скачать книгу бесплатно
– Что сработало? – спросил Томас. Он покрутился и указал на ковёр, где валялся удлинённый предмет. – Ты об этой штуковине? Он – прототип? Прототип чего?
Манфред вскрикнул от радости:
– Нет, он не прототип. Он – письмо!
Томас изумлённо молчал.
– Письмо! Я же говорю – сработала наша старая почтовая труба! Точнее, её прототип!
Мистер Валин отказался вникать в нюансы и потребовал, чтобы О?Коттон прочитал, наконец, «письмо», если «не сбрендил от удушья, лёжа в комоде».
Письмо напоминало ракушку с чёрными створками. Прорываясь по старым коммуникациям, она неслась по трубам с такой скоростью, что весь собравшийся от долгих лет мусор и пыль вытолкнула в комнату, на белый ковер. Фонарщик поднял и любовно отёр от пыли ракушку салфеткой из ящика, в котором ещё недавно прятался сам. Он восторженно улыбался:
– Это от Миллинэли. Ты же знаешь её – у неё всюду ракушки. Откроем… – Манфред с удовольствием сложил над необычным предметом свои ладони, и – крак! – в его руках оказалось две половинки. Внутри лежала записка на розовом листе. В ней сообщалось, что в городе происходят какие-то странные дела, и Манфреду следует быть осторожным. Томас наконец сообразил, что такое этот «прототип», и выхватил из рук своего приятеля листочек, от которого пахло морским бризом, а затем быстрым чётким почерком написал на обратной стороне следующее:
«Милли, хватай Акима и все ваши записи! Прячь всё самое ценное, что только можно спрятать, и прячь так, чтобы ни одна живая и неживая душа не имела представления о том, что у тебя когда-то была собственная лаборатория. „Странные дела“ нас уже коснулись: уничтожены мои валинарии, дом Манфреда перевёрнут вверх дном! Разошли это сообщение нашим, и пусть ни секунды не медлят! ГМБ. Томас. И Манфред».
– ГМБ? Что это? – спросил я.
– Гора матушки Боа. Это наше место. О нём знают только члены Инженерного клуба. Ты пойдёшь с нами, Макс, – ответил мне Томас и, отыскав в стене отверстие старой почтовой трубы, немедленно отправил ракушку обратно. – Надеюсь, мы вовремя…
Фонарщик подумал и ответил:
– И я надеюсь. Но знаешь, друг мой, у меня было время подумать, пока я лежал в комоде. Всё началось намного раньше, да?
– Похоже, что лет на двадцать, Манфред… – мистер Валин замолчал, и его молчание было таким многозначительным, что даже мне стало ясно – он ждал продолжения от Манфреда. – Как ты думаешь, почему они исчезли из башни?
Мистер О?Коттон молчал. Он нервно потёр сухими пальцами свой лоб и, с досадой махнув рукой, начал свой рассказ:
– Ты знаешь… Ты знаешь, друг мой, после нашей ссоры с Виолеттой…
– Да, я помню эту сцену, – Томас видел, как переживает его приятель. – Ну, брось, дело прошлое, Манфред, прошлое.
– Ну, прямо посреди площади… – чесал в затылке мистер О?Коттон, – перед «Ласковым валинарием»… В общем, она просто пропала тогда. Она пропала, и не было никаких сообщений. А однажды кто-то сказал, что Виолетта уехала из города навсегда, и с тех пор… Эх! Всё из-за меня!
– Думаешь, из-за тебя?
– А из-за кого же ещё? – грустно отозвался О?Коттон.
Он мял в руках уголок одной из своих ценных тетрадей так яростно, что Томасу пришлось отобрать её.
– Да ну, брось, дружище. Для Виолетты это мелочи. Ссоры – мелочь. Всего лишь способ что-то изменить. Но, я думаю, это была какая-то уловка. Было что-то важное, чего она не могла сказать нам, и тебе тоже. Вот, кстати, мы можем спросить у Макса, что же он знает про Виолетту и Лимо?
Я пожал плечами: ничего я про них, собственно говоря, и не знал. Жили себе в подъезде, и всё. Ну, встречались мы с ними порой… Вот, выяснилось, что они даже подарки малышке Анэли дарили… Но, пожалуй, это всё, что я мог рассказать – до недавнего времени.
– Маловато… – пробормотал Томас. – Хотя… Всю жизнь, говоришь?
