, как ему хотелось. А жить ему хотелось только с Сашей. А она, эта нежная женщина, быстро свила гнездо в квартире, отмыла ее, обустроила, даже повесила на стены купленные на блошином рынке картины с уточками и ромашками, сменила занавески на окнах и постелила возле кровати теплый шерстяной ковер. И если поначалу любовники заказывали еду на дом, то потом Саша сама выказала желание готовить ему.

И вот образовалась вторая семья, где ему было хорошо, сладко, комфортно. Страсть подогревала тайна, в которой он жил, как в коконе. Да, ему повезло, у него теперь было две жизни.

Про злодея, который превратил Сашу в нищую, она почти не вспоминала. Зато Юрий хотел найти его и отобрать причитавшееся Саше. Восстановить справедливость. Но на все вопросы, как фамилия этого мерзавца и где он живет, Саша отмалчивалась. Жертвы часто так себя ведут. Это от страха и от неверия, что что-то можно исправить.

– Да пойми ты, – говорил Юрий, глядя ей прямо в глаза, словно только таким вот образом ей можно внушить здравую мысль, – человек должен быть наказан за свое преступление, понимаешь? А что было бы, если бы в тот день в такси был другой человек, который не смог бы защитить тебя? Ты только представь! Ты ждала бы его на той ужасной даче, сидела бы, как овца на заклание, переживала, и он бы приехал, понимаешь ты? Приехал бы и изнасиловал бы тебя! А потом снова и снова! И никаких денег бы ты от него все равно не получила бы. Он превратил бы тебя в свою сексуальную рабыню. Да он мог бы вообще запереть тебя на этой даче, поскольку у тебя жилья своего нет, и приезжал бы туда, сама знаешь для чего, да чтобы покормить.

– Но, к счастью, водителем оказался ты! Мне просто повезло. Ну, не может же человеку совсем ни в чем не везти.

Она так мило это говорила и выглядела при этом еще более беззащитнее, слабее, чем прежде. Да что там, она теперь полностью находилась от него в зависимости. Брось он ее, и всё, она пропадет! Скорее всего, пойдет по пути наименьшего сопротивления, свяжется с этим «жирным и противным» Виктором и вступит с ним в связь.

– Ты не бойся, я тебя не брошу. Слышишь? Что бы ни случилось, даже если мы поссоримся, у тебя всегда будет крыша над головой и еда. Я почему это говорю-то… Знаешь, в жизни всякое случается, я могу заболеть, к примеру…

Она слушала его и качала головой, нет, он никогда не заболеет, он всегда будет с ней, и они будут любить друг друга. Так говорят все влюбленные, и все верят, что так оно и будет. Так же было у Юрия с женой Валентиной, вот только все куда-то улетучилось… Но все равно они вместе, хотя и порознь как будто. И ведь он изменяет ей, обманывает ее, но почему же совершенно не чувствует вину? Как так? А не лучше ли совсем не думать о ней? У нее все хорошо, она счастлива. Сейчас купается в море, ест персики…

Как-то ночью, утомленные и счастливые, они лежали на кровати, и вдруг Саша, не открывая глаз, тихо сказала:

– Хорошо, я назову тебе его адрес. Он часто там бывает.

Что случилось? Почему она вдруг изменила свое мнение и решила отомстить Виктору? Неужели женщины в любви теряют рассудок и осторожность настолько, что готовы на все, чтобы только угодить мужчине?

Саша догадывалась, что он страдает, зная, что ее обидчик не наказан. Что этот Виктор, пользуясь своим более выигрышным положением (он же сильный мужчина!), может бесконечно долго унижать ее своим условием возвращения денег, зная, что она одна, что за ней никого нет. Неужели близость способна так сильно воздействовать на женщину, делая ее подчас покладистой и глупой?

Юрий ужаснулся своим мыслям. Да как он посмел так рассуждать о женщинах, и о Саше в частности? Разве он не ценил ее? Разве не понимал, что ею изначально двигает страсть? Что это, может, и не зависит от нее? Хотя на первых порах, может, это была и не сама страсть, а желание загнанной в угол женщины, чтобы ее обняли, поцеловали, ей хотелось тепла и сильной мужской руки. Это потом в ней проснулось желание и теперь не отпускало ее. Как и его.

Но все равно, как же это получается, что мужчина и женщина, соединившись, становятся близкими не только телесно, но и духовно. Она, испытав только что в его объятиях сильнейший разряд и успокоившись, вдруг поняла, что настал тот самый момент, когда можно полностью довериться мужчине. И теперь готова была сдать своего мучителя Юрию, поручить ему казнь.

Это ли была не награда?

7. Август 2024 г

Женя

На Осенний бульвар Женя добралась на такси. Борис звонил ей несколько раз, она не отзывалась. И не просматривала его сообщения.

Адвокат! Он что же, думает, что ему все позволено? Обнимает жену своего подзащитного, позволяет ей обзываться. Кто знает, какие между ними на самом деле существуют отношения? А что, если он так ведет себя вообще со всеми женщинами, которые оказываются в круге его, пусть даже и профессионального общения? Придет к нему, скажем, дамочка с проблемой, упадет в ноги, мол, денег нет, но помогите, на все готова…

Быстро набрала в поисковике: «Как часто адвокаты заводят романы со своими подзащитными?»

