скачать книгу бесплатно
Она открыла роман, точнее, отворот с изображением автора и внимательно всмотрелась в черно-белое фото. Она не смогла бы объяснить, что пытается увидеть. Да никто и не спрашивал. Она была в квартире совершенно одна. Что-то в его глазах… Что-то такое… крокодилье или змеиное.
Женя захлопнула книгу. За грудиной вновь голодно и тоскливо укололо.
«Мудак», – прошипела она сквозь сжатые зубы.
Достала телефон и набрала Олега. Ее «надежда и опора», самый лучший друг по университету. Женя знала, он не будет задавать лишних вопросов, сделает все, как она попросит, и отнесется серьезно. Олег работал следователем. Женины пальцы дрожали, так что она сжала телефон крепче.
До того момента, как Олег ответил, она не знала, что конкретно скажет.
«Алло, Евгеныч…» – шутливо поприветствовал Олег.
И тут Женьку прорвало. Она говорила быстро и четко, симулируя хладнокровие.
Прежде чем покинуть квартиру, Женя не забыла положить лист на прежнее место. И вернуть книги на полку. Заперла дверь и спустилась на первый этаж. Выскользнула на улицу. Белоснежный «додж» мягко пискнул, снимая сигнализацию.
Руки уже не дрожали.
Если она не права, выкрутится, скажет заблудилась, перепутала. Простите-извините. Она же не знала этого Сказочника, а он не знал ее. Через пятнадцать минут она заедет к Олегу, и они вместе поедут по адресу, который он для нее найдет. Кто бы еще откликнулся на столь неадекватную просьбу?
Женя плавно выехала со двора. Маша была ей ближе кровной родни. Так уж вышло. Она мелкая не только потому, что младше и ниже ростом. Она как младшая сестра, которой у Жени больше не было. Женя не доглядела за ними тогда – за Олеськой и Машкой. Повторить эту ошибку она не могла себе позволить. Маша была ее лучшей подругой, и Женя надеялась, что они вместе на всю жизнь.
* * *
Бледное кукольное лицо Олеси. Мокрые волосы и…
Сначала Жене показалось, что у сестры на голове что-то лежит. Но это был кожный лоскут головы! Частично вывернутый – как одежда наизнанку. И из этой растерзанной розоватой изнанки виднелись волосяные луковицы. Вот, оказывается, как это выглядело изнутри. Не в кино, а по правде. Эта розовая изнанка никак не могла быть Олеськой. Эти странные маленькие белые зернышки – корни волос внутри кожи – ошеломили Женю намного сильнее, чем даже костная крошка в дне раны.
Она тогда пришла на берег минут через двадцать после того, как Олеся с Машкой отправились купаться. По хитрому выражению глаз сестры в то утро она должна была обо всем догадаться. Но этого не произошло. А еще она должна была за ними присматривать. Но им же было по двенадцать, а не по четыре! Ей, в конце концов, было с ними скучно…
Когда шестнадцатилетняя Женя наконец неторопливо догуляла до берега реки, какой-то незнакомый парень нависал над Машкой, лежавшей у самой кромки воды. Пальцы ее ног терялись в илистом дне, вдоль бедра тянулась длинная темно-зеленая травинка с короткими острыми листочками-ноготками. Машка дергалась, как будто ее тошнило. А потом вся мелко задрожала, точно в припадке. Темноволосый пацан в мокрых джинсовых шортах до колен и черной футболке, бледный и перепуганный, гладил Машу по плечам и что-то тихо приговаривал. Не похоже было, что она его слышала.
А еще один парень тащил из воды Олеську. Она как-то странно лежала в его руках. Как-то не так.
Женя вся покрылась мурашками, несмотря на августовскую жару. Из мира ушли все запахи. Ушли оттенки цветов. Все было ясно. Не верилось, что несколько минут назад произошло то, чего ей уже не переиграть. Это было немыслимо. Дико. Такого не могло быть.
Олеся должна была стать чемпионкой, невестой, мамой! Она должна была состариться, жить с сестрой на соседних дачах, может, даже в этой самой деревне! Женя никогда не предавалась фантазиям о будущем старении. Но это было нечто само собой разумеющееся. И теперь все это неслучившееся разом нахлынуло на нее и ударило наотмашь.
Олеся никогда не поседеет. Никогда больше не увидит маму с папой. Никогда. В сознание прокралась малодушная мысль: а что, если это Машка виновата? Женька тут же отмела ее. Машка – вечно шелестящая книжкой тихая размазня с глазами на мокром месте. Олеська ее потащила на этот трамплин – и никак иначе.
А виновата – Женя. Которая поленилась с ними идти. Не захотела слушать фоном их дурацкие разговоры и хруст сухариков. Женя часто раздражалась из-за них и не верила, что четыре года назад и сама могла нести такой бред. Ей казалось, дети отупели за это время, а она была совсем другой.
Это не важно. Она любит сестру. Теперь особенно. Остро, пронзительно любит. Больше всех на свете. Эта любовь сейчас ее просто раздавит.
Спасительный холод пришел изнутри. Женя всегда будет поступать правильно и защищать слабых. Женя больше так не ошибется. Будет смотреть на мир прохладно и иронично. У нее будут друзья, она будет смеяться и шутить, но уже не так.
– Маленькая, ты чего? – расслышала Женька слова темноволосого парня, склонявшегося над Машкой. – Ты дыши давай!..
Женя отмерла. Надо делать то, что в ее силах. Теперь она будет поступать так всегда.
* * *
На перекрестке загорелся зеленый. Женя надавила на газ, подрезая седанчик слева, крутанула руль, выскакивая на крайнюю левую полосу. «Додж» неодобрительно взревел. Женя ускорилась. Ей раздраженно посигналили. Плевать. Ее лицо было непроницаемо. Вот теперь – да. Настоящая Снежная королева.
* * *
– Не стану спрашивать, уверена ты или нет, – мерно выговаривал Олег, взъерошивая свои короткие светлые волосы. Этот жест говорил о том, что он нервничал. – Как тебе эта мысль пришла в голову, тоже интересоваться не буду.
«Додж» Жени был одним из немногих автомобилей, в которых высокий мощный Олег помещался без очевидного дискомфорта и даже мог немного вытянуть ноги.
– Спасибо, – просто ответила Женя и бросила на товарища быстрый озорной взгляд.
Они ехали на север уже сорок минут. По сведениям Олега, Владислав Юрьевич Сказочник, по документам Веденский, владел землей плюс-минус в ста пятидесяти километрах от их исходной локации. И если бы кто-то другой попросил у него узнать адрес известного (в определенных кругах) человека, да еще и, прихватив табельное оружие, поехать туда немедленно… Ясное дело, Олег послал бы его куда подальше.
Но это была Женя, которой Олег был обязан так, что до смерти не откупится, за один случай восьмилетней давности. Теперь он понимал, что поступает правильно. Может, кого-то и обманули бы показное спокойствие и бодрый вид Евгении, но только не Олега. Судя по ее жесткому, точно заиндевелому лицу, он мог бы поспорить, что она на грани нервного срыва. Если уж Женя так просила, чтобы не сказать требовала, значит, причина у нее была серьезная. Правда, Олег рассчитывал услышать, в чем же там дело, пока они в пути.
Женя наконец заговорила:
– Маша пропала.
– Да помню я, ты сразу сказала…
– Не перебивай. Помнишь, у нас в универе Митин был? Право преподавал? За ним еще полкурса косяком ходило… А ведь он, прости господи, старый и страшный, как смертный грех. Но харизма…
– Жень, я чего-то не очень…
– Не перебивай, сказала. Этот Владислав Юрьевич у них, у литераторов, как у нас Митин. Светило, в общем. Открой его фото. Ну погугли, Олег… Я думаю, она с ним уехала.
На полминуты в салоне повисла тишина. День клонился к вечеру. Умирающее яркое солнце бликовало на экране, и Олег недовольно морщился. Закрывал телефон ребром ладони и еле слышно чертыхался.
– Ну, – наконец произнес он, – я, конечно, не девочка, но вроде ничего такой. Какого года?! Фига, мужик хорошо выглядит!.. В крови девственниц, что ли, купается?
Олег оборвал нежданно накативший приступ смеха и виновато замолчал, исподлобья косясь на Женьку. Она проигнорировала его, они свернули на съезд.
– Олег, а теперь погугли: Игорь Масонов, «Соль земли из-под лица твоего». Коротенькая история. Минуты за три прочитаешь…
В салоне было тихо минут пять. Женя явно переоценила способности товарища.
– И чего?.. – наконец подал голос Олег.
– Это Сказочник написал. Как думаешь, все у человека в порядке с головой?
На этот раз Олег молчал не больше десяти секунд.
– Нет.
Глава 7
Привет с того света № 1
Сказочник ничего не сказал мне в тот вечер. А когда я попыталась выйти из комнаты, дверь не поддалась.
Я легла на кровать, поджала ноги. Свернулась в клубок и зажмурилась.
Сердцебиение никак не замедлялось. Во рту постоянно пересыхало. Страх измотал меня. Он точно превысил некую допустимую меру и вылился через край. Страх оказался сыпучей прелой болотной землей. Она падала на меня сверху, терялась в волосах, забивалась в горло, щипала глаза.
Я стряхнула с себя это наваждение. Так и есть – задремала и не заметила.
Он был здесь.
На прикроватном столике обнаружился стакан воды, термокружка с чем-то, может, с чаем или кофе и прикрытая широкой белой салфеткой тарелка. Я откинула край. Сэндвичи – один с красной рыбой, другой с холодным мясом и огурцом.
Сердцебиение вроде бы пришло в норму. Я залпом осушила стакан. Не чувствуя вкуса, съела сэндвич с мясом в два укуса. Открутила крышку с термокружки и поднесла к губам.
– Не советую это пить. – Из угла комнаты послышался сиплый голос. Определенно женский.
Сказать, что я была шокирована, – это ничего не сказать. Но испугаться сильнее я уже просто не могла. Во всяком случае, я так думала, пока женщина не шагнула из скудно освещенного угла.
Она предстала передо мной во всей красе, посеребренная сиянием луны, заглянувшей в окно. В пыльном, некогда алом платье, с растрепанной прической. Мне казалось, если потрогать – будет похоже на синтетический волос парика.
– Алла, – сипло представилась гостья и без приглашения опустилась на край кровати.
– Маша, – по инерции прошептала я еле слышно.
Алла подалась вперед и попала в ореол света настольной лампы.
– Ты же… – я подавилась несказанными словами. Жестокими, но честными.
Алла – женщина с рубиновым перстнем на среднем пальце. Я видела, как ее похоронили. Сказочник похоронил. Но я тоже почему-то была перед ней виновата. Как она выбралась из-под земли? Неужели?..
– Как тебе удалось?.. – невпопад начала я, но осеклась, заметив, как отражается свет от ее тусклых глаз. Как у рыбы на прилавке.
Алла пожала плечами.
– Гнию? – просто спросила она.
Я отрицательно качнула головой. Множество раз в романах и повестях я описывала запах разложения. Спрашивала у Жени, какой он: им полагалось ходить в морг во время учебы. Гуглила. Но это все было с чужих слов. Папу мы кремировали, прощания не было. Я не знала, как должен пахнуть гниющий человек!
От Аллы слегка веяло лежалым сырым мясом. Как если оставить размораживать для стейков и забыть на сутки.
– Это отравлено. Вылей. – Алла кивнула на термокружку.
Я тупо уставилась на металлическую посудину. Почему-то я с ходу поверила ей.
– Обиделся, – пояснила Алла еще более сиплым голосом, пока я аккуратно ставила чашку на прежнее место. – Он как твой главный редактор… Ты же знаешь, что он треть присланных текстов вообще не смотрит? Сразу бракует. Говорит: «Не хочу иметь дело с неудачниками».
Гостья растянула в асимметричной улыбке синеватые подсохшие губы. Покрутила кольцо на среднем пальце.
– Откуда ты знаешь? – наконец спросила я.
– Сама ответь. – На этот раз реплика Аллы походила на глухое бульканье.
– Тебя тут нет, ты же мертвая.
– Нет, – печально согласилась Алла. – Это твои муки совести и игра подсознания. Я знаю только то, что ты знаешь… Про редактора, например. Или про отраву в кофе.
– А откуда я знаю про отраву? – не отставала я от своего видения.
– Ну кто же пьет кофе по ночам? Точно не ты. По крайней мере, он на это надеется. Наказать должен, вот и наказывает. Ты же не идиотка – у тебя и так сердце чуть ли не в трахее колотится. Ты везучая. А значит, кофе не выпьешь. Разольешь или забудешь. Ты именно такая… А я вот такой не была. С Яковом связалась. Думала, джекпот сорвала. Но какой там, даже не купил издательский дом… Обещал меня опубликовать, и вот что в итоге…
Алла провела восковой рукой, очерчивая в воздухе овальную рамку вокруг своего лица. Получилось интересно и многозначительно. Как бы фото на могилке. Я решила, что неплохо бы это использовать в будущей книге.
– Используй, – одобрила Алла, – это же на самом деле ты придумала. Я плохо писала…
– Правда? – завороженно переспросила я. – А откуда я могу это знать?
– А ты заметила, что у меня лицо глупое.
– Мне жаль, – почему-то стало неловко.
Алла только махнула рукой, мол, что теперь поделать.
Мы немного посидели в тишине.
– Хочу попросить, – медленно произнесла Алла, – если все-таки примешь решение, что ты его не любишь…
– Кого? – переспросила я.
– Дракона, – кивнула мертвая на запертую дверь, – Сказочника. В общем, если решишь быть свободной, найди меня, пожалуйста. Пусть похоронят по-человечески.
– Хорошо…
– Но ты не торопись с решением. Это всего лишь ритуал. Он для живых. А мертвым все равно.
Алла поднялась с кровати и снова шагнула в темный угол.
В комнате, кроме меня, никого не было.
Следующее утро началось так же, как и предыдущее. Кроме солнца. Сегодня было хмуро. Небо болело и хотело упасть. Что ж, такая погода больше соответствовала моему положению.
Дверь в коридор открылась с первой попытки и без каких-либо дополнительных усилий с моей стороны. Так что вряд ли ее вчера заело, или мне померещилось, что я заперта.
Сказочник сидел в глубоком кремовом кресле в коридоре. Как будто охранял мою спальню. Просидел так всю ночь или вышел только недавно? Серая футболка и брендовые спортивные черные штаны. Наверное, так и спал в одежде. Глаза его мне показались опухшими. Значит, спал, но очень чутко.
«Точно не плакал», – насмешливо резюмировал внутренний голос, звучавший в точности как у ночной гостьи.
Он поднялся мне навстречу. Я инстинктивно шарахнулась назад. Но там меня встретил дверной косяк, и я самую малость приложилась локтем. Руку словно пронзило током, но тут же прошло.
Сказочник, казалось, не обратил на это внимания, спокойно приблизился и… обнял меня, крепко прижал к груди и длинно выдохнул мне в висок. Как мне показалось, с облегчением. Секунды тянулись, а он все не отпускал меня. Я непроизвольно глубоко втянула воздух – получился прерывистый вдох, как будто хотела заплакать. Дрожь сама прорвалась в мое дыхание.
