Декорации смерти

– «Международная профессиональная ассоциация специалистов комплементарной альтернативной народной медицины», «Специалист по контролю над эфирным телом и использования эталонного состояния», «Высшая школа психологии»… – заливалась, хохоча, Наташа. – «Всемирная ассоциация психологов»! Это вам не хухры-мухры! Все серьезно, мирового масштаба!

– Вот бы мне добыть удостоверение специалиста по контролю над эфирным телом… Это что-то невероятное. Я бы даже выучилась на такого специалиста, – улыбнулась Женя.

– Думаю, ты поняла, что никакого удостоверения тебе не надо. Просто скажешь, что из конторы по оказанию психологической помощи населению. И сразу, как только представишься, поймешь, нуждается ли вдова в твоей помощи или нет. Если ей совсем уж плохо, то она точно впустит тебя к себе и вы поговорите.

– Но я же не психолог!

– Представь, что ты ее близкая подруга. Ведь именно подруги зачастую являются самыми настоящими психологами, и они реально могут спасти человека, помочь, успокоить. Вот и ты тоже представь, что эта несчастная женщина тебе небезразлична. Что ты переживаешь за нее. Только не вздумай говорить, что время все лечит. Этим ты просто все испортишь, и она поймет, что ты дилетант. Ты доедай свое мороженое, а я тут почитаю одну статью…

И Наташа, буквально схватывая все на лету, принялась обучать Женю тому, какие ошибки не следует делать.

– Значит, так, моя дорогая. Психологам строго-настрого запрещено произносить такие слова и фразы типа «держись», «крепись», «ты сильная» «все будет хорошо», «еще выйдешь замуж», ну и в таком духе. Не надо говорить, что понимаешь ее, потому что это неправда. Дай ей возможность самой договорить, и вот, когда она сама спросит тебя, что с ней будет дальше и как ей вообще жить, вот тогда и принимайся успокаивать ее, понимаешь? Повторяю, только в том случае, если она сама тебя об этом спросит. Вот тогда сможешь даже использовать формулу: мол, тебе есть ради кого жить – дети! Можешь также задать вопрос поконкретнее и не так безболезненно: как ты чувствуешь себя сегодня? Женя, ты слушаешь меня?

– Говорят, что многие вдовы ищут для утешения и понимания других вдов и, забросив своих самых близких людей и родственников, ищут там спасения, пускают корни в чужую семью. Может, мне тоже представиться вдовой?

– Ты дура, что ли?! – взорвалась Наташа. – Так же и сглазить себя можно! Даже и не думай! Женька!

– Ладно, поняла я… не кричи на меня. Мне и без того страшно.

– Ну так что? С чего начнем?

– Поедем к ней, но перед этим я позвоню ей… Как ее зовут?

– Софья Николаевна, муж наверняка звал ее Сонечкой.

– А мне как к ней обратиться?

– Я бы обратилась: «Соня». Как к знакомой. Хотя, может, я и не права.

– Ладно, надо уже с чего-то начинать. Наташа, у меня поджилки трясутся.

– Звони. Только речь-то прорепетируй.

– Нет, я так, сразу…

И Женя позвонила Масленниковой.

7. Май 2024 г.

– Ну, как тебе?

Олег, распахнув двери особняка, где в этот час, к счастью, не было ни одного человека из съемочной группы, разве что руки не потирал от удовольствия с видом человека, показывающего своей невесте их будущее семейное гнездо.

Зоя, потрясенная размерами дома и той роскошью, в которой она совершенно случайно оказалась, просто не могла поверить своим глазам. Да уже то, что она оказалась здесь и у нее было право просто все это увидеть, было настоящим чудом.

– Круто, – сказала она. – На самом деле круто. Только я не совсем поняла, что я буду тут делать. Какая-то буфетчица…

– Послушай, буфетчица – это та женщина, которая как мать опекает своих детей во время съемок, подкармливает их, заваривает чай, готовит какие-то закуски, печет коржики, пирожки… Конечно, киношники арендуют еще один дом, поменьше, и там вся эта киношная братия будет обитать, спать, жить… То есть там всегда будет много людей, и тебе будет трудно находиться постоянно у всех на глазах… Словом, я предложил Родионову…

– Кто такой Родионов?

