скачать книгу бесплатно
Черные пески Тайгара. 1 часть
Ann Up
Он – принц волею судьбы попавший в рабство, сначала к своему врагу, а потом к ней.Она – обычная современная женщина, немного разочаровавшаяся в мужчинах.Судьба сталкивает их, таких разных, чтоб развести на огромное расстояние и, возможно, разлучить навсегда.Удастся ли ему разобраться во всех хитросплетениях и интригах, чтоб вернуться к своей любимой. И какую цену он готов заплатить за это?
Ann Up
Черные пески Тайгара. 1 часть
Пролог
Портал был похож на тот, годовалой давности, черно-синий, с всполохами разноцветных молний внутри. Они искрились и угрожающе трещали, будто требовали держаться на расстоянии.
Разрастался портал медленно, не спеша, заворачиваясь сине-багровыми краями, этакая уродливая рваная рана в пространстве. Дэль смотрел на эту синеву почти с ненавистью, будто она лишила его выбора. А не он сам принял решение.
– Вот, твой рюкзак, – Ветка, пододвинула к Дэлю вещмешок, – я впихнула туда большую бутыль с водой и пару маленьких. Наверное, будет тяжело.
Она упрямо не смотрела ему в лицо и, то и дело, прикусывала нижнюю губу, Дэль подхватил ее под локти и подтянул к себе.
– Ветка моя, – прошептал ей касаясь губами растрепавшихся волос, – я не хочу уходить от тебя. Вселенная свидетель, не хочу.
Ветка тихо всхлипнула, уткнулась ему в грудь, цепляясь пальцами за лацканы тяжелой байкерской куртки, усиленной кевларовыми пластинками – «черепашкой». Дэль даже пожалел, что под всей этой амуницией не может ощутить, насколько теплые у нее руки.
– Я не могу, не имею права, держать тебя здесь, Дэль, – она чуть отодвинулась, – без возможности быть свободным. Без возможности выйти на улицу, и вообще, жить свободно. Оставить тебя здесь, это то, чего бы я желала больше всего на свете. И то, чего я никогда не прощу себе, если так поступлю.
– Душа моя, – выдохнул Дэль ощущая, как горло сводит спазмом, а в груди сворачивается клубком боль, – жизнь моя, дыхание моё.
Он прижал ее к себе, чувствуя, как в груди бешено стучит сердце и начинает жечь глаза. Ветка всхлипывала уже не стесняясь.
– Если бы я знала, как снять этот дурацкий браслет. Ты был бы свободен.
– Я знаю, – он погладил ее по спине, – знаю. Вет, это даже хорошо, что он есть. Пока браслет и мой ошейник целы, значит, мы оба живы. И, – он усмехнулся, – меня больше никто не сможет захватить, у меня есть хозяйка.
– Не говори так, – она подняла голову, Дэль, смотрел на ее мокрые ресницы сверху вниз и понимал, что здесь, на Земле, останутся оба его сердца, его душа и все, что могло отвечать за чувство к Ветке. Весь Дэлидэль арги Кост Аргейн целиком.
– Я люблю тебя, – он прикоснулся губами к мокрой щеке, – если будет хоть один шанс, я вернусь. Даже если не будет шансов. Я все равно вернусь.
Ветка кивнула. Отцепила пальцы от его куртки, медленно, будто с усилием, и подтолкнула к порталу.
– Иди. Еще секунда и я тебя просто не отпущу. Иди!
Дэль наклонившись, коснулся ее губ своими.
– Я люблю тебя, моя Ветка, – и шагнул в очередную неизвестность.
Глава 1 Шанс
«Свет и тьма сойдутся в поединке,
от их слияния разрушатся оковы лжи»
Второй свиток предсказаний Талиша строфа первая.
Годом ранее от пролога.
Подземелья Багера.
В сумерках подземелий не важно какая часть дня наступает. Часы складываются в дни, дни в недели, месяцы, годы. Не имеет значения какой сегодня день. Шумит ли где-то за стенами ярмарка, пляшут ли девицы на выданье вокруг обрядового костровища, или наступило время работ в поле.
Для пленников время теряет свое значение.
Сначала идет страх, жгучей, как яд, волной, разрушая душу.
Следом идет боль. Ибо какой хозяин, получив раба в полную собственность, не воспользуется этим. Абсолютная власть развращает. Это правило, не требующее доказательств – аксиома.
Боль разрушает тело, превращает в послушную марионетку того, кому надели на шею ошейник подчинения.
За болью идет стыд, заканчивая окончательное разрушение.
Следом за стыдом, приходит безразличие и равнодушие. За равнодушием наступает абсолютная пустота.
Дэль висел на цепях и бесконечное количество раз задавал себе вопрос «Кто я?» и сам же отвечал «Диэлидэль арги Кост Аргейн, четвертый ненаследный принц Тайгара, командир «Черных крыльев»» память об этом, как тонкая ниточка, не давала ему нырнуть в безумие окончательно. Невзирая на прямой приказ хозяина забыть это имя. Произнесенное Имя приносило боль, боль не давала забыть.
Отказаться от себя и принять унизительную кличку которую, как клеймо, дал ему проклятый Джеррах Ноу Баегер. Издеваясь, тот именовал его « ворек», это конечно вызвало неудовольствие других рабов, которых не именовали. Имя для раба – великая честь. Особая отметка хозяина. Эти глупцы и не подозревали, что «ворек» в переводе с высокого слога – раб. Баегера это смешило. Заполучить в свое распоряжение давнего противника, сделать рабом, да еще таким, на которого злятся другие рабы.
Древний язык существовал давно, настолько, что даже сами ариэхэ не помнили откуда он пришел. Говорили, что высокий слог был еще до начала времен и его дали ариэхэ боги, чтобы помнили, за что на них лежит проклятие войны. Учили его только высшие, те, кому дозволено было по праву рождения прикоснуться к великой мудрости прошедших времен. Говорили…да много чего говорили и придумывали по поводу древнего языка.
Дэлидэль затряс головой, стиснул зубы так, что заболела челюсть. Боль прострелила по избитой, изломанной спине вверх, вплоть до лба и кончиков рогов, растеклась в виски, вынудила зажмурить глаза и застонать.
Дэль считал Эргайна своим другом. Росли вместе, учились, воевали бок о бок, прикрывали друг другу спину, праздновали победы. Как-то незаметно Эрг стал почти братом, тем кому можно было доверять безоговорочно. Почти как самому себе. Дэлидэль не мог понять как же он ошибся, как не смог вовремя понять, кем на самом деле стал Эргайн. Боль от предательства хваргом с темных сыпучих болот расползалась по венам, разъедая их. Боль от пыток значила мало по сравнению с отравой от предательства разливавшейся внутри. Если близкий обманул, отдал врагу, то можно ли верить хоть кому-то вообще?
“Единицы могут нести бремя власти достойно” – эти слова старого учителя были высечены в памяти, будто на камне. Дэль всю жизнь старался достойно нести этот груз. Но, раз его предали, значит, не получилось. Не сумел.
Каким надо быть доверчивым и самонадеянным дураком, чтоб не понять, что рядом предатель. Ходил, дышал, прикрывал спину в бою, делил еду и пил с тобой арсэ из одной кружки. И он же пропустил отряд лазутчиков в лагерь. Дэлиделя просто спеленали, как беспомощного младенца, его же одеялом и, воспользовавшись амулетом тихого переноса, сдали Баегеру. Дэль не успел принять яд и даже очнуться не успел, а на него, оглушенного, уже надели ошейник подчинения. Не убили, Баегер почему-то не сделал этого сразу, не казнил публично, тянул время, будто чего-то ждал.
Но получив в свое распоряжение злейшего врага, доставившего много неприятностей, развернулся как смог. Не было черной работы какую бы Дэль не выполнил. Не было пытки, которой бы он не подвергся.
Дэлидэль сам удивлялся, насколько живучим оказалось его тело. Разум отказывал, а тело жило, существовало, будто они, эти части: разум и тело, могут быть отдельно друг от друга. Разум был измучен болью, а изломанное тело упорно цеплялось за жизнь.
Баегер понимал, что подвергать пленника испытаниям бесконечно не получится. А оставлять работать, как простого раба, без присмотра опасно. Рано или поздно принца могли выкрасть соратники. Поэтому, через какое-то время, вдоволь наигравшись с добычей, он велел подвесить Диэлиделя в камере и забыть.
– Умрет, отлично, отправлю старшему Кост Аргейну подарок, – хмыкнул, брезгливо разглядывая Дэля, валяющегося на полу пыточной, – выживет, ему же хуже.
Он перешагнул бессознательное тело, наступив сапогом на пальцы правой руки. Довольно хмыкнул, чувствуя как хрустят под ногой кости и отправился по своим делам.
Палачи Баегера с удовольствием выполнили распоряжение хозяина. Свет менялся на тьму, тьма на свет, но Дэль все еще был жив.
Каменный мешок с тонкой, в палец толщиной, полосой окна – необходимость, чтоб пленник не задохнулся раньше времени в закрытом помещении. С крючьями в стене, густым полумраком и глухими звуками, едва слышными из- за стен, грозил стать для Диэлидэля Кост Аргейна могилой.
Конечно, когда он выдохнет свой последний вдох, его, вероятно, зароют в песках Великой пустоши. Навряд ли Баегер отправит его тело отцу, ведь тогда его прах положат рядом с предками, в родовой усыпальнице Аргейнов. Баегер никогда не допустит такого.
Дэль попытался сглотнуть, язык прилип к небу и, казалось, шевельни им, обдерется до крови. Несмотря на то, что в камере было холодно, Дэля кидало в жар. Жар сменялся дрожью и справиться с ней не было никакой возможности. Тело отчаянно хотело жить. Разум так же отчаянно желал обрести покой.
Дэль впал в вязкую полудрему, полубред, боль не позволяла полностью отключиться.
* * *
Два солнца висели в небе заставляя серые пески Великой пустоши переливаться и искриться, как драгоценные камни. Ближе к горизонту они сливались с белым, выцветшим как старая тряпка, небом, являя собой край земли.
– Говорят, там переход в Баррум, – взбудораженно сказал Кади привстав в стременах, и вглядываясь в марево. Пески нагревались. Скоро придется надеть на лапы кассами защитные чехлы и тогда продвижение замедлится.
Дэль тоже всматривался в серо – белое ничто клубящееся у края, там собиралась буря, за плотной пеленой песка поднятого ветром, угадывались белые росчерки молний.
– Это кажется, что там край, – он еще раз огляделся, мрачные предчувствия мучившие его последние пару часов похода оправдались: они заблудились и теперь вокруг была только великая пустошь, – как только ты станешь подходить ближе Баррум будет отодвигаться все дальше и дальше, маленький брат.
– Я читал, в одном трактате, что Баррум выдумка, – Кади смешно сморщил нос.
– Может и выдумка,никто оттуда не возвращался,чтоб рассказать, – Дэль чуть улыбнулся.
– А ты? – Кади пытливо прищурился.
Этот прищур Дэль знал с детства, это значило, что сейчас посыплются бесконечные вопросы. Он обреченно вздохнул набираясь терпения:
– Что я?
– Ну, веришь в Баррум? В то, что есть такое место, где полно воды? И растений? И что туда попадают только очень хорошие ариэхэ?
– Не знаю, Кади, – пожал плечами Дэль, – но мне хотелось бы думать, что такое место есть.
– Я читал,в очень старых книгах, что раньше здесь было полно воды, – он сбился, – ну, то есть там прямо не сказано, зато сказано про лодки. Я стал узнавать, что это. Оказалось это такая чашка, в которой можно плавать по воде. Представляешь? Чашка в которой можем поместиться мы с тобой? Сколько должно быть воды? Вот я и решил, что раньше её было много.Но потом, она почему- то закончилась. А Баррум это описание тех времен когда воды хватало всем. И мир был совсем другим.
– Возможно и так, Кади, – согласился Дэль, обдумывая слова младшего брата, – только ты не рассказывай об этом никому, ладно?
Кади нахмурился, кивнул, похлопал своего кассами по загривку, тот ласково встопорщил шейные пластины.
– Как думаешь, Дэли, уже пора надеть защиту им на лапы?
– Еще рано, пусть песок прочистит и отполирует им когти, – пока поверхность не нагрелась кассами с удовольствием передвигались по серым, блестящим кристаллам. Дэль снова напряженно вгляделся вдаль, прикрывая глаза ладонью, свет солнц медленно, будто нехотя, становился ярче, – погляди Кади, там что- то есть? Или духи воздуха обманывают мои глаза?
Кади снова подскочил в седле, так, что кассами под ним от неожиданности затанцевал задними лапами, смешно вскидывая толстый зад.
– Возможно это путевой столб? – полувопросительно предположил маленький брат, – только маленький и широкий.
– Едем туда, – Дель решительно двинул поводьями, – может, удастся растянуть полог и переждать бурю.
Кассами урча, неторопливо двинулись в нужном направлении. Дэль поправил на лице защитную ткань, так, чтоб не мешала дыханию и чуть подтянул поводья. Кассами недовольно дернул мордой вверх, но ускорился.
– Это не путевой столб, – разочарованно сказал Кади, когда они подъехали к загадочному столбику, – брат, это остатки замка. Похоже, это башня, только странная.
Дэль и сам приглядывался к стенам. Окружность шагов пятьсот, не меньше, высота в четыре его роста. Сама стена сплошная, серая, будто песчинки великой пустоши сплавили в один, поблескивающий искрами, монолит.
– Если забраться наверх, – голос Кади вернул его из размышлений в реальность, – то можно поставить полог. Там есть стена.
Пока Дель задумавшись разглядывал один участок серой поверхности, маленький брат успел объехать странную башню вокруг.
– Если есть куда забираться. Стены есть, это видно, но существуют ли пол и потолок у башни, вдруг там провал? И кассами даже с разбега не запрыгнет, – возразил Дэль снисходительно посмотрев на Кади, тот, впрочем, нисколько не обиделся на снисходительный тон старшего брата, только хмыкнул.
– Покуда ты занимался созерцанием неведомого, о мудрый, я объехал эту башню кругом, – он отцепил повязку и Дэлю стали видны прямой нос, четкий контур губ, упрямый подбородок и сильно потрескавшаяся кожа на щеках, – с той стороны намело приличную гору песков, кассами спокойно поднимутся наверх.
– Почему ты не сказал, что болезнь вернулась? – Дэль нахмурившись подъехал ближе. Несмотря на растрескавшуюся кожу, младший брат был изящно красив.
– Какой в этом смысл? – Кади небрежно пожал плечами, развернулся и двинул кассами в нужную сторону, не торопясь, но все равно, убегая от неприятного разговора.
– Но масло эссин?
– Не помогает, – Кади поджал губы и сморщился, от неосторожно- резкой мимики кожа лопнула причиняя боль, – ты сам знаешь, Дэль, от этой болезни нет лекарства. А лекари отца уж чем только меня не посыпали, – он передернулся.
Дэль сочувственно кивнул. Лекарей в жизни Кади действительно было слишком много, с самого детства. Каждый предлагал свои методы лечения болезни от которой на теле маленького брата лопалась кожа. Никто не знал, что за болезнь и болезнь ли это вообще. Никто не знал, как его лечить, но пробовали. Угодить хозяину Тайгара мечтали многие. После того как один из эскулапов сжег Кади всю спину огнем, пытаясь прижечь расползающуюся в стороны кожу, Дэль устроил скандал и забрал умирающего Кади из отцовского дворца к себе в замок. Кади выжил только благодаря старой Экссе–колдунье живущей недалеко от замка Дэля.
*
– Масло эссин, – покачала она кувшином перед носом у Дэля, – кипяченое с джалира и процеженное через прокаленный песок Великой пустоши.
Зеленые черви джалира водились далеко на восходе, их нельзя было употреблять в пищу, на вкус они были слишком горькими, зато они превосходно ловили мелких каменных жуков. Поэтому их часто держали в замках как защиту от вредителей.
Дэль отшатнулся – от кувшина исходил невыносимо мерзкий запах чего-то горелого. А старуха, согнувшись, прошла в комнату Кади.
Дэль никогда не слышал о таком странном способе изготовления лекарств, впрочем, у них, у колдунов, лекарей и знахарей, все странное, и снадобья, да и они сами.
– Это поможет моему брату, колдунья? – он положил руку на рукоять меча.
– Если в нем остались силы, то да, – она проковыляла к кровати на которой лежал Кади, обошла кругом, хмыкнула и приказала, – убери отсюда все эти тряпки. Оставь только войлок из шерсти веймаха, и не накрывай своего брата ничем.
Вонючее масло тягуче полилось на обожженную спину, растекаясь по треснувшей коже. Кади застонал, дернулся пытаясь перевернуться, но темная, почти черная, рука колдуньи твердо удержала его от движения.
– Ты слышишь меня Кадеши арги Кост Аргейн? –она склонилась к изголовью, – тебе нельзя двигаться. Масло эссин закроет твои ожоги и облегчит твою болезнь. Но придет момент когда оно перестанет действовать.
– Тогда я умру? – вопрос Кади прозвучал очень четко.
Колдунья недовольно поджала губы выкрашенные белой краской, качнула головой – звякнули каменные бусины в тирезе – старинном украшении. Экссе носила его по обычаю: замысловато намотанным на рога. Часть бусин свешивалась неровным рядом вдоль висков.
– Надо ли тебе знать правду?
– Надо, – глухо, но твердо сказал Кади, – я хочу быть готовым.
– У тебя в запасе несколько инэ.(лет)Если повезет, то хэда, – она махнула сухой ладонью с тремя оттопыренными, узловатыми пальцами.
Колдунья поставила кувшин у изголовья и шаркая грязными войлочными сапогами пошла к выходу, на секунду задержалась на пороге.
– Диэлидэль арги Кост Аргейн, как закончится кувшин придешь за новым, как раз успею его сделать. Сам придешь, я тебе не девица, мои кости не желают бегать по лестницам! – узловатый палец больно ткнулся в ему грудь около перевязи меча.
