Кольцевая электричка

После этого день потек по проверенному сценарию. Приближалось время обеда. Встреч на обеденное время назначено ни с кем не было, но почему-то не хотелось есть в одиночестве.

Взглянув на часы, директор подошел к окну.

Электричка бежала по кольцу. Лев подумал, что все транспортные средства оставляют за собой следы, и только железнодорожные составы едут по заранее проложенным путям.

Сегодня электричка вызывала не чувство тоски по беззаботному детству, а восторг от прикосновения к мечте. Лев понимал, что только вчера впервые в жизни он был по-настоящему счастлив, и это заставляло его задуматься о смысле жизни.

Ему вспомнились слова песни из старого советского мюзикла: «Все ищут ответа, где главный идеал? Пока ответа нету, копите капитал». Вот и смысл его жизни свелся к заработку денег по одной причине – из страха зависеть от денег.  Но он понял одно: когда у него появились большие деньги, они захватили власть над его жизнью, временем и мыслями. Теперь он стал их рабом, он жил, чтоб они плодились и приумножались. Ну а как еще жить, он не знал. Было поздно менять порядок вещей. Сейчас, управляя финансами, он хотя бы чувствовал себя нужным, хотя, конечно, осознавал, что, если его не будет, мир не станет хуже и деньги легко найдут себе другого раба, эфемерным блеском внушив, что он хозяин жизни.

Подойдя к селектору, Лев нажал вызов кабинета коммерческого директора, но длинные гудки дали понять, что Малахова там нет.

Ноздри Царя расширились: он не терпел, когда не отвечают на его звонки и когда сотрудники не на рабочем месте.

Едва он нажал сброс, раздался звонок из приемной.

– Лев Николаевич, коммерческий директор полчаса назад уехал в таможенное управление, будет только к 16.00, – увидев, что директор пытается связаться с сотрудником Малаховым, опередила вопрос Марина.

– Ясно, значит, на обед его можно не ждать, – задумчиво произнес Лев, продумывая, с кем еще из сотрудников можно пообедать. Первого зама не хотелось приглашать: у того, почему-то кусок в горло не лез, когда они сидели за одним столом. Остальных сотрудников тоже звать не хотелось, все равно дальше отчета о проделанной работе, разговор не пойдет.

– Можно не ждать, – резюмировала Марина и добавила: – Если вам не с кем пообедать, Лев Николаевич, я охотно составлю вам компанию, как в старые добрые времена.

Лев вспомнил, как не так давно ухаживал за секретаршей. Вначале это были совместные обеды, после добавились еще и ужины. Хотя почему бы нет? Марина отличалась незаурядным умом, эрудицией и разносторонностью. Тем более, что она была его надежными глазами и ушами в фирме.

– Хорошо, давай пообедаем, – согласился Лев.

– Благодарю вас за благосклонность, господин Царь, – съехидничала Марина.

– Ты мне давай там не юродствуй, – сурово, но беззлобно осек ее Лев. Секретарша знала, что ей такое будет прощено. Он иногда думал: может, зря порвал с Мариной, она бы была ему достойной спутницей жизни, но, как ни странно, хотелось чувств, а не расчета хотя бы в личной жизни. Всю жизнь он занимался тем, что контролировал свои чувства и эмоции, а тут с возрастом почувствовал себя в этом обделенным.

– Так куда вы меня пригласите, Лев Николаевич? – непринужденно поинтересовалась секретарь.

– А где ты мне заказываешь столик на каждый обед, в том числе на сегодняшний? – вопросом на вопрос ответил Лев. Он всегда недоумевал, когда люди задавали вопросы, на которые сами могли дать ответы, но женщине это можно было простить и списать на кокетство.

– В «Берлоге», – ответила секретарь. Даже когда она говорила спокойным тоном, Лев чувствовал исходящую от нее какую-то сексуальную порочность. Может, просто это была его реакция на красивую, но бывшую любовницу.

– Ну, вот и собирайся, будь готова через 15 минут и водителя предупреди, – распорядился директор.

– Я всегда готова, господин директор, – томным голосом Мэрилин Монро ответила секретарша и отключила связь.

«Надо подумать над тем, чтоб заменить Марину. Ее поведение выбивает меня из колеи. Ведь знал, что непрофессионально крутить романы с сотрудницами. Все эта нехватка времени виновата!» – вздохнув, решил директор.

Пятнадцать минут пролетели быстро. Когда Лев с Мариной подходил к машине, заднюю дверцу ему, как всегда, открыл Гена в идеально выглаженной рубашке и с помятым от недосыпания лицом.

Лев, как истинный джентльмен, пропустил в салон Марину, а сам, обойдя машину с другой стороны, сел рядом.

– Как всегда, Гена, – обозначил направление Лев Николаевич, и машина плавно тронулась.

Когда «джип» подъехал к переезду, машина оказалась третьей от шлагбаума. Лев Николаевич по привычки вглядывался в окна проходящего электропоезда, уже не зная, кого он больше стремится увидеть: бородатого машиниста из своего детства или человека, который жил жизнью, о которой он сам когда-то мечтал.

Жора сегодня отдыхал, бородач тоже не собрался тряхнуть стариной и повести электричку, поэтому окна ее показались пустыми глазницами, устремленными вдаль, да и посмотреть в них удалось совсем недолго, поскольку стоящие впереди машины закрывали обзор.

Шлагбаум, перекрывающий проезд, начал подниматься задолго до приближения «джипа»: охрана закрытого комплекса «Берлога» привыкла к тому, что по времени приезда этой машины можно было сверять часы.

От места парковки «джипа» пассажирам требовалось прогуляться по аллеи до обеденного зала. Это было сделано намеренно, для улучшения здоровья и аппетита посетителей. Вообще весь дизайн и интерьер были продуманы в расчете на очень богатых гостей. Начать стоит с того, что трактир находился в сосновом бору. Аллея была выложена гладким натуральным камнем, специально привезенным из Европы. В небольших фонтанчиках со стеклянной стенкой со стороны, на которую устремлялся взгляд прогуливающегося посетителя, плескалась форель.

Цветы, высаженные причудливыми узорами, обрамляли аллею по бокам яркой каймой. Кроме трактира, в этом комплексе были домики с банями и бильярдными столами, где можно было заночевать и отдохнуть телом и душой, некоторые – даже со своими тренажерными залами и зимними садами. Также здесь имелся бильярдный клуб, в котором можно было сыграть партию с профессионалом высочайшего уровня. Был массажный салон, именно для оздоровления тела. Конечно, без всяких проституток, люди такого ранга никогда не позволили бы себе быть замеченными в месте, где присутствует продажная любовь. У этих людей и так хватало любви, конечно, больше не к ним, а к их деньгам.

Это было заведение высочайшего уровня.

– А знаете, Лев Николаевич, я навсегда запомнила ваши слова. Я тогда первый раз обедала здесь и задала вопрос, в чем необходимость платить такие большие деньги за обед – ведь можно было пообедать значительно дешевле и так же качественно. А вы, Лев Николаевич, тогда ответили: «Понимаешь, Мариночка, я плачу за положительные эмоции в первую очередь. Здесь все продумано, чтобы радовать, чтобы не столкнуться с агрессивно настроенным человеком даже взглядом. Чтобы не увидеть, как люди конфликтуют, даже со стороны. Ведь если получишь негативный эмоциональный заряд, от него тяжело избавиться иногда в течение несколько дней. А если человек расстроен, взволнован или раздражен, окружающая действительность уже не будет подстраиваться под его желания. Поэтому людям, у которых есть такая финансовая возможность, приходится прятаться от обывателей за высокие заборы, толстые стены и тонированные стекла надежных, а, следовательно, дорогих автомобилей. И это трактир – одно из мест, где можно спрятать свою истерзанную житейскими буднями душу».

– Да, я так говорил. Для этого я сюда и езжу, – согласился Лев.

– Поэтому ты, Лев, и душу свою прячешь за стены холодности и величия, из страха, что тебя в нее ранят? Поэтому и меня приручил, а потом, испугавшись, что тоже влюбишься и станешь зависимым, мою любовь оттолкнул? – с горечью проглотив ком, подступивший к горлу, спросила Марина.

– Ты же знаешь, Марина, что я не обсуждаю свои чувства и эмоции, мне это неинтересно, – опасаясь, что Марина опять начнет выяснять отношения, попытался пресечь этот разговор Лев.

– А мои чувства и эмоции ты готов обсуждать? – злобно поинтересовалась Марина.

– Нет. Это тоже не вызовет радости и настроя на позитив, – отрезал Царь. – Я же тебе сказал: я понял, что отношусь к тебе, как к младшей сестренке, ты мне очень дорога и близка.

– Но это не мешало тебе со мной спать почти год и бросить ради какой-то дистрофичной модели, – усмехнулась Марина.

– Не год, а восемь месяцев и 12 дней, – как всегда дотошно к цифрам уточнил Лев.

– Ну да, конечно, еще часы и минуты не забудь посчитать, секунды можешь округлить – зло засмеялась Марина. Казалось, она поняла, что перегнула палку, и пытается разрядить ситуацию. Глубоко вздохнув, она добавила: – Все, ладно, забыли.

– Ну и хорошо, а то я думал, что сам ввел эмоции в эти стены спокойствия, – довольный, что ситуация разрядилась, с облегчением проговорил Царь, глядя как швейцар в белых перчатках отворяет перед ними дверь.

Их прогулка по аллее завершилась у огромных дубовых дверей трактира, легко открывающихся при приближении.

Обеденные залы делились на зимний и летний. Зимой клиентов приглашали обедать в зимний зал, который отличался большими окнами, радужными красками интерьера и камином.

Летом клиенты, уставшие от жары и яркого солнца, попадая в обеденный зал, окунались в прохладу и приглушенный свет. Освещение было распределено так, что, зайдя с улицы, не видно было высокого потолка, он терялся в сумраке, и только когда глаза привыкали к темноте, можно было рассмотреть мощные деревянные стропила и перекрытия, впрочем, ничего не поддерживающие, а предназначенные только для сохранения стиля немецких замков средних веков. Интерьер был соответствующий: мощная деревянная мебель и каменные полы из тщательно, до миллиметров подогнанных булыжников правильной формы. Окна были небольшие, но с массивными дубовыми рамами. Узорчатые матовые стекла пропускали приглушенный свет, но не позволяли увидеть, что происходит за стенами помещения.

Все в интерьере говорило о надежности и незыблемости, наверное, и это было психологически просчитано для посетителей, чтобы утвердить их в мысли, что их положение первых лиц в обществе непоколебимо.

Вечерами под сводами потолков загорались массивные люстры с множеством мелких лампочек, стилизованных под свечи.

Вышколенный и подтянутый персонал, перед тем, как предстать пред глазами высокопоставленных клиентов, по слухам, обучался в Англии.

Возле любимого столика Льва Николаевича уже ждал постоянно обслуживающий его официант с гордым именем Мирон, по выправке больше напоминающий сержанта из роты почетного караула.

– Здравствуйте, Лев Николаевич, добрый день, Марина Евгеньевна! – в глазах Мирона читалась радость и преданность англичанина, увидевшего своего короля и королеву. Раньше психологи говорили, что нужно улыбаться, сейчас они, изучив эзотерику, поняли, что нужно улыбаться не просто губами, а излучать симпатию и радость всем биополем, и начали учить этому. Губы при этом могут оставаться аскетично сжатыми.

– Здравствуй, Мирон. Значит, мне здоровья желаешь, а Марине просто доброго дня? – без тени улыбки поинтересовался Лев, но Мирон был приучен к сухому английскому юмору, поэтому ответил не только с достоинством, но и с незаметной иронией.

– Руководителю высокого ранга здоровье никогда не помешает, ведь он думает и переживает за нас, простых смертных. А вашей прекрасной спутнице нельзя пожелать ничего, кроме добра и счастья, – не растерялся Мирон.

– Ты, Мирон, как всегда, по-английски рассудителен и учтив, – одобрил его Царь.

– Благодарю вас, сэр, – вежливо поклонился Мирон и поинтересовался у гостей, успевших занять места на удобных кожаных диванах: – Разрешите подавать ланч?

– Да Мирон, конечно, – доброжелательно кивнув, произнес Лев Николаевич.

Мирон чинно удалился неспешной походкой. В трактире берегли время своих клиентов, поэтому все было просчитано и выверено по минутам. Спешит, как известно, только тот, кто опаздывает, а здесь все шло своим чередом.

Мирон, только направившись в сторону бара, слегка кивнул – и двое официантов рангом пониже направились к клиентам с подносами, на которых лежали приборы для гостей и влажные полотенца, чтоб освежить руки. Дойдя до бара, Мирон взял бутылку баснословно дорогого красного вина и направился к столику уже в сопровождении еще двоих официантов, несущих блюдо со стоящими на нем салатами и нарезкой из фруктов и поднос, на котором стояли две тарелки, заполненные солянкой.

Пока официанты расставляли тарелки, Мирон налил в фужер вина: он знал, что Лев Николаевич всегда за обедом выпивает 50 грамм полусладкого красного вина для увеличения гемоглобина в крови. После этого он элегантно вытер бутылку белоснежной салфеткой, перекинутой через левую руку, и замер возле стола. Когда, поставив тарелки и блюдо, официанты отошли, словно ниоткуда опять возникла первая пара официантов, принеся бокалы, стеклянный графин с клюквенным морсом и хлебное ассорти – красиво разложенные ломтики белого, серого и черного хлеба.

– Приятного Вам аппетита, глубокоуважаемые гости! – этими словами Мирон подвел итог предобеденному параду, после чего с поклоном удалился.

– Тебе не надоело годами есть в одном месте одну и ту же еду? – поинтересовалась Марина, которая окончательно перешла на «ты», оставшись наедине с бывшим любовником.

– Ну, я же иногда меняю вторые блюда, а солянка мне нравится, в ней есть все необходимые питательные вещества и микроэлементы, и нигде в мире не готовят такую вкусную солянку. Похожую только моя покойная бабушка делала, но тогда я был совсем молодой. Тем более, я что, не имею права на постоянство? – удивленно вскинув брови, ответил Лев.

– Имеешь, конечно, но ты не думал, что каждый сегодняшний день проживаешь, как вчерашний, а завтрашний проживешь, как сегодняшний? – с несвойственной ей эмоциональностью поинтересовалась Марина.

– Думал, конечно, но как мне еще жить? Почему я должен есть суп, например, из курицы и думать о том, что суп из морепродуктов мне нравится больше? Почему я не могу прожить завтрашний день, как сегодняшний, если сегодняшний меня вполне устраивает? А изменения в жизни происходят только для того, чтобы убедиться, что в жизни все, что нравится, ты нашел, и изменения могут сделать действительность только хуже. Вот завтра я буду сидеть на своей вилле на Багамах и думать о том, что мне не хватает этой солянки и что суп там хуже, если там вообще супы будут.

– А вдруг он будет лучше? Тебе не хочется верить в чудо? – продолжала задавать вопросы Марина.

– Чудес не бывает, с возрастом и ты это поймешь, детка, – ласково начал Лев, но резко осекся, вспомнив вчерашнюю встречу, и, изменив тон, добавил: – Ну, или почти не бывает.

– Так все же бывают!? Ну, тогда прогресс налицо! – звонко рассмеялась Марина. – И где же ты чудеса увидел, господин Образцов?

– Ты чудо, разве непонятно? – попытался перевести все в шутку Лев Николаевич.

– Но отдыхать на Багамы ты летишь не со мной, – погрустнев, ответила Марина.

– Марин, ну не начинай опять, – металлические нотки проскользнули в голосе Царя.

– Слушаюсь, Лев Николаевич! – пряча взгляд, ответила секретарь.

Обед дальше протекал в тишине, если не считать негромкой музыки играющего на сцене саксофона. По вечерам музыкальная программа была намного более разнообразна. Выступал вокально-инструментальный ансамбль, исполняющий музыку в стиле а-ля «Самоцветы» и композиции «Биттлз».

Солянка была, как всегда, превосходна. Впрочем, как и салаты, как и хлеб – всегда только утренней выпечки.

На второе подали форель, жаренную на гриле, с овощами на гарнир. Лев Николаевич был гурман, он всегда остро чувствовал вкусы, но, тем не менее, никогда не жертвовал питательностью и полезностью пищи.

– Опять рыба? – улыбнулась Марина. – Куда же ты все умнеешь, Лев Николаевич?

– Мы то, что мы едим. Мой основной рабочий инструмент – это мозг, поэтому мне необходимо следить, чтобы он безукоризненно работал. Для этого его нужно питать полезной пищей, а не чем попало, – как всегда глубокомысленно заметил Лев Николаевич. – Тем более, что мы состоим из того, что едим и пьем.

– А знаешь, мне бы хотелось посмотреть на тебя, состоящего из водки и макарон: может быть, тогда ты стал бы проще? Не таким безукоризненным образцом Образцовым и более счастливым, – задумчиво глядя на шефа, произнесла секретарь.

– Все может быть, – согласился Лев, лениво поедая кусочки форели и овощей.

Закончили обед, как всегда, без четверти два. Возле заведенного «джипа» с работающим кондиционером их уже ждал верный Гена, который перекусил бутербродом, заботливо завернутым женой.

Как всегда, без трех минут два «джип» уже был у офиса: этого времени всегда хватало, чтоб подняться на лифте на верхний этаж здания и войти в кабинет за несколько секунд до двух часов.

Глава 7. После обеда

Зайдя в кабинет, Лев Николаевич, как всегда, приблизился к окну. Через 4 с половиной минуты появится электричка. Кстати, он не знал, куда направляется этот электропоезд. Почему-то только сегодня он задумался об этом. Он не знал направления ни одной из электричек, за которыми наблюдал годами. Почему-то никогда ему это не было интересно. Был интересен только сам процесс движения. Движение в прекрасную даль. Туда, где беззаботное детство, молодая мама, особенно вкусные конфеты и добрый дядька-машинист.

Электропоезд показался без опозданий, по расписанию, и продолжил свой разбег с целью спрятаться за лес.

– Надо матери позвонить, узнать, как она там, как ее дела и здоровье. Третий день что-то все некогда. Хотя, если бы были проблемы, мне бы сообщили, а раз не звонят, значит, все нормально, – подумал Лев.

В голове крутились слова Марины. Может быть, действительно, если бы он стал проще, мир начал бы видеться в иных красках? Надо будет попробовать. Но легко сказать «надо меняться», а измениться намного сложней.

В принципе, все дела были доделаны. Осталось только внести окончательные коррективы – и можно ехать домой. Хотя морально очень тяжело отправиться домой раньше 18.00. Сложно вырваться за рамки привычек.

– Надо что-то решить по последним штрихам в предстоящей работе, – думал Лев. Нужно уточнить у первого зама, который в штатном расписании назывался «исполнительный директор», все ли поставленные задачи ему ясны, и потом можно будет попробовать изменить свои привычки и уехать с работы пораньше.

– Первого зама ко мне, – произнес Лев Николаевич, нажав кнопку селектора.

– Лев Николаевич, исполнительный директор Смирнов ожидает в приемной, – раздалось в селекторе.

– Пусть заходит, – не спеша подойдя к столу и сев в кресло, ответил Царь. Аркаша, видно, опять возле Марины крутился, раз оказалось, что он в приемной. Лев давно заметил неравнодушие первого зама к секретарше.

В дверь кабинета зашел парень лет тридцати, спортивного телосложения, с русыми волосами, несколько длинными для его должности, как считал Лев, но не столь длинными, чтоб делать ему замечание.

Исполнительный директор, подойдя ко Льву Николаевичу, поздоровался с ним за руку и замер в ожидании.

– Присаживайся, Аркадий Юрьевич, – милостиво предложил Царь. Смирнов был выпускником суворовского училища, и, хотя он не продолжил воинскую карьеру, военная выправка в нем осталась.

Смирнов сел напротив директора и посмотрел на него прямым взглядом. Аркадий начинал свою карьеру у него еще шесть лет назад, сразу после института. Лев смог в нем рассмотреть потенциал, реализовав который, Смирнов смог стать его правой рукой. Несмотря на вторую по значимости в фирме должность, после его собственной, Лев дистанцировал зама от себя, чтобы тот не потерял своей воинской выправки и четкости в линии поведения.

– Завтра с утра у меня самолет: я улетаю в отпуск на две недели. Приказ о твоем праве первой подписи готов, но все ключевые вопросы ты сможешь согласовывать со мной по телефону. Сейчас пригласил тебя, чтобы вкратце пробежаться по стратегии работы на это время, – сообщил заму директор.

– Слушаю вас, Лев Николаевич. Хотя вы зря беспокоитесь, все идет по согласованному с вами графику, которого мы будем досконально придерживаться, – приятным тембром успокоил директора сотрудник Смирнов.

– Я не беспокоюсь, а проверяю вашу компетентность в важных для фирмы вопросах, – поправил Лев исполнительного директора, после чего начал обсуждать интересующие его нюансы.

Лев иногда думал о том, что Аркадий с его напором, смелостью и жадностью, свойственной его натуре, смог бы составить серьезную угрозу бизнесу, если бы он возглавил фирму конкурента. Но поскольку в их бизнесе были важны оборотные средства, а низкая рентабельность не всегда позволяла использовать банковские займы, можно было не опасаться, что Аркадий создаст фирму-конкурента. А чтобы у него не появилось желания возглавить уже имеющуюся на рынке компанию, босс просто создал ему такие финансовые условия, которые конкуренты не могли себе позволить.

– Давай теперь последний раз повтори схему перегона денег полякам, – дотошно потребовал Лев Николаевич, желая убедиться, что исполнительный директор владеет ситуацией всецело.

– Конечно, Лев Николаевич, как скажете, – согласился Аркадий. – Когда наши представители в Польше проверяют груз и подтверждают его качество и количество, я вкладываю подписанный вами чек на 7 миллионов 483 тысячи евро, проставляя в нем дополнительно только дату платежа. Этим мы оплачиваем товар, после чего груз опечатывается таможней по ТИРу и отправляется по адресу нашей фирмы. К вашему приезду груз уже будет на центральном складе, готовый к распределению по регионам.

– Сотовый у меня будет включен постоянно. По любым вопросам звони, если что-то особо важное, не смотри на разницу во времени. Я всегда должен быть в курсе работы фирмы, – удобно расположившись в кресле руководителя и заняв свою любимую позу, то есть переплетя пальцы рук и поднеся их к подбородку, произнес Лев Николаевич.

– Не переживайте, Лев Николаевич, все будет сделано как надо, – заверил руководителя зам.

– Хорошо, Аркадий, я верю в твою компетентность и профессионализм, – обнадежил исполнительного директора Царь. – Можешь идти и приступать к исполнению обязанностей директора.

После ухода первого зама Лев подошел к окну. Как всегда, в это время, вдалеке ехала электричка, прокладывая своим маршрутом линию, устремленную за горизонт.

Увидев электропоезд, Лев подумал, что надо было взять телефон Жоры. Хорошо бы сейчас позвонить и узнать, как у него дела. Жора казался ему очень близким, поскольку помог прикоснуться к мечте.

Не так часто Лев встречал людей, которые могли ему что-то дать, не прося ничего взамен. Хотя они ведь еще не особо знакомы. Пообщаются, потом Жорик, как все прошлые друзья, попросит взаймы и не отдаст, или еще какой помощи попросит, а у Льва появится неприятное чувство, что его используют, и он отдалит от себя человека.

Но сегодня можно устроить себе праздник в канун дня рождения.

Глава 8. Мысли возле телевизора

Лев, одетый в мохнатый белый халат, взлохматив влажные после душа волосы, вышел на балкон своей квартиры на верхнем этаже сталинской высотки. Он любил открывающийся отсюда вид на город и всегда с жадностью дышал воздухом, менее загазованным и от этого более сладким.

Квартира была четырехкомнатная, но не очень большая по площади. Это был сознательный выбор Льва Николаевича: в очень большой квартире с огромными комнатами он бы чувствовал себя более одиноким. Да и зачем? Деловые встречи у себя дома он не назначал, а друзей, тех, которых можно было привести сюда, не было. А ему и его периодически меняющимся любовницам, по идее, хватило бы и одной комнаты с большой кроватью; таковой являлась спальня.

Основной комнатой была гостиная, плавно переходящая в кухню. Третья комната была переоборудована под тренажерный зал: Лев, несмотря на то, что три раза в неделю ходил в бассейн, еще находил время заниматься на тренажерах. В четвертой комнате размещался кабинет: даже дома Лев Николаевич находил над чем поработать.

В не очень большом уютном жилье ему было не так одиноко.

Да, несмотря на свое завидное материальное положение, он был одинок. Хотя, может быть, он и привык к этому состоянию, и оно даже стало частью его души.

Раздался телефонный звонок. Взяв в руки мобильный, Лев увидел, что звонит Гена.

– Да, слушаю тебя, – ответил на звонок Лев.

– Лев Николаевич, я заехал за Жорой, отвез его к вашему парикмахеру, его заканчивают стричь, и мы выезжаем за вами, – доложил Гена и добавил: – Поначалу еле его нашел, пришлось ждать, когда в общежитии появится.

– А что на мобильный ему не позвонил? – удивился Лев Николаевич.

– У него нет мобильника, – пояснил Гена.