– Потом сама все узнаешь. Так вот, я предложил ему, что ты будешь готовить в именно этом доме, где большая кухня и полно разных приспособлений, сказал, что ты очень аккуратная… И он, представь себе, согласился! Я подумал, глядя на него, такого худого и какого-то несчастного, что он и сам не дурак поесть. И что он, соглашаясь впустить в эту кухню совершенно незнакомую женщину, новую буфетчицу, рассчитывает на какие-то твои привилегии, ну, что ты будешь подкармливать его особо, понимаешь? Если бы только знала, как я разрекламировал твою стряпню!

– Так ты просто нашел мне работу?

– Не только тебе, но и себе. Меня берут водителем. Мы постоянно будем с тобой вместе. Ты согласна?

– А смысл-то? У тебя есть какой-то план?

– Да они же киношники! В сериале будут сниматься настоящие звезды! Развлечешься! Сменишь обстановку. Вернее, мы сменим обстановку. Поверь, тебе станет легче! Ну надо же как-то выкарабкиваться из этой черноты… Да и мне охранником в магазине надоело работать. К тому же мы с тобой сэкономим на еде. Соглашайся! Я же знаю, как вкусно ты готовишь! К тому же ты только оглянись! Какая красота кругом! А какие интересные люди будут нас окружать! Сама не заметишь, как пройдет эта твоя депрессия, и ты перестанешь пить свои таблетки. И постарайся улыбаться. Сначала через силу, а потом и сама поймешь, что жизнь прекрасна и удивительна!

– Ну ладно… Хотя я понятия не имею, что вот именно сейчас делать…

– Я тебе помогу. Для начала надо составить список необходимых продуктов, и я тебе все привезу. Мне дадут деньги на расходы, я так понял, что уж на еду-то не поскупятся… Заказывай больше муки, масла, сахара… Когда ты испечешь им свои печенья или булочки, они будут носить тебя на руках! И еще – яйца! Омлет – это просто и сытно.

Зоя улыбнулась. Она стояла последи огромной кухни с мраморными полами и какой-то невероятной мебелью, кутаясь в длинную теплую кофту, и казалась совершенно растерянной.

– Я приготовил для тебя ручку, блокнот, мне Родионов дал, и давай пиши уже! Побольше чая и кофе закажи, сливки, там, молоко, фрукты, яблоки обязательно…

Зоя вздохнула, взяла блокнот и присела за длинный мраморный стол.

– Ладно, сейчас подумаю и составлю список.

И съемки не начались, а только шли приготовления, и в особняке по мраморным полам зазмеились провода, появилась серьезная осветительная техника, все, кто имел хоть какое-то отношение к проекту, постоянно заглядывали на кухню, откуда доносились ароматы выпечки.

– А где кормить-то людей? – спрашивала Зоя, аккуратно раскладывая теплое печенье на большой новенький поднос, доставленный в дом Олегом вместе с посудой и всем остальным, что она заказала для организации стола.

– Родионов сказал, что обедают все здесь же, рядом с домом, под специальным навесом на лужайке, где ничего, кроме травы, не растет и где невозможно что-либо вытоптать. Я покажу тебе.

– Ну хорошо, можешь пока отнести чайники, термосы…

– Там и розетки есть, так что всегда можно будет подогреть воду.

– Забери коробку с чаем, сахаром, все в пакетиках, так что удобно… Ну и одноразовые стаканчики не забудь, еще салфетки… Потом заберешь печенье. Но я уверена, что через минуту поднос будет пустой…

– Это точно!

– Ничего, еще испеку. Здесь такая шикарная плита! И комбайн, он сам тесто делает… Я справлюсь. Главное, как я понимаю, кормить твоего Родионова.

– Да. А там разберемся. Как увидишь высокого тощего парня с черными торчащими усами и бешеными глазами, это он, Глеб Родионов. Спросишь у него, что он любит, что предпочитает, и там дальше сориентируешься, поймешь…

Олег взял печенье и засунул в рот, застонал от наслаждения.

– Как же я люблю твое печенье! А как прекрасно ты смотришься на этой кухне!

Он ушел, Зоя присела отдохнуть возле окна. Несмотря на то что она целый день стояла у плиты и в кухне должно было быть жарко, она все равно мерзла. Когда же закончится этот собачий холод в ее душе? Когда она уже согреется?

И все равно она была благодарна Олегу за то, что он устроил ее сюда. Что она, даст бог, еще не скоро увидит эту маленькую съемную квартирку с темными обоями в жирных пятнах и коричневыми старыми шторами. Конечно, можно было все поменять, и обои, и шторы, но все деньги, которые зарабатывал Олег, уходили на лекарства и еду.

