скачать книгу бесплатно
Из мыслей не выходил виденный мельком дом – всё в нём было прекрасно. А какой сад вокруг! Такой мог находиться только в Верхнем Полисе. А кентавры? Невероятно! Настоящие!
Кентавры, хоть и присоединились к империи, жили обособленно и в дела людей предпочитали не лезть. Мало кто соглашался работать в людских городах, также мало кто мог позволить себе таких работников – услуги полулюдей стоили дорого.
Но даже просто увидеть их казалось Энни чем-то волшебным.
А этот мальчишка…как его звали? Аре… Ано… Забыла… Так запросто с ними разговаривал. «Кир» – говорили они ему. Высокородный. Аристократ.
В обычной жизни, Энни разве что позволили бы посмотреть на стену, разделяющую Верхний и Нижний Полис. Но она и в столице-то не была никогда.
Снова проваливаясь в сон, она успела подумать и тут же забыть: чьи воспоминания она сейчас потревожила? Имеет ли значение расстояние, когда речь идёт о снах? В этом месте совсем близко от чужой странной магии ни в чём нельзя быть уверенной.
Ещё она успела порадоваться, что это был всего лишь сон – никто не упрекнёт её, что она подглядывает. Мало ли что кому снится!
***
Утро не задалось у всех. Нор встал непривычно хмурый. От Роула иного уже и не ждали, но не станет же он жаловаться, что после вчерашней тренировки у него болит каждая мышца. Впору благодарить Джину с Ласом, за то, что сегодня они свободны от работ.
За завтраком командир подошёл к своей группе и протянул Энни листок.
– Тебя освобождают от физподготовки на две недели, – сообщил он.
– Что это значит? – Энни пробежала глазами официальную бумагу с личной печатью и подписью директора.
Роул пожал плечами.
– Не знаю. Носи справку при себе, могут проверить, если встретят тебя не на занятиях.
Роул ушёл. Он был так же озадачен, как и остальные.
Теперь настроение испортилось у Джины:
– Ой ли можно и мою фамилию приписать? Хэй Эн, кому ты дала взятку, есть ли рассрочка и хочет ли он процент?
– А как зачёт принимать будут? – Нор думал о чём-то своём мрачном, и Энни явственно ощутила его тревогу и злость. Обе эти эмоции были направлены на неё.
Лас промолчал, задумчиво ковыряясь в каше. Энни смутно понадеялась на его поддержку, но он опять спрятался за непроницаемой маской. С его стороны Энни уловила только лёгкое беспокойство.
От силы негативных эмоций, направленных на неё – а тут ещё полная столовая невыспавшихся недовольных студентов фоном, у Энни закружилась голова. Сжав губы, она поднялась и вышла, пока не стало хуже. Завтрак остался нетронутым.
Джина что-то говорила ей вслед, но Энни даже вслушиваться не стала.
– Ой ли как с ней быть? – тряхнула кудряшками и монисто эшида. Нор невольно вздрогнул от этого звука, припоминая, на что способна эта невинная на первый взгляд побрякушка.
Лас вспомнил особенно печальный абзац из дневника кира Дитоса:
«И не было хуже пытки, чем гнев, злоба и негодование, вызванное моим присутствием. Они пронзали моё нежное детское сердце, подобно стрелам кентавров, пропитанных ядом, отравляющим кровь…».
Ласа особенно умилила фраза про кентавров. Один его знакомый кентавр не признавал оружия, а другой мастерски владел всем, что резало, кололо и било, но парню чаще доставалось просто палкой. Боевым посохом, если быть точным.
Нор отвечать не спешил, и Лас рискнул открыть рот:
– Ваши гнев, злоба и негодование причиняют ей страдания.
– Энни трудно находиться с нами, когда мы сердимся на неё или из-за неё, – перевёл Нор с книжного на человеческий.
– Ой ли я не… ну разве что совсем чуточку и ещё щепотку! Мне ж одной теперь на стадионе фигуру портить!
Нор только согласно кивнул. Мысль о зачёте до сих пор вызывала у него досаду. Но ведь и с Энни нехорошо получилось.
Нор посмотрел на нетронутую тарелку. Энни даже кусок хлеба с тончайшим ломтиком сыра с собой не прихватила. Он пододвинул бутерброд к Ласу.
– Отнеси ей поесть, а то опять в обморок упадёт.
Джина пододвинула свой бутерброд тоже.
– Ой-ей, драгоценный, скажи ей, что мы извиняемся.
Нор согласно придвинул собственный вклад . Пока Лас колебался, Джина запаковала все три куска серого хлеба с сыром – её, Нора и забытый Энни – в салфетку. С завистью глянула на Ласа, спешно уплетающего свою порцию, и вздохнула – липкой каши можно было взять сколько угодно, а вот сыр почитался за деликатес и выдавался строго по одному на человека.
– Хэй, славный, а не проверить ли нам, вдруг что осталось на кухне? – предложила Джина, проводив уходящего Ласа взглядом.
– А давай, – согласился Нор, которому тоже не хотелось страдать от голода и собственного благородства.
Уже выйдя из столовой, Лас услышал со стороны раздачи грохот, подозрительно похожий на отвлекающий манёвр.
***
Стадион в это время пустовал, а Энни больше и не нужно было. Она спряталась в закуток у самого входа – так меньше продувало на холодном утреннем ветру, от которого не спасал плащ с капюшоном. Но это было даже хорошо – физический дискомфорт отвлекал лучше всего.
Она в школе меньше недели, а уже не справляется. Винить можно только себя. Она прекрасно знала, как тяжело ей среди людей. Когда Энни первый раз отправилась на ярмарку в соседнее село, то убежала, даже не дойдя до ворот – досталось же ей тогда от матери!
И всё равно Энни пошла бы в Рубеж. Других вариантов не было.
Она вспомнила удивлённое лицо мага-сопроводителя, когда закрытая на засов дверь в подвал распахнулась настежь, и она появилась на пороге. Только что он разговаривал с мелким воришкой-карманником, у которого обнаружился слабый дар земли – втолковывал ему, что от тюрьмы с его достижениями не отвертеться, а в школе он проведёт те же пять лет, получит профессию… Это был хороший человек. Слегка обиженный на свою судьбу и невысокую должность, но неравнодушный и честный. Энни такие встречались редко. Она поняла тогда: если не уйдёт с ним, то вряд ли когда-нибудь вообще покинет следовательский участок.
Энни никогда не думала раньше, как она открыла дверь – казалось, что Дэррен просто забыл закрыть её – хотя это было невозможно. Ни один богатей так не берёг золотые, как Дэррен эмпата-подростка в подвале своего участка. Сейчас Энни могла поклясться – ей помогла магия. Её магия. Она и не знала, что обладает этой другой… инте… инет… как там Лас её называл?
Голова тогда кружилась просто безумно, язык еле ворочался.
– Право учиться! – выдохнула Энни. Маг-сопроводитель так и застыл с открытым ртом. Она прекрасно знала, что вряд ли производит приятное впечатление – бледная до серости, худая, в грязной и местами порванной одежде, всклокоченная, на руках саднят следы от только что сорванных верёвок – Дэррен очень хотел убедиться, что его «талисман на удачу» никому не покажется на глаза, пока сопроводитель не поговорит с мальчишкой.
– Племяшка! Не стоит беспокоить господина мага. – Дэррен расплылся в фальшивой улыбке. Энни чувствовала, как бешенство клокочет под этой лживой личиной, но следователь умел держать лицо. Повернулся к магу. – Она у нас не в себе, больной ребёнок…
Кто бы подумал, что этот статный мужчина с таким прекрасным добрым лицом может так жестоко врать? Он шагнул к ней, распахнув руки, как будто желая обнять дорогую родственницу. Энни шарахнулась от него как загнанная мышь от кота.
– Я эмпат! Он врёт! – закричала Энни, голос хрипел и срывался. Теперь-то она знала, как называется её дар, который недалёкие крестьяне принимали за одержимость. Ещё она знала, как высоко ценилась её способность среди магов. Дэррен очень хорошо объяснил ей её значимость.
Маг накинул ей на плечи свой плащ.
Следователь Дэррен едва не зарычал от ярости.
– Идём, – голос у мага был мягким и спокойным, хотя в душе бушевала злость. Какое счастье, что не на неё! Он ей верит! – А Вы, господин следователь, ловите своего вора. Кажется, мальчик определился с выбором.
Мага звали Иэт. Он не задавал много вопросов. Возраст? Имя? Родители? Как давно проснулся дар?
Иэт даже не стал спрашивать её про Дэррена. Вместо этого он чуть дольше задержался за обедом – лёжа на кровати в комнате, которую занял господин сопроводитель в единственном на весь городок гостевом доме, Энни слышала всё, что происходит в обеденном зале за стеной. Иэт небрежно расспрашивал толстушку-официантку про город: нравится ли ей? Безопасно ли красивой девушке так поздно возвращаться с работы? Неужто лучшее отделение порядка в округе? Как же, следователь Дэррен, весьма наслышан. Невиновных отпускает – вон трубочиста оклеветали в краже, а вором оказался пришлый эшид! Разбойники и не суются к ним – знают, что ничего скрыть не удастся.
Энни тихо вздохнула. Всё, дурные мысли – прочь! Этого с ней больше не случится.
В груди потеплело. Стало немножко неловко и непонятно, но в основном – тепло. Лас. Ей было приятно, что он перестаёт закрываться, когда они один на один. Хотя, кажется, и сам этого не осознаёт.
– Вот, – Лас, заглянул к ней в закуток и протянул салфетку с завёрнутым хлебом, – Нор и Джина послали сказать, что извиняются.
Её неприятно укололо это «послали».
«А сам бы ты не пришёл?» – едва не сорвалось с языка.
«О Первые, конечно нет, – ответила Энни на собственный вопрос, – сама же ушла, ничего не сказала. С чего бы ему вообще беспокоиться?»
– У тебя всё хорошо? – озадаченно спросил Лас, наблюдая за сменой выражений на её лице.
Энни развернула салфетку.
– Тут три порции. Ребята остались без нормального завтрака? – подозрительно спросила она.
Лас улыбнулся уголками губ:
– Эти не пропадут. Кажется, они как раз грабили кухню, когда я уходил.
Энни откусила небольшой кусочек.
– Кто-то впервые отказывается от еды из-за меня, – задумчиво произнесла она. Этот факт вызывал у неё смешанные чувства, но приятные.
Лас переминался с ноги на ногу, решая какую-то внутреннюю проблему.
– Ради, – педантично поправил он и пояснил, заметив её непонимающий взгляд, – «из-за меня» имеет негативную коннотацию, а «ради меня» – положительную. Нор и Джина были вполне искренни. Им жаль, что они расстроили тебя.
Энни сделала вид, что поняла. Не до лингвистических тонкостей сейчас. Она рассматривала ломтик сыра на свет. Света было больше, чем сыра, и Энни решала сложную задачу – съесть целиком сразу или растянуть, откусывая по крохотному кусочку. Обычно она выбирала второй вариант. Но ведь жизнь налаживается, можно и побаловать себя!
– Чем расстроили? – с усмешкой спросила она, прожевав сыр целиком. – Люди имеют полное право злиться и обижаться. Это моя проблема, что я не могу справиться с собой.
Лас просто собирался передать Энни то, что ему поручили и уйти. Вчера он твёрдо решил, что дружеские перепалки, ничего не значащие разговоры и уж тем более беседы по душам с людьми вокруг – не для него. С этим Нор лучше него справляется. А он просто закроется, пересидит тихо очередную прихоть, чтобы не привязываться и не жалеть потом.
Лас сел на лавку уровнем выше.
От одного разговора ничего не случится, правда?
Как-то поздно уже уходить.
Да и не хочется.
Энни склонила голову, позволив волосам упасть на лицо и спрятать улыбку.
– Знаешь, все вокруг постоянно из-за чего-то недовольны. Злятся. Беспокоятся. Просто многие не говорят об этом вслух, и всех всё устраивает, – Энни с удивлением обнаружила, как хорошо, когда кто-то слушает тебя. И можно говорить о себе, облекая собственные впечатления в слова. Себя у неё как будто было совсем мало.
– Это называется вежливость, – поддакнул Лас.
В отличие от Энни, он не прятался от ветра, а специально забрался повыше, подставив холодным порывам лицо, позволяя трепать и путать искрящиеся волосы. Огневик, насыщенный магией, не то существо, которое боится замёрзнуть. Было в этом простом удовольствии нечто тревожащее – как будто что-то пытаешься вспомнить, и воспоминание вот-вот оживёт… но нет. Укол боли равный удару сердца вернул Энни в реальность. Не её боль.
Ей пришлось призвать всё самообладание, чтобы не выдать себя. Вдруг Лас поймёт, что она его слушает и больше не станет разговаривать? Или того хуже, наговорит обидных слов, как Нор? А не наговорит, так подумает… Бывают вещи, которыми не делятся с чужими.
– Просто люди привыкли внимать словам, а ты слышишь сердца. С этим бывает трудно примириться. Но в этом нет твоей вины, как нет вины в дожде, изливающемся из тучи… – Лас и сам не заметил, как перешёл на книжный стиль, невольно процитировав мысль, почерпнутую у кира Дитоса.
Энни на секунду замерла, переводя услышанное на человеческий язык.
Лас невыносимо остро осознал, как нелепо прозвучало его высказывание. Уши у него горели. Увы, в самом буквальном смысле. «Если сейчас встать и убежать, Энни обидится?»
Совершенной неожиданностью для него стал её смех, похожий на птичий щебет. Совсем не обидный.
– Ты, наверное, много читаешь? – с непривычно лучезарной улыбкой спросила Энни.
– О да, – многозначительно протянул Лас, беря себя в руки и позволяя ветру развеять последние искры его позора.
– Знаешь, какая самая большая ложь, которую все постоянно повторяют? – заметно повеселев, спросила Энни.
Ласу понравилось, как грозовая туча в её глазах осветилась улыбкой. Он вопросительно поднял одну бровь.
– Доброе утро! – снова засмеялась Энни. Лас согласно кивнул. Утро и доброе – такого не бывает. Вот сумерки – да, его время.
Удар колокола разнёсся по территории студенческого городка, призывая учащихся отправляться на занятия.
Энни и Лас поднялись одновременно. Он легко спрыгнул вниз. Обогнав Энни на несколько шагов, взялся за железные прутья двери на воротах стадиона.
– А как ты нашёл меня? – задала Энни мучивший её вопрос. Она-то думала, что хорошо спряталась! Не то чтобы в этом была необходимость… так, по привычке.
– У тебя необычный запах, – не задумываясь произнёс Лас, и Энни невольно вслушалась в него – не шутит ведь! Впервые в жизни она усомнилась в правдивости собственных ощущений.
– Это как? – осторожно поинтересовалась она, специально обгоняя парня на полшага, чтобы заглянуть ему в глаза. Совершенно серьёзен! Можно было бы списать на духи или ароматное мыло, только вот такой роскоши у неё сроду не было.
– Полынь и яблоки, – прозвучал ответ.
«О, Первые. О чём он?»
***
На этот раз на лекции мастера Паракса вопросов не задавали. Пожилой преподаватель обстоятельно и размеренно диктовал классификацию хищных трав, представляющих наибольшую ценность для собирателей, а также их свойства, полезные в медицине, особенности сбора. Осень – самое время, когда трезубый краснолистник и жихора готовятся к спячке.
Студенты, не привыкшие столько писать, ворчали и разминали уставшие руки, рассматривая плавающую над их головами карту путей миграции и места вероятного нахождения каждого вида в осенний сезон. Часть этого маршрута проходила по «парку» – именно сюда ребятам предстояло отправиться в первый пробный рейд.
