скачать книгу бесплатно
– Что вы…не стоило…– Иван Романыч нервно поправил очки, которые успел незаметно надеть, и вжался в спинку стула, прежде чем кабинет начальства содрогнулся под голосом Адовны:
С Двадцать третьим февраля!
Радости желаем,
Пусть печали прочь спешат,
А глаза сияют.
Ребята за её спиной дружно захлопали в такт всем известному мотиву. Я тоже решила не отставать, крикнув «Ух!» и застучав носком крокса о больничный ламинат.
Как же они вовремя появились! От такого неприятного разговора меня спасли…
Всё, с меня шоколадка!
С пациентами везёт,
Множатся доходы,
Каждый день и круглый год
Счастье к вам приходит!
Ада Адамовна повышала голос на каждом новом слове и, казалось, она сейчас не выдержит и спляшет. Впрочем, зная нашу старшую, я бы ничуть не удивилась.
– Ну всё…Спасибо…Приятно…Очень… – беспомощно бормотал порозовевший от перебора внимания Иван Романович, но кто бы его слушал!
Не выдержав, Адовна все-таки начала приплясывать, окончательно перейдя на частушки:
Вас мы, Зайцев, поздравляем
С 23-м Февраля.
И, как водится, желаем,
Чтоб не падал… курс рубля!
Я прыснула со смеху, косясь на онемевшего Ивана Романовича. Боже, он так растерянно и беспомощно смотрел на Пельц, что в какую-то секунду мне стало его по-настоящему жалко. Но вскоре я вспоминала, что он деспот и самодур, и это чувство исчезло еще стремительней, чем появилось.
Есть весомая причина
Этот день отметить:
Наш заслуженный мужчина
Лучше всех на свете! У-у-ух!
На невероятно громкой ноте Адовна закончила концерт, приуроченный к 23 февраля, шумно выдохнула и поклонилась широко до земли, срывая бурные аплодисменты.
– Какие у нас тут, однако, таланты, – прохрипел Иван Романович и, одернув белоснежный халат, вышел из-за стола к народу.
Но близко подходить не стал, вежливо держал дистанцию. Видимо, из опасений, что начнут обнимать.
– Мальчики, подарки! – скомандовала медсестра, и Андрей с Виталиком синхронно вручили Зайцеву две коробки.
– Еще подарки? – левый глаз заведующего нервно дернулся, а в голосе, честное слово, прошмыгнул испуг.
Я прикусила губу, чтобы не засмеяться в голос! Испуганно-растерянный вид нашего зава забавлял и удивлял одновременно, потому что до этого момента я даже не подозревала, что он так умеет – быть застигнутым врасплох!
– А как же! – воскликнула Ада Адамовна и рывком стащила с коробки картонную крышку. – Торт! – торжественно произнесла. – Правда, не знали какой вы любите, поэтому решили взять морковный!
У Зайцева по щекам прокатились желваки в то время, как я чуть не упала со стула! Ну Адовна! Святая женщина!
– Оригинальный выбор…– тихо пробормотал Зайцев и нервно поправил ворот халата.
– Ну и коньячок, разумеется! – развела руками Пельц, но в тот же момент покосилась на батарею алкогольного добра у заведующего на подоконнике. Прищурилась, а потом счастливого вздохнула, – ой, ну такого, как мы подарили, у вас нет!
– Какого такого? – насторожился Зайцев. – Отравленного? – его губы впервые за всё поздравление дернулись в легкой улыбке, и, кажется, это заметили все. Потому что на мгновение кабинет погрузился в напряженную тишину – народ недоумевал: показалась ли им эта улыбка или то был мираж, но спустя пару секунд все нестройно и дружно засмеялись.
– Скажете тоже! – старшая медсестра беспечно махнула на Ивана Романовича рукой. – Наш – коллекционный и в форме туфельки! Признаем, так сказать, вашу власть, Иван Романович, и что все мы у вас тут…– вместо продолжения Ада Адамовна выразительно постучала пяткой по полу, а Иван Романович внезапно довольно улыбнулся во второй раз.
Да ладно? Улыбнулся?
– Ну и заодно желаем вам свой каблучок найти! – Адовна, окрыленная успехом, по-свойски подмигнула заву, – дело хорошее, нужное! – и неожиданно перевела многозначительный взгляд на меня.
Моя челюсть отвисла, а стул подо мной обещал пробить пол и рухнуть на этаж ниже. Это что еще за фокусы, Ада Адамовна?
Ко всему прочему Зайцев, проследив за её взглядом, автоматически переключился на меня, отчего я вспыхнула как спичка.
– Думаю, с этим пока повременим… – рассеянно пробурчал, глядя мне прямо в глаза, а следом отвернулся, неразборчиво затараторив и оттесняя народ к выходу из своего кабинета.
Я была оглушена, кровь шумела в ушах. Уловила только момент, как Адовна буквально заставила Зайцева согласиться пойти с нами в караоке-бар через дорогу.
Прикрывшись Виталиком, выскользнула из кабинета зава и только тогда осознала, какую редкостную дичь натворила Адамовна, когда пригласила начальство. Как вообще веселиться при нем?!
Глава 9.
Алена
Моя рука дернулась, когда я тонко чихнула. Черная тушь украсила скулу. Просто чудо какое-то, что не проткнула себе глаз, ведь сегодняшний день с самого утра не задался.
– Будь здорова! – в спину прилетело пожелание от Адовны.
Шмыгнув носом, я обернулась и недовольно покосилась на женщину, которая орошала начес из волос, похожий на огромную сладкую вату, баллончиком лака сверхсильной фиксации.
В небольшом помещении моментально стало нечем дышать, отчего мои глаза заслезились. Я старательно удерживала их распахнутыми, чтобы не потекла тушь, но щипало безумно.
– Фух, девочки, – начала размахивать руками Пельц, – надо проветрить, – двинулась в сторону окна.
Вот уж точно.
Для наведения марафета мы с девочками оккупировали кабинет старшей медсестры, оставив ординаторскую мужчинам. Им тоже нужно подготовиться к мероприятию, собственно, в их честь оно и было организовано.
Как только прохладный уличный воздух перемешался с удушливым внутренним и стало легче дышать, ватной палочкой поправила макияж, последним штрихом которого должна была стать красная помада. Но сегодня явно все шло не по плану – руки не слушались, мысли разбегались в стороны, помада ложилась неровно…
Меня раздражало всё! Даже Адовна, пригласившая Зайца, ее топорные намеки и подмигивания, Туманов с беременностью и…и вообще!
Звонко чмокнув губы друг о друга, я распустила волосы и взбила их у корней.
Поправила черное трикотажное платье длиною чуть выше коленей. Я не наряжалась по случаю праздника, просто любила платья. Они мне шли, вот и всё.
Бросив на себя взгляд в зеркало, я вздохнула. Во мне не было ничего фееричного с точки зрения общепринятых канонов красоты, но любить и принимать себя я умела. Сейчас я себе не нравилась.
– А кто у нас сегодня дежурный? – уточнила медсестра Настя, когда мы гуськом вышли из кабинета Пельц.
– Екатерина Григорьевна, – ответила ей Ирина Александровна. – Поменялась с Сотниковым. Какое ей караоке, девочки?! Она сейчас ляжет, покемарит в тишине и спокойствии. У нее дома каждый день свое караоке – трое внуков и дочь с зятем-виолончелистом.
Женщины дружно хохотали, пока впятером шли по длинному коридору, в конце которого с постовой медсестрой переговаривались наши виновники торжества. Ушей среди них не было, и я, облегченно выдохнув, опрометью рванула в ординаторскую, чтобы забрать из тумбочки подаренный Погосяном пирог и накинуть пальто.
Когда мы толпой выходили из отделения, Зайцева по-прежнему не наблюдалось, и это было прекрасно. В душе я питала надежду, что он не придет.
Привычным составом мы двинулись в бар-караоке, в котором обычно гуляли отделения нашего медцентра, и уже через пятнадцать минут сидели за двумя соединенными вместе столами.
Несмотря на то, что всё вокруг было знакомым: это место, сидящие рядом люди и наш постоянный столик, я никак не могла расслабиться, сбросить напряжение текущего дня. Даже с учетом того, что Зайцев так и не явился.
Пусть бы вообще этот сухарь не приходил!
Не думаю, что такие, как он, умели расслабляться. Что ему вообще здесь делать? Считать, что и сколько кто выпил?
Я мотнула головой, выпроваживая из нее нежелательные мысли, ведь думать о Зайцеве мне совершенно не хотелось. Мне было о чем и о ком подумать, тем не менее мысли все равно кружились вокруг него и его взгляда, которым он наградил меня после слов Адовны о «каблуке». Этот взгляд не давал мне покоя. Будоражил, заставлял чувствовать себя неспокойно.
– Аленчик…
Сквозь галдеж я едва различила свое имя, произнесенное Сосновским. Я повернула к нему голову и вопросительно выгнула бровь.
Виталя кивнул подбородком на дежурно улыбающуюся официантку, спрашивая:
– Что будешь пить?
«Ромашковый чай с мятой!» – кричало мое увядающе-стареющее нутро.
Вот оно! Начиналось! То, о чем говорил Туманов. А завтра я приду на работу в шерстяных носках, а потом… потом выпишу себе журнал с народными рецептами и каждый вечер буду обводить карандашом отвары из лечебных трав от радикулита.
Ну уже нет!!!
– Мартини со льдом и лимоном! – заявила себе же назло.
Мы пришли сюда отметить наступающее двадцать третье февраля, а не провожать на пенсию мою стареющую репродуктивную систему.
Поэтому я заставила себя вымученно улыбнуться и оглядеться по сторонам.
Бар был забит под завязку. Гул стоял как в оркестровой яме. Сегодня здесь гуляли врачи, большая часть их лиц была до боли знакома. Многие подходили к нашему столику обмениваться приветствиями и врачебными сплетнями. Культурно и цивилизованно. До первого микрофона.
Вообще-то, врачи умели отрываться…
– Аленка Алексеевна, ты же со мной споешь? – влетело в мое ухо спустя полчаса.
Алкогольные пары обдали щеку, вызывая рефлекторный озноб. Уложив руку на спинку моего стула, Андрюша Сотников широко улыбался и шальным взглядом разгуливал по моему лицу.
На праздновании наступающего Нового года мы с ним зажгли. Два месяца назад. А сейчас настроения петь не было. Настроения вообще не было, хоть и убеждала себя в обратном. День сегодня какой-то сумбурный. Неприятный день. А сто грамм выпитого Мартини не произвели должного эффекта. Усталость по-прежнему давила на плечи бетонной плитой, мой стареющий организм брал в свои руки бразды, и я, вздохнув, пробормотала:
– Андрюш, я попозже присоединюсь. Начни пока без меня.
Прикрыв глаза от острой жалости к самой себе и смутной обиды на Вселенную, я поняла, что в шаге от присоединения к секте Елизаветы Валентиновны, предводительнице наших дворовых скамейных бабулек.
Отказаться поорать в микрофон вместе с Андреем «Медлячок» Басты – это просто позор. Край. Практически дно. И судя по тяжелому осуждающему взгляду Сотникова, брошенному на меня исподлобья, мой коллега был того же мнения.
– Скучная вы сегодня, Алёна Алексеевна, – раздосадовано махнул на меня рукой и, недолго думая, подхватил Настю, сидящую напротив.
Настя и не собиралась сопротивляться. Смущенно и счастливо хихикая, нестройной походкой первая стала лавировать в толпе танцующих, подбираясь к ди-джею и утягивая Сотникова за собой.
С тяжким вздохом проводила их растворяющиеся в мигающем от стробоскопов полумраке фигуры. Мозг лениво отметил, что Андрейка-то и ничего… Высокий, правда худой. Настолько худой, что все халаты на нём покачивались, как сдутые паруса на мачте. Симпатичный. Если не смотреть на торчащие уши. И на волосы. Боже… Его волосы будто чего-то испугались лет двадцать назад и от страха сбежали с макушки на плечи. Не скажу, что для мужчины это недостаток. Но… а вдруг от него родится девочка?! Худенькая, это вполне себе плюс, но насчет ушей, залысины и шелковистых плеч я не была так уверена… Поймав себя на том, что примерялась к Сотникову, как к будущему отцу своего потенциального ребенка, я почувствовала себя еще гаже, чем до этого. Боже, до чего я дошла…
– Так, Аленочка Лексеевна, – мои отчаянно-тоскливые размышления внезапно прервала Адовна, которая явно пребывала в пьяно-боевом настроении.
На заставленный закусками и напитками стол с глухим стуком опустился вытянутый деревянный поднос с маленькими рюмками, наполненными разноцветными жидкостями. Следом на диванчик рядом со мной опустилась сама Пельц, бесцеремонно подвинув меня вглубь своим крутым бедром.
– Я с хорошими новостями, – деловито сообщила Ада Адамовна, потирая руки и двигая шоты ближе ко мне.
– Это что? – перебила её, с подозрением косясь на горящую жидкость в стопках.
– Это «Боярский», – сообщила Адовна таким тоном, будто этого было достаточно для объяснения и не требовало особого внимания. – Алексеевна, к новостям, – впихнула полную рюмку мне в руку раньше, чем я успела возмутиться, – всё на мази. Зайцев придет через полчаса. Будем брать! – чокнулась со мной и залпом опрокинула в себя стопку.
Моя рука с шотом замерла над столом, но я успела моргнуть.
– Пей давай, деточка. Надо! – подгоняя, Адовна толкнула меня локтем в бок.
– Как брать? Куда брать?! Кому надо? Зачем н-надо? – я окончательно потеряла нить разговора.
– А как же ты собралась договариваться с нашим папашкой ушастым? На сухую? – крякнула старшая, не скрывая иронии. – Пей, давай, мать! Будущая…! Адушка Адамовна плохого не посоветует! – и буквально насильно влила в меня слоистую жидкость.
Горло обожгло, из глаз брызнули слёзы, а на языке будто разом выросла плантация острого перца. Пока я надсадно кашляла, пытаясь прийти в себя, Адовна ласково лупила меня по спине.
– Н-не собираюсь я с ним…договариваться… – обмахиваясь ладонями, из меня сыпались искры. – Ада Адамовна, это что вообще было?
– Это, – медсестра покосилась на рюмки, – водка, гренадин и табаско. На случай важных переговоров. Ни разу не подвели, – подмигнула старшая и продолжила гнуть своё. – Так что давай, запей, – настойчиво сунула мне в руку еще одну стопку. – А то забеременеешь и тю-тю.
– Что тю-тю? – пробормотала, охнув.
