Искупление. Неведение

ГЛАВА 18. ЛОНИ КАРНЕСС

Сижу на главной площади города и наблюдаю за людьми, ставшими одинакового сорта. Как оказалось, все они здесь из-за неправильной жизни в мире людей и готовы исправиться. Но есть и те, кто считает, что не стоит ничего делать, чтобы оказаться дома. Я же начинаю верить, что придётся потрудиться, ведь Нинель не зря меня сюда привела. И книга, которую нашёл в дереве, подтверждает всё происходящее.

Солнце нагревает каменные здания, ветер приносит прохладу, птицы вертят своими головами, наблюдая за каждым, а мне остаётся только наслаждаться… спокойствием? Обычно каждый день приходилось тратить много нервов, чтобы концерты прошли на высшем уровне, а теперь нет никаких забот. Можно сказать – попал в рай.

Слово на вкус, конечно, непривычное, но такое сладкое, что даже желудок скручивает и хочется блевать. Но стараюсь сдерживаться, продолжая наблюдать за жителями, чувствующими себя максимально комфортно. Или мне это кажется?

Сердце, при этом, превратилось в дикого зверя, загнанного в клетку, и почти кричало, вызывая головокружение. Из-за чего это происходит, не могу понять. И состояние не особо нравится. Но всё проходит, когда встречаюсь с ярко-голубыми глазами, в которых читается удивление, страх и… тоска?

– Нет, – шепчу тихо, начиная говорить одно слово всё громче и громче. Внутри всё переворачивается и взрывается, а эмоции смешались, превратившись в какую-то непонятную кашу, наполненную осколками прошлого. Хочется что-то разбить, сломать себе череп, чтобы не чувствовать эту ноюще-колющую боль по всему телу. Это не может быть он! Он не мог здесь оказаться! Только не сейчас!

– Лони, – подбежав, произнёс мужчина и попытался положить свою загорелую конечность мне на плечо, а я просто отбрасываю её и убегаю в неизвестном направлении, чувствуя, как пытаются разлететься лёгкие из-за недостатка кислорода.

Бегу, не уворачиваясь от веток с иголками. Бегу, чувствуя боль острый камней и высохшей травы. Бегу, боясь, что всё это реальность.

Всё вокруг приобретает серые оттенки. Мир заметно искривляется, превращаясь в какой-то кошмар. Это не может быть тот человек, из-за которого страдал минимум два месяца.

Ночь спустилась над городом, а я с трудом вернулся в детский дом. Переодевшись в сухую одежду и выбросив грязную, порванную, забрался под одеяло с головой. Каждая часть тела горит огнём, но это нельзя сравнить с разрывающимся чувством где-то внутри. Хочется достать сердце из груди и покачать, как только что родившегося младенца.

Алан предал меня. Ему было плевать, рядом я или нет. Даже для него оказался насекомым, которого можно с лёгкостью раздавить и размазать по стене. Жалко, что открылся ему. Столько рассказал про свою жизнь, а теперь выброшен, словно фантик от чупа-чупса.

Слёз уже не осталось, поэтому продолжаю лежать в кромешной тьме, накрывшись одеялом с головой. Холод продолжает щипать каждую клеточку, но уснуть удалось. В голове пустота, а в душе теперь дыра, размером с футбольный мяч. Только боль не чувствуется. И сон подкрался так незаметно, что даже не заметил, как пролетел остаток ночи.

Утром почувствовал, что появился насморк, и двигаться особо не хочется, поэтому пропустил как завтрак, так и обед с полдником. Воспитательницы решили проверить, видимо, где я. И, когда увидели моё бледное тело в кровати, пригласили доктора.

– Заболел мальчик ваш. Нужно отводить в крыло госпиталя, – произнёс какой-то дедушка с серыми усами и маленькими, словно зелёные бисеринки, глазами. Никогда его не видел, но это уже  не так важно.

Сопротивляться сил нет, поэтому поплёлся за ним в больничный отдел. Ноги передвигаются с трудом, а перед глазами всё расплывается. Такое чувство, что прямо сейчас окажусь рядом с родителями.Из-за этой идеи сначала появилась лёгкая улыбка, а в палате полился смех, похожий на истерический.

Спустя неделю оказалось, что у меня какое-то проблемы с лёгкими, поэтому пришлось остаться в палате на длительный период.

Дни похожи между собой. Белый цвет сводит с ума. Приносят невкусную еду, на которую почти не реагирую. Приходят только волки, чтобы удостовериться, что их жертва будет жить. А мне теперь даже смешно, что не боюсь издевательств и насмешек. Теперь на всё хочется плевать с высокой колокольни. И Алан автоматически стал врагом номер один. Врагом, которого я постараюсь больше никогда не увидеть.

Судьба посмеялась мне в лицо, подсунув этого подлого человека в этом мире. Знает же, что ненавижу его всем своим существованием. Знает, что Пообещал себе больше с ним не пересекаться, и сделала такую подлянку.

Споткнулся о камень и упал лицом в мягкую траву, почувствовав, как воздух окончательно покинул лёгкие, поцарапались колени и слегка подвернулась голень, а рыдания стали разрывать грудную клетку. Слёзы окропляют почву, из-за чего растения, кажется, высыхают.

Вся боль, накопившаяся, видимо, за эти годы, вырвалась наружу. Так хотелось почувствовать чьи-то нежные прикосновения, чтобы стало хоть чуточку легче. Но кому меня жалеть? Рядом нет людей, которые бы испытывали хоть капельку сожаления к такому, как я.

– Я никому не нужен!

Крик сотряс воздух. Земля не смогла заглушить его. Деревья содрогнулись. Ветер стал шептать что-то успокаивающее, но я не слышу из-за собственных всхлипов.

Но вдруг кто-то, всё таки, прикоснулся ко мне,помог подняться, и прижал к своей груди. Я почувствовал аромат тёплого дерева, с едва уловимыми оттенками растительного мускуса и сливочного крема. Он ненавязчивый, но такой приятный, из-за чего показалось, что нахожусь дома, которого не помню. Разрыдался ещё сильнее, чувствуя себя слишком слабым, чтобы заботиться о репутации.

– Не думала, что артист на самом деле такой слабый, – послышался насмешливый голос Нинель, из-за чего резко отстранился и отполз на пару метров, при этом оттолкнув её. В груди всё сжалось, и слёзы мгновенно высохли, но понимание того, что они могут вырваться в любой момент, глубоко внедрилось в голову.

– Если думаешь, что осуждаю, то да. Осуждаю за то, что ты, как последний трус, убежал от своего прошлого и не умеешь принимать заботу от других. А я ведь для тебя, как идиотка, исключение сделала. И ты мог его полить всем дерьмом, имеющимся у тебя в запасе.

Её голос выдаёт нотки обиды, но сама она старается держать маску серьёзности. А мне не верится, что в её голове появилась мысль пожалеть меня. Только не такая, как эта носительница слишком большой короны. Ни за что не поверю, что ей никто не подсказал проявить милосердие.

Сердце вновь сжалось, а я опустил голову, чувствуя, как град слёз превратился в ручейки. Девушка вновь подошла ко мне, но села рядом. Куда смотрит и о чём думает? Даже представить боюсь, потому что эта мадам непредсказуемая.

– Жестокие люди порой самые добрые, – спокойно произнесла Нинель, наблюдая за горизонтом. Там виднеются леса, заснеженные вершины гор и облака, кажущиеся такими лёгкими и никому ничем не обязанные.

Я сжал кулаки чтобы совладать с эмоциями, которых и так выплеснул предостаточно.

– Не всегда.

Она качнула головой.

– Верно. Но сейчас тот самый случай.

Я покосился на неё. Что она имеет в виду? В её глазах мелькнула искра насмешки, но слишком быстро исчезла, будто и не существовала.

– Как он сюда попал? – тихо спросил я, боясь услышать ответ.

– Разве не догадываешься? – её губы изогнулись в тонкой, почти невидимой улыбке.

В груди что-то сжалось.

ГЛАВА 19. НИНЕЛЬ

Прошло уже несколько дней после странного разговора с Лони. Он перестал выходить на улицу, но при этом старается наладить связь со своим внутренним миром. Это, на самом деле, очень похвально, потому что мне казалось, что до него долго будет доходить необходимость в этом. Правда, успехов, пока что, не имеется.

Алан, тем временем, бегает по всему городу и пытается его найти. Иногда это вызывает смех, потому что грешники не запоминают внешность друг друга, чтобы позже не разочаровываться, что кого-то убили или перевели на следующий этап. И, что странно, его не смущает новое место. Как будто ему уже было известно об этом месте. Или его кто-то предупредил?

Сейчас я наблюдаю, как он разговаривает с двумя пожилыми людьми, являющимися декорациями. Они подобны роботам в современности человечества. Фразы, частенько, одни и те же. Никто ещё не догадался, кто они такие, что не может не радовать. Люди настолько глупы, что даже не замечают повторяющихся вещей. И этот мужчина своей суетливостью смешит. Такой же недалёкий, как и многие.

– Не старайся. Они его не знаю, – всё таки решилась произнести, выйдя из тени здания. Его замешательство – бальзам на душу. Непонимание так и плескается в глазах, добавляя радости.

– В смысле?

Прохрипел мужчина, смотря прямо в глаза. Счастье борется со страхом. Неужели так желал вернуть мальчишку? Или боится, что его изобьют, как это сделал он в своё время? Пускай боится. Может, ещё пару раз оступится, тогда на законных правах можно будет оставить его здесь. Весёлая бы у него жизнь сложилась.

– В этом месте нет людей с запоминающейся внешностью или отличающейся одеждой. Так что можешь даже не пытаться отыскать кого-то.

Подходить к нему не собираюсь  из соображений о безопасности. Хотя, божественное существо так просто нельзя убить. Но осторожность не будет лишней.

– Но лица же разные! Как нельзя их запомнить!?

– Старики имеют плохое зрение и видят перед собой расплывчатое пятно. Что тут непонятного?

Алан замолчал. Видимо, помириться с другом из детства ему намного важнее, но непонимание всего происходящего начинает побеждать. Какая же у него будет реакция? Довольно интересно. Видимо, придётся подождать.

Тем временем мужчина молчит, продолжая изучать местность глазами. Лони самостоятельно к нему не выйдет. Слишком гордый. Но больше им двигает страх соприкоснуться с прошлым. Видимо, детство у него и вправду было тяжёлым. Надеюсь, когда-нибудь узнаю какие-нибудь подробности. И то, если повезёт.

Алан продолжает молчать, поэтому решаю навестить грешника. Он уже несколько дней не выходит из своего нового дома. И в очередной раз сидит в позе «лотоса». Очередная попытка наладить контакт с внутренним миром. Его лицо расслаблено, но губы сжаты, ресницы подрагивают, а спина напряжённо прямая, словно проглотил штырь.

Села на шаткий стул и стала за ним наблюдать, пытаясь понять, что смущает. Время вокруг как будто остановилось. Звуки перестали волновать. Самое главное – понять, что не так с юношей. И через пару минут это удалось – глазное яблоко под веками слишком активно двигается, а лоб постепенно покрывают капельки пота. Что-то его тревожит. Чутьё подсказывает: нужно вмешаться, а внутренний ребёнок противится этому, потому что я – личность, которая никому не может помогать.

Метания длятся недолго и указательный со средним пальцем оказываются у виска, а моя душа попадает в его внутренний мир, напоминающий безмерное чёрное пространство.

Тьма повсюду. Холодная, колющая, пугающая. Ему неуютно. Хочется сбежать в очередной раз, но чьи-то когтистые пальцы скребли по воздуху, раздаваясь жутким шипением, словно змея скользит по сухой земле. Темнота не просто окружала его – она жила, дышала, пульсировала… Тело ватное, ощущается как чужое. А его всё тянут и тянут в неизведанные дали. Это всё чувствовалось слишком сильно, из-за чего даже мне стало не по себе.

Спустя время к телу стали прикасаться чьи-то когти. Они старались добраться до сердца, приговаривая: «Сладкий обиженный ребёнок. Такого приятно кушать», при этом смеясь весьма противно.

Парень чувствует, как пульс стучит в ушах. Чувствует, как контроль над телом почти потерян. Чувствует, что кошмары из темноты поглощают его, при этом обретая физическую форму и лица тех людей, которыми он когда-то дорожил. Их всего два, но они вызывали больший страх, чем смерть. На их лицах застыла мерзкая улыбка, а в красных глазах читается желание убивать. Мне и самой стало страшно. Один из этих людей – Алан, а вторая личность – женщина, только распознать мне её не удаётся, потому что Лони не хочет её узнавать.

– Не подходите! – хрипит он за место крика. – Я вам ничего плохого не сделал! Я вас любил и уважал! Вы были для меня целым миром!

Но эти существа его не слушают, подходя всё ближе и ближе. А он захлёбывается собственной беспомощностью. Я решаю помочь ему, хотя это против созданных мною правил.

С помощью магии из воздуха материализовала свой меч, которым разрубила двух призраков прошлого, приобретших форму чудовищ тьмы. Тела остались стоять, после чего рассыпались белым пеплом, оставив нас одних. Мгла слегка рассеялась, зато повеяло холодом. Мне низкие температуры не страшны не страшны, но вот Лони…

– Стоп. Почему меня волнует его состояние в этом убогом состоянии души? – топнув головой, спросила саму себя. Такое случается впервые, и это не особо нравится. Но в этом грешнике есть что-то особенное. Что-то, что цепляет маленькими крючками, не вызывая боль. Хоть бы не повторить судьбу Кары.

Подойдя к парню, потерявшему сознание, подняла с помощью потока воздуха, пропахшего кровь, и, можно сказать, потянула за собой. Нужно помочь найти ему вход в потайной уголок души, чтобы больше не мучался. А потом будет двигаться самостоятельно.

Прошло, наверное, полчаса, прежде чем мне удалось увидеть тонкую полоску света. Она бледно-жёлтая, но от неё веет теплом. Я ускорила шаг, при этом проверяя, направляется ли парящее тело грешника за мной. Сердце, которое раньше не чувствовалось, стало с давящей болью биться о рёбра.

Шаг перешёл в бег. Свет стал увеличивался, а тёплые потоки стали сильнее. На лице появилась улыбка, из-за которой спустя пару минут заболело лицо. И вдруг меня ослепило. Всё на несколько секунд стало белым. Но я продолжала идти, пытаясь понять, где нахожусь.

Спустя ещё пару минут всё рассеялось и передо мной появился… разрушенный город с пасмурной погодой и мелким дождём. В нём нет жителей. Трава жухлая, а в воздухе только разочарование и обиды. Что же с тобой произошло, Лони Карне́сс?

Всё вокруг застывшее. Только слабый ветер шевелил мёртвую траву, не принося запахов, будто этот мир давно разучился жить. Над головой нависали разрушенные здания, их стены покрыты трещинами, а окна зияли пустотой. Казалось, что сам воздух здесь насыщен горечью.