И тут же посыпалось: «К чему приводят романы с юристами…», «…по этике адвокату нельзя иметь близкие отношения с клиенткой, которую он защищает, старый адвокат удивился. Говорит – не было таких ограничений, заводи роман с кем хочешь…», «Нет, ни тогда, ни сейчас ограничений официально никогда не было. Однако близкие отношения с клиентом считались и считаются неприличным делом, и настоящий адвокат этого не допустит хотя бы из интересов клиента, так как в результате все равно пострадает дело», «Я советую женщинам в бракоразводном процессе найти компетентного адвоката и завести с ним роман», «Американского адвоката отстранили от юридической практики на три месяца за сексуальные отношения со своей доверительницей»…

«И почему это я раньше никогда не задумывалась над этим?» Одно дело – случайные знакомства, и совершенно другое, когда к адвокату приходит сломленная женщина, слабая от навалившихся на нее проблем, когда ей нужна помощь, и тогда она включает все свое обаяние, очарование и готова буквально на все, чтобы только ее спасли. И адвокат-мужчина с добрым сердцем может ведь и не устоять! Особенно если женщина хороша собой.

Конечно, вспышка ревности к Эмме была раздута Женей нарочно, чтобы вызвать в муже чувство вины. Но как же хорошо и долго можно будет на этом поиграть? Помучить его!

Женя злилась на своего мужа из-за его идеальности и положительности, ведь она сама чувствовала себя предельно виноватой перед ним за роман с Журавлевым. И хотя последнее время любовники не виделись, и Павел явно избегал не то что встреч, но даже не отвечал на ее звонки, факт измены все же был. И так хотелось, чтобы и у Бориса было рыльце в пушку! Ради этого можно было и выдумать его роман с Эммой.

Женя выключила телефон, чтобы не видеть уже всех этих доказательств возможности связи адвоката со своими подзащитными, и хотела было уже расплакаться, как вспомнила недавние слова Журавлева, на время вернувшие ее к жизни: «Соскучился страшно». И сразу от сердца отлегло, и стало легче дышать. Так он реально ей это сказал или и это она тоже выдумала? Нет-нет, он ведь сжал ее руку и сказал четко, с волнением.

Он скучал, но тогда почему же не хотел с ней разговаривать? Посчитал, что пора уже и закругляться, что ему, мужчине, следует поберечь ее, позаботиться о ней в том плане, что не надо бы разрушать семью…

Звонок Реброва прервал ее мысли. Ну надо же, вспомнил о ней!

– Ты где, Женя?

– Еду на Осенний бульвар.

– Понял. Извини, что мы так быстро уехали, не успели толком выработать план действий. Но ты молодец, не растерялась.

– Ты только для этого звонишь?

– Нет, конечно. Хотел отправить тебе информацию о муже Троицкой, его зовут Юрий Борисович Еремеев, он таксист. Сейчас скину тебе его адрес.

– В смысле, его адрес? Они что, с женой жили отдельно? У них и фамилии разные.

– Троицкая – это ее девичья фамилия, которую она оставила, тоже зарегистрирована по этому адресу. Так что, скорее всего, они и проживали вместе. Вот все и узнаешь.

– Но разве ему еще не сообщили о смерти жены, не нашли его, не вызвали?

– Конечно, сообщили, и он уже едет к нам. Ты поговори с соседями.

– А… Поняла. Хорошо. Присылай.

– И еще… это… Короче, это я запретил Пашке… Поговорил с ним. Понимаю, не мое это, конечно, дело, но я же так часто бываю у вас, Борис мой друг, ну не могу я спокойно смотреть, как разваливается ваша семья. Словно это я во всем виноват. К тому же еще и взял его к себе на работу, и теперь все дела мы ведем вместе, а ты рядом… Что мне делать? Женя, ты слышишь меня?

Женя почувствовала, как лицо ее запылало. Да, безусловно, она понимала его и могла ведь догадаться, откуда дует ветер измены. Но до последнего не верила. Ведь Ребров просто обязан быть ее другом, пажом, тихим безмолвным передатчиком их любовных посланий, он должен был быть всегда лишь на ее стороне, а не думать о Борисе. И кто знает, какой образ жизни ведет сам Борис в Москве, когда его скучающая молодая жена томится в огромном доме, не зная, чем себя занять, когда маленький Миша спит.

А что, если Ребров знает о романах Бориса? Что, если эти мужчины заодно, и их связывает не только дружба, но и пресловутая мужская солидарность?

– Валера, если ты такой правильный и так печешься о сохранности нашей семьи, так будь справедлив и объективен. И если ты берешь на себя ответственность кому-то что-то там запрещать, то запрети тогда и Борису встречаться с Эммой, чтобы я не думала-гадала, от кого она ждет ребенка.

– Женька, ты что, спятила? Что такое ты говоришь? – возмутился Ребров. – Какая еще Эмма? Хованская, что ли? Что ты себе напридумала! Она ждет четвертого ребенка и любит своего мужа. И как тебе только это в голову пришло?