скачать книгу бесплатно
– Я расскажу. – кивнул он, – Но мне надо знать, как тебя защитить. От чего. Почему.
– Я как-то без тебя справлялась все эти годы, просто выкладывай всё, что знаешь. Твоя очередь. – и она заняла оборону, сложив руки на груди.
Но тут Виктор снова расширил глаза в удивление и выругался:
– Так, стоп. Такой сильный дар видеть настоящее, как у твоей матери, должен был передаться по наследству. – Виктор вдруг приблизился и заглянул в её глаза, – Ты единственный её ребёнок – и это факт, природа не могла замкнуть зрение в одном поколении.
– Не замкнула. – она смело встретила его взгляд.
– Нет! – хлопнул по столу сильнее, чем полагалось и тут же жестом сдался, – Быть не может! Так не бывает! Три в одном!
И в ответ получил самодовольную улыбку:
– А ты знал, что в Утёсе в бланке «дополнительное направление дара» единственное число и всего одна крохотная строчка?
– Какое досадное упущение. Мир проглядел столько гениев из-за ограниченных строчек…
– И фантазии.
Его добили. На лбу выступила влага, душное утро доконало, а сознание потеряло ощущение реальности и пространства. Просто сидел и пытался совладать с рухнувшим на него объёмом знаний, что с ними делать и подавно не знал, а брови всё ползли вверх, норовя вообще улететь с горизонта не состыковывающихся событий.
– Я к такому не готов. – заявил он сипло, а Эль пожала плечами и победно улыбнулась.
– Я по объективным причинам об этом не распространялась.
– Даже мне?
– Ты никогда не спрашивал.
– Да в голову прийти не могло! О боги, три направления зрения! – шумно выдохнув, он нервно пропустил волосы сквозь пальцы, – И далеко ты видишь?
– Недалеко. – нехотя ответила она, – Вообще-то, мне сложно с настоящим.
– Может, потому что ты от него бежишь? – предположил он и тут же извинился, – Прости, продолжай…
– У меня небольшой обзор, если концентрирую зрение на предмете, остальное теряю из виду, очень тяжело даётся.
– Но? – он прищурился, – Вот так ты выглядишь, когда есть «но». Я весь внимание.
– Но то… что я могу делать при концентрации… – она старательно подбирала слова и вроде хотела скорее уйти от темы, но Виктор и сам догадался, едва усидев на месте:
– Не говори мне… что ты искажаешь реальность? Это же… псионика?
– Да ну не делай из меня сказочную ведьму! Просто немного искажаю восприятие. Спящий косвенный ген псионики вылез и сплёлся с настоящим в странном проявлении. Ничего серьёзного…
– О боги, гипноз! Гипноз… – шептал он невнятно, нервно запивая информацию морсом, – Немассовый?
– Нет. Точечный. – она сморщила хорошенький носик и потёрла ладони, – Почему я чувствую себя так гадко?
– Потому что ты гадкий нашкодивший котёнок, Эли, – пролепетал он на выдохе и закрыл ладонями глаза, – Ты со мной это вытворяла? Ой, кажется, я не хочу знать… не говори, пожалуйста. – уж чего Эльза не ожидала, так это того, что Виктор едва слышно заскулит.
– Вик, брось. – мотнула она в непонимании копной каштановых локонов, – С чего бы мне тебя гипнотизировать? – вроде даже в её глазах промелькнула грусть, но не вина?, и это немного обнадёжило Виктора.
– Спасибо. Очень натурально. – он похлопал по столу, через секунду взял себя в руки, поправил жилет и принял бесстрастное лицо, хотя под столом ногой выдавал нервную дрожь, – К делу: Карнавал был на подступах к городу две с половиной недели назад. Вроде свернулся и ушёл – вроде! Однако вчера я извлёк переписку, в ней говорилось о захвате объекта. Я не утверждаю, что объект – ты. Но обычно мои расчёты…
И вдруг Эльза красноречиво улыбнулась, обрывая мысль Виктора:
– Доверься профессионалу, Вик. Хватит считать, давай посмотрим.
Его звёздный час пришёл. Будто доставая козырь из рукава, Виктор медленно промурлыкал факт, который Эльза упустила из виду:
– Вот тебе сюрприз, моя бесценная Луиза. – он посмотрел на часы, потом огляделся, вынул из портмоне купюру и положил её под тарелку, – Вчера в семь утра на крепостной стене установили кристаллы для глушителей – изобретение лаборатории Утёса, кстати. Думаю, что ещё идёт монтаж и настройка, однако фонить твоё зрение будет изрядно. Как установят, то и думать забудь про просмотры любых диапазонов – в живых останешься, но давление скакнёт по самое не балуйся, с откатом, с мигренями, возможно, даже надолго выбьет из строя. Так что вспоминай, как считать и не суйся на бульвар Триумфа. Ясно? – он встал и выждал, когда Эльза поднимет на него глаза, – Кстати. Ключи! Я не отстану от тебя.
– Заладил!
– Я надеюсь, ты прислушаешься. И будь осторожна. – прибавил он тише и едва заметно погладил её ладонь на прощание, – Энгхерлемм – ловушка для цыган. И вчера она захлопнулась.
Такое невесомое касание пробежало громом мурашек по коже девушки, она судорожно втянула воздух, обернулась, но Виктор уже покидал территорию ресторана. Она всё сидела и ловила запахи, ловила мгновения и ощущения.
– Ох, Вик. Куда же ты лезешь…
* * *
А шестью годами ранее…
Мастер Дарм летел не налегке. Четыре увесистых чемодана, набитых книгами, теперь стали его спутниками и обладателями почётных мест в багажном отделении.
Он на них едва дышал – боготворил, но не за коллекционные издания, а за ту память, что они собой представляли. Фелис Тефлисс успела распорядиться только своими книгами фотоальбомами – они отошли горячо любимому внуку. Остальное – его скупердяю-отцу, как и положено по закону.
Легенда балета ушла тихо и красиво, на похоронах не было никого – а так распорядился единственный сын, которого весьма стесняла её профессия, словно она была не примой императорского балета, а певичкой трактира в порту.
Виктора встретил староста с таким видом, будто ни за что на свете он не пришёл бы на пирон по доброй воле.
– Дарм, ты барахло не мог дома оставить? Тумбочек лишних нет.
– Разберусь.
Оказалось, что есть. Завхоза редко кто заставал на рабочем месте, но Виктору повезло: тот задумчиво сидел напротив стены со старой затёртой афишей, где красовалась тонкая балерина в пачке. Пожилой мужчина даже не обернулся:
– Чего тебе? – обратился он к Виктору, медленно закуривая трубку.
– Тумбочку.
– Одной мало, что ли?
– Да книг прибавилось. – он так и таскал тяжёлые чемоданы за собой, не в силах с ними расстаться.
– Знаешь, кто это? – завхоз показал на плакат, – Поколение нынче пропащее, таких легендарных людей не знает.
– Это Фелис ле Фэй, прима императорского балета. – спокойно ответил он, и вот теперь завхоз обратил на него внимание. Долгий оценивающий взгляд, уважительный кивок:
– Я был без ума от неё. Как и все, кто хоть раз видел её на сцене.
– Я тоже. – признался Виктор и невольно скосил взгляд на графин в углу стола.
– Тебе известно, что она умерла на днях? Правда, откуда… В газетах крошечная эпитафия «Она была Примой!», будто и не было ничего. Замяли! Представь!
– Известно. Это моя бабушка. И книги… – он беспомощно на них глянул, едва сдерживая эмоции, – Её.
Долгая пауза, от которой у Виктора гудело в ушах. Ну зачем он сказал это чужому человеку? Того и гляди расплачется, как девка сопливая. Вот уже взгляд заволокло влагой, не видно ничего, а в горле ком, ноги дрожат, а буквально через секунду могли задрожать и плечи, чтобы сбросить это неподъёмное горе.
– Зайди, сынок. – завхоз сменился в лице и впустил Виктора к себе в каморку. Чужой человек разделил с ним горе. Налил выпивку, хотя Дарм был чужд алкоголю. Помянули, помолчали, даже поговорили немного, вспоминая самые яркие партии Фелис «ле Фэй» Тефлисс, – Не жалей. Тебе повезло больше других.
– Знаю. – обречённо кивнул Виктор, – Она меня растила. Лучший друг – это она… и самый близкий человек.
– Родители-то где? Дарм? Дарм же вроде жив-здоров.
– Жив и здоров. И мать тоже. Светские люди…
– Так и ле Фэй публичная – звезда империи. Хватило времени на тебя как-то.
– Хватило. – пожал плечами он,– Везде с собой брала. Всё детство провёл в балетных классах с ней – она уже редко выходи?ла на сцену, всё больше ставила хореографию. К восстанию ушла из театра, мы уехали тогда. Вернулись – город был уже другой. Плохо помню, но бабушка переменилась тоже.
– Всё тогда сильно переменилось. – завхоз снова рассматривал балерину на афише, – На время восстания Утёс был закрытой школой. Ректоров меняли каждый месяц – присылали вре?менных со столицы, то солдафонов, то бюрократов, то не людей, а ходячие счёты. Порядки менялись со скоростью света, студенты кисли, да по стенке ходили. Но всё лучше, чем в столице – слишком далеко от реальных волнений. Порядок пришёл лет через пять, повезло с ректором – это был наш же выпускник техник – толковый парень. Все силы положил на новую систему.
– Технарь? Погодите, Зоркий же… – нахмурился Дарм.
– Путаешь. Зоркий Вортигер был раньше. – завхоз тяжело вздохнул, – А после восстания этот. Тяжёлая работа, нервная, личный отчёт императору – так себе привилегия, в основном одни переживания. Сердобольный был, сердце и не выдержало. Но порядок в целом навёл, а то нас и закрыть хотели тогда к чертям. Позже Крафт готовые наработки со всех забрал, да немного модернизировал. Это хорошо. Парня, конечно, было искренне жаль. – рюмка взметнулась в воздух, поминая и почившего ректора Утёса, – Про него много написано хорошего. Технари с тех пор в особом почёте, а вообще славная профессия, конечно, не поспорить.
Виктор кивнул. Удалось отвлечься на историю из первых уст, а это всегда интересно. Заколыхались фантомы на кончиках пальцев – так красочно описывал события завхоз. Виктор сжал кулаки, гася магию. В висках отозвалась мигрень.
– Спасибо. – коротко сказал он и встал, – Надо мне возвращаться. Четыре дня пропустил, надо программу нагнать.
– Иди, Дарм. Да не Дарм ты вовсе. А Тефлисс. – завхоз улыбнулся и пожал руку, задержал жест и накрыл второй ладонью, похлопывая как-то по-родственному, с тёплом, – Береги себя, сынок. И заходи, если что ещё понадобится. Тумбочку найдём самую вместительную, да и полки где-то были, собрать только – и прослужат.
* * *
– Сегодня мы поднимем из ваших пустых голов понятие «коридор вероятностей». Но что толку сотрясать воздух? Давайте расскажите, что знаете, внимаю! Дарм?
– Коридор вероятностей – это совокупность стыкующихся между собой не хаотичных событий, образующих долгосрочную цепь. – начал Виктор, – И ведёт коридор к аркану.
– Хорошо. – кивнул ректор, – Очень хорошо. Ваша формулировка?
– Моя.
– Есть что дополнить?
Виктор медленно кивнул:
– Коридор логичен,– он улыбнулся, – Это и есть своего рода рок, и из него можно формировать категории масштаба: от масштаба личности до вселенского. Это и, к слову, о классификации арканов.
– Правильно: не хаотичных событий. – он подчеркнул эту слова и поднял указательный палец вверх, – Это важно. Коридор вероятностей – есть вещь осознанная вселенной. Заходя в такой коридор, вы можете не соображать ни черта, но организм Зоркого непременно реагирует в этой энергии. – Крафт взял мел и застрочил по доске, – Головокружение, тошнота, потеря ориентации, перемена давления или повышение температуры, ощущение, что земля уходит из-под ног – всё это может ощущать Зоркий в момент. – долгая пауза, – А теперь руки вверх те, кто испытывал это ощущение и понимал, что происходит? – у его озарила саркастичная улыбка, когда вверх взметнулись руки единиц из всего спектра немногочисленных Зорких, – Не удивительно…
– Коридор вероятностей являет собой цепь событий повышенной важности, верно? – Эльза выдержала задумчивую паузу, – Путь от малого аркана в большому. У арканов есть энергетический оттиск, который и даёт Зоркому все эти гадкие недомогания. Центрифуга чистой воды! Но если выработать устойчивость, своего рода «вестибулярный аппарат» в отношении коридоров вероятности, то можно же выскочить победителем, а не размазанным по тарелке желе? С наименьшими потерями и, может даже, выгодой.
Крафт повернулся лицом к аудитории, сложив руки за спиной и обаятельно улыбнулся:
– Верно, мистрис Эйс. – но он нагнетал внимание студентов каждым жестом и не разрешал эффекту рассеяться, – Высшее мастерство Зоркого влиять на события. – у Эльзы расширились глаза, но перебить она не посмела, – Предвидеть, отсеивать события низкой эффективности и насыщать временно?й отрезок эффективными, судьбоносными.
– Нет же! – возразила Эльза, чем лопнула пузырь очарования моментом. Однокурсники взирали недоумённо, но она не потеряла уверенности в споре с самим Варфоло Крафтом, – Можно понять предвидение, можно понять отсеивание неэффективных лично для своих интересов событий, – с каждой чеканной фразой она привставала и нависала над партой всё более грозно, – Но насыщение – это область фантастики, простите мастер Крафт. Здесь недостаточно формул, – она небрежно бросила это скорее Виктору, – По энергетической раскладке уровень дара Зоркости должен подавлять аркан, а значит, это местечковый уровень и то чисто на теории. По факту подготовка к проекции одного лишь звена коридора вероятности – это скрупулёзный расчёт, помноженный на сильнейший энергетический оттиск в прогрессии, а за скобками феерическая дальность Зоркости при высокой чёткости. Это фантастика!
Виктор впервые видел, что ректор не сразу нашёлся с ответом. Он потупил глаза в пол, открыл рот, закрыл, но всё же изрёк:
– Это возможно, Эльза. Я повторяю то, что уже говорил на первой лекции: воля может противостоять судьбе. Ни в одной реплике я не утверждал, что это легко, наоборот – это титанический труд при природных данных.
– И высокой мотивации. – случайно произнёс вслух Виктор, делая заметку на полях. Сам испугался своего голоса и откашлялся, – Простите, сорвалось.
– Однако вы правы, Дарм. И о природе мотивации как раз бились тысячи Зорких. И вот вам секрет, почему именно ген Зоркости ценится выше прочих: именно из-за мифической роли в судьбах, где Зоркий – уже не просто ясновидец, но и… – ректор задумался и странно добавил, – Вершитель.
По спине прошёл зябкий холодок от одной мысли, что это может значить.
Оглушающий хлопо?к ректорских ладоней будто окатил ледяной водой и выхватил из пузыря интригующих гипотез.
– Однако прочь мифы и догадки! – с новой волной задора Крафт хлопнул в ладоши вновь, возобновляя концентрацию студентов, – Пишем: вероятность является количественной мерой возможности появления события. Вероятность события называют соотношение числа благоприятствующих элементарных исходов к общему числу равновозможных элементарных исходов, образующих общую группу… – и лекция перешла в привычное мерное русло.
Глава 7. Душно в чужой роли
Робкая девица мялась на пороге дома Тефлисса, держа в руках огромный свёрток и недобро зыркая по сторонам.
– Давно меня ждёте?
– Битый час. – просипела грубиянка и дыхнула перегаром. Виктор такого поворота не ожидал, да и дать девушке больше семнадцати лет было сложно.
– Ещё раз увижу пьяной, заберу в участок.
– А вы жандарм, что ли?
– Так и есть. Самый занудный и злопамятный! – приблизился он, дал четвертак и забрал свёрток, – Больше денег не дам, рассчитаюсь лично с вашим ателье.
– Отругают!
– И правильно сделают. – он закрыл дверь прямо перед её носом и лениво распаковал свёрток, – Неплохо! – улыбнулся он своей обновке, ощупывая великолепный покрой своего вечернего костюма для высокого приёма.
Виктор никогда не отличался падкостью к нарядам, любил скорее аскетичную одежду, форму и что-то повседневное. Но этот костюм сразу запал в душу.
Вечер следующего дня как раз предполагал званый ужин в само?й ратуше, а потом по программе салют и народные гуляния. Виктор получил приглашение запоздало, увиливал как мог, но приказ прозвучал однозначно: идти.
И потому через сутки, Тефлисс старательно зачёсывал волосы назад, поправлял бороду на модный манер, ведь в таком утончённом костюме неряхой быть нельзя. В нагрудный карман отправился лаконичный платок, пришлось даже достать единственные приличные запонки, когда-то любовно подаренные бабушкой мистресс Тефлисс. Они прошли с ним через все важные торжественные события, кроме того злосчастного выпускного из Утёса.