Олег очень старался и, как мог, пытался доставить ей какую-то радость, то духи купит, то новый свитер, то теплые носки. Он знал, что именно теплые вещи доставляют ей особую радость.

Дверь на кухню открылась, и Зоя увидела высокого парня, блондина с серыми глазами и нежным румянцем во всю щеку.

Она узнала его. Саша Горностаев, актер. Он так часто снимался в сериалах, что Зоя уже даже и не могла вспомнить, в каких именно. Казалось, что во всех сразу! Он был нарасхват! Зрители его просто обожали. Обо всем этом Зоя знала из многочисленных дзеновских статей, интервью со звездой. Надо же, он снимается и здесь, и прямо сейчас она угостит его печеньем! Невероятно! Прямо как во сне!

– Что, на запах печенья пришли? – спросила она, все еще не веря, что видит перед собой настоящего актера. – Вы же Горностаев?

– Еще утром им был, – широко улыбнулся Саша. – И я на самом деле пришел на аромат вашей выпечки. Все только о вас там, в саду, и говорят.

– И что же говорят?

– Ну, что вы волшебница, что вас зовут Зоя и что нам всем крупно повезло, что вы у нас есть. Наш помреж так просто упал в обморок от счастья, попробовав ваши шедевры.

– Это кто же?

– Родионов.

– Понятно.

Она ждала, что он скажет ей еще что-то, не просто же так он сюда заглянул.

И он сказал:

– Знаете, на улице так холодно, а здесь у вас прямо жара… Можно я посижу рядом с вами? Ваш муж не приревнует?

– Он мне не муж.

Саша удивленно посмотрел на нее своими большими серыми глазами.

– Он мне как брат. Мы с ним друзья, – сказала она и тотчас пожалела о сказанном.

8. Июнь 2024 г.

По телефону Женя представилась как работник городской психологической службы и, произнеся это, замерла, чувствуя, как запульсировала кровь где-то в ушах.

Такое это было странное чувство, словно у всех людей кровь волнами проходит по всему телу равномерно, а вот у нее, у Жени, почему-то только в ушах.

Конечно, она волновалась, что ее сейчас пошлют, как это бывало уже не раз. С другой стороны, Соня Масленникова же ее не видит, а поэтому потом можно будет использовать план Б, которого пока еще нет, но обязательно будет. Осталась самая малость – его надо придумать.

– Вы позволите мне сейчас приехать к вам? Поверьте мне, вам станет легче. Не пренебрегайте нашей встречей.

Всхлипывания в трубке обескуражили Женю. Конечно, она понимала, что вдова еще долго будет плакать, что это нормально. Но имеет ли она, Женя, право вот так по-дилетантски вести с ней беседу, выдавая себя за опытного психолога?

«Однако, – успокаивала она себя, уже прибыв на место и поднимаясь на лифте в квартиру Масленниковых, – я же действую исключительно в ее интересах! Разве она не хочет узнать, кто заморозил до смерти ее мужа?»

И тотчас промелькнула мысль: она не захочет узнать лишь в одном случае – если это сделала она сама.

Соня, такая милая, с розовым и припухшим от слез лицом, во всем домашнем, светлом и просторном, с растрепанными, совсем белыми натуральными волосами (финка? эстонка?), открыла дверь и, увидев Женю, тотчас закрыла лицо руками, словно таким образом могла остановить готовые пролиться слезы.

– Проходите, пожалуйста.

– Меня зовут Евгения, но можно просто Женя. – И она, форсируя события и не дав вдове опомниться, чтобы та не сообразила, что надо бы все-таки на всякий случай спросить удостоверение («знаете, я оставила его в другой сумке» – такой был бы ответ), решительно прошла в квартиру. Прямо в гостиную, где царил живописный беспорядок, созданный маленькими белоголовыми мальчишками-близнецами примерно трех-четырех лет, которые, расположившись на животе на розовом пушистом ковре, бороздили по нему маленькими машинками, издавая при этом рычащие и фыркающие звуки. На появление в комнате чужой тети они не обратили никакого внимания. В квартире пахло подгоревшим молоком – такой знакомый до боли запах из детсадовского детства.

Как бы Женя ни готовилась к разговору, какую бы из тем ни выбирала, ей все казалось несвоевременным и глупым. Все эти философствования, разговоры о будущем – все это казалось ей не таким уж и важным, как желание вдовы как можно скорее понять, кто же и, главное, за что убил ее мужа.