– Их ещё бабушка с дедушкой знали. Они вроде даже где-то в одном бюро работали. Но недолго.
Томас фыркнул:
– Что-то не сходится. Зачем им была нужна городская квартира? Почему они не предупредили всех нас, ведь находились в двух шагах?
Мистер О?Коттон грустно произнёс:
– Наверное, она не хотела… Потому, что я обидел её.
Глава 12. Встреча на горе матушки Боа
Пока мы собирались отправиться к горе, почтовая труба накидала нам «писем»: деревянную круглую коробочку, которая становилась невидимой, если её немедленно не поднять с пола; кокосовый орех, который едва не пришиб Томаса; металлическую капсулу с иероглифами по периметру; перламутровый, голубой, разноцветный шарики и гусиное яйцо из папье-маше. В каждом предмете обнаружились записки, в которых мы читали одно и то же: «Гора матушки Боа».
– Милли успела сообщить всем! Это хорошо, что твоя труба работает до сих пор! – довольно воскликнул Томас и хлопнул по плечу мистера О?Коттона, отчего тот закашлялся. – Ну-ну, старина, держись! Нужно уходить отсюда. Пора…
Нам пришлось некоторое время ждать Манфреда, потому что без своей рамки с фонариком он выходить из дому наотрез отказался. Но вначале он покопался в своих ящиках, откуда выгреб кучу тонких, словно лезвие, пластинок. Основную часть он уложил в карманы, а пару штук приклеил к рамам.
– Аккумуляторы. Без них никак нельзя. Хотя после открытия, сделанного мною и моим другом-биологом, – он многозначительно посмотрел на мистера Валина, – это теперь тоже «прототип». Впрочем, пока проект в стадии эксперимента, и я предпочитаю пользоваться тем, что привычно.
Томас не дал приятелю пояснить эти слова: стоя у приоткрытой двери, он настороженно наблюдал за происходящим на улице и торопил нас поскорее покинуть дом. По его команде мы спешно выдвинулись в направлении, которое мне было неизвестно.
Мы шли по городу, и я снова крутился во все стороны, рассматривая дома и улицы.
– Диковинно всё? – осведомился Томас. – В вашем городе такого нет?
Я согласно покивал головой.
– А мы строим такие дома, в которых сами хотим жить, – добавил мистер Валин.
Соблюдая все меры предосторожности, мы добрались до моста через речку, протекающую меж уютных дворов. По каменным ступенькам на пологом берегу спустились к старой иве, ветви которой клонились до самой воды. Между ними на волнах качалась крепкая с виду лодка. Она, покорно поддавшись течению, унесла нас за город и доставила к месту, где росли маленькие корявые деревца. Словно нарисованные чёрной тушью, они стояли на подёрнутой инеем земле. И, казалось, их бесконечное множество.
– Это шелковицы, – пояснил Манфред, когда мы сошли на берег. И добавил полушёпотом, – это и есть наш с Томасом главный электрический секрет. Кстати, моя фонарница, – — сделана точно из такой шелковицы.
Манфред постучал костяшкой указательного пальца по своей рамке. Дерево, создающее электричество?
– То есть, вы хотите сказать, что…
– Именно! Достаточно вырастить дерево, и тогда фонари строить не нужно! Только прикрутить лампочку к ветке!
Манфред ликовал, рассказывая мне всё это. Зато Томас поддерживать нашу беседу не хотел. Он страшно пыхтел, отдышка душила его, но он не снижал темпа ни на минуту. Благодаря такой целеустремлённости, мы прошли всю шелковичную ферму очень скоро и вскоре прибыли на нужное место под горой матушки Боа.
– Ну вот, пришли, – тяжело выдохнул повеселевший наконец Томас и обратился ко мне:
– Запомни, дружок, пожалуйста, матушка Боа – женщина с прескверным характером. Она дама очень преклонных лет и занимается своими разработками здесь, на шелковичной ферме. Ей так нравится. Заодно приглядывает за нашими деревьями. И вот сюда соваться я бы никому не посоветовал: матушка редко выходит к людям, но если выходит, то для того, чтобы или встретиться с друзьями, или отвадить от фермы врагов. Кстати, врагов у неё давно нет. А друзья… Друзья – это мы.
В последние дни я знакомился исключительно со странными людьми, поэтому к встрече с матушкой Боа тоже был готов.
По тропе между шелковиц мы дошли до горы. Она была самая настоящая – достаточно высокая, чтобы считаться горой, но всё же вполне уютная. С одной стороны виднелись камни. Это были голые, с острыми краями, валуны, на которых кое-где росла травка. Остальная, видимая мне, часть возвышенности была покрыта подмороженным мхом. От горы исходил зимний холод, ветерок, сопровождавший нас на всём пути, здесь завихрялся и кружил вокруг, словно стараясь остеречь от долгого раздумья в прохладной глуши. Оглядевшись, я увидел кочки – те самые, о которых обмолвился Томас, когда говорил о сединах Манфреда. Кочки эти поросли длинной травой, а из-за холодов были подернуты инеем, отчего на самом деле выглядели седыми. Мой осмотр прервал радостный возглас мистера фонарщика:
– А вот и матушка! Она вышла к нам!
Я обернулся и никого не увидел. Передо мной стояло тонкое деревце, удерживающееся на большом камне своими крепкими, хотя и очень тонкими, корешками, и лежала пара разбросанных на приличное расстояние друг от друга валунов.
– Не туда смотришь, малец, – Томас головой показал направо. Там, в небольшой пещерке, был устроен неказистый дом с кривой, заполнившей собой расщелину, крышей и неровными стенами. Возле входа стояла женщина, как сказал Томас, преклонных лет. Седые волосы убраны под берет, на плечах – темное пальто.
– Я думала, что уже не увижу вас, – укоризненно произнесла дама. – Что-то дурное происходит в городе, я полагаю?
Пожалуй, матушке Боа было лет сто. И в ее голосе звучали повелительные нотки.
– Да, дорогая хозяйка. Сегодня мы решили собраться, чтобы обсудить это.
– И место сбора вы тоже выбрали неслучайно?
– Неслучайно, – выдохнул Томас. – Мою лабораторию взорвали, а валинариев уничтожили.
Матушка Боа подняла свои тонкие брови:
– Они всё-таки кому-то помешали…
– Что ты такое говоришь, Томас? – новый женский голос прозвучал позади нас.
Мы обернулись. По тропинке от речки шли трое: высокий черноволосый мужчина с длинными пушистыми бакенбардами, безусый, седобородый человек и изящная женщина в белом пальто, с брошью в виде ракушки на правом плече. Эта дама наверняка была ровесницей моей бабушки – такая же седовласая, с ласковыми морщинками в уголках глаз, но… моя никогда не носила ни ослепительно белого пальто, ни таких роскошных украшений. Когда они подошли к нам, мужчины сначала поприветствовали моих спутников и почти одновременно протянули мне ладонь для рукопожатия, назвав при этом свои имена: тот, с бакенбардами, оказался Леонидом, белобородый – Кристофом. Мадам представилась полностью: Милли Миллинэли. Она улыбалась, но почему-то я почувствовал ужасную неловкость и не знал, кому первому я должен ответить.
Взгляд синих глаз мадам Миллинэли казался таким знакомым, таким удивительно родным, что я смутился.
– Мой друг, необходимо соблюдать этикет, – вполголоса произнёс мне на ухо фонарщик.
Я послушался и сообщил, глядя на мадам и по очереди пожимая руки мужчинам:
– Макс. Макс Толли.
– Толли? – мои новые знакомые переглянулись. – Знакомая фамилия. Кто-то знает, о ком идёт речь?
Было видно, что догадка витала в воздухе, но ответа на вопрос мадам не было. Я легко вздохнул. Если честно, мне не хотелось вовсе, чтобы мою фамилию тут кто-то знал. Слишком всё было странно.
Манфред взял меня за плечи и потянул в сторону дома:
– Вы обязательно познакомитесь с мальчиком поближе. И расскажете друг другу всё необходимое. А сейчас давайте дождёмся остальных и укроемся где-нибудь.
– Ступайте в дом, – велела матушка Боа. – Незачем в такие времена доверять ветру.
Мы проследовали за ней. Но прежде чем закрылась дверь, нас догнал ещё один человек. Его каштановые волосы были зачесаны назад. Вытянутое лицо, ровный нос с сидящими на нём круглыми очками выдавали учёного. Наверняка он был человеком добродушным, что я мог предположить, глядя на многочисленные морщинки, расходящиеся лучиками вокруг глаз. Но сейчас он был сосредоточенным и часто поправлял свои сползающие очки.
– Простите моё опоздание, – голос мужчины был взволнованным. Он нервно потирал руки и постоянно доставал платок из кармашка своего коричневого замшевого пиджака и снова прятал его туда. – Я ждал Ольгу, но тщетно. Надеюсь, она уже здесь?
– Нет, Аким, – мадам Миллинэли заволновалась, – я надеялась, что увижу нашу дочь вместе с тобой.
– Увы, она не появилась.
– Тогда следует поторопиться! – снова скомандовала матушка Боа. – Прошу прояснить, что привело всех вас сюда? И кто, скажите, наконец, этот юноша?
– Что ж, тогда начнём, – взял слово Аким. – Назвать это выездной встречей Инженерного клуба трудно, но как-то обозначить нам её придётся…
– «Попыткой сохранить живыми представителей Инженерного клуба» – вот как мы её назовём! – шумно выдохнул биолог. А для меня тихонько добавил: – Это наш председатель. Он ведёт все дела клуба и любит всевозможные формальности.
Аким поджал губы и продолжил:
– Что ж, вполне актуально. Ввиду сложившихся обстоятельств необходимо решить пару организационных вопросов…
– Давай отложим официальную часть на неопределённое время, а? – снова ухнул мистер Валин.
В разговор вступил черноволосый человек с бакенбардами, который представился Леонидом:
– Томас, Манфред, что означали ваши слова в записке? Мы все взволнованы.
Манфред не стал просить себя дважды и безо всяких предисловий обрушил на мастеров все самые ужасные новости:
– Лаборатория Томаса взорвана, валинарии уничтожены, а мои разработки, связанные с уникальными возможностями использования световых покрытий для освещения городов, украдены! Не все, не все! Я спешу вас уверить, что самое основное, самое важное я успел утаить. Но какой ценой!
– Да, – улыбнулся Томас, – он надёжно спрятал их в комоде вместе с собой…
– А что было делать, Томас?! – обиженно ответил фонарщик, видя, как другие с трудом сдерживают смех. – Мне некуда было спрятаться, а комод – самое последнее место, где меня могли бы отыскать… Зато я цел… И тетрадки тоже… Но теперь я бы хотел просить матушку Боа спрятать их у себя, здесь.
Как оказалось, все мастера решили поступить так же. И хозяйка дома была согласна:
– Эта гора простояла тут вечность. Простоит и ещё одну…
Мадам Миллинэли подошла к Томасу. Она внимательно и с надеждой заглянула ему в глаза:
– Томас… Все валинарии, кроме того, что я вижу на груди у юноши, погибли? Или всё-таки сохранился кто-то еще?
– Только икринки. Недавно одна парочка дала икру, но я планировал исследования, а теперь…
– Это очень хорошо! – перебила его Миллинэли. – Кто не знаком с запасливым Томасом? У него всегда чашечка кофе для своих друзей. И… икринки ласковых валинариев. Значит, всё будет хорошо. Просто нужно набраться терпения.
– Терпения? Икре нужны особые условия. Без них она погибнет, – сокрушённо вздохнул Томас. – А я не представляю, куда можно их теперь спрятать, – это немалое пространство, где должны стоять мои пробирки. Впрочем, совсем скоро придёт пора выпускать мальков в водоём…
– Водоём я им не найду, – снова вступила в беседу матушка Боа, – но аквариум будет. Оставишь часть икринок здесь. А другую отнеси ещё куда-нибудь.
– Думаю, – включился в разговор Аким, – нам сумеет помочь Ольга. А пока, матушка, покажите нам место, где мы можем оставить свои записи?
Стена в просторном и мрачном коридоре как раз была частью горы. Камень раскололся, и его половины разошлись в стороны. Я надеялся увидеть очередную лабораторию или мастерскую, но нашим взорам предстал кабинет с письменным столом и стеллажом, полным бумажных свитков, а также небольшая шерстяная подстилка на каменном полу, где, свернувшись кольцами, спал питон.
– Не нужно идти дальше, – строго сказала мадам Боа. – Сложите все ваши вещи в ящики. А икринки мы прямо сейчас отправим в воду.
– Им нужен тёплый аквариум, – заволновался Томас.
– Значит, положим в тёплый, – она выдвинула ящик прямо из каменной стены. Там уже была прозрачная вода с необходимым оборудованием.
Мистер Валин прослезился:
