скачать книгу бесплатно
В центре двери, под пальцами мадам Помпо появился ровный, светящийся лиловым светом, круг. Он стал вращаться сначала медленно, затем скорее, и по спирали от него разбежались и впились в откосы тонкие струны. Круг больше не вращался, но дверь уже намертво соединилась со стенами. Моя соседка улыбнулась:
– Ну вот. Теперь её можно открыть только ключом мистера Лимо.
– А если есть дубликат ключа? Или…
– Всё бесполезно, дорогой Макс, – перебила меня соседка, – всё, что приходит вам в голову, совершенно бесполезно. Только тем ключом, который лежит в вашей ладони. Или это могу сделать я!
Довольная собой, мадам приложила ухо к двери и, улыбнувшись, сообщила мне:
– Они сюда пройти не смогут. Даже если решат взорвать весь дом. Но, я уверена, до этого дело не дойдёт. Как же хорошо, что я застала вас так вовремя! – Мадам Помпо отправилась вглубь квартиры. – Но жаль, что вы были так грубы и толкнули меня на пол. Мы могли бы попить чаю с пирожными, пока вы мне всё подробно расскажете. Ступайте за мной!
Последние её слова долетели уже из гостиной, где я застал Помпо с бумажным листком в руках: она читала то самое письмо, которое ещё недавно лежало на столе, – распечатанный конверт остался там же, на красно-коричневой скатерти. Мадам, не отрывая своего обеспокоенного взгляда от ровно выписанных букв, сказала мне совершенно беспечным тоном:
– Сейчас, мой дорогой друг. Я только перечитаю эту записку ещё раз, и… мне нужно отыскать здесь одну важную вещицу… А, знаете, Макс, ведь вы можете мне в этом помочь. Вы уже видели такую при нашей недавней… немного неловкой встрече…
В руках Помпо лежал ангелочек, которого я подал ей вчера вечером. Его собрат покоился в моём кармане. И теперь я совершенно уверился в том, что нахожусь в одной комнате с настоящей мадам, а не с какой-то её поддельной версией. По телу пробежала дрожь от воспоминаний о превращении Элисы Вон. Что ж, мне пришлось рассказать о том, каким образом ангелочек ко мне попал, куда делся Лимо, и почему я оказался в квартире мадам, – в общем, обо всём, что произошло со мной за последние сутки, от начала и до конца.
Помпо выслушала меня, не меняя выражения лица, а по окончании подняла глаза к потолку и вздохнула:
– Лимо всегда рассеян, жутко рассеян! Он даже еду себе приготовить толком никогда не может – обычно она крепко пригорает. А теперь… Ах, Алексис! И зачем он только не послушался меня и отправился в башню?
– Мадам, я могу узнать, что происходит? – робко спросил её я.
– Что происходит? – Помпо улыбнулась. – То, что должно произойти… И, раз уж вы стали хранителем ключей, вы должны мне помочь. Мне и мистеру Лимо.
Я стал хранителем ключей?! Сейчас мне было уже не до шуток – после всего того, что я успел увидеть, после похищения Лимо и превращения неизвестно откуда взявшейся Элисы! Я хотел бы понимать хоть что-то из происходящего и, что было бы особенно ценно, знать, зачем в этом во всём вдруг принимаю участие я. Но толстая соседка только продолжала смотреть на меня и молчать, будто я сам должен был догадаться о чём-то и сообщить ей. Я не выдержал:
– Я не уверен, что готов быть хранителем ключей… ключа мистера Лимо! Он велел отыскать вас для того, чтобы передать их…
– Не-е-ет, вовсе нет, – перебила меня мадам. – Каждый должен выполнять свою роль от начала до конца – таков закон. Наш добрый друг велел меня отыскать, чтобы я вам это пояснила. И помогла найти его. Более того, полагаю, этим дело не закончится.
– Это очень странно. Я ведь даже не знаю, что происходит. Почему за нами гоняется эта Элиса? Кто эти люди, которые схватили Лимо? И почему я должен хранить ключи? Ведь вполне возможно, что и вы не настоящая, как та Помпо, что была наверху.