– Соня, – начала Женя после того, как вдова на автомате, даже не спрашивая, принесла ей чашку чая, – возможно, я ошибаюсь, и мой новый метод сейчас не сработает или просто не подойдет вам, но мне кажется, что в вашем положении вам в первую очередь хотелось бы узнать, кто пожелал вашему мужу смерти. И если вы поймете, кто и за что такое с ним сделал, то вам станет легче, вы разберетесь, откуда пришло зло.

– Да я уже всю голову сломала! – подхватила ее тему Соня и, не понимая, что она делает, взяла чашку, которую только что поставила перед Женей, и сделала несколько глотков. Отдышалась. – У Игоря не было врагов, это точно! На работе его все уважали. Его бизнес шел в гору, они расширялись, появилось много новых проектов, на Игоря вышли серьезные инвесторы, да вообще все было замечательно! Мы собирались в самое ближайшее время отправиться на Бали вместе с мальчиками. Я даже купальник себе новый купила и мальчишкам новые плавки. У нас все, абсолютно все было хорошо!

– Ну, тогда получается, что он погиб случайно. Возможно, его с кем-то перепутали… Или же вообще произошло недоразумение, и ваш муж, решив, к примеру, купить тушу барана, зашел в морозильную камеру на складе или магазине…

– Тушу барана? Вы серьезно?

Вероятно, в эту минуту созданная в воображении вдовы картинка, где ее муж, бизнесмен и очень состоятельный человек, владелец двухэтажной дорогой квартиры и много чего другого, заходит на склад, чтобы выбрать тушу барана, показалась ей настолько абсурдной, что она даже перестала дышать.

Она смотрела на Женю широко раскрытыми глазами, никак не в силах принять это дичайшее предположение: где Игорь, а где баран?!

– Нет-нет… Быть может, у вас метод такой – ставить человека в тупик, чтобы как-то отвлечь его, но, поверьте, со мной это точно не работает. И представить моего Игоря, покупающего барана, просто невозможно. Хотя…

И тут она слабо улыбнулась.

– Да он вообще ничем таким не занимался. Все хозяйство было на мне, Игорь был категорически против домработницы, но мне помогает Дима, его водитель. Пока Игорь в офисе, Дима в моем распоряжении. Мы с ним ездим на рынок, по магазинам. Иногда вечером, когда Игорь занят и не может составить мне компанию, Дима отвозит нас с подругой (она живет в нашем же доме) в театр, на концерты.

– Понимаю… А кто же тогда остается с вашими детьми?

– Мама. Она часто приезжает к нам, а теперь, как я понимаю, она поселится здесь, с нами. Одной мне здесь не справиться, да и страшно…

– И все-таки, Соня, постарайтесь вспомнить, каким был ваш муж до исчезновения. Может, вы услышали, как он с кем-то говорил по телефону, и вас тогда что-то насторожило?

– Да нет же! Говорю – все было, как обычно, нормально. И если он даже с кем-то и говорил, то только по работе. Игорь был неразговорчивым и очень серьезным человеком. Не из тех, кто любит поговорить, поболтать. Он и радоваться-то особо не умел.

– Вы могли бы мне показать его фотографию?

– Да, конечно…

И Соня принесла несколько фотографий, которые явно приготовила для того, чтобы выбрать самую из них подходящую для похорон. Так, во всяком случае, решила Женя.

Игорь Масленников был интересным брюнетом и везде на всех фотографиях на самом деле выглядел чрезвычайно серьезным и даже грустным.

– Он совсем не улыбался?

– Да что вы! Конечно, улыбался и хохотал. Но это дома, с нами. На людях же был такой, как на этих фотографиях.

– Я бы хотела спросить о ваших отношениях…

Спросить в лоб о половой жизни супругов для того, чтобы подвести к теме измены, было недопустимо, невозможно. Но как забраться поглубже в семью, чтобы понять, счастлив ли был Игорь Масленников дома? Любил ли свою жену? Не было ли у него любовницы?

Об этом Женя намеревалась расспросить подругу Сони. Но как узнать, где она живет? В какой квартире?

– Скажите, Соня, ваша подруга… Она могла бы поддержать вас хотя бы сейчас, в самое для вас тяжелое время… Вы можете попросить ее почаще заходить к вам? Она сопереживает вам?

Промелькнула мысль: а что, если любовницей Масленникова как раз и является эта подруга? Такое случается сплошь и рядом.

– Лариса? Да, конечно! Она очень хороший человек. Друг нашей семьи. Она одинокая, это плохо, конечно, но зато у нее много свободного времени и здоровые нервы. С мужчинами не всегда удается жить спокойно, без напряга…

– Вы и с Игорем жили не всегда спокойно?

– Нет, вы не так поняли, – отмахнулась Соня, поправляя то и дело закрывающие лицо пряди непослушных волос. – Просто я после родов располнела, да и вообще стала какая-то неповоротливая, неспортивная. Мне надо было приходить в себя, следить за весом, за кожей, за волосами. Я же понимала, что у меня красивый муж, богатый, что мне надо постоянно думать о том, чтобы он не разлюбил меня, чтобы я всегда была привлекательной для него, чтобы он, извините, хотел меня.

– Понимаю… И как? Вам это удавалось?

– Конечно. Но на все это уходило очень много времени.

– Быть может, пока вы были беременны, ваш муж как-то охладел к вам?

– Да это скорее я охладела. Но не именно к нему, а к сексу вообще. В какой-то момент мне показалось, что секс – это вообще какое-то скотинство… вернее, скотство… Что это ненормально так часто и долго заниматься этим. Что сделали ребенка и хватит! А уж когда носишь двух младенцев в животе, то ничего такого точно не захочешь. У меня были моменты, когда я вообще начала подумывать о разводе, чтобы только не заниматься этим с мужем. И это притом, что я люблю его, что лучше его просто нет… не было.

– Соня, мы сегодня с вами хорошо поработали, я довольна нашим разговором. И если вы не против, то мы встретимся еще, я оставлю вам свой номер. Но сейчас мне просто необходимо поговорить с вашей подругой Ларисой…

– Постойте! Может, вы не в курсе… – Соня даже привстала со стула, чтобы схватить Женю за руку и остановить ее. – Думаю, вы еще не знаете, что там, на пустыре, нашли еще трех мужчин, трупы… Все они погибли в разное время. Мой Игорь был первым, он пропал еще месяц тому назад. Вы понимаете, что это значит?

– Пока еще нет… – Женя сделала вид, что растеряна. – Вероятно, их всех убил один и тот же человек!

– Вот! И я об этом же! А вы говорите: бараны, бараны… Если морозильная камера, то, значит, только мясо, бараны или свиные туши? Нет! Мужиков заморозили! И сделала это, скорее всего, женщина.

– Возможно…

– Я долго думала, и буквально сегодня утром у меня созрел один план… Я мало что могу сделать одна, но если нас будет четверо, то мы, думаю, вычислим убийцу… Ведь наших мужей что-то объединяет!

– Четверо? Вы кого имеете в виду?

– Как кого? Нас, вдов!

– Вы хотите сказать, что все мужчины были женаты?

– Ну… Точно-то я сказать не могу, я упустила возможность расспросить об этом следователя. Но я позвоню ему и все узнаю. Так как вам мой план?

Соня Масленникова шла по четкой, проторенной многими несчастными женщинами дороге к таким же, как и она, вдовам, чтобы объединиться, зажить одной семьей. Это было как раз той самой распространенной ошибкой, которую она, Женя, не должна была допустить в отношении своей подопечной как «психолог».

– Я не советую вам этого делать. Это ошибка, – начала она говорить уже более четко, даже резко, чтобы остановить Соню. – Так поступают многие вдовы, которые в подобные периоды своей жизни ищут себе подобных, лепятся к ним, к их семьям, напрочь забывая о своих близких. Соня, вам не следует поступать так же. Вы можете потерять свою маму, к примеру, подруг…

– Да как же это я могу потерять маму? Глупости какие вы говорите!

Женя даже зажмурилась, ожидая, что сейчас на ее бедную голову прольется поток обвинений и недоверия, а то и разоблачения. Вспомнился даже свекольный салат, которым их с Наташей «угостила», перепачкав с ног до головы, одна из свидетельниц по прошлому делу.

– Вы что? Вам плохо?

– Понимаете… У меня не так много опыта, я еще только учусь, но, повторяю, я помогла уже многим оказавшимся в подобном положении людям. Вы даже представить себе не можете, сколько преступлений вокруг и как много горя… Мы выезжаем на такие вот случаи, работаем с жертвами уголовных дел, мы помогаем, как можем, как нас учили… Но у меня, как я уже и сказала, свой метод…

– Да вы не переживайте так…

– Соня, пожалуйста, подскажите мне контакты вашей подруги Ларисы, я поговорю с ней. Поверьте, это очень важно. Я подскажу ей, как ей себя с вами вести. Если вы, конечно, не против.

Конечно, фраза прозвучала коряво, но главного она тем не менее добилась: они с Соней обменялись номерами телефонов, и Жене незамедлительно было отправлено сообщение с контактами Ларисы Воронковой. Она проживала в соседнем подъезде.

Они тепло распрощались, но Женя все равно вышла от Сони с чувством мошенницы, которая достигла своей цели, воспользовавшись горем своей жертвы. Чего она ей только не наговорила! А как глупо себя вела! Да разве так можно было?! Самый острый момент возник уже в самом конце, когда они как раз обменивались номерами телефонов. Ведь Соня в любой момент могла попросить у нее визитку или удостоверение. И это просто счастье какое-то, что не сообразила, не попросила.

Спустившись вниз, Женя вышла из дома и быстрым шагом направилась к машине, где ее поджидала Наташа. Та дремала, уложив свои длинные, едва прикрытые полами цветного сарафана ноги на приборную панель.

Женя постучала по стеклу.

– Ну наконец-то! – Наташа моментально проснулась и привела себя в порядок, опустила ноги. – Тебя не было целую вечность!

– Потом все расскажу. Но сначала позвоню одной девушке, хоть бы она была дома!

– Кто такая?

– Подруга Сони.

– А как с Соней-то все прошло?

– Да ужасно! Даже стыдно рассказывать. Ладно, все, звоню…

Жене и на этот раз повезло – Лариса оказалась дома и сразу согласилась встретиться с ней. Судя по тону ее голоса и готовности, она была уже предупреждена своей подругой о визите психолога.

Лариса – высокая, худая, с рыжей шевелюрой, некрасивая, но обаятельная, встретила Женю на пороге своей квартиры, такой же просторной, двухэтажной, как и у Сони. Только если Соня проживала там с семьей, то Лариса (как потом выяснилось, деловая женщина, хозяйка нескольких кондитерских) обитала в этих шикарных хоромах одна.

На Ларисе был домашний брючный костюм цвета фуксии, который очень ей шел. Она была нарядная, тщательно подкрашена, причесана. И улыбалась. Не стала играть роль печальной подруги, а вела себя естественно, так, как чувствовала момент.

– Проходите, пожалуйста. Уверена, что кофе вам у Сони не предложили, а если налили чай, то Сонечка его сама и выпила. Она сейчас немного не в себе, если вы заметили. А у меня шикарный кофе, эклеры. Мы же поговорим? Как говорят турки, а я их обожаю, со сладким и разговор будет слаще.

– Не откажусь, – сказала Женя.

От эклеров отказываться она точно бы не стала.

Чтобы избежать напряженной паузы, она последовала за хозяйкой на кухню.

– Лариса, меня зовут Женя. И никакой я не психолог. Я помощник следователя и хочу помочь Соне понять, кто и за что убил ее мужа. Мы ищем убийцу.

– Вот как? Чудесно! А то я уж настроилась на разговор о Сонечке, как ей помочь и все такое… Что ж, это просто отлично. Ваших коллег у меня еще не было. Поэтому я вам первой расскажу все, что знаю об этой семье.

Заработала кофемашина, Лариса достала из пластикового контейнера четыре эклера и выложила на блюдо.

– Какое же это счастье, что я не толстею! – воскликнула она. – Вот все могу себе позволить. Мучное, сладкое, жирное! И остаюсь такой же стройной. Да только что проку? Мужики все равно не обращают на меня никакого внимания. Знаю, что похожа на крокодила… Но если и начинают ухаживать, то ради денег. Это мы уже не раз проходили.

– Да что вы такое говорите? – искренне возмутилась Женя, почувствовав симпатию к этой прямой и открытой молодой женщине. – Да в вас можно влюбиться за вашу иронию, юмор и открытость. Жаль, что мужчины на самом деле не умеют это ценить… Но в вашей жизни еще все сложится, вот увидите!

– Вы так полагаете? – Брови Ларисы взлетели вверх, она улыбнулась краешком накрашенных губ. – Ну-ну! Посмотрим! Итак. Игорек. Вы не представляете себе, как же мне его жаль. Уж лучше бы выяснилось, что он весь этот ужасный месяц, пока мы его искали, жил у какой-нибудь женщины. Это можно было бы пережить. Но чтобы его заморозили, как какой-нибудь кусок мяса! Это настолько дико, цинично, жестоко! Я могу поинтересоваться у вас подробностями этого дела? Говорят, что на свалке нашли четыре трупа и самый старый, так сказать, как раз наш Игорь…