скачать книгу бесплатно
– Это африканский страус. Его перья, кстати, на твоей шляпе.
– Это едят?! – изумился Остин Вендер, сильно округлив глаза.
– Вполне, – отправляя отрезанный кусочек в рот, ответила Ирена. – Попробуй. Как утка, только очень большая.
– Ну и денёк сегодня выдался, – пробурчал Джером. – Дороги скользкие, ливень отвратительнейший, одежда бусурманская, еда африканская! Экзотика сплошная!
– Зато соратница твоя сегодня – обыкновенная англичанка, – улыбнулась Ирена, оперев голову на руку и любуясь названным братом.
– Ахха, – отрезая от мяса большой кусок, протянул страж. – Сааааамая обыкновенная!
У двери раздались странные звуки, Ирена сразу поняла, что собака просится к ним. Эйда впустила Ариэль и снова заперла кабинет. Болонка важно протопала по паркету прямиком к принцессе и стала служить. Девушка рассмеялась, отрезала кусочек страусового мяса и дала собаке.
– Видишь, какая она умная!
– Чур меня, чур! – отмахнулся Джером.
Но уже в следующую же минуту, покончив с лакомым кусочком от Ирены, Ариэль обратила пушистую белую мордашку в его сторону и встала на задние лапки.
– Ой, только не прыгай на меня, животное! – махнул рукой страж.
– Угости её. Она голодна, – мягко попросила Ирена.
– Да ради Бога! Только пусть ко мне не лезет.
Остин Вендер поспешно отрезал кусок мяса и бросил на пол. Болонка с удовольствием его уплела. Ирену эта сцена откровенно веселила.
В конце концов, отогревшийся Джером пригубил вина и подумал, что не так уж всё плохо закончилось и зря он сердится на свою названную сестру.
Тонкие пальцы Филиппа пробежали по белой коже, едва касаясь женской спины фалангами. Анжелина издала полувздох, полустон, что означало полное умиротворение первой леди.
– Я закончил, – сказал Говард, выпрямившись и отняв ладони от её тела.
Маркиза приподнялась на локтях, прикрыв грудь покрывалом, на котором она лежала животом вниз, и через плечо лукаво посмотрела в сторону агента. Тяжёлое одеяло скрывало её прекрасную фигуру лишь по пояс.
– Спасибо, Филипп, массаж прекрасен.
– Я старался, моя госпожа, – ответил мужчина и прикрыл девушку одеялом до плеч.
Но вопреки полученной ранее инструкции не шевелиться, Анжелина перевернулась на бок и стрельнула глазками на виконта. Распущенные локоны живописно легли на белую шею, кокетливо обнажив плечо. Тонкие пальцы всё ещё придерживали шёлковое покрывало на соблазнительной округлой груди. Говард невольно залюбовался ею, подумав, что повезёт кому-то стать мужем этой удивительно красивой девушки.
– Никогда бы не подумала, что позволю касаться своей обнажённой спины мужчине, – усмехнулась первая леди, не спуская с Говарда двусмысленного взгляда.
В этот миг Филипп был готов поклясться, что она с ним заигрывает. Но ответ прозвучал более чем сдержанно:
– Я не мужчина, а отставной жених. Мне можно больше, чем другим.
– Да, Вы правы, – кивнула девушка. – Я Вас давно не стесняюсь.
Виконт наклонился к маркизе, положил руки на её спину, заставив девушку снова лечь на кровать, и проговорил:
– Не поднимайтесь. Нужно, чтобы тепло проникло в тело. Иначе процедура бессмысленна.
Грациозным движением Анжелина подложила ладони под подбородок. Филипп присел на корточки у изголовья и посмотрел в глаза красавицы.
– Пора уходить, но не хочется.
– Оставайтесь, как прежде, не в первый же раз, – пожала голыми плечами маркиза.
– Если отдадите мне Сару на ночь, останусь, – прошептал виконт.
– Забирайте, если она не против.
– Она никогда не против, – улыбнулся мужчина, вспомнив шоколадное тело мулатки.
– Вот и решили. Значит, до утра Вы останетесь здесь.
– Спокойной ночи, моя госпожа, – ответил Филипп и поцеловал девушку в оголённое плечо.
Анжелина только улыбнулась. Она проводила наречённого взглядом, а в голове пронеслась мысль: «Какой он обходительный… Приятно проводить с ним время. Ах, если бы ничего не менялось и не было необходимости становиться его женой… Играть в любовь с Филиппом приятнее».
Констанция д’Альбре сидела у камина в глубоком кресле. На её коленях покоилась рыжая кошка, а в руках герцогиня держала толстую папку чёрного цвета и медленно листала её страницы.
Изредка светлые брови де Нанон приподнимались, на лице отражалось лёгкое удивление. Шпионы Тайного совета очень хорошо следили за ней – в этом им нельзя было отказать. Но вот выводы, которые они делали, настолько разнились с реальностью, что молодой француженке казалось, что она читает сказку о ком-то другом, а не дело, заведённое агентами на неё саму.
«Да, лучшего начальника контрразведки, чем Фрэнсис Уолсингем[2 - Сэр Фрэнсис – министр Элизабет I, член Тайного совета, начальник разведки и контрразведки Англии, организовавший идеальную шпионскую сеть. Уолсингем раскрыл заговор против королевы в пользу Марии Стюарт.], Англия ещё не знала…» – подумала Констанция и вырвала листы из папки, после чего свернула их трубочкой и опустила в пламя камина.
Дверь скрипнула – на пороге появился Жак.
– Мадам желает чего-нибудь?
– Помогите мне, мой друг, – отозвалась девушка.
Телохранитель подошёл к креслу и опустился на колени. Д’Альбре вырвала ещё листы из папки и стала отдавать их мужчине, который охотно отправлял документы в объятия пламени.
– Они много чего узнали о нас, – произнесла девушка. – Но не поняли главного – кто я.
– Этот человек, этот католик, он может догадаться?
– Если бы он догадался, то, думается, это случилось бы ещё во Франции.
– Но он читал дело, когда я пришёл! Уже на последних страницах, – яростно кидая листы в огонь, прошипел француз.
Констанция посмотрела в лицо своего верного слуги и спокойно произнесла:
– Если сын Фицалана встанет у нас поперёк дороги, мы найдём способ заставить его молчать. А пока важно, чтобы шпионы Роквелла ничего не пронюхали. Сделайте всё, чтобы ни одна живая душа не подходила к моим покоям ближе, чем на расстояние пушечного выстрела.
– Да, мадам, – склонил голову Жак, отправляя в камин последние бумаги и папку – следом за ними.
День второй, 27 октября
В Эшере уже привыкли к долгим отлучкам своего Трубадура: он то пропадал по несколько дней в Кенте, то оставался на ночь в Виндзоре. Появление красивого юноши на полянке нарушило воскресную трапезу стражей на летней кухне. Его взволнованное побледневшее лицо и вспененный конь говорили о том, что весть, которую принёс фаворит наследницы Красному Джону, не терпит отлагательства.
Райт мгновенно встал из-за стола и прошёл в ДЛД за Джеромом, не говоря ни слова. Дядюшка только руками развёл, понимая, что ворчать сейчас на командира бессмысленно.
– Что произошло?
– Кончились свободные дни. У меня к тебе письмо от графа Дешторнака, – опуская руку за отворот сапога, ответил Остин Вендер.
– От самого премьера?! – изумился Дважды герцог.
Джером хмуро протянул другу документ, скреплённый Большой королевской печатью:
– Похоже, завтра тебе придётся ехать в Вестминстер[3 - Вестминстер – имеется в виду дворец, где заседал парламент Англии.]…
Джон поднял на юношу взволнованный взгляд, чувствуя, как кровь отливает от лица и холодеют руки:
– Только этого мне не хватало… – прошептал мужчина и вскрыл документ.
В письме он прочёл следующие строки:
«Дорогой друг!
Я вынужден обратить Ваше внимание на необходимость присутствовать 28 октября 1624 года на заседании Палаты лордов в Вестминстерском дворце Его Величества. Вы, как герцог и один из первых пэров королевства Англия, не можете игнорировать это заседание. От него зависит будущее нашей с Вами страны и не только.
Заседание назначено на полдень.
Всегда к Вашим услугам, В. Клиффорд.
27 октября 1624 года».
Райт поднял глаза на друга.
– Что у них там происходит?
– Я не знаю, – развёл руками фаворит наследницы. – Ирена тоже не знает. Дешторнак вызвал меня лично и велел передать тебе письмо тайно, ничего не говоря ей.
– Не хочет беспокоить её, как принцессу, надо полагать… – гробовым голосом произнёс Красный Джон.
– Я тоже так подумал…
– Ох, чует моё сердце, что-то недоброе несёт нам это заседание.
Остин Вендер резко отвернулся, упёр руки в стену и повесил голову. Алый плащ полностью закрыл его стройную фигуру, а на виске так привычно забилась жилка.
– К гадалке ходить не надо… – хмуро произнёс юноша. – Ничего хорошего точно не сулит.
Граф Дешторнак поднял взгляд на проём скрипнувших дверей. Племянник явился по его просьбе, как только получил записку.
– Вы желали меня видеть, милорд?
– Да, Чарльз, у меня есть разговор.
Ландешот прошёл до письменного стола и опустился на резной стул напротив родственника.
– Это по делу или личное?
– И да, и нет.
Светлые брови герцога описали дугу.
– Завтра состоится такое заседание, на котором ты должен быть.
Молодой мужчина несколько секунд молча смотрел в глаза седовласому, а затем тихо спросил:
– Вы мне это как дядя говорите или как первый министр?
Дешторнак тяжело вздохнул. Он знал, что племянник не любил вмешиваться в политические игры, довольствуясь своим званием в гвардии.
– И так и так, Чарльз… Моя роль при дворе такова, что иногда приходится совмещать обе стороны своей жизни.
– Какое решение я должен поддержать завтра? – без тени интереса спросил герцог, отведя взгляд.
– А вот этого я тебе подсказать не могу…
Ландешот поднял взгляд на графа. В голубых глазах премьера читалось тоскливо-безысходное выражение. Мужчина всё понял.
– Уже? – почувствовав, как дрогнуло сердце, спросил герцог.
– Увы, мой друг… – кивнул седой головой крёстный отец принцессы Уэльской.
Сердце первого пэра сжалось.
День третий, 28 октября
Тед Обермэйн спешился и торопливо зашагал по направлению к знакомой фигурке в синем трико. Услышав шаги, сестра барона обернулась. Она обрезала сухие и повреждённые ветки вереска – после недавнего ливня много их поломалось.
– Здравствуй, милая, – поцеловал её в губы рыцарь Красного ордена, нежно коснувшись плеч.
– Здравствуй, – мягко улыбнулась в ответ девушка и повела головой, её роскошные волосы, распущенные по плечам, обвили его ладони.
Тед оставил возлюбленную всего лишь на полтора дня, а ему казалось, что прошла вечность.
– Я вчера дежурил во дворце, – словно оправдываясь, заговорил юноша. – А сегодня, как только выспался, сразу приехал.
– Напрасно, – ответила Джулия и, указав глазами на окна замка, добавила: – Тебе не надо показываться ему на глаза. Брат готов вызвать тебя на дуэль.
– Значит, я приму вызов, – без тени улыбки ответил Обермэйн, отпустив плечи девушки, – и докажу, что я не мальчик. Я его не боюсь, будь он трижды гвардеец.