– Да, да, вы обязаны были задать мне эти вопросы. Элиса использовала какую-то новомодную игрушку, чтобы превратиться в меня, но это пшик! Стоит шевельнуться, и магия исчезает – остаётся истинное лицо. Помнится, Элиса когда-то была правой рукой господина Асва… Хм… Вы не знакомы. Да, так о чем я? Что-то изменилось…. И, совершенно очевидно, она решила завладеть мастерской моего друга Алексиса. Её характер мне известен – она авантюристка, которая никогда не отступает от своего намерения. Тем и ценна. Но для нас это плохо, потому что для нее важна цель, а не способ её достижения. Похоже, она действует самостоятельно. А может, и нет…. – было видно, что мадам Помпо размышляла вслух. Она тепло улыбнулась и продолжила: – А настоящая ли я?.. Сделать правильный выбор непросто. Чаще всего понять, был ли он верным, помогает лишь время. И – да, порой бывает поздно, и уже невозможно ничего исправить. Но видите ли, Макс… Есть одно важное правило для того, чтобы совершать правильный выбор.
– Я, пожалуй, с ним не знаком…
– Нет-нет… На самом деле, ты с самого рождения знаешь правила, – мадам вдруг заговорила совершенно иначе: перешла на «ты», в голосе появилась теплота, будто со мной разговаривала мама.
Она увидела мою растерянность и продолжила:
– Всё просто, мой друг. Скажи, что заставило тебя прийти сегодня в мою квартиру?
– Мне мистер Лимо велел отыскать вас.
– Но почему ты его послушался? Ведь вы не дружили. Хотя… некоторое время назад вы были неразлучны…
– Я такого не помню.
– Дети часто не помнят тех, кто их нянчил совсем крошечными. А сейчас ответь мне: почему ты послушался Алексиса Лимо?
– Почему я послушался? Я давно его знаю, он… он… наш… наш сосед, наш… знакомый. Вполне симпатичный дедок… – я понял, что несу какую-то чепуху. К тому же, мне вдруг стало невыносимо стыдно из-за моего отношения к старику и… из-за бумажек.
Я поторопился продолжить:
– А Элиса… она – чужая?
Мадам меня перебила:
– Чужой не всегда враг… Иногда и знакомые, и даже друзья предают. Но ты всё правильно почувствовал. И правильно засомневался: Элиса была когда-то другом всем нам, а теперь – нет.
– И почему?
– Потому, что самым страшным испытанием становится власть. И особенно её ожидание. Это даже хуже, чем богатство: власть даёт возможность что-то иметь, кого-то карать, принимать решения за других, позволять себе больше, чем кому-то ещё… Человек, имеющий власть, чувствует себя свободным. Где границы у этой свободы? Есть ли они? Понимаешь ли ты свою ответственность, когда получаешь власть в свои руки?
Мадам Помпо смотрела мне прямо в глаза. Теперь она не казалась глупой толстухой. Я видел свою соседку хоть и упитанной, но вполне грациозной молодой дамой в лиловом костюме с букетиком фиалок на лацкане, с элегантной причёской, в которую были уложены кудрявые рыжие волосы. Я вдруг увидел, как Помпо дарит мне леденец на палочке, поддерживает за руку, чтобы я не свалился в лужу, гуляет со мной во дворе, пока моя мама спускается по ступенькам с Анэли. Я видел, как Помпо проходит по улице с пакетами из «Миюславы», из которых, кстати, достаёт булочки и подаёт мне. Ещё я видел, как она и мистер Лимо бродят в парке с коляской, в которой спит моя сестра, и дарят ей игрушки. Я видел, как мой дед пожимает руку мистеру Лимо, а бабушка весело болтает с мадам Помпо… Почему я всё это забыл? А теперь она говорит необычные для меня вещи…
– Макс? – мадам тормошила меня за плечо. Она снова была в вязаной шапочке с помпоном и в бесформенном, вытянутом от времени, сером пальто нараспашку, под которым виднелось лиловое платье. – Всё хорошо? Элиса не унимается, и нам нужно действовать. Идём со мной…
– Но вы не сказали мне правило!
– Правило? – Помпо удивлённо вскинула брови, – Ах, да! Я непременно сообщу вам его позже! И даже, может быть, напишу.
Тяжело выдохнув, дама затопала в коридор, туда, где стояло зеркало. Оно мерцало, содрогаясь при ударах во входную дверь снаружи. В каждой руке моя соседка держала ангелочков. Их курчавые лаковые головки и крылышки торчали из её кулаков. Она любовно посмотрела на них:
– Ох, я знаю, что современная молодёжь не очень-то жалует стиль ампир, но когда-то он был весьма прогрессивным. И милым. А как по мне, важно то, для чего этот ангелочек предназначен, то, в чём он может быть полезным, верно?
Мне никогда не приходило в голову, что деревянные пупсы с крылышками могут быть полезными. Разве только в качестве ручки для вилки в мамином праздничном столовом наборе. Пожалуй, этого было бы вполне достаточно.
Раздался грохот! Входная дверь раскалилась докрасна, но замок всё ещё сдерживал натиск снаружи.
– О-о-о! Это ужасно! Неужели у Элисы есть способ открыть этот замок?! Вряд ли она сама додумалась до этого! Так, юноша, – мадам Помпо провела руками по зеркалу, а потом по раме. Её ладони остановились вверху. Там были вырезаны из дерева фрукты и конфеты. Они фонтанами разлетались куда-то кверху и словно рассыпались по раме. – Скорее! Одного ангелочка усадите, пожалуйста, сюда, а второго – сюда…
Мадам показала мне толстым пальцем на небольшой уступ слева и на такой же справа. Но это было уже совсем смешно:
– «Усадить»?
– Именно!
Всё же не напрасно Помпо всегда казалась мне немножечко «того»…
– Сюда? – ещё раз переспросил я, поднеся к одному из уступов ангелочка.
– Да! Что тут непонятного? – с нетерпением и заметным раздражением в голосе ответила мадам. – Поспешите, мы с вами в большой опасности!
Мне не очень понравилось то, что моя соседка почти насильно заставила меня усадить ангелочков на уступы – на руках осталось неприятное тепло от её рук. Однако деревянные фонтанчики вдруг ожили, подпрыгнули и зашелестели разноцветными обёртками деревянные конфетки, а из фруктов, висящих над конфетными фонтанами, полился сок, который, застывая, превращался в крошечные леденцы.
Мадам Помпо подхватила пару конфеток, одну сунула мне в разинутый от удивления рот, ещё несколько – в карман и зашептала на ухо:
– Конфетки пригодятся, когда вам будет очень страшно. До тех пор пусть лежат в кармане. А сейчас… Сразу, как ты окажешься на той стороне, ты увидишь эти ключи и должен будешь снять их с кресел. Ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не оставляй их нигде, всегда носи с собой до тех пор, пока снова не вернёшься сюда. Только в мастерской ты сможешь положить их на стол. Запомнишь?
Я кивнул. Теперь ангелочки выглядели для меня как-то совершенно иначе, эдакими особыми, важными ангелочками… Но пока я всё ещё не видел в них никакой особой ценности. И мадам это поняла:
– Ангелочков необходимо правильно усадить на уступы. Вот, приглядись, – Помпо указала мне на то, что их попки сидят в едва заметной, уютной выемке, сделанной специально для них. – В общем-то, они и сами знают, как сесть правильно. Всегда нужно усаживаться на правильное место!
Теперь зеркало с живыми фонтанчиками и ангелами было великолепным, и мадам по-прежнему улыбалась. Она продолжила:
– Мне нужно тут задержаться, чтобы покрепче запереть эту дверь. Но теперь, если со мной что-то случится, я буду уверена, что ключи в надёжных руках.
Я не вполне понимал, почему мадам считает мои руки надёжными, но выпрямился и расправил плечи, чтобы дать ей понять, что она может на меня рассчитывать. Помпо продолжила:
– Помни о том, что тебе передал их сам хозяин квартиры и мастерской. В случае моей неудачи тебе придётся провести в мастерской некоторое время, прежде чем станет понятно, что её можно покинуть через входную дверь.
– И как это должно стать понятно?
Волшебница улыбнулась:
– Рано или поздно всё становится понятно.
Зеркальная поверхность дрогнула и разошлась кругами. Едва я заметил это, как почувствовал толчок в грудь и стал падать навзничь. Я ожидал, что сейчас ударюсь о стену, но вместо этого, пролетев через темноту, с разгону сел на прохладный пол. Я оказался в пустом помещении. Позже я понял, что это был только коридор, но сейчас…
Потолок излучал слабое голубое свечение, и это давало возможность без труда ориентироваться в пространстве. На стене прямо перед собой я обнаружил серебряный треугольник. Присмотревшись, я сумел разглядеть, что его образовывали три молотка. Тут же по сторонам от него я обнаружил и ангелочков и, вспомнив указание мадам Помпо, снял фигурки со стены, на которой остались только уступы для этих ключей, а затем тщательно уложил их в карман своей куртки. И застегнул его на клапан.
Я развернулся и увидел перед собой маленькую комнатку, доверху заваленную книгами. На первый взгляд, это был настоящий библиотечный кошмар. Книги стояли не только в стеллажах, но и были сложены в высоченные горы сверху донизу. Книг было так много, что я едва мог протиснуться между ними по узким проходам. Только в центре было относительно просторно, и там стоял большой деревянный стол и удобный стул-кресло. На столешнице красовалась лампа с резным металлическим плафоном и ещё пустой фарфоровый вазон. Больше в комнате не было ничего.
Я походил по узким коридорчикам между книжных завалов, перелистал несколько томиков и понял, что они разложены по какому-то принципу: в каждом углу по отдельности лежали сочинения по математике, физике, естествознанию или каким-то другим наукам. Я находил книги, где вместо букв были только одни цифры или ноты. Среди прочих я натолкнулся на издания с текстами на неизвестных мне языках, а в отдалённом шкафу я нашёл издания, которые покрылись мхом и лишайником, и решил, что это старая, ветхая чепуха. Но когда я раскрыл их, то внутри обнаружил яркие, красивые изображения странных цветов и зверей. Да и шрифты также были чёткими, вполне разборчивыми.
Зачем Помпо закинула меня на этот склад? И кто прочитал всю эту гору книг? Мистер Лимо? Зачем столько читать? На это может уйти вся жизнь! Я взял самый тяжелый фолиант из тех, что стояли на полке в шкафу, на обложке которой был оттиск морской раковины. Несколько мелких ракушек прилипли к переплёту, и жёлтые песчинки глубоко въелись в пурпурную кожу. Отодвинув стул от стола, я сел на него, чтобы лучше рассмотреть свою находку. На первой странице я нашёл название: «О жизни морских королевств. Мифы и реальность». Издание 1614 года. Маринополь.
Я оторвал свой взгляд от книги только тогда, когда понял, что держу в руках что-то чрезвычайно необыкновенное. На сегодня чудес в моей жизни было более чем достаточно! Но эта книга! Текст был написан какими-то странными значками. Когда же я принимался их читать, они сами собой превращались в знакомые мне буквы. Рисунки казались живыми, от книги пахло морем, и так хотелось оказаться в том дивном мире! Вот бы показать это Анэли! И родителям! И бабушке с дедушкой!
Передо мной высилась стена из фолиантов. Она пестрела разноцветными обложками. А в одном месте, если присмотреться, корешки складывались в рисунок, представляющий собой самую обычную дверь с ручкой на ней. Я подобрался к этой кладке из книг и прикоснулся к «ручке». И сразу же книги задвигались, зашелестели. Они стали перекладываться с места на место, и, в конце концов, «дверь» открылась, а за ней образовался проход, из которого полился мягкий свет. Я немного помедлил и пошёл туда.
Глава 5. Мастерская
Под сводами из красного кирпича прозрачным покрывалом висела пыль. В ней плавали стружки, какие-то крошечные обломки, мелкий сор. Всё это устилало плотным слоем тёмно-красные фигурки купидонов, цветы и фрукты в их руках. Здесь тоже царил ампир, как сказала бы Помпо. Но этот странный летающий мусор почему-то интересовал меня куда больше! Я взмахнул руками и продолжал делать это до тех пор, пока мне не удалось его расшевелить. Пыльное покрывало мягкой волной пробежало под потолком, стены стали ослепительно белыми, а купидоны исчезли, оставив после себя лишь цветы, нарисованные серой краской. Пыль блеснула и замерла.
– Вот это да! А если еще разок?
Я повторил свой эксперимент, и картина снова поменялась: всё вокруг стало безмятежно голубым, некоторые стружки прилипли к потолку красивым узором. На этом я решил остановиться. И подумал, что у меня дома тоже полно всевозможного мусора, но он лежит на полу. И я знаю единственный способ заставить его летать – подбросить в воздух! Однако, когда я такое проделывал, никто из домочадцев ни разу не подумал о том, что это мой эксперимент. Мне немедленно указывали на то, что мусору место в ведре. То есть, у хозяина этой мастерской был способ заставить его летать? В общем, я еще раз убедился в том, что мой сосед не такой уж простой старикан.
По периметру комнаты высились белоснежные шкафы с многочисленными выдвижными ящичками, наполненными разного размера болтиками, гаечками, винтами, скобами, скрепками и прочими штуковинами. Из предметов мебели здесь также находились тумбы, этажерки и пять рабочих столов. На одном из них Лимо что-то химичил: колбы, реторты, наполненные разноцветными жидкостями, и притихшие горелки ждали своего часа. На другом столе, который был способен менять форму при помощи крупных механизмов, лежали столярные инструменты, на третьем – чертёжные. Два стола были пусты. Но вот один – тот, что стоял в самом центре мастерской, – привлёк моё внимание больше других.
Поверхность стола была белой и идеально гладкой. На ней валялась всевозможная мелкая чепуха: блёстки, розовые цветочки, стеклянные шарики. Справа и слева, по бокам стола, обнаружились выдвигающиеся панели. Одну из них заняли крошечные баночки с разнообразной краской: где-то она была обычной, а где-то переливалась, как радуга, или в ней плавали мелкие блестящие звёзды. Возле меня, у ближайшего края стола, виднелась длинная гладкая ложбинка. Я провел по ней пальцем и пожалел: откуда-то изнутри выскочила кисточка, потом другая. Попытки вернуть их на место ухудшали ситуацию, и кисточки посыпались на пол одна за другой. Пришлось сгрести их в кучку и оставить как есть.
Над столом висела гофрированная труба. От неё прямо ко мне тянулись тонкие пинцеты на длинных прутиках, в одном из которых была зажата белая перламутровая бусина. Зачем почтенному старику бусинки и краски? И вот тут я сумел наконец разглядеть самое интересное, то, ради чего стоило повозиться прежде с кисточками и покопаться в розочках: за блестящей столешницей, немного в тени, притаилась огромная машина.
Она выглядела неуклюжей и смешной, словно собранной наспех из какого-то металлического старья. Конструкция стояла, скреплённая ржавыми клепками и завинченная разными болтами. От неё исходил странный запах, как от печи в кондитерской, но всё же какой-то вполне машинный, грубый. Тонкая металлическая трубка тянулась от кожуха с кнопочной панелью до самого стола. Очевидно, прежде чем хозяин остановил машину, она успела выдуть прозрачный стеклянный шарик, что свисал с конца этой трубки, а теперь стояла тихо, не смея издать ни звука, будто опасаясь чужака, залезшего в святая святых хозяйского дома.
Прохладное стекло подалось внутрь, когда я придавил шарик пальцем. Но стоило мне отпустить его, оно тут же выправилось, а затем еще и зазвенело, едва я легонько щёлкнул по нему ногтем.
Над шариком висел какой-то цилиндр. Я тронул его, и тот зашипел в ответ. Из тонкого сопла прямо на прозрачное стекло полетели мельчайшие брызги перламутровой краски. Первый слой был идеальным, второй прибавил ослепительного блеска. Но я в очередной раз не знал, как остановить этот процесс, и вскоре на округлых боках шара появились потёки и капли, которые немедленно застыли. И когда стекляшка была окончательно испорчена, цилиндр затих. Я чувствовал себя виноватым и потому поспешил покинуть этот стол.
Помпо не появлялась. После небольшой паузы я продолжил исследовать мастерскую. На этот раз моё внимание привлекла не заметная с первого взгляда, тяжёлая серая занавеска. Она свисала с самого потолка в дальнем, довольно тёмном углу комнаты и была похожа на театральные кулисы. За ней я нашёл отличный деревянный стол с ящиками и небольшой дверцей, а также самый обыкновенный стул, стоящий рядом. На столе лежали тетради, мелкие записки, ручки, и была даже чернильница с гусиным пером, какими писали в старину. Но меня заинтересовал странный деревянный предмет овальной формы, гладкий, приятный на ощупь. Рассматривая его, я обнаружил три маленькие лампочки и надпись «Мастер левитации». Попытки отыскать кнопку для включения не принесли результата. Я вздохнул:
– Где же тут включается свет?
Мастер левитации плавно поднялся над столом и зажёг две свои лампочки. Он беззвучно парил над моей головой и теперь сопровождал меня повсюду. Он даже летал со мной наперегонки, и я не мог его обогнать.
Мы вернулись за занавеску. На стене над самым столом громоздились тяжёлые полки, где стояло множество металлических и стеклянных кубков необычных форм, а за ними на лентах разной длины висели медали. Я вчитался в надписи и понял, что всё это было вручено мистеру Алексису Лимо «за особые достижения в развитии науки и техники», «за новейшее изобретение», за победы на выставках и так далее.
Среди книг, которые напоминали мне школьные учебники, нашлось несколько одинаковых томов: это были фотоальбомы. Не один и не два, а целых десять увесистых томов в одинаковом переплёте. Я достал самый верхний и на первом же развороте увидел малыша в ползунках, стоящего на четвереньках. Он крепко ухватил за тонкий ошейник кошку, которая хоть и стремилась удрать от малютки со всех своих четырёх ног, но, пожалуй, готова была распрощаться с одной из своих девяти жизней. Малыша звали Алексис. Рядом со снимком на соседней страничке красовалось описание великих достижений ребёнка, которые он успел совершить в течение одного дня. Слова были выведены аккуратным женским почерком. За фотографиями младенца Лимо следовали карточки с Лимо, заметно подросшим. Он был уже с портфелем в руках или ракетками для бадминтона либо скакал на лошадке на детской карусели. Почерк изменился: он стал более чётким и резким. Возможно, эти записи сделал отец моего старикана. Фотографии делались всё ярче и красочнее, а мистер Лимо взрослел, поступал в школу и заканчивал институт. Следом шёл целый ряд кадров, где мой сосед работал в лаборатории: он стоял в самом верхнем ряду справа от людей в белых халатах и галстуках, а позже – сидел на стуле уже в самом центре того же коллектива. На соседней странице находился список фамилий тех, кто работал в лаборатории, и маленькие цитаты про каждого в отдельности.
Наверное, сам Лимо оставил эти заметки. Некоторые из них показались мне смешными: «Адам сегодня перед общим завтраком забыл вовремя положить бутерброды в печь di-4. А поскольку до этого Вифт Сэмуэль намазал на них пасту из щупалец кальмара, бутерброды расползлись по комнате. Мы собирали их всем отделом и потратили на это весь обеденный перерыв».
Дальше я читать не стал и вернул фотоальбом на полку, поскольку увидел, что один из ящиков в столе приоткрыт, и оттуда торчит кусок цветного полотна. Это был отрезок ткани с красивым орнаментом, который менял свои цвета и расположение цветочков и завитушек, когда я встряхивал его. Как в калейдоскопе! Хм… калейдоскопная ткань! На уголке была пришита бумажка с надписью: «Образец №12. Ольге 6 лет». Хм… Ольге… У Лимо были дети? Я отложил лоскут и выдвинул ящик.
Там находились всевозможные мелкие записки. С какими-то адресами, именами и цифрами: «Гип Раус 7558.98.340». Это было похоже на номер телефона неизвестного мне Гипа Рауса. А ещё, например, такое: «5 ПР. 09-ДЛГ. Тит Ликарус». А это что? Должно быть, сокращённо записанный адрес Тита Ликаруса. Странное имечко.
Под стопкой маленьких листочков с подобными данными лежал тонкий блокнот в кожаном переплёте. От времени и частого пользования он засалился, загрязнился. В нём в столбик были записаны такие же странные строчки, одна другой замысловатее: «Аграпа 76? РАМ 502», «НИН 6:*12 Нанель»… Более того, в некоторых строках отдельные значки были выделены красным цветом или перечёркнуты, а рядом проставлены новые данные. Таким оказался загадочный ТаТафор: под ним сменилось три столбца, каждое значение в которых было заменено новым.
Теперь я уже был почти уверен, что мистер Лимо явно причастен к какому-то тайному сообществу, которое передавало сообщения друг другу в виде шифров! Ох, и непростым оказался этот дед! А мадам Помпо… Она же настоящая волшебница! Ну, и Элиса, разумеется, тоже! По спине побежали мурашки.
Я собрался закрыть ящик, но среди белой или разлинованной бумаги вдруг увидел торчащий цветной уголок. Это была фотография. Старая, блёклая и поцарапанная в некоторых местах, с потрескавшимися и смятыми уголками. На ней я рассмотрел портрет мужчины в высоком цилиндре и идеально посаженном фраке. Его лицо с длинными усами и густыми бровями расплылось в широкой улыбке. Я долго приглядывался к изображению на фотокарточке и решил, что это сам Лимо, только молодой. Скорее всего, это был он. По крайней мере, похож. Наверное, он достал эту фотографию, когда собирался уходить вчера вечером. Ну… Быть может, он забыл, как правильно надевать фрак и рубашку и… всё остальное? Использовал как памятку, например.
Мне пришла в голову мысль о том, что в других фотоальбомах я мог бы найти его во фраке. И нашёл. Мой старик был сфотографирован на каком-то приёме посреди мужчин, которых моя мама считает «верхом элегантности», и женщин, изящных и красивых. У некоторых дам за спиной были крылья. Как у бабочек или стрекоз. Судя по надписям к фотокарточкам, это были «специальные крылья, которые помогают вальсировать в воздухе». В воздухе?! К тому же, в воздухе, над головами летающих дам, болтались облачка. На них очень удобно располагались мужчины с маленькими прозрачными крылышками и ели что-то похожее на зефир или мороженое. На карточке я обнаружил и человека, который услужливо разносил гостям угощения там же, в воздухе: у него через плечо был перекинут ремень с барабанчиком, из которого гости доставали воздушные сладости. Правда, на следующих кадрах были отпечатки весёлой суматохи, где люди, витающие в облаках, кувыркались и барахтались, пытаясь улететь от чего-то, плохо различимого. К счастью, тут же нашлось и описание событий:
«Рождественский приём по случаю создания господином Таратоном дю Маршалье машины, производящей зефирные облака, был прекрасен! Но прежде чем мы увидели результаты работы этого волшебного аппарата, нам пришлось немало потрудиться, чтобы остаться в чистой одежде, потому что маэстро приготовил для нас испытание в виде летающих карамельных пупсов. Мы восторженно ловили всех тех, что пытались проскочить мимо! Надо сказать, это были восхитительные малютки, которые, увы, исчезали сразу, как только нам удавалось отобрать у них леденец. Но нас это ничуть не расстраивало, потому что количество этих сорванцов было таким, что присутствующие на празднике с радостью простились с последним из них: пупсы были невероятно капризны и обидчивы! Если кто-то их нагонял, карамельные человечки отчаянно сопротивлялись и стреляли в гостей кремовыми пилюлями из маленьких рогаток. Пилюли разрывались в воздухе и пачкали наши наряды нещадно! Однако, погоня и всеобщее веселье было таковым, что запомнятся нам надолго! Мы, в конце концов, были перепачканы вкуснейшим сливочным кремом и отмылись только благодаря прежнему изобретению мадам Нукель – ненамокаемому мылу. Бал продолжился. Но теперь мы переместились в пространство под потолком, куда напустили зефирные облака. Там игрушечные барабанщики разносили гостям ванильное мороженное с зефирными подушечками. Я его не очень люблю, но другого предлагать не стали – надо сказать, что маэстро Тарантон решительно придерживался идеи вечера до последней минуты».
Так я листал страницу за страницей, и на каждой из них были описаны разные события, одно чуднее другого: создание членами Инженерного Клуба невидимого здания где-то в пустыне; помпезное открытие его в присутствии великих Князей Иовы и Патрика Мармштадских и принцев Аганубус; получение посылки от Странствующих Инженеров с марморскими ракушками; приём одарённых молодых людей в ряды «создателей всего нового и необыкновенного» в присутствии вдовствующей королевы Шаболин; вручение памятных знаков Клуба. Было и многое другое, что трудно было так вот сразу уложить в голове. В общем, к концу просмотра этого альбома я был уверен, что ничего не знал об окружающем меня мире. Сколько ещё тайн хранит в себе дом, в котором я живу всю свою жизнь? Жизнь, которая гораздо короче жизни мистера Лимо и мадам с пятого этажа…
Я захлопнул альбом и почувствовал, как снова стал самим собой – Максом из второй парадной.
Затем я решил вернуться к блокноту со схемами, который заинтересовал меня сильнее всего. Перелистав его снова, я понял, что мне и теперь не удастся разгадать эти ребусы. Но зато я обнаружил в самом конце сложенный листочек и, недолго сопротивляясь своему любопытству, развернул его, чтобы прочитать: «Сокращённая схема. Шар». Далее стояли рисунки: шарик на тонкой трубке, ниже – шарик разукрашенный, на следующей картинке на шарике большом появлялись другие шарики поменьше. Потом под шариком показывались языки пламени, и рядом стояли обозначения температуры.
Похоже, речь шла о том стеклянном шаре, на который я налил краски. Я вернулся к белому столу. Ну и беспорядок же я тут оставил!..
Попытка спрятать кисточки и оттереть краску со стола завершилась очередной неудачей, зато мои пальцы теперь предательски сверкали перламутром. Я пытался отыскать какой-нибудь растворитель, но все, что попадалось на глаза, не годилось для этой цели. Среди подписанных флакончиков остался один, с коричневой жидкостью. Быть может, он?..
Позади меня что-то громко хлопнуло. Звук был настолько резким, что от неожиданности я выронил бутылочку из рук. Она разбилась, и из неё вытекла зловонная жидкость. Зажав нос пальцами, я обернулся: передо мной стояла Анэли.
Глава 6. Плен
Моя сестрёнка держала в руках кусок красного стекла и смотрела на меня. Глаза её были полны слёз, но сейчас она молчала, хмурилась и всхлипывала. Похоже, ревела она уже много времени и начала задолго до своего появления здесь.
– Анэли?!
Слёзы ещё стекали по щекам, но всё её лицо мгновенно преобразилось:
