скачать книгу бесплатно
Рыжая беспечно пожимает плечами и поднимается на второй этаж, копошится в рюкзаке, выискивая ключи.
Первым в квартиру запрыгивает Шумахер, а его мамаша придерживает дверь, пропуская следом меня. В прихожей тесно и нам втроем крайне сложно разойтись, не задев друг друга. Я ставлю пакеты на пол и разворачиваюсь лицом к выходу, но сталкиваюсь в дверях с рыжей ведьмой, которая смотрит на меня своими изумрудами. Она намного ниже меня и едва ли достает мне до плеч. Мы стоим очень близко к друг другу, и я отчетливо слышу ее учащенное дыхание. Или это мое?
Меня волнует. Волнует ее запах, так упоительно наполняющий мои легкие ароматом магнолии, сладкой ванили и медовыми яблоками. Он, несомненно, подходит к ее солнечной пшеничной шевелюре, зеленым глазам и янтарным веснушкам. Я опять чувствую дикую потребность прикоснуться к ее волосам и втянуть в себя их запах: чувственный, обволакивающий, женственный. Меня волнуют ее бледные, слегка потрескавшиеся губы, по которым хочется провести языком, увлажняя и наполняя живительной влагой.
– Макс, а ты с нами поужинаешь? – меня выдергивает из мира фантазий и бросает сюда, в тесную квартирку, где живут двое и где мне совершенно нет места.
18. Саша
Этот неловкий момент.
И ты, вроде, понимаешь, что по правилам приличия должна пригласить пройти в квартиру, предложить чай или кофе, но вы – не друзья и даже не знакомые, вы – ненавидящие друг друга люди.
Но как же неловко, Господи!
– Маам, – дергает меня за рукав Никитка, – Макс же останется с нами покушать?
– Эмм… Я не знаю… Ему, наверное, нужно торопиться и … – запинаюсь и красноречиво смотрю на этого огромного обезьяна, надеясь, что он самостоятельно попрощается и покинет наш с сыном дом.
– Я останусь, – перебивает меня нахал и начинает активно разуваться.
– Урааа! – ликует Никитка и несется в комнату, пока я ошарашенно моргаю глазами.
Останется? В смысле? Как это?
Нет, нет, нет! Мы так не договаривались!
Хочу возразить, но этот наглец с легкостью прихватывает с пола сумки и направляется в сторону кухни.
А откуда он знает, где в моей квартире кухня?
Следую за ним, и когда мы остаемся на кухне вдвоем, прикрываю дверь.
– Если ты… то есть вы согласились, чтобы не обидеть Никиту, то вовсе не обязательно нарушать твои… ваши…
– А че на ужин? – не церемонясь. – С утра ни че не ел, – шаркает глазами по газовой плите.
Вот так просто, да?
– Тушеное мясо с рисом, – отупело говорю я.
Господи, Жукова, очнись! Ты правда собралась его кормить?
«Но он же ехал с работы, возможно, голодный. Не погнушался изменить свои планы и помочь тебе с тяжелыми сумками», – подзуживает мой внутренний голос.
Мне хочется крикнуть ему – «заткнись!», но не успеваю.
– Это типа плов? – усмехаясь, выгибает бровь наглец.
– Это типа отдельно тушеного мяса и отдельно сваренного риса, – поясняю.
Он что, никогда не ел обычную человеческую еду? Какими же деликатесами баловала их повариха?
– Годится, – лениво бросает Филатов, будто делает мне огромное одолжение.
Неужели его Высочество Заносчивая Задница снизойдет до нас смертных и отведает нашу мирскую пищу?
Дверь резко открывается и в кухню влетает взъерошенный Никитка с горящими, как факел, глазами.
– Макс, пойдем! Я покажу тебе кто такие Трансформеры, – довольный ребёнок утягивает нашего непрошенного гостя в комнату, а я остаюсь одна в полном непонимании и смятении.
У меня очень странные и противоречивые ощущения. Я здесь, в своей квартире, всё привычно и знакомо, за исключением понимания того, что сейчас в комнате мой сын не один. С ним мужчина. И он – не мой отец, не Леон, редко заглядывающий к нам в гости, не сантехник или слесарь по вызову. Он – мужчина: чужой и не мой, не близкий и не знакомый, но отчего-то волнующий до вспотевших ладошек.
Механически совершаю привычный порядок действий: мою овощи, нарезаю салат, подогреваю кастрюли с едой. Но по неизвестной причине я достаю праздничный салатник вместо бывалой глубокой суповой тарелки, аккуратно нарезаю треугольничками хлеб, расставляю тарелки из маминого сервиза. И спрашиваю себя: «Жукова, ты собираешься произвести впечатление на вот этого наглеца с дьявольскими ямочками?». Да брось, ведь он даже не заметит твоего немецкого фарфора.
Стискиваю кулаки и делаю долгий выдох и два коротких.
«Гостеприимство! Я просто проявляю гостеприимство! Я воспитанная дочь своих родителей! Он поест и уйдет!» – подключаю аффирмации и чувствую, как они начинают работать.
Разглядываю стол: три тарелки, три вилки. Это так непривычно и странно, будто твой прежний, сложившийся годами уклад вмиг без твоего разрешения трансформировали, вторглись на твою личную территорию, а как с этим существовать не объяснили.
Я стою в дверном проеме нашей единственной комнаты и вижу картину, поражающую меня точно в сердце, которое бесцеремонно разгоняет по венам дофамин. Смесь из моих противоречивых чувств подобна ядерному взрыву и смотреть на то, как эти двое сидят на ковре бок о бок и смотрят пресловутых Трансформеров – выше моих моральных сил. Мужская идиллия, черт бы её побрал!
В носу начинает щипать, а глаза увлажняются. Я не должна проникаться и придумывать себе того, чего нет и быть не может. По крайней мере с этим наглецом. Поэтому старательно сдерживаю себя и, крепко зажмурившись, ухожу обратно на кухню.
Именно так выглядит обычная среднестатистическая семья: уютный дом, заботливая жена, накрывающая стол к ужину, счастливый ребенок и любящий муж и папа. Только вот незадача – мы не семья, а мужчина, находящийся в моей квартире, ненавидит меня так же, как и я его. И ничего с этим не попишешь.
– Ужин готов! – кричу из кухни, развязывая фартук.
Я не успела переодеться, собрала только волосы в высокую гульку на голове.
Они заходят вместе и на кухне тотчас становится слишком тесно. Какой же Максим все-таки высокий! А эти его широкие плечи… Чем они так натренированы? Академической греблей?
Никитка гордо усаживается на свое привычное место, а я замечаю, как наглец пристраивается на мое.
Ладно.
«Гостеприимство. Гостеприимство», – как мантру повторяю я.
Мне не стыдно за свою стряпню, и я абсолютно уверена, что получилось съедобно. За те годы, что мы прожили здесь с мамой, она поднатаскала меня в хозяйстве и быту.
– Приятного аппетита! – подсознательно желаю всем сидящим за столом.
– И тебе, мам! – радостно лепечет сынок.
Напрягаюсь, когда замечаю Филатова, замершего с вилкой. Желваки на его скулах перекатываются, а губы стискиваются в тонкую полоску. Я не могу считать его эмоции, но ощущение такое, будто он в первый раз слышит подобное обращение за столом и не знает, что с этим делать.
– Спасибо, – понуро опускает глаза в тарелку. – И вам.
Некоторое время парень разглядывает содержимое своей тарелки, не решаясь попробовать. Затем переводит взгляд на меня, прищуривается и пытается что-то прочесть в моем лице.
– Надеюсь, я выживу?
Что? Да за кого он меня принимает? Хотя…
– Позже узнаем! – пожимаю плечами и берусь за свою вилку.
Мерзавец посылает мне ответную ухмылку, полную страдания, но в итоге подцепляет кусочек мяса и отправляет себе в рот. В отличии от Никитки, который без энтузиазма ковыряет вилкой рис.
Пока я хлопаю ресницами, Мистер Дьявольские ямочки с аппетитом уплетает ужин, оставляя тарелку практически идеально пустой, чего не скажешь о моей. Всё от того, что мне не лезет кусок в горло. Просто это слишком для меня: мужчина, ужинающий на моей кухне, его близость, всполохнувшая мои рецепторы, сын, заглядывающий с восхищением в рот этому мужчине.
Боже… Устало прикрываю глаза.
– Как на счет добавки? – распахиваю глаза и смотрю в пустую тарелку Филатова.
Вот это я понимаю – здоровый мужской аппетит!
– К-конечно, – подрываюсь к кастрюлям и выгребаю остатки еды. – Вот, Никита, смотри, как должны питаться настоящие мужчины!
Это я сейчас так сказала? Не хватало еще, чтобы этот осел решил, что я считаю его «настоящим мужчиной». Ругаюсь на себя на чем свет стоит и со злостью шмякаю слипшийся рис в тарелку мерзавца.
На его лице сияет задорная улыбка. Весело ему, ты смотри-ка.
Недоброжелательно плюхаю перед ним тарелку и сажусь на место.
– Спасибо, – не сводит с меня смеющихся глаз. Улыбается так пригаденько. – Значит, «настоящий мужчина»? – насмешливо выгибает бровь.
И ведь знает, гад, что сейчас я не смогу опровергнуть сказанное, поэтому нагло пользуется этим.
– Конечно! Все спортсмены хорошо кушают, ведь им нужны силы, – нахожусь с ответом я.
– Макс, а ты тоже футболом занимаешься? – загораются глаза у сына. Футбол – это его всё!
– Нет, я пловец, – ах, вот оно что! Значит, пловец. Как же я раньше не догадалась?! – И твоя мама абсолютно права: правильное и здоровое питание —залог успеха. Так что ешь, иначе я твою порцию доем, – выразительно кивает на полную тарелку Никитки.
И если это не чудо внушения и гипноза, то я умываю руки, потому как после незамысловатых и весьма посредственных слов грубияна, Никитка орудует вилкой так, как никогда ранее.
И что? Вот так просто, да? А сколько я танцев с бубнами перетанцевала, сколько уговоров, спекуляций и шантажа конфетами и мультиками перепробовала – бесполезно.
–Мам, Макс, смотрите, я все съел! – гордо заявляет сын, демонстрируя пустую тарелку!
Поблагодарив за ужин, Никитка вскакивает с места и близко подходит к нашему гостю. На его лице палитра из обожания и раболепия.
– А ты посмотришь со мной еще «Трансформеров»? – шепчет на ухо Максиму так, будто это их личный секрет.
Я напрягаюсь. Это выглядит настолько лично и сокровенно, что я чувствую себя здесь лишней и виноватой, что подслушала то, что сказано не для моих ушей.
Замечаю, как напрягаются плечи Филатова. Его взгляд растерянно мечется от пустой тарелки до меня и обратно. Неужели мистер «мне на всех и на все пофиг» нервничает? Нервничает перед ребенком? Максим смотрит на меня с немым вопросом, а я пожимаю плечами, давая ему право выбора определиться с решением самостоятельно.
Филатов по-мужски скупо еле заметно кивает.
– Спасибо, – все так же на ухо шепчет ему Никитка и уносится в комнату, оставляя нас одних.
Моя кухня и так мизерная, но сейчас она сжимается до микроскопических размеров, где ясно ощущается напряжение. Воздух вокруг нас наэлектризовывается и мне становится трудно дышать. Рядом с этим мужчиной.
– Спасибо, – одновременно произносим мы и оторопело смотрим друг на друга.
Я не понимаю, что происходит, но меня штормит, как подростка. Не знаю, чем занять руки, поэтому хватаю салфетку и начинаю рвать ее на мелкие кусочки. Кажется, мне самой нужен психолог. Прямо сейчас, вот в эту самую секунду, потому что то, что происходит со мной необъяснимо даже мне как специалисту.
Мерзавец наблюдает за салфеткой, ухмыляясь. Его губы сексуально растягиваются, а я нервно сглатываю. Черт.
– Я хотел сказать – спасибо за ужин.
– А я – спасибо за сына, – вот черт, как-то неоднозначно прозвучало, поэтому спешу себя поправить. – Ну в том смысле, что убедили Никиту поесть. У нас с этим небольшие проблемы. Еще с младенчества, – под внимательным взглядом Филатова кромсаю несчастную салфетку.
– Прости, – выдыхаю и кручу головой. – Не знаю, зачем я это тебе… то есть вам… – кажется, я схожу с ума, а мой диплом психолога сгорает от стыда на полке.
Мой поток несуразного бреда прерывает мелодия моего мобильника. Где-то из прихожей разносится по квартире трель, и я прошу Никитку принести телефон.
Сын прибегает на кухню, удерживая в одной руке мой гаджет, а в другой… книгу.
– Мам, а это у тебя откуда? Можно посмотреть?
Мой телефон натужно разрывается, высвечивая имя Георгия Артуровича. Мне приходится срочно ответить, потому что просто так вне работы и тем более в такой поздний час Манукян звонить не будет.
– На работе подарили, – первое, что приходит в голову, бросаю я и выбегаю из кухни.
В принципе, я не соврала. Ведь эту книгу Даня подарил мне во время нашей с ним работы, но почему-то чувствую я себя лгуньей. Оставляю мысли на потом и переключаюсь на Манукяна, который доходчиво сообщает о том, что после обеда, пока я занималась с Даней, у моей «пациентки» из стационара случилась паническая атака. Дежурный психотерапевт назначил женщине Феназепам, от чего она вскоре уснула.
Меня эта информация крайне удивляет и огорчает, потому что сегодняшним утром мы с ней встречались и ее эмоциональное состояние было стабильным. Женщина даже пыталась шутить. Что успело произойти?
В то время, как Георгий Артурович просит меня отнестись со всей внимательностью к «пациентке», из прихожей доносится громкий удар, отчего я чуть не роняю телефон.
Поспешно выбегаю из комнаты, попутно прощаясь с начальством, и натыкаюсь на стоящего в прихожей обескураженного Никитку.
– Что случилось? – обращаюсь к сыну. – Откуда грохот?
– Макс ушел, – расстроенно отвечает.
– Как ушел? – ничего не понимаю.
– Не знаю. Просто встал и ушел, – обиженно дует губки Никитка. – Он обещал досмотреть Трансформеров со мной, – бубнит.
– Просто взял и ушел? Ничего не сказав? – я недоверчиво смотрю на сына.
Никитка кивает и несчастно опустив головку, плетется в комнату.
Что такого могло произойти за пять минут моего отсутствия, чтобы человек, не попрощавшись, выскочил из квартиры, хлопнув при этом дверью